Делу время, потехе час

Эта фраза, когда-то произнесённая  царем Алексеем Михайловичем, а затем записанная в руководство по соколи-ной охоте, написанном им, стала  поговоркой, означающей – «всему своё время». И царь уделял всему внимание своё, стро-го соблюдая значимость каждого мероприятия, отделяя одно от другого.
Появилось у царя и время для потех, чего со смут-ных времен не наблюдалось. Страстью царя была соколиная и псовая охота. Он содержал больше трехсот смотрителей за со-колами и имел лучших кречетов на свете. Их привозили ему из Сибири… Царь следил,  чтобы кафтаны  его сокольников были не просто удобны, но очень красивы и богаты, а со-кольники не забывали о красоте и изяществе ведения охоты. Царь охотился на медведей, волков, тигров, лисиц или, лучше сказать, травил их собаками, чтобы потом самому с рогатиной или ножом идти на зверя. Не страшился он в одиночку с медведем в бой вступить. Когда он выезжал за пределы Москвы на охоту, Восточные ворота и внутренняя стена города запирались до его возвращения. Когда  он отправлялся за город или в поле для увеселения, то требовал, чтобы его в это время никто никакими просьбами не  беспокоил.. Выезды на охоту были очень пышными. Царь лично вникал во все мелочи содержания хищных питомцев, а однажды он пригласил европейского художника, бывшего при иностран-ном посольстве, чтобы тот нарисовал его сокольничьих с соколами, и, таким образом, прославил его в Европе.
Во времена царя Алексея театральные представле-ния в Западной Европе были не редкостью. Помимо королев-ских театров и театральных трупп, было множество стран-ствующих актеров комедиантов, которые разъезжали по стра-нам, радуя обывателей своим искусством. От постановки про-изведений древнегреческих и римских писателей и мистерий на религиозные темы, стали ставить на сценах прославившихся Мольера и Шекспира. На Руси народ тешили своими представлениями скоморохи, а  услаждался слух музыкой рожечников да гудошников, выступлениями песенников.
Государя позабавим,
Русь великую прославим,
И послов – господ из-за границы.
Ведь и мы не лыком шиты,
Иноземцы будут биты,
Вишь, какие постны у них лица!

Мы гудцы и скоморохи,
Инструменты, что ли, плохи?
Домры, гусли, сурны и волынки,
Посвистель, сопель, рожок,
Переплюнет всех гудок –
Это ль не веселые картинки?

Мы пустились вскачь и пляс,
Груди прыгают у нас,
Да в разнос пустились сами ноги,
Веселился весь народ,
Лица веселы господ,
Все же люди, пусть душой убоги.

Распеваем мы не зря,
Славим батюшку-царя, -
(У послов размякнут черствы души),
Будут помнить скоморохов,
На душе легко, не плохо,
Лучше будут думать, слушать.

Второй царь династии Романовых находил время и для увлечения музыкой.  Сохранились сообщения, что иногда царь сам пел в церкви на больших церковных праздниках или торжествах. Царь отлично разбирался в способах и особенно-стях церковного песнопения, особенно хорового, и владел “крюковым письмом” – старинным русским безлинейным спо-собом записи музыки. Более того, правитель России не брезго-вал лично поправлять певцов хора или дьяконов в церкви, если они, по его мнению, неверно исполняли псалмы или неслаженно пели.
Русские послы, вернувшиеся из-за границы, расска-зывали царю о тамошнем театре как о чуде: «Объявилося море, колеблемо волнами, а в море рыбы, а на рыбах люди ездят, а вверху палаты небо, а на облаках сидят люди. Да спущался с неба сед человек в карете, да против его прекрасная девица, а кони под каретами как есть живы, ногами подрягивают… И многие предивные молодцы и девицы выходят из занавеса и танцуют, и многие диковинки делали».
Прошло чуть больше года после женитьбы царя на Наталье Нарышкиной, и у царственных супругов родился сын Петруша, будущий царь Петр I. Алексей Михайлович не знал, как угодить жене, хотел ее развлечь, потешить. Тут он и вспомнил про театр. Царь отправил своего посланца за грани-цу с поручением найти мастеров, «которые умели б разные комедии строить», режиссеров то есть. А сам тем временем приказал возвести близ летнего дворца на Яузе особую «комедийную хоромину» с просторным залом. Стены были обиты дорогим сукном, невысокий подиум заменял сцену.
Оставалось  уладить ещё один немаловажный во-прос -следовало заручиться одобрением Церкви. Известно, ка-ким гонениям подвергались скоморохи и прочие «игрецы». Разрешение было получено, при условии что представление будет религиозным по содержанию и по духу.
Театр был почти готов, когда посланец вернулся из-за границы, не выполнив поручения царя – ехать в неведомую страну мастера комедийных дел отказались. Тогда царь обра-тился к Матвееву: уж он-то знал всех иностранцев в Москве. Матвеев вспомнил, что есть в Немецкой слободе пастор Иоганн Грегори, человек сведущий в науках и искусствах.
Грегори не  слишком обрадовался такому предло-жению, но оно звучало как приказ: «Учинити комедию, а на комедии действовати из Библии Книгу Есфирь». Грегори перевел на русский язык немецкую пьесу на этот сюжет под названием «Артаксерксово действо»; в Европе ее обычно играли в школах и университетах. Пастор набрал юношей-иностранцев из Немецкой слободы и русских недорослей из подъячих и слободских. Им предстояло играть не только мужские, но и женские роли. Только один взрослый исполнитель был привлечен на роль царя Артаксеркса. Пастор привлек к работе живописца, декораторов, портного для шитья «потешного платья», органиста с музыкантами - и работа закипела. Всего над спектаклем работали шестьдесят с лишним человек, сроки перед труппой были поставлены наикратчайшие.

Грегори трепетал при одной мысли о провале.
Премьера состоялась 17 октября 1672 года. При-дворным и знатным людям были разосланы приглашения: «Быть с Москвы нарошно к государю в село Преображенское». Наконец, зрители заняли свои места. Присутствовала, ко-нечно, царица Наталья Кирилловна, взрослые царевны и сестры царя, но все женщины сидели отдельно, за особой решеткой. И спектакль начался. Это был культурный шок! Десять часов кряду зрители напряженно следили за действием, не вставая с мест. Впервые русский зритель наблюдал не религиозную мистерию, а художественную иллюзию самой жизни, и эта великая иллюзия была столь нова и правдоподобна, что ее принимали за действительность!
 Спектакль окончился… Русский зритель не знал аплодисментов. Все расходились молча, потрясенные до глу-бины души. Грегори не знал, жив он или уже мертв.
 И случилось невероятное: царь принял в Кремлев-ском дворце всю труппу с ласкою. Он одарил артистов деньга-ми и дорогими тканями, а пьесу велел переплести в красный сафьян с золотым тиснением. Особо отметил государь испол-нителя главной роли Фридриха Госсенса и произвел его в чин прапорщика.
О театре заговорили, многие хотели посмотреть не-виданное представление. И по распоряжению Алексея Михай-ловича уже в самой Москве было устроено еще две сцены.
Устройство любых театрализованных представле-ний никогда не одобрялось влиятельной православной церко-вью. Однако Алексей Романов сознательно шел на все это, и не видел тут серьезных нарушений своей православной дисци-плины и нравственности. Естественно, за театральное зрелище приходилось отбивать земные поклоны в храме божьем…
Увлеченный многими новинками, приходившими из-за границы, царь то и дело позволял себе смотреть сквозь пальцы на старинный московский уклад жизни, и даже нару-шал его. Не терпящий, когда кто-то при нем лично испытывает неудобства или стеснения, второй Романов начал ослаблять строгости и пышности придворного церемониала, если это не касалось демонстрации величия государства или дипломатических дел. Царь запросто ездил и ходил вечерами по Кремлю, в котором тогда еще располагались дворы важней-ших бояр, а то и по окрестным московским улицам, наведы-ваясь к знакомым дворянам. В питье Алексей не злоупотреблял, но в тесном кругу вечерней пирушки мог и приложится. После того, как в 1654-56 годах царь во время военных походов на запад побывал в Полоцке, Вильно и иных городах, он произвел некоторые перестановки в своих покоях. Например, он ввел в русский обиход обои, поставил у себя первые образцы “немецкой”, т.е. европейской мебели. В украшении его деревянного дворца в Коломенском появились элементы европейского барокко.
Дальше - больше. В конце своего правления Алек-сей Михайлович начал ездить по Москве и ее окрестностям не в русском возке, а в немецкой карете. В самой Москве при нем значительно увеличилось число иностранцев, они чаще стали появляться при царском дворе.
Алексей Михайлович любил приглашать на свои пиры иностранных гостей. Обеды, устраиваемые царем, пора-жали своим богатством и разнообразием. В Европе существо-вало  четкое различие манер поведения представителя каждого сословия. Иностранцев изумляло, когда Алексей Михайлович Романов, после богатых пиров, в Страстную неделю Великого поста, шел в простой одежде, с непокрытой головой, словно обычный простолюдин, в церковь.
Русский царь Алексей Михайлович имел довольно привлекательную внешность – мягкие черты полного и румя-ного лица, которое обычно было приветливым, яркие голубые глаза. Волосы Алексея в молодости были русые. Румянец и весьма полная фигура нового государя по русским представле-ниям XVII века говорили о телесном и даже душевном здоро-вье. Очень живой характером и любознательный человек, ме-стами мягкий, даже нерешительный и боязливый. Он любил всякие новости и диковинки, был очень теплым и искренним к своим друзьям и родственникам. К разным иностранным ве-щам царь относился или благожелательно, или, по крайней мере, не мешал им, а то и не брезговал использовать сам.
Любознательность Алексея Михайловича была чрезвычайной. Он интересуется садоводством, охотой, поли-тическими и военными делами, строительством кораблей, устройством разных механизмов, и даже слухами о дальних экзотических странах. Однажды царю доставили изображение египетских иероглифов, покрывавших Обелиск Константина в Стамбуле. В другой раз самодержец просил русского посла в Дании прислать ему телескоп, так как он заинтересовался звездным небом и астрологией.
Не повезло царю Алексею Михайловичу, дела его многочисленные и, безусловно, важные казались малыми на фоне преобразований, проводимых его сыном Петром Вели-ким. Однако, не вызывает сомнений, что  реформы Петра были в немалой степени подготовлены деятельностью его отца, пусть и не всегда последовательной. Во время правления царя Алексея Михайловича Россия возвратила себе в войне с Речью Посполитой Смоленск, присоединила Левобережную Украину и Киев, в основном, завершила покорение Сибири, вела активное строительство Засечных черт на юге. Во внут-ренней жизни государства прошла денежная “медная” ре-форма, церковная реформа патриарха Никона. Состоялись попытки строительства флота и создания  армии европейского типа. Русское Государство стало гораздо крепче как в отношении политического строя, так и в отношении благо-состояния.