Грачи

               


   - Грачи прилетели! – с радостным известием Мишка влетел домой. – Я первый заметил!
   - Слава богу! – перекрестилась бабушка. – Дожили до тепла.
Подошла к отрывному численику с цифрой двенадцать.
   - Нынче второе марта, по старому стилю. - Через два дня праздник – Герасим - Грачевник. Где видал-то? На вётлах?
    - Нет! На бугре, на той стороне речки.
   - Грач на горе – так весна на дворе. Скоро скворцы заявятся. Через месяц жаворонки. Закличку, поди, забыл?
                Жаворонки, жаворонки
                Прилетите к нам.
                Принесите Весну - красну.
                Зима надоела,
                Хлеб весь поела! – без запинки выпалил внук.
   - Памятливый! – похвалила бабушка.
Довольный собой, Мишка разделся, пригладил белые вихры, шмыгнул в спальню. Вытащил из-под кровати деревянный ящик с безделушками.  Нашёл зачерствевшее, прошлогоднее печенье в виде летящей птицы, смахивающее на самолётик.
   Оно выпекалось каждый год, к жаворонкам, из теста в специальных формочках.  Утром приходил  Шурка – сосед, первоклассник. На голову ниже, на год старше Мишки. Бегали по двору, изображая румяной сдобью полёт птах, тараторя закличку. Уж больно хотелось тепла.
   Тепло наступало исподволь. Несмотря на ночные заморозки, птицы садились в гнёзда, на кладку, рассчитывая появления птенцов вместе с жучками и паучками.
   Погожие дни сменялись дождливыми, усиливая сход снега. Ручьи чёрными щупальцами легли на склонах оврагов, неся грязь с полей к вздувшейся посиневшим льдом реку. Округа наполнилась несмолкаемым журчанием талых вод. Пришло и ушло половодье. Исподволь одевались в зелень деревья, закудрявилась и распустилась сирень.  Незаметно подкралась пора пышного цветения садов, а следом летних каникул, которых с нетерпением ждал Шурка. С утра до вечера друзья пропадали на рыбалке. Соревнуясь, кто больше нанижет на кукан синьгу, плотву, огольцов.
   Вечером, возвращаясь с речки домой, недалеко от гнездовья, заметили  двух грачат, которые привлекли внимание своим зазывным карканьем. 
   -  Брошенные, - определил Шурка.
   - Только оперились. Видать из гнезда вывалились, - сделал свой вывод Мишка. - Давай возьмём? Выкормим и отпустим. Жалко, сдохнут.
   От старших слышали, что птицы кормят только своих птенцов – высеженных, до иных им дела нет. Грачей считали полезными, благородными, потому что питались вредоносными насекомыми. С неприязнью относились к наглым воронам, хитрым сорокам и зорким коршунам.  Эти таскали со двора цыплят.
   -  Подождём, -  остановил друг, -  может,  кто прилетит. 
   Притаились поодаль. Шло время, но никто не появлялся. Решили подобрать горемык. При виде людей, грачата умолкли, попытались отпрыгнуть. Но ребята оказались проворнее. Принесли домой. Надо было определить место жительства не доступное для кошек, накормить.
Мишка своего, беспалого на левой ноге, поместил в пустой улей, прикрыв стеклом. Шурка - в собачью конуру, заложив вход кирпичами. Нарыли в огороде червей. Вначале принуждали к приёму пищи. Раскрывали клюв и пихали в глотку. После нескольких таких действий грачата побороли страх и сами стали просить еду. В рацион добавляли мелкие камешки для лучшего пищеварения. Постепенно налаживались доверительные отношения.
   - Заботу себе нашли, - ворчали домашние.
   Вскоре птенцы окрепли, заметно подросли. Крылья требовали небесного простора. Учить летать решили подальше от деревьев, в дальних лугах. Подбросили вверх, и те сразу полетели, будто делали это всегда. Сработал инстинкт. Теперь стали отпускать на волю вместе прямо от шуркиного дома. Полетав, грачата ворачивались к своим кормильцам. С каждым разом время отсутствия увеличивалось, а через некоторое время пропали. Непросто было мириться с потерей. Тяготила неизвестность. Живы ли?
   - Сколько волка ни корми, он всё в лес метит, - видя мрачное настроение внука, попыталась успокоить бабушка. – Вольному воля.
  - Они ещё не умеют еду себе добывать, - с сожалением обронил Мишка.
   - Голод не тётка. Небось, к своим пристали. Те и приучат.
Ответ обнадёживал, но всё равно сомнения оставались.
Погоревали да забыли. И вот однажды прибежал Шурка. Потащил товарища силком к себе, не говоря ни слова.
   - Наши! – кивнул на крышу дома. - Мой с хохолком, твой – беспалый!
На коньке сидели два грача. Птиц не напугало появление ребят от радости замахавших  руками.
    Да, это были они. Невозможно было спутать с другими не только по приметам, но и по поведению. Угадывалось временное одомашнивание – отсутствие пугливости. На душе отлегло. Старания выходить птенцов не остались напрасными. Теперь за них опасаться нечего, не пропадут.
   Поздней осенью грачи собирались в стаи. Кружась над полями, купались в восходящих воздушных потоках. Поднимались на такую высоту, что становились пчелиным роем. Тогда, перед отлётом в тёплые края, наведались последний раз, словно прощаясь навсегда. Больше их друзья, никогда не видели.