Мезмай. Дорога в будущее

Дорога на Мезмай от Апшеронска уже почти достроена, но ночью выпал глубокий снег, и на недостроенном участке перед самым Мезмаем было не проехать. Водитель, взявшийся довезти Старика и его попутчика – давнего друга младшего брата Старика, умершего  два дня назад, ехать дальше отказался, и пришлось спускаться вниз пешком по тающей снежной каше. Их встретила женщина, которая добровольно заботилась о брате последние годы. Проводила их в дом брата, рассказала о его последних минутах, потом пришли ближайшие соседи, и его друзья из Гуамки. Брат лежал на диване уже прибранный, рядом лежал приготовленный гроб.

Поговорили о его жизни здесь, отзывчивости, доброте. Поговорили о том, что никто не знает, что нас ждёт за порогом, что никто и никогда не вернулся оттуда. Вспомнили разные случаи необъяснимых явлений с людьми и животными в этом посёлке.

Когда все разошлись, Старик сел рядом с братом. «Ну вот, брат, я тебя встречал там, в деревеньке на берегу Японского моря, когда ты родился,  а теперь мне же приходится провожать тебя. Ты ушёл первым». Смотрел на его спокойное, сосредоточенное лицо и пытался понять, увидеть то, что  чувствует, видит брат. Потом положил свою руку на его холодную руку, держащую распятие, и спросил, как ему относиться к отрёкшемуся от него его взрослому сыну. Быстро и чётко почувствовал, что брат простил сына, но ни о каких действиях по отношению к нему не просил.

Потом Старик спросил: «Как ты полагаешь, куда ты пойдёшь? Что будет с тобой?». Ответ пришёл откуда-то свыше. Ответ был в виде некоторой картины, или точнее – сюжета, такого, который показывается нам на мгновение, но его чёткость, глубина, наполненность содержанием таковы, что нужно долго постигать оставшееся в памяти отражение, открывая в нем всё новые пласты смысла, внутреннего содержания, напряжённости сознания и духа невидимых авторов картины.

Старик увидел над собой светло-серое небо без видимых источников света, кажется, светящееся само по себе, а внизу, до самого видимого горизонта -  белую неярко освещённую поверхность, состоящую из каких-то мелких неоднородностей: вихрей, завитков, бугорков,  - похожую на ту, которая видна со спутника при взгляде на покрытую плотной облачностью земную атмосферу. Похоже, что это была не твёрдая поверхность, но в то же время и не газ, а нечто достаточно плотное, вязкое. Всё  вокруг  представлялось неподвижным царством вещества серо-белых оттенков, застывшем в полном безмолвии.

Каким-то образом он увидел это не своими глазами, а, возможно, глазами брата, и  понял, что для него в этот момент всё земное – его труд, его достижения, удачи и поражения, минуты счастья и горя – всё стало далёким, мелким, незначительным, пройдённым. Тускнеют заботы о судьбах близких, детей, отдаляются лица женщин, которые были любимыми и необходимыми, обиды и обманы. Путь пройдён, хорошо или плохо, но пройдён, и ничего в нём не изменить, и не о чем жалеть.

Взамен приходит осознание чего-то более важного впереди, того, что потребует напряжения всего внутреннего мира его существа, его сознания, силы и мужества духа, всех имеющихся способностей и возможностей его души.

Было почему-то понятно, что этот мир - мир принципиально иной материальности, незнакомой физики, жизнь, существование в нём должны быть построены на неведомых принципах, и эти принципы и нужно кому-то создавать из того, что есть в этом мире. Исследовать это «что есть», и строить то, чему нет аналогий в нашем мире, создавать среду жизни, среду обитания, строить принципы взаимоотношений существ.

Но не видно сообщества созидателей, единомышленников и друзей, готовых к спуску в этот мир, и неясно, будут ли такие, и нет уверенности в том, что не утонули уже многие бесследно и безвозвратно в неведомой глубине, в которой, возможно, нет законов кармы, нет судьбы, ведущей по незнаемому, нет понятий высоты и низости, чистоты и мерзости, добра и зла.

И ещё показалось, что нет уверенности в том, что эта картина не является приманкой, приманкой для доверчивых душ, ведущей к рабству у неведомых холодных бесстрастных существ, не знающих любви и жалости, стремлений к свету, или  к погибели в темных пустых глубинах мрака. Так показалось.

Господи, не оставь его в этот тяжкий час,  не оставь его и на всех путях посмертия,  прости грехи его по незнанию и по слабости души, не верю, что он мог сознательно нести зло и жестокость, обман и насилие. Не оставь его, позволь ему в Твоём свете распознать обман, увидеть истинный смысл показанного, понять волю Твою. Помилуй нас, Господи, помилуй ещё раз, как существовать нам без Тебя, Твоей воли и Твоего благоволения и здесь, на земле, и в мирах, где нет без Тебя опоры и веры в себя.

На этой земле мы молим  Господа о Царстве небесном, но очень смутно понимаем, что такое это Царство. И если там, за чертой, нас спросят, где и чем хотим мы жить, сможем  ли мы ответить как-то внятно, думали ли мы когда-нибудь об этом? Спаситель оставил нам только притчи, и похоже, что нет до сих пор в нашем сознании понятий, образов для понимания этих миров, понимания роли, места человека в них. Наших понятий и опыта хватает, видимо, только на понимание тех миров, которые ближе к нам - миров возмездия, почему они и описаны в разных откровениях и фантазиях со всей яркостью, подробностью, выразительностью.

Похороны прошли на кладбище Мезмая, могила была недалеко от новой церкви с золотыми куполами. Были друзья молодости, соседи. Встретились монашки, ведущие на водопой коз.

На поминки пришли соседи, которые знали его с тяжёлых 90-х годов, когда он приехал сюда, в места туристских походов юности, восстановить силы после суровой реальности Норильских изыскательских экспедиций. За это время  в посёлке появилось новое поколение молодых людей, энергичных, способных и желающих действовать, зарабатывать, обеспечивать существование своих семей. И теперь нет сомнения в будущем Мезмая, в котором должны раскрыться необычные свойства этого места на земле.

После поминок Старик зашёл в дом брата. Не нашёл писем, фотографий. Осталось много книг, но среди них не было подаренной когда-то ему «Розы мира» Д.Андреева. Посидев ещё немного, старик вышел на улицу.

В январе в Мезмае солнце скрывается за горами рано, чуть позже 5 часов вечера. На небе быстро появляются яркие низкие звёзды и широкая полоса звёздной пыли Млечного пути, пыли из сотен миллиардов видимых и невидимых неведомых миров. Миров со своими формами жизни, своим населением, опередившим нас в развитии на миллиарды лет, или отставших,  идущими своими неповторимыми путями, со своими понятиями этики, и нет уверенности в том, что они не представляют для нас потенциальной опасности, как и мы для них.

И среди этого бесконечного пространства о чём может просить человек, беспомощно пытающийся вместить в своё сознание то, что нельзя в него вместить? Господи, не оставь нас!