Миллениум. 14 февраля

Он проснулся и понял,  что замерз. Пошарил вокруг рукой, пытаясь найти одеяло,  но пальцы ничего кроме собственного голого тела не обнаруживали.  Сел на кровати и открыл глаза.
Окна его гостиничного номера выходили на проспект. Большой уличный фонарь ярко светил в потолок. Из-за этого фонаря директор их фирмы отказался от люкса, забронированного еще в начале января, а вот он Алексей Николаевич, старший менеджер отдела продаж, с удовольствием  поселился в этом крыле гостиницы.  Он не задергивал плотных штор, чтобы ярко-желтый свет  помогал рассматривать вторую ночь тело прекрасной Танечки – Татьяны Александровны, впервые поехавшую в составе делегации на московскую выставку.
Сейчас  Танечка  спала  рядом, плотно завернувшись в одеяло  до самого подбородка. Длинные черные волосы, словно змеи, вьющиеся вокруг ее головы, лежали волнами на подушке и простыне.
«Медуза Горгона» - мелькнуло в голове у него.  Но он тот час же усмехнулся этому сравнению: мужчины действительно замирали, глядя на красивую девушку в его отделе. Через мгновение, переведя дыхание, распрямляли печи и ,при необходимости, втягивали животы. Их голоса становились громче, в глазах появлялись искорки восхищения.
Примерно с месяц двери отдела хлопали тяжелой пружиной. Затем поток гостей отдела мужского пола тихо „сошел на нет“. Танечка знала, какой магией обладает взгляд ее серых глаз, поэтому старалась смотреть куда-то мимо всех. Как будто тот, для кого она была предназначена и  находящийся где-то  далеко у них за спинами, был виден только ей.
Алексей Николаевич понимал, что это такая игра-маска красивой женщины, просто реакция на пару неудачных встреч, которые закончились на удивление абсолютно одинаково: приступы дикой ревности со стороны ее возлюбленных и их скоропалительные женитьбы на каких-то невзрачных особах.
 «Никто из вас больше не заставит меня страдать» - так она думала.  И вот уже два года работы в фирме ей удавалось сохранить  это независимое состояние. 
От нее отступились все, кроме него. Но об этом она даже не догадывалась. Алексей Николаевич  с первой же  минуты их знакомства смотрел на нее спокойно и даже с какой-то жалостью. Знал, что это выделяет его из толпы и  заставляет ее постоянно замечать  своего начальника, требовательного и серьезного. Танечке казалось странным, что она всегда смотрит на него как бы снизу вверх, хотя  при ее росте метр семьдесят, начальник едва доставал ей до мочки уха.  Он был к тому же чуть полноват, костюм, в котором он каждый день ходил на работу, сидел на нем плотно и двигался как-то весь , поигрывая пуговицами в разных направлениях при каждом взмахе руки, сопровождавшем очередной выговор очередному сотруднику за очередную ошибку.
Если бы не приличная зарплата, то Танечке было бы очень скучно в фирме: работу с клиентами ей не доверяли, а вносить информацию в базу данных казалось самым примитивным и нудным заданием.  Два раза в год фирма гудела: проходящие в феврале и октябре выставки в Москве превращали ежедневные трудовые будни в клубок интриг и сплетен. «Кто поедет в этот раз?»  Этот вопрос решался на большом совете с участием Алексея Николаевича. К его словам прислушивались и его мнение учитывали даже учредители фирмы. 
В ноябре прошлого года Танечка решила, что и ей пора окунуться в атмосферу выставочных сборов.  Она не очень хорошо знала технические характеристики производимого фирмой оборудования, но умела отличить один прибор от другого и, поработав по собственной инициативе в торговом зале фирменного магазина, твердо усвоила, что клиента надо просто заинтересовать, а потом позвать специалиста, который и расскажет все детали и продемонстрирует работу на стенде.   Покупатели неохотно отпускали от себя красивую девушку-менеджера.  Но она и не уходила, а  стояла рядом,  внимательно слушала объяснения.
 Вот это ей нравилось – работа с людьми, мигание лампочек индикаторов, собственное отражение в больших зеркалах торгового зала.  И в конце ноября Танечка подошла к Алексею Николаевичу и попросила перевести ее на работу в торговый зал фирмы.  Он поднял на нее глаза, и она впервые увидела, что черные ресницы скрывают какой-то мягкий свет карих внимательных глаз.  Через несколько минут они стояли перед витриной и она старательно объясняла все, что успела запомнить о выбранном начальником приборе : «Попробуйте продать мне вот это». 
И вот в  начале декабря Танечка стала работать с покупателями. Голос ее звучал все уверенней, появились постоянные клиенты, которые ждали, когда она освободится и уделит им внимание.
 Декабрь пролетел незаметно. Наступило празднование Нового года в фирме, которое всегда проходило бурно и весело.
Когда праздник уже подходил к концу, внезапно протрезвевший ведущий радостно выкрикнул: „Белый танец!».   К удивлению всех Танечка пригласила Алексея Николаевича.   Тот вывел девушку в центр, обернулся к музыкантам: «Вальс».  Все способные стоять на ногах к этому времени  потянулись к танцевальной площадке.
«Я не умею...» - прошептала Танечка почти с ужасом.
«Снимите туфли, вставайте мне на носки  ботинок и ничего не бойтесь». И она сбросила обувь, а он легко приподнял ее от пола. Заиграла музыка, и они стали вальсировать. Точнее, танцевал он, держа ее в руках. Со стороны никто и не понял, каким странным был этот вальс – то медленный, плавный, обволакивающий, то стремительный, наполняющий запахом Танечкиных духов все пространство вокруг.  Во время такого вот вихря слетела заколка с волос и длинные черные пряди при повороте коснулись его лица, рассыпались по ее и его плечам. Стихла музыка, и он осторожно поставил  ее на пол, рядом с ее туфлями. Все вокруг стали аплодировать. 
И наступил январь – морозный, ветреный. Но они этого не заметили.  Как не замечали вокруг любопытных глаз и не слушали шепота, летящего им вслед.  И в феврале она поехала с ними в Москву, и помогала собирать выставочный стенд, а после открытия  с улыбкой смотрела на толпу посетителей, которые брали рекламу из ее рук и не спешили уходить.
 Вечером  в ресторане к столу, за которым ужинали сотрудники фирмы, подошел высокий симпатичный мужчина.  Алексей Николаевич узнал директора Питерского филиала  фирмы. Мужчину представили сидящим,  и он остался на весь вечер, естественно, не сводя восхищенных глаз с Татьяны и приглашая ее танцевать сразу, как только она возвращалась к столу с очередным кавалером. 
Ночью в номере люкс Танечка со смехом теребила  своего уже засыпающего начальника:  «А как же исправления в прайс-листе? Мы же должны его срочно доделать...  Иначе не стоило меня уводить от такого кавалера».   И сегодня вечером  Алексей Николаевич  буквально вынес ее из ресторана, придерживая за талию.   Настырный питерец второй день сидел рядом с Татьяной и что-то энергично ей нашептывал. Татьяна делала вид, что ей это не интересно, но он-то видел, КАК она слушала этого красавца. 
Волосы на одеяле шевельнулись – Татьяна повернулась на другой бок. Он не стал ее тревожить. Нашел свою футболку и спортивные штаны в распахнутом чемодане, взял из кресла покрывало для кровати, лег и накрылся с головой, стараясь поскорей согреться. 
Утром будет праздник. 14 февраля у него день рождения.  Ему исполнится  сорок четыре года. А его жене Светочке – сорок один. На двоих им будет восемьдесят пять.  Это удивительно, что у них день рождения в один день. И уже двадцать лет они отмечают это вместе. Точнее, девятнадцать. Потому что в этом году впервые он не дома, не рядом с ней, а в этой холодной, чужой, горластой Москве.  Утром он позвонит жене и поздравит ее. Но до этого получит поздравление от Татьяны, которое... Он заснул, не успев додумать, каким будет это утро.
Танечка проснулась, когда услышала звук хлопка чемоданной крышки. Проснулась, но не стала открывать глаза. Ей было о чем подумать.
Вечером в ресторане она как будто со стороны посмотрела на себя: молодая, красивая, сидит за столом с сотрудниками фирмы, возраст которых от сорока и выше,  а все разговоры вокруг только о том, сколько счетов было выписано за день.  При этом работа вилок и ножей была активизирована до максимума. Тосты звучали за здоровье учредителей, дающих такую работу, за процветание фирмы,  за клиентов, несущих свои деньги. И вот ради этого она приехала в столицу? Неужели через пять лет, и она станет такой же, как они, жадной до халявной еды и поездок? Неужели так же будет в уголке за стендом делить подарки от клиентов и стараться утаить что-то только для себя? Она вглядывалась в их лица и слушала своего собеседника – директора питерского филиала их фирмы. Чуть старше тридцати, высокий, красивый мужчина. Он еще вчера привлек ее внимание. И вот сегодня он подливает ей вино и откровенно говорит о том, что может ждать их вместе, если Танечка согласится переехать в Питер и выйти за него замуж прямо на следующей неделе. 
За ней часто ухаживали,  но вот так, чтобы замуж и почти сейчас – это было впервые. Она подняла глаза и посмотрела на сидящего напротив Алексея Николаевича. Он тоже ел, как все, и пил, но наверно чуть больше остальных (сказывался опыт отставного военного).  Вытирал салфеткой жирный от текущего сочного мяса подбородок, на котором уже пробивалась дневная щетина редкими островками. И внезапно Танечка поняла, что сейчас ее стошнит... Прямо тут.
Питерец, продолжая говорить, пригласил танцевать. Рассказывал про себя: родился в Риге, но учился в Питере и остался там работать. Родня живет в Финляндии, куда он несколько раз в год ездит на выходные и праздники. А еще есть какая-то тетушка недалеко от Дрездена. Он любит бывать там в конце ноября, когда на главной площади шумит Рождественская ярмарка, в воздухе струится аромат горячего вина. Возбужденные и радостные лица.  Но ездить  в Дрезден одному - глупо. Туда надо ехать с женщиной, которая станет самым главным желанием жизни. Туда надо везти сынишку и жену. Малыш будет кататься на каруселях, бродить по сказочному городку, а они – смотреть на него и счастливо улыбаться. «Хотите со мной в Дрезден в этом году?» - он склонился к ее уху и губами как бы случайно коснулся щеки.  Танечка не ответила, но и отодвигаться не стала. И до конца танца они не проронили ни слова.  А когда вернулись за стол, питерца учредители позвали к себе. Уходя, он протянул Танечке конверт, который вынул из кармана пиджака: «Откройте этот конверт, когда будете у себя в номере».
Она лежала и  прислушалась. Стало совсем тихо, когда Алексей Николаевич уснул, пригревшись под покрывалом. Тогда она осторожно поднялась, собрала свои вещи, оделась и вышла из номера, неся в руках шубку, сумочку и полуботинки. Прикрыла дверь люкса и почти бегом направилась к себе в номер. Ступать по ковру в колготках было прохладно, но она не стала обуваться, а только прибавила шаг.
Ее номер состоял из двух небольших комнат и общего коридора. Она открыла дверь и проскользнула к себе.  Через стенку спали две сотрудницы их фирмы, которые выскакивали в коридорчик утром, чтобы неодобрительно посмотреть в сторону Танечки, пришедшей переодеться перед началом очередного выставочного дня.
Включив свет и забравшись с ногами на кровать, она открыла сумочку и  достала  конверт. Он был плотный на ощупь и не был заклеен. Внутри лежала красивая открытка – алое сердце из цветов и надпись на немецком языке „Valentinstag“ .  14 февраля в Европе День св. Валентина, день всех влюбленных. Мы теперь тоже стремимся жить по-европейски, и в этом году впервые день влюбленных будет празднично-рабочим днем.  По все каналам вторую неделю идут репортажи и программы, объясняющие как правильно надо отмечать этот день. Красивую открытку или просто вырезанное из бумаги сердечко – валентинку принято дарить в знак любви. И еще скромные колечки, сережки, осыпанные бриллиантами, или просто букет цветов. Нечто среднее между 8 марта и днем рождения для женщин и 23 февраля и новым годом для мужчин. 
Танечка развернула открытку. Имя, питерский адрес, номер мобильного и домашнего телефона,  адрес московской гостиницы и внутренний телефон.  И внизу: «Я жду Вас в любое время дня и ночи».
Хлопнула дверь – видимо, она все-таки разбудила своих соседок, и теперь кто-то из них пошел в туалет.  Танечка дождалась, когда стихнут шаги,  и вдруг соскочила с кровати и стала собирать чемодан. Через несколько минут она взяла такси, которых было много даже ночью возле их гостиницы, назвала адрес. Мама, конечно, скажет, что она сошла с ума.  Но это будет потом.  А сейчас она ехала по почти пустой Москве и отчего-то абсолютно не волновалась. Она верила, что все у нее будет хорошо.
Ему приснилось, что он стоит в телефонной будке и слушает, как звонит телефон. Он ни разу не слышал такого звонка, но почему-то был уверен что этот громкий, почти пронзительный звук издает потертый, с облупившейся краской и перекрученным шнуром телефонной трубки  аппарат внутри ободранной  металлической конструкции с выбитыми еще летом стеклами.  Он открыл глаза.  Телефон действительно звонил, только это был гостиничный аппарат.
«Алло» - собственный голос показался ему хриплым и тусклым.
«Алексей Николаевич, через сорок минут придет машина. Вы не забыли, что сегодня до открытия выставки переговоры с чехами?»
Традиционно последний день отводился на переговоры с партнерами и заказчиками. Он, конечно, знал про переговоры, но будильник почему-то не разбудил его своим урчанием сегодня утром.
«Я  уже одеваюсь» - он выбрался из  плотного покрывала, бросил на место телефонную трубку и принялся искать свою  Нокию.  Внезапно он понял, что был в номере один. Одеяло лежало на полу и ни разбросанных вчера вечером танечкиных вещей, ни самой Танечки нигде не было.
Неработающий  сотовый телефон он обнаружил в кармане пиджака и вспомнил, что вчера вечером батарейка мерцала, показывая практически нулевой уровень заряда.  Бросив неработающий телефон на кровать, он быстро пошел в душ, побрился. Спускаться на завтрак времени уже не было.  В последнюю минуту перед выходом из номера взял телефон и зарядное устройство.
Сидя в машине, он просмотрел лист переговоров на сегодня. Каждый час был расписан подробно. «Ничего, устрою себе разгрузочный день. Только надо Танечку обязательно успеть увидеть до начала первой встречи».
Но машина с учредителями,  в которой он ехал, внезапно свернула, не доезжая до выставочного комплекса. Встреча с чехами была в кафе, так что завтрак все-таки состоялся. 
А через полчаса, когда они  вернулись в комнату недалеко от их стенда,  сумасшедший ритм переговоров захвалил его полностью.  Приветственная улыбка, крепкое рукопожатие или нежное прикосновение к руке, сигаретный дым, который к вечеру уже нависал в помещении плотной стеной,  все слилось в непрерывный процесс.  Только за спиной в корзине для мусора увеличивалось количество пустых стаканов из-под минеральной воды, на столе росла стопка бумаг и визитных карточек. Ужасно хотелось  на свежий воздух.  И когда последний заказчик вышел за двери переговорной, он издал тихий стон, собрал в пакет все документы и выскочил из задымленного помещения. Но с середины дороги вернулся, потому что забыл заряжающийся под столом с раннего утра сотовый телефон.  Звук был выключен, а на экране мерцал значок СМС и непринятых вызовов.
Довольные учредители возбужденно обсуждали детали переговоров, хвалили Алексея Николаевича. Выставка была закончена. Сейчас они ехали на ужин в шикарный китайский ресторана, где уже находились остальные работники фирмы.  На следующий день в полдень все улетали в Екатеринбург.
За столом слышался смех, глаза сотрудников блестели то ли от радости, что наконец-то тяжелые дни в Москве подошли к концу, то ли от количества выпитого.  Алексе Николаевич сел между  соседками Танечки по номеру и оглянулся: девушки нигде не было видно.  Какая-то  беспокойная мысль  вдруг на мгновение мелькнула в его голове и пропала. Со всех сторон к нему тянулись сотрудники, протягивая конверты или маленькие свертки: „С днем Святого Валентина! Мы вас любим, Алексей Николаевич!»
«Какой Валентин? У меня же сегодня день рождения... Они что, забыли? Они забыли...»
На мгновение он растерялся, но, продолжая улыбаться, принимал из рук подарки.
«Сегодня мой день рождения», - продолжал думать про себя. « Мой и Светика. Светик!»
Он выскочил из-за стола и помчался в сторону гардероба, вытаскивая на ходу телефон. Не обращая внимания на удивленные возгласы сослуживцев, мчался по залу, лавируя между столами.
«Светик, это я. Поздравляю тебя...»  Но она не дала ему закончить.
Все это он слышал от нее за последние два года уже не раз. Сначала просто кричал, возмущаясь глупости, звучащей в ее рассуждениях, что работа для него стала важнее, чем дом. Потом морщился и уходил на кухню, чтобы не видеть ее раскрасневшегося и оплывшего за последнее время лица.  Но спустя какое-то время выходил, крепко обнимал и прижимал к себе. Она не вырывалась, просто сразу замолкала, а через пару минут начинала тихо шептать, что весь день она одна дома. Дочери уже совсем  взрослые, скоро им не нужна будет уже такая опека. И что ей останется? Вечное ожидание его с работы?  Он утыкался носом в ее химические кудряшки и молчал.  Но он всегда был рядом, когда она начинала так кричал. А вот сейчас мог только выключить телефон. Но не выключал.
«Ты забыл обо мне, забыл, что у меня...у нас сегодня день рождения! Ты помнишь только себя и твою дурацкую работу!»
Ему захотелось швырнуть телефон об пол, разбить, затопать ногами, закричать, что это не так. Да, он забыл про день рождения, он проспал, но он РАБОТАЛ весь день. Между прочим, на премии с каждой выставки именно ей, Светику, они покупали очередные сережки-колечки. Он всегда смеялся и говорил: «Ты у меня скоро будешь как елочка, вся в украшениях».  Но ничего этого он не сделал. Молчал, слушал, ждал мгновение, когда можно будет вставить хоть слово. Она отключилась сама. Телефон перестал мерцать. Настроение было отвратительное.
В зал он вернулся, полный желания  съесть наконец-то хоть что-то отличное от бутерброда  и напиться. Сотрудники встревожено смотрели на него, усаживающегося с решительным видом за стол: «Все в порядке. Просто сегодня у меня и у моей жены день рождения, я ходил ей звонить».
Будь компания чуть потрезвей, наверняка у многих это объявление вызвало бы чувство стыда и неловкости.  Забыть про день рождения не последнего человека в их отделе, да что там, в отделе - в их фирме!  Но хмель, поселившийся в головах, породил радостный вопль: «О! Поздравляем!»  Быстро разлили по рюмкам, дружно выпили, и каждый вернулся к своим тарелкам или продолжил обсуждения с соседями.
« А где у нас Татьяна Александровна?» - спросил он у одной из сидящей рядом сотрудницы. Она всегда была в курсе всех дел, поэтому вопросу не удивилась.
« Уволилась наша Танечка.  Посыльный принес от нее заявление и записку, что она не вернется в Екатеринбург. Я позвонила директору - он сказал, что подпишет без возражения».
Он чуть было не ответил ей, что ночью Танечка ни слова не произнесла об увольнении, но вовремя отправил в рот порцию салата.  Уехала. Уволилась. Улетела от него. 
Весь остаток вечера в ресторане,  по крайней мере, ту часть, что он помнил, Алексей Николаевич молча ел и пил, присоединяясь к тостам во здравие фирмы и сам по себе.  Он не помнил, как попал в гостиницу  и как уснул на коврике перед кроватью, поджав ноги и пытаясь завернуться в куртку. 
Ночью он проснулся, разделся и пошел в душ. Струи прохладной воды текли с головы на спину и живот. Они извивались на его теле, и внезапно он подумал, что они похожи  на волосы Медузы Горгоны – Танечки. Перевел взгляд на свои широкие ладони и сжал их.
Он подходил к Танечке со спины, в тот миг, когда она сбрасывала одежду, обнимал ее круглые теплые плечи, скользил по лопаткам. Она поднимала руки, потягиваясь, словно распрямлялась в его руках. И вот это, натянутое как струна, тело приводило его в восторг. Ладони двигались по спине, а потом он плавно перемещал их на плоский и нежный Танечкин живот и прижимался к ней так, что даже ресничка, которая однажды упала из его глаза, не смогла соскользнуть на пол, а осталась на гладкой коже. Последнее, что он обычно воспринимал в этот момент, было ощущение наполненности ладоней, которые он поднимал вверх и легко сжимал плотную Танечкину грудь. Сжимал осторожно, стараясь не причинить ей боль. Она замирала на миг, но этого мига оказывалось достаточно, чтобы он понял, что она вся сейчас в этих его ладонях. Не важно, что будет потом. Сейчас и здесь она была с ним, принадлежала ему, и он был молод, силен и счастлив.
  Хриплый стон непроизвольно вырвался из горла. Теперь он точно знал, что был с ней счастлив. А сейчас его ладони были пусты.  Прохладная вода все  текла по телу и лицу. 
«Ну что ж, святой Валентин. У тебя теперь праздник каждый год. И все будут радоваться этому дню, писать друг другу дурацкие открытки и дарить глупые подарки. А я буду помнить, что это тот день, когда она ушла из моей жизни. А еще - ты  украл мой единственный настоящий праздник: мой  день рождения».