Он без нее никто

Он с непонятной тоскливостью вглядывается в сизый горизонт, где должно взойти солнце. Сине-лиловая полоса смешанная с туманом так и притягивает его, ожидающий чего-то необыкновенного, взор.

Искусанные губы слегка приоткрыты, темные, пушистые ресницы едва заметно то опускаются, то вновь летят вверх. Он стоит, прислонившись плечом к косяку балконной двери, руки, скрестившись, покоятся на груди. Светлые волосы разметались по плечам и спине, упрямая челка падает на глаза. Он понимает, что все было сделано им не по его воле, но это не умаляет его перед ней, такой далекой и такой близкой.

Тонкая сигарета истлевает в пепельнице, что стоит на подоконнике. В его голову приходят странные ассоциации с пеплом и дымом, в которых он видит себя, свое горькое предательство в отношении нее, свои сомнения и подспудные страхи. И в тоже время он ощущает себя единственным, кто может быть с ней, хоть упрямые, неоспоримые ни чем установки и принципы и говорят о прямо противоположном.

Интересно, чтобы она сейчас сказала обо всем, что происходит с ними? Точно бы не разглагольствовала о превратностях судьбы и прочем, чем так любят руководиться все остальные. О, он бы с удовольствием послушал ее гневную и яркую в своих красках тираду. И уж точно бы не стал бы говорить ей о том, что он ощущает себя пустотой, абсолютно никем, тем, которого нет без нее.

Иначе весь их разговор мог бы обернуться очередным сердитым наставлением о том, что он - человек, и обязан чувствовать себя человеком, а не роботом, машиной, которая только и делает, что исполняет различные прихоти тех, кому служит по своему долгу.

Он бы отдал очень многое, чтобы почувствовать себя таковым - живым, необходимым другому просто потому что это он, что он есть, счастливым просто от того, что он находится здесь, что может ощущать все великолепие жизни, и что он может быть рядом с ней, такой дорогой его, пробудившемуся от долгого сна, сердцу.

Ему кажется, что в этом дребезжащем рассвете затаилось миражом что-то чудесное. В этой легкой сизо-лилово-золотистой дымке, из-под которой стремятся к нему навстречу сонные лучики солнца то там, то здесь мелькает искорками волшебство. Хоть он и сам относится к кудесникам жизни, он не может сдержать своего порыва, и в несколько секунд оказывается там, куда путь ему заказан.

К кому так стремилась душа в эти рассветные часы мирно спит, обняв подушку, из-под которой выглядывает раскрытый телефон-раскладушка.

Он едва заметно и грустно улыбается, понимая, что она ждет его, все еще ждет, а значит верит, что он вернется и не ненавидит, как ему казалось. Он легонько касается спутанных черных волос, затем склоняется и оставляет мимолетный теплый поцелуй на щеке.

После еще несколько секунд любуется ею, сухо щелкает кончиками пальцев и на подушку опускается индиговая морфо. Но когда она проснется от него останется синее воспоминание в виде прекрасной бабочки и распахнутое настежь окно.

Светлые волосы поддаются порыву ветра, губ касается горечь сигареты, и в синих глазах все также аквамарином застывшее ожидание. И пусть он сейчас один, пусть считает себя никем без нее, вдали от самого родного и важного, он так искренне верит, что сегодня все переменится.

Что развернется что-то невообразимо прекрасное, которое свяжет их в то единственное, ради чего стоило жить, и тогда он точно сможет сказать, что он чувствует себя по-истине человеком, который больше не принадлежит подчиненно-жестоким правилам игры, в которую он не слишком-то и хотел играть.