Философия школы

=Школа как она есть

Школа – загадочный организм. Он загадочен прежде всего для постороннего наблюдателя. Но он загадочен и для того, кто хорошо, досконально знает школьную жизнь изнутри.

Однажды в школу по делам зашел посторонний. Он побродил по коридорам во время перемены, побывал на нормальном, рядовом уроке. И пришел в ужас. Но его поразили не столько дети, ученики, об этом и речи нет. Больше всего его повергли в изумление учителя, педагоги. Он счел, что эти люди тайком сбежали из психиатрической лечебницы и теперь каким-то непостижимым образом прячутся от врачей именно в этой школе. Своими наблюдениями и выводами он поделился со знакомыми педагогами. Знакомые педагоги вежливо отмолчались. Им было лень раскрывать глаза случайному человеку на то обстоятельство, что он не понял главного в школе – игры! Они не стали объяснять, что  то, что он принял за чистую монету, была в сего лишь игра, что умение играть – важнейшее свойство успешно работающего педагога, что без этого умения школа в одно мгновение прискучила бы ученикам, и они разнесли бы ее вдребезги в считанные месяцы.

Школа – это игра. Невосприятие и непонимание посторонними игрового момента школы приводит к тому, что учителя легко высмеять за тот странный рисунок поведения, который он, забываясь, переносит из школы в быт. Эти же саамы причины приводят еще и к тому, что большую часть так называемой педагогической литературы, написанной многими высокомудрыми деятелями просвещения, можно смело отнести к разряду обыкновенной макулатуры, которую ни один уважающий себя педагог читать не станет.

Школа парадоксальна. Основной парадокс ее состоит в том, что она существует. Существует сквозь все времена и все общественные катаклизмы. Она, школа, всего лишь более-менее устраивает общество. Общество никогда не бывает довольно школой, всегда желает иметь идеальную школу, но никогда не имеет ее.
Парадокс школы состоит также и в том, что люди далеко не идеальные, часто по своим моральным качествам стоящие ниже уровня общественно нравственности, действительно сеют разумное, доброе, вечное… В то, что эти несчастные недоучки и полузнайки, кем, собственно, и являются учителя (к каковым автор этих строк безоговорочно причисляет и себя), нередко закладывают такой фундамент знаний, который затем выдерживает нагрузку академической образованности. Каждому, как говорится, своё… Но более того, если представить себе школу, где собраны лучшие из всех возможных учителя и педагоги, то не будет удивительно, что такая школа потерпит сокрушительный провал. Учительский коллектив не может состоять из одних звезд. В этом есть какая-то мистическая тайна. Поэтому, чтобы сочинить хорошую, перспективную концепцию школы, нужно уметь чувствовать мистику мира, в котором мы живем.

Дальше мысль не моя, поэтому вынужден сослаться на источник,  к сожалению, весьма неконкретно. В одной из тематических радиопередач, посвященных проблемам школьного образования, кто-то из участников сформулировал очень удачную, на мой взгляд, мысль: лучшая школа та, что дает наибольшие возможности для сопротивления себе. А ведь так оно и есть. Ведь школа всегда стремится старые премудрости на новые времена, потому что она авторитарна и не может быть иной, потому что она всех желает подогнать под один ранжир. И потому она просто обязана предоставлять своим воспитанникам простор для сопротивления всему этому. Иначе она перестанет быть гуманной.

Лучшее состояние школы – это состояние гуманитарной неопределенности. Вспомним «Весну» Оскара Лутса, где он описывает проделки Йоозепа Тоотса, а затем резюмирует: Тоотс не был с треском изгнан из школы именно по причине многочисленности своих проделок. Попробуйте представить себе на месте учителя – робота, который может существовать только в мире однозначных решений,  - и конец бы Тоотсу, но и школе был бы конец. Несовершенство учителя – залог гуманности школы. Время от времени общество объявляет о намерении реформировать свою школу. Тогда кстати появляется немало педагогических концепций, претендующих на новизну и оригинальность. Критиковать их трудно и чревато последствиями: враз прослывешь ретроградом, а то и обскурантистом. Хотя многие такие или подобные теории прошли в своё время теперь забытое нашими современниками, проверку опытом и были отвергнуты как неперспективные, тупиковые  и даже вредные. Вот и сейчас мы переживаем такое тупиковое время, отмеченное избытком школьно-педагогических новаций. Поэтому стоит, пожалуй, высказаться по поводу педагогического новаторства вообще, как о принципе. Любая существующая школа имеет то преимущество перед любой придуманной, что она уже есть, работает и дает некоторый результат. А результат этот – имеющийся на данный момент уровень нравственности, культурности и образованности того общества, которое заявило о своей неудовлетворенности школой. Замкнутый круг! Это школа помогла вам подняться на ту высоту, с которой теперь вы видите ее недостатки. Так будьте же хоть за это ей благодарны и не спешите отметать все накопленное школой.

Никакую педагогическую теорию нельзя доказать на основе любых умозрительных построений. Концепция школы, если она коренным образом противоречит общепризнанным взглядам и историческому  опыту, может быть подтверждена только экспериментально. Это притом, что человеку не дано прожить жизнь дважды, и поэтому его жизнь не должна быть предметом экспериментирования в принципе. Но другого пути нет. Педагогическим идеям следует проходить проверку жизненным опытом тех, кто испытал на себе их благоприятные или вредные воздействия, кто «пострадал» от их воплощения в жизнь. А посему срок проверки педагогических теорий не может быть чересчур коротким, и простая научная добросовестность требует, чтобы о результатах эксперимента не объявлялось ранее, чем через 25 лет после его начала.

Консерватизм школы – это ее благо. Но это и благо общества, ибо школу легко разрушить, но нелегко создать.

=Антиномии школы

Термин «антиномия» я буду употреблять в смысле «неустранимое неантагонистическое противоречие». Преднамеренно не заглядываю в философский словарь за более точным значением. К чему? Хочу быть понятым, и не более того.

Школа богата антиномиями. Само существование ее антиномично, ибо она подобна двуликому Янусу. И один ее лик направлен в сторону государственной власти, и поэтому этот лик вынужден сохранять выражение серьезности и благопристойности. Но другой лик обращен к тому человеческому материалу, который перерабатывает школа, -  к детям, а для этой категории человечества благопристойность равнозначна скуке. Потому это лицо школы - постоянно в игре, выражение его поминутно меняется в широком диапазоне: от радостной улыбки до грозного гнева. Оно то сияет, то неодобрительно хмурит брови, то строит рожицы и кривляется, то открывает рот для крика. То его сводит судорога осерчания, то оно добродушно расслабляется. Это - правда о школе. Мы попытаемся далее охарактеризовать некоторые антиномии, определяющие странноватый и загадочный для постороннего облик школы, а также ее внутреннее содержание, те законы, вернее – «правила игры», по которым течет школьная жизнь. Школа, как витязь из сказки, постоянно на развилке двух дорог, и любой путь, избранный этим коллективным витязем, сулит определенные приобретения и какие-то потери.

Вот, скажем, многими отмечаемый парадокс: учитель незаурядный, яркий, хорошо знающий свой предмет, а дела его складываются в школе не лучшим образом. «Почему хорошему учителю плохо живется в школе?» - сочувственно вопрошают публицисты в многочисленных статьях. Между тем, нетрудно указать ряд факторов, порождающих этот парадокс. Яркое, неординарное, своеобразное утомляет быстрее, чем заурядное, серое, невыразительное. Стремясь всегда к нестандартности и новизне, хороший учитель нередко забывает о том, каким благом для учеником является рутина, шаблонная деятельность. Это на самом деле благо, иначе психофизическая нагрузка была бы непереносима для школьников. Мы, учителя, часто не думаем о том, что учеба – это действительно каторжный труд, и детей в такой ситуации  выручает только его тотальная рутинность и шаблонность. И вот ученики прекрасно сознают достоинства хорошего учителя, умеют их ценить, они даже любят его, но он их… утомляет.

Многое в школе вызывает стихийный протест учеников, находящий выражение в странных, порой диких выходках. Специалисты верно указывают на пороки школы: педагогический садизм, имманентно присущий всякой педагогической деятельности, избыточная, мелочная, унижающая достоинство опека, недостаток внимания к конкретной личности ученика (еще одна антиномия: «ученик абстрактный» - «ученик конкретный») и т.п. Но кажется, никто никогда не отмечал, что бессознательный протест может порождать и хороший учитель, настоящий друг детей. А ведь он, как никто другой, способен загонять в угол своих учеников: и силой и яркостью своей личности, и вот чем еще. «Учитель всегда знает и всегда прав» - этот сводящий с ума кошмар тяготеет над любым ребенком, начинающим сознавать самоценность собственной личности. Ученик-личность, сопротивляясь, пусть бессознательно, хорошему учителю, как бы говорит ему: - Ты, конечно, хорош, но я-то хочу состояться таким, каким я создан. И для меня ценно только то, что есть во мне. А то, что не во мне, что привносится в меня извне, как бы хорошо оно ни было, я не ценю, ибо оно не моё, чужое. Ты хорош, но мне не надо твоего хорошего, ибо я больше всего боюсь быть похожим – на тебя, на кого угодно. Я хочу быть похожим только на себя…

Еще одну антиномию точно подметил и очень хорошо описал известный в педагогических кругах публицист Симон Соловейчик. Это антиномия «знания – достоинство личности». Сравнивая русскую и американскую традиционные школы, Соловейчик приходит к выводу, что эти школы противоположны в своих ценностных ориентациях. Для русской школы традиционно характерна установка на знания. Но школа, дающая знания, - это всегда авторитарная, часто репрессивная школа, ибо только ценой суровой, жесткой, почти жестокой требовательности, нивелирования, усреднения личности вы можете добиться стоящей перед вами именно этой цели. В такой школе личность ученика постоянно подвергается различного рода испытаниям. Коротко говоря: достоинство личности в русской школе приносится в жертву знаниям. Наоборот, американская школа больше всего озабочена подлинно свободной, гордой, независимой личности. В такой школе последовательно  устраняется все, что так или иначе хотя бы в малейшей степени подавляет человека, воспитывает у него чувство униженности, собственной ущербности. Скрывая от ученика его недостатки, в том числе его слабые знания, американская школа воспитывает конкурентоспособность человека, умеющего постоять за себя, чувствующего себя равным среди равных, преисполненного жизненной силы… но при этом жертвует знаниями.

Какая школа лучше? С.Соловейчик отказывается отвечать на этот вопрос, предполагая, что на него просто нет ответа. – Но возможен ли некий третий путь? – спросим мы. Поговорим об этом ниже.

И, наконец, еще одна антиномия школы, принадлежащая к числу важнейших и нередко приобретающая поистине трагическую окраску. Эта антиномия связана с пребыванием в школе учителя-мужчины. Эта проблема еще никогда, кажется, не рассматривалась с необходимой откровенностью и во всей полноте. Часто сетуют на то, что в школе катастрофически мало учителей-мужчин, а те, что есть, какие-то не такие, какие-то… женоподобные. Но стоит вдуматься в то естественное различие между мужчиной и женщиной, которое заложено самой природой и которое школой подвергается сомнению. Любой нормальной женщине-учительнице присущ материнский взгляд на мальчика-ученика. Как бы взросл ни был ученик-юноша, он для неиспорченной женщины в любом случае всего лишь ребенок. Любой нормальный учитель-мужчина смотрит на любую ученицу старше 11-12 лет как на возможный объект своих сексуальных устремлений. Я хочу подчеркнуть: и то, и другое – в рамках «задуманного» природой миропорядка, в котором мужчины и женщины имеют разные «функциональные обязанности». И вот в худшем случае учитель-мужчина дает волю своей сексуальности (что может иметь начало еще в пединституте) и ведет жизнь подонка, пока не попадается на преступлении. Либо, в несколько лучшем варианте, подавляет свою сексуальность, превращаясь со временем в бесполое существо. Как следствие, он перестает быть и педагогом, так как не воспринимается всерьез ни той, ни другой частью своих воспитанников.

Я ни в коем случае не утверждаю, что тот или другой вариант неизбежен. Есть и третий путь: сознательно культивировать в себе те свойства и черты, которые не связаны напрямую с сексуальностью, однако обеспечивают сохранение мужской идентичности. Это путь чрезвычайно нелегкий, так как требует, кроме постоянного контроля над собой, еще и конфликтов с женской частью педагогического коллектива. Ни инспектор-женщина, ни директор-женщина, ни завуч-женщина не терпят в учителе мужского начала, которое, по их мнению, вредит работе, ибо плохо укладывается в рамки чиновничьих предписаний.

Таковы основные антиномии школы. Их более или менее систематизированный список читатель найдет в приложении к статье. Хочу в завершение этой части статьи напомнить заинтересованному читателю, что, отклоняясь к одной стороне антиномии, вы в результате теряете те достоинства и преимущества, которые связаны с ее другой стороной. Чаще же всего приходится напряженно искать какой-то третий путь. Эти поиски, если они ведутся честно и целеустремленно, и составляют необходимое условие и источник новаторства в нашем школьном ремесле.

=Если бы директором был я.

Я подозреваю, что единственный разумный вывод, который может быть сделан внимательным и заинтересованным читателем на основании только что прочитанного, сводится к следующему: хорошую школу невозможно создать специально, хорошая школа получается сама собой в результате случайного стечения бесчисленного множества факторов, условий и обстоятельств. И такой читатель был бы, по моему убеждению, почти прав. Тогда возникает закономерный вопрос: стоит ли тратить усилия на какие-то теоретические мудрствования, раз создать идеальную школу заведомо невозможно?

Стоит! Ибо можно провести горизонтальную ось, определить тот уровень, ниже которого не должна опускаться школа, если она хочет быть хорошей. Какие-то проблемы на каком-то этапе развития следует решать однозначно, чтобы не было путаницы, чтобы не возвращаться бесконечно к пройденным этапам в попытках выудить там некую сокровенную истину. В продолжение статьи я хочу предложить своё решение некоторых из указанных проблем. Если предыдущая часть написанного была спорной, то дальнейшее  - спорно в квадрате или в кубе.

Все дальнейшее – и есть одна из тех умозрительных теорий, принципиальные недостатки которых автор вполне осознает. Самое важное для нас, наверное, решить, как преодолеть антиномию «знания – достоинства личности», условно обозначенную как русская и американская педагогическая традиция. Возможно ли найти третий путь, максимально сохранив достоинства обеих школ?

Весьма вероятно, ответ на этот вопрос кроется в ответе не вопрос более широкий: в чем состоит цель школы. Понятно, что государство возлагает на школу определенные задачи и требует их выполнения, иначе оно (как высший выразитель общественных интересов) прекратит финансирование образования. Однако, во-первых, государство (даже в лице своих конкретных представителей, ведающих делами просвещения) зачастую плохо представляет себе, что оно хочет от школы, а во-вторых, еще меньше понимает, как это достигается. Для государства школа остается черным ящиком, процессы, происходящие в нем, или не видны, или непонятны. Здесь мы наблюдаем момент перехода со ступени государственного заказа на ступень его выполнения. И в этом все дело!

Чиновники, требующие прямолинейного, буквалистского исполнения заказа, рискуют крупно попасть впросак, так как в той сфере (гуманитарной), к какой принадлежит образование, непрямые, опосредованные, окольные пути в подавляющем большинстве ведут к цели и дают лучший результат, чем иные.

Стоит обратить внимание на одну особенность человеческой истории: все, что было создано человечеством в порядке решения непосредственных практических проблем: религия, философия, наука, искусство, - начинало затем отделяться от насущных практических потребностей и жить самостоятельной жизнью, в соответствии с присущей данной отрасли человеческой деятельности системой ценностей, жизнью, обладающей самодостаточностью и самоценностью. Может быть, нагляднее всего это видно на примере искусства: мы хорошо знаем и понимаем, как, из каких потребностей человека оно выросло, но задавать на исходе ХХ века вопрос: «Зачем существует искусство?» - просто неприлично. А ни зачем, просто существует, и все!
Школа (система образования) тоже, при всей ее привязанности к государству, к его ближайшим и перспективным целям, живет своей внутренней, сокровенной жизнью, по своим законам, и эта жизнь также самоценна.

Я думаю, что главную цель любой нормальной школы можно определить так: школа призвана научить человека быть счастливым. И вот здесь вступают в силу национально-ментальные различия, ибо я убежден, что есть счастье по-американски, по-русски, по-эстонски… Следовательно, одинаковой для всех школы быть попросту не может. Не может?

И да, и нет. Ведь есть что-то общее, относящееся к разряду общечеловеческого, что свойственно людям, невзирая на их профессиональные, социальные, классовые, национальные, конфессиональные и прочие различия.

Мне кажется, любой человек, чтобы быть счастливым, должен постараться понять себя, примириться с собой, реализовать себя.

Таким образом, смею думать, что хорошая школа начала ХХ1 века – это школа самопознания и самоусовершенствования. Самопознание и самоусовершенствование – это тот вид деятельности, который не имеет пределов, который не вступает в противоречие с природой (т. е. экологически безопасный), который сулит человеку массу чистых, высоких и благородных наслаждений.

Хорошая школа ХХ1 века – это школа импульса, дающая человеку толчок на всю оставшуюся жизнь, заводящая пружину самореализации, поселяющая в душе человека тот высокий идеал, к которому он будет стремиться всю жизнь. Такая школа не станет подгонять всех под один ранжир, так как у всех разные потенциалы и возможности их реализации. Такая школа по природе своей будет диалогичной, ибо предполагает взаимный интерес учителя и ученика. Она будет жить в режиме диалога, а не имитировать его, как это сейчас зачастую водится. Итогом работы такой школы будут не результаты годовых контрольных работ, а конкретные судьбы ее выпускников. Ни одну из разумных целей существующей школы такая школа не отвергнет, потому что в понятие совершенства входит и всезнайство, и жизнестойкость, и умение делать дело, и уживчивый характер, и умение общаться, но также и сознание собственного несовершенства.

Если бы я был директором такой школы, я напечатал бы для детей, приходящих сюда учиться, примерно такую прокламацию:
- Ты, человек, плох, очень плох, просто никуда не годен. Но в нашей школе мы постараемся сделать тебя лучше. Мы не будем тебя насильно учить или воспитывать. Мы только поможем тебе понять самого себя и увидеть свои недостатки, научим тебя жить в согласии с самим собой, а затем, для полного счастья, поможем подняться выше того уровня, который определен тебе природой. Для этого тебе потребуется напряжение. Мы дадим тебе знания и кое-чему научим тебя, но это не значит, что тебя будут учить лучшие учителя. Просто наши учителя знают, как они несовершенны, и тоже, как и ты, хотят стать лучше.

Эту прокламацию я предложил бы подписать педагогам школы, потому что такая школа может существовать только как коллектив единомышленников, а еще и потому, что только учителя, стремящиеся к собственному совершенству, могут научить этому своих воспитанников.

Настаиваю: момент примирения с самим собой исключительно важен. Каждый из нас, сотворенных по одному образцу и подобию, несет свой крест, терпит свою долю несчастий, и бунт против такого порядка вещей всегда чреват опасностью не только для ближайшего окружения. Думается, каждый крупный тиран, образцами коих полон ХХ век, был великий бунтарь против самого себя, против своей судьбы, человек, не сумевший жить в мире с самим собой. Путь ко многим преступлениям против людей и человечества начинается с такого микробунта.

Цели примирения человека с самим собой не достичь, если обойти стороной идею Бога. Идея Бога – одна из самых великих и продуктивных идей человечества. Я имею в виду даже не пресловутый страх Божий. Важнее другое: создав Бога, человек безмерно повысил ценность собственной жизни. Если человек создан по образу и подобию Божьему, с ним нельзя обращаться, как с удобрением на полях истории. Если человек сотворен Богом, то он имеет шанс и перспективы совершенствования. Надо только разгадать замысел Бога о человеке, о каждом конкретном человеке: о тебе, обо мне, о нем… Посему воспитание глубоко религиозного чувства – при свободе вероисповедания – я считаю абсолютно необходимым в хорошей школе.
Итак, подводя итог всей статье, хочу предложить вниманию читателя следующие «Постулаты школы»:
- Цель школы – счастье человека.
- Школа светская, но с хорошо поставленным религиозным воспитанием.
- Школа свободная от обязательных идеологий, в том числе конфессиональных и атеистических.
- Школа, ставящая себе целью самопознание и совершенствование личности, способная «включить» механизмы самосовершенствования и поддерживать их «работу».
- Школа, примиряющая человека с самим собой.
- Школа, в которой трудно учиться, потому что самосовершенствование личности предполагает наличие волевого напряжения для преодоления собственных слабостей и недостатков.

Приложение.

Антиномии школы (перечень)
1) Общество всегда стремится иметь лучшую при данных условиях школу, но никогда не имеет ее, ибо идеальная школа легко превращается в свою противоположность.
2) Школа нуждается в постоянном реформировании, но только консерватизм школы обеспечивает ей необходимую стабильность и адекватность самой себе.
3) Человек проживает только одну жизнь, поэтому его жизнью нельзя распорядиться произвольно, она принципиально не может быть предметом чужого экспериментирования, но любые и всякие педагогические концепции могут быть подтверждены или опровергнуты только в результате длительного эксперимента.
4) Школе необходим хороший учитель – знающий, яркий, неординарный, - но он испытывает в школе действие мощно выталкивающей силы, нередко превышающей его способность противостоять ей.
5) Школа нуждается в максимально большом числе учителей-мужчин, но они испытывают столь большое давление, что либо утрачивают солю мужскую идентичность, либо встают на путь нарушения норм морали или даже преступления.
6) Весь механизм школы рассчитан, заведен и действует ориентированно на  среднестатистического, абстрактного ученик, - между тем, материалом для этого механизма выступают живые, конкретные дети, имеющие в реальности мало общего со своей абстракцией.
7) Директор школы в идеале должен быть лучшим, квалифицированным педагогом в школе, способным решать сложнейшие педагогические проблемы, - между тем, он настолько погружен в хозяйственные заботы, что быстро теряет свою педагогическую квалификацию.
8) Педагогический коллектив школы – это, по идее, коллектив творческих работников, ибо педагогика – искусство. Следовательно, руководители школы должны быть творческими работниками высшего порядка. Между тем, для органов управления образованием администрация школы – это группа чиновников, призванная неукоснительно и точно выполнять распоряжения, указания и инструкции, поступающие из органов управления.

Июнь 1993