Я и милицейская горка

Однажды, когда мы  жили на Первомайской, папа  пришёл за мной в садик.
    - Сегодня пойдём  за салазками для тебя»!
   Я не знала, что это такое, но поняла, что что-то очень хорошее и заранее обрадовалась. Мы пришли в магазин возле церкви,  где за прилавком стоял  папин друг дядя Жора. Папа спросил у него:
  - Салазки привезли?
  Дядя Жора сказал:
  -Попозже, - потом вышел и протянул папе огромный свёрток. И мы пошли домой. Я подумала, что это и есть те самые загадочные салазки, и с нетерпеньем поглядывала  на свёрток, который папа нёс в руке. Что же это такое? Похоже на какую-то коробку. Даже незаметно  оторвала кусочек газеты, в которую это было завёрнуто. В дырочку ничего не было видно, только какая-то синяя бумага. Может быть салазки- это книга? Нет, таких больших книг не бывает. Наверное, это какая-то  коробка, похожая на малахитовую шкатулку. Точнее, шкатулищу. Салазки были тяжёлые, папа то и дело перекладывал их из руки в руку и нёс, как портфель сбоку. Но это был не портфель, а гораздо больше. Когда мы пришли домой. Папа положил  свёрток на шкаф. И забыл про него.  А я изнывала от любопытства и ходила вокруг да около. Но шкаф был высокий и достать свёрток я никак не могла, даже со стула. Ужинали мы молча, я всё ждала, когда  же папа объявит о салазках. Но он молчал.  Наконец, подошло время, когда  папа должен был меня усыплять. То есть я ложилась в свою кроватку с немецким сказочным ковром на стене, где был изображён масляными красками  красивый домик на берегу озера, лес, горы, лебеди и девушка в немецком  платье. А папа читал мне сказки. Я ждала, когда же он достанет со шкафа салазки. Но он взял обычную книгу.
- Папа, а что же ты про салазки забыл? – робко спросила.
- Я не забыл, завтра будут.
- Что же ты обманываешь, а что же ты принёс из магазина?
- Ничего,- сказал папа.
- А на шкафу, вон же, вон они, салазки!- возмутилась я.
- Да где? – удивился папа. – Нет там никаких салазок.
- Да вот же.- Я упрямо показывала  пальцем на свёрток.
- Ах, это! – рассмеялся папа. Достал свёрток и развернул его. Это была огромная книга в  сине- фиолетовой обложке. – Это дядя Жора переплёл нам  иллюстрации из журнала « Огонёк». Помнишь,  ты с Серёжкой нашла у дядя Сёмы в подвале? Он нам  их подарил, дядя Жора переплёл, и получилась вот такая  толстая и большая книга. А салазки- это то же, что и санки, на них катаются с горки.
Папа раскрыл книгу, и я утонула в прекрасном мире  шедевров мировой живописи. Книга была очень толстой и тяжёлой, там  была подшита не одна  подписка « Огонька». Это стала одной из моих самых  любимых книг, я могла часами разглядывать    картины великих  Леонардо да Винчи, Рафаэля, Рубенса, Гойи, Веласкеса, Эль Греко. Рембрандта, наших русских художников: Васнецова, Сурикова, Левитана.   Я домысливала сюжеты, отношения изображённых на картинах людей, их жизнь. Когда я научилась читать, многое оказалось совсем не таким, как я  думала, комментарии к картинам  иногда помещались ниже или на другой стороне  репродукции. А некоторые картины так и остались для меня загадкой, к ним  не было никаких объяснений. Я спрашивала у мамы. И она не всегда могла объяснить.  С моей лёгкой руки  эта книга так осталась в нашей семье под именем « Салазки», папе почему-то очень понравился этот случай, и он часто его вспоминал  и смеялся.
А на салазках я скоро покаталась, да ещё как! Папа  повёз меня  на луг. Это было вечером после садика. В центре Бутурлиновки  проходила улица Ленина.  Но  с левой стороны за  домами  ровная земля резко обрывалась. Огромная яма зияла за домами улицы. Не знаю, что там было раньше, но во время войны  в это место  немцы сбросили много бомб, они  бомбили по заводам- спиртзаводу, маслозаводу, элеватору и ещё каким-то бедным и маленьким  предприятиям местной  промышленности, чтобы лишить нас всего  необходимого. И образовалась вот эта  огромная яма, она потом заросла луговыми травами, кустарником. И стала называться лугом. Ходить по нему было небезопасно, так как  было много копанок, таких маленьких глубоких ямок, наполненных водой, куда можно было упасть ребёнку. И ещё иногда  взрывались снаряды, и кого- то убивало. Со временем  поближе к центру луга  сделали стадион с футбольным полем, с беговыми дорожками и скамейками. Зимой заливали каток. А крутые спуски от  огородов улицы Ленина становились горками, с них катались на санках. Вот сюда меня и привёз папа.  Он сказал, что я должна быть смелой, я же дочь моряка. И я, преодолевая  страх, согласилась съехать с  небольшой горки. Папа столкнул  санки, и я помчалась  вниз. Папа радовался больше меня, мне было страшновато, но я боялась в этом признаться из страха, что папа меня не будет уважать или посчитает трусихой и разлюбит. Каждый раз он усложнял задачу, горка была всё круче. Наконец мы остановились у милицейской горки, напротив  отделения милиции. Она была почти самой крутой. Я  устала и замёрзла, да ещё испугалась, начала плакать и проситься домой. Но папа пристыдил меня: « Ничего не бойся. Смело  поезжай, только  верёвочку от салазок не отпускай из рук, держи крепче». Он  столкнул санки с горки, и я помчалась вниз.  Всё мелькало перед глазами, ветер свистел в ушах. Я от страха и от досады на папу  выпустила верёвочку из рук. Санки вместе со мной перекувыркнулись, я отлетела  вперёд и упала лицом вниз. Было  холодно и больно лицу и голове. Скоро подбежал перепуганный папа. Лицо у него было белое, как снег. У меня  болела голова, лицо было в крови. Я сильно ободрала об  лёд нос. Папа повёз меня в аптеку, купил одеколон и вату и  всё время прикладывал к моему носу. Щипало очень больно, и я всё время ревела. « Ты только маме не говори, что мы катались с горки, а то мне попадёт», - просил папа. Я обещала, зная, что всё равно расскажу, разве от мамы что  можно утаить. Больше всего я боялась, что мне от неё попадёт самой. Но мама страшно ругала папу, даже назвала его непонятным словом: «идиот». Папа виновато молчал, он сильно переживал и только повторял: « Но мы же в детстве катались и ничего». Мне совсем не попало, и я  на радостях честно всё ей рассказала, кроме того, что я выпустила верёвку из рук.  В этом я и папе не призналась, и он подумал, что  на дорожке попалась ямка. Мой нос по всей длине покрылся  большой болячкой. Я какое- то время не ходила в садик, сидела  дома с папой. Потом болячка отвалилась, нос стал розовый, появилась новая кожа. Но мой нос стал кривоватым. Это меня совсем не расстраивало, я же знала, что я всё равно буду прекрасной и счастливой, как принцесса из папиной сказки.
Продолжение http://www.proza.ru/2014/08/03/1085