Надорванное ухо

                Пятый класс, начало учебного года. Половина первой четверти позади.  Я сижу на среднем ряду, на предпоследней парте, с левой стороны.
             Наш класс был первым слева, как входить в общий коридор. От входа вправо был отдельное строение перпендикулярно школьному зданию, класс выпускников,  восьмой класс.
                Как бывает в школе, стоит появиться в одном классе рогатки из тонкой резинки от трусов, как это зараза быстрее любого гриппа разноситься по классам.
                Вот и в нашем классе пошла эта эпидемия среди ребят.
            Стали  на уроках обстреливать друг друга, особенно доставалось тем,  кто выходил к доске.
              Самой удачной конструкцией считали резинку,  которую надевали на пальцы.
            В случае провала её легко можно зажать в кулаке, а если дело по серьёзней, то улику просто выбросить под парту.
              Учителя пытались бороться с этим явлением, чтобы ученики не отвлекались на уроках. 
              Но это заразное дело как семечки, требует время, чтобы окончательно надоесть.
                Была у нас история и её вёл у нас наш директор школы, Александр Максимович.
                Была у него одна особенность,  за хорошее знание урока ставил малюсенькую пятёрку или четвёрку, за не знание урока выводил двойки,  словно породистых лебедей, прихватывая верхнюю и нижнюю строчку.
               С хорошим нажимом красными чернилами, расписывался иногда до продавливания листа в дневнике.
                Начался урок истории, ребята постреливали из рогаток. Я откинул крышку парты и мастерил рогатку, чтобы надевать её на пальцы.
                Александр Максимович возился с журналом, искал нужную страницу, чтобы приступить к опросу.
           Вот одного ученика вызвали к доске, в него активно стали постреливать.
               Я только успел надеть на пальцы резинку и закрыть крышку парты.
     Учитель встал, всё дружно попрятали рогатки, я даже успел снять резинку с пальцев.
              Александр Максимович не спеша пошёл вдоль парт по нашему проходу.
           Все прижухли, стало тихо, слышно было чирикание воробьёв под окном. Только методичный стук уверенных шагов  по деревянному полу, разносился по классу, он дошёл до стены и у последних парт развернулся, постоял несколько секунд и медленно пошёл обратно.
             Ничего плохого я не ожидал, ведь я ещё ни разу не пульнул из рогатки.  Только легкое напряжение, от того что учитель был за спиной.
                Но вдруг почувствовал на своём левом ухе цепкие пальцы директора.
                Я замер в ожидании, что будет дальше.               
         Пальцы цепко держали моё ухо за верхнюю часть мочки.
          Костяшкой  фаланги согнутого указательного пальца и большого пальца, а между ними, словно в тисках было,  моё ухо.
               Также медленно, как и прохаживался учитель по классу, стал приподнимать меня  вверх за ухо.
       Вначале я не вставал, а поворачивал голову, левым ухом вверх.
           Но Александр Максимович продолжал  экзекуцию и тянул ухо вверх.
            Я привстал, а затем и вытянулся во весь рост, в надежде, что на этом всё и закончится.
              Но не тут - то было, он продолжал тянуть вверх,  и мне пришлось встать на цыпочки, больно ведь, но я молчал.
           Было достаточно больно, и я левой ногой нащупал брус соединяющий парту со скамьёй, встал на него.
                Но меня продолжали поднимать за ухо, я словно эквилибрист, стоял на цыпочке левой ноги, выше опоры  под ногою не было.
             Я уже чувствовал нестерпимое жжение и потрескивание уха.
           Александр Максимович продолжал меня держать в полу подвешенном состоянии.
          Мысли медленно проворачивались в голове, почему именно меня, я ещё ни разу не выстрелил.
               Да и как он мог видеть есть у меня резинка или нет, и вдруг меня осенила одна мысль,  это я давно забыл, это у меня короткая память, прошло пару недель,  не меньше,  про случай в туалете подзабыл я.
            Значит, думал я,   шло тайное расследование и вот она расплата, не стала долго ждать. Так это или не так, но я висел, словно провинившийся котёнок.
           Кто - то  из наших проболтался  или похвастал среди друзей,  и вот тайное стало явным. Так мыслил я.
                Эта мысль  придала  мне терпения.  За содеянное зло  нужно отвечать.
              От меня ждут, чтобы я заплакал от боли, но нет, я терпел.
                Ухо трещало и жгло калёным железом. Я покраснел как вареный рак. Глаза слезились от нестерпимой боли. Сколько ещё, ждать и терпеть. Я смерился со своей участью, вечно не может это продолжатся.
          Александр Максимович посчитал,  что с меня достаточно, его проверку на вшивость, я  успешно прошёл.
                Отпустил он моё ухо, наверно устали пальцы, оставив на память надорванный и  вывернутый бугорком внутрь хрящ. Я плюхнулся на скамью, ухо горело и пульсировало, класс притих до конца урока.
                После этой экзекуции я получил массу привилегий от Александра Максимовича. Ни разу,  сколько бы я потом не баловался, не стрелял и не плевался в трубочку,  наказан не был,  мне даже не было сделано никаких замечаний.
                Иногда в плохую дождливую погоду опаздывали на урок, мои одноклассники  получали от него подзатыльники, меня же пропускал без  назиданий, заходил я первый,  в средине или последний.
22 янв 2015 г.