Мини-записки. Потраченное воскресенье

Я делал затяжку за затяжкой. Курить после годового перерыва  прекрасно. Тело обтекает волна утомленности и удовольствия. К черту пост, хотелось расслабиться да посильнее.
Из-за чего курю? Да черт знает. Тоска гложет своими грубыми зубами внутренности. Желудок болит, поскольку завтрак, обед и ужин состоял и бич-пакетов, бесконечного количества кофе и сигарет. Диета забытого и забывающего.
Кофе лилось рекой. Чуть что, так надо чашку черного золота надо бы опрокинуть.
Сегодня не хотелось бы говорить каких-то нравоучений, попросту проснулась нужда в разговоре. Снова только через записки, не больше. Не могу говорить с людьми, у которых конкретные лица, фигуры и пропорции. Мне они противны. Больше нравится разговаривать с чем-то мыслящим, неперсонифицированным. Мировой разум подошел бы в собеседники. Вот почему я пишу записки, не вручая их кому-либо. Конкретного адресата нет, на заголовке каждой записки я пишу «Вам».
Сегодня день был бешеный, мускулистый. Беготня, беготня. Некогда мертвую пустыню во рту сдобрить дождиком «аква минерале». Пошел купить корма для рыбок, погулял по грязным улицам. Остальное время писал стихи. Вышла дрянь, но такая близкая мне и слишком душевная. Каждый нарыв отразился в бумажном пласте моей души. Отказаться от них было почти невозможно. Я как мама инвалида, до последнего искал смысл существования своего плода.
Пользы было от стихов мало. Никто ничего от них ничего не мог подчерпнуть. Цинизма итак хватает, а тут еще большими ложками его с моих сборников глотать.
Под вечер захотелось выпить. Достал пару бутылок пива и пригубил. Горечь разлилась по жилам и стало немного легче переживать пульсации жизни в моем сознании. Не люблю пить, потому как смысла в этом мало. Но иногда нужно отвлечься и забыться. Алкоголь не вытравливает дурных мыслей, не решает чужих проблем. Алкоголь расслабляет тело, разум и уже не хочется вопить на каждом углу.
После того, как вышло поспать пару часов, захотелось покурить. Вышел на балкон и закурил вонючку. Смотрел на огни далекого города и курил. Все, что лежало вокруг меня, было каким-то чужим и немым. Мир сделал меня чужим себе, одной из своих вещей. Впрочем, быть вещью не так уж и плохо. По крайней мере абсурдный театр эмоциональных припадков не застает тебя в расплох.
Я договорился с собой, что изменю свою жизнь к лучшему. Договорился со своей совестью, побуждениями. В итоге проект остался на стадии обсуждения. Так же сливаю время и ругаюсь стихами. Хочется иногда чего-то большего. Ну там главной цели в жизни, мотивации к самосовершенствованию, хорошей работы, семьи. А потом апатия.  Не сказать, что я человек весь такой угрюмый и унылый, но в моем смехе чувствуется какая-то мировая грусть. Я общительный человек, но весь океан пролетающих мимо моего слуха слов не вызывает эмоций. Да, я тот еще юморист и оти из-за моих перлов срываются лекции. Но шутки – лишь способ как-то не зависнуть в омуте черных эмоций.
Комната заставлена хламом и недоеденной закуской. Все-таки одиночки предпочитают себе компанию пусть бывших, но вещей. С живыми бывшими спокойно и счастливо вечера не проведешь. У меня целая компашка собралась. Исписанные тетрадки, печенье, бутылки и банки. Этакий натюрморт.
Спать не хочется. Если усну, то совсем не почувствую день. Слишком быстро он сгорел. Вроде и делал любимое дело, но все равно какой-то осадок остался. Такая дилемма – время хоть отбавляй, а все тратишь его на всякую херню. Когда пробуждаешься и вспоминаешь о том,  чего ты хотел совершить всю жизнь, времени почти не остается. Жизнь напоминает вспышку, которая ждет момента, когда всколыхнуть искрами пыльную взвесь незаконченной рабочей недели.
Звезды не дают мне успокоиться окончательно. Вроде знаю, что загорелся, но что есть мое горение? Желание космического мусора побыть вечным мигом или я по-настоящему зажег в себе звезду?
Записка растянулась слишком сильно. Пусть, слов слишком часто не хватает. Особенно когда говоришь что-то важное. Человек в этом плане очень несовершенное создание. Великий хаос сотворения дал ему возможность чувствовать мир всей глубиной своего духа. Только гигантское море внутри так и остается изолированным. Легко сказать что оно глубокое. Тяжелее объяснить вкус его соли. Но невозможно сказать о той тоске, которая принадлежит только ему.