Про чертей. Глава третья

     Глава третья. В которой говориться… О чем бы там не говорилось, лично я ни в чем не виноват. Во всем виноваты черти.

     Мозг легонько отпустило, говорить мне сил хватило:
     - Коль гость  важнецкий – это я, так вот послушай-ка меня. Хорош абстрактных сих идей, давай конкретных мне людей! Чтоб знали люди их в лицо. Пусть будет ясно всем, кто с нами, кто был в друзьях, а кто врагами. Кто оказался подлецом!?
     Экран огромный вдруг открылся, чертенята пульты жмут. Свет потихоньку удалился. Кого ж покажут гостю тут?

     - Посмотри-ка, что за птица? Ба, знакомые все лица! Наш отец – Иосиф Сталин! Вон куда ты оттаранен.
     Бедняга прется изможденный, в округе смрад  стоит зловонный. И не скажешь все в  словах. Еле двигает ногою. Черт торопит кочергою. За плечами вечный страх. Задаю  тогда вопрос:
     - Как  живет  он  в  преисподней? До  чего  он  тут  дорос? Расскажите  по подробней.

     - Репрессированным стал, строит  БЕЛОМОРКАНАЛ! Как  час  обеда  настает, свое сердце он жует. Оно ведь сочное местами, длится это все годами, пересохшим в доску ртом. Как команда, в позу встали. Раскаленной тут же стали в жопу вместе с чугуном. Чего хотел, добился он, вечно пусть старается.
     Идет с  экрана  тяжкий  стон… черти изгаляются.

     - Ой-ё-ёй… ну что такое! Во-о-н стоит он перед строем… - матерей, сынов, отцов. Пусть таких же мертвецов, но  ушедших в подземелье, выпив Сталинского зелья.
     - Полстраны с собой привел, - говорит со мной чертовка. – По-орудовал он ловко: сколько душ сгубил,  извел…  А сейчас дрожит, скотина, воет все его нутро! Здесь тебе не погреб винный, не Московское метро!

     Ну и фильм я посмотрел, даже как-то охренел! Не имел ведь представленья на такое вот виденье. Протрезвел, конечно, сразу, после виденной заразы, водки что ли попросить? Подмигнул тогда чертовке, всю в кулак собрав сноровку:
     - Разрешите вас спросить? Я не знаю как вас звать, но очень в глотке пересохло. Мне  бы это, как сказать… Ну с похмелья чтоб не сдохнуть.

     Отвечает чертенятка:
     - Ну и ну, вот это хватка! Подружиться с вами рада, меня  зовите просто  Ада. Так зачем же вам терпеть? - И давай хвостом вертеть…
     Графин из воздуха явился, стакан граненый подоспел. К графину тут же подлетел и аккуратно сам налился. Я его, конечно, жахнул! Следом все нутро горит. Охнул, ухнул, крякнул, ахнул…
     - Да это же голимый спирт!

     Подсуетилась как сестрица, дюже крепкая вещица! Не хлебал такой давно…
     - Кажи еще, давай кино! Всю жизнь мечтал я посмотреть, как будут здесь в аду терпеть, ну как другие тут живут...
     Экран огромный вновь открылся, свет потихоньку удалился, чертенята пульты жмут. Смотрю, да это ж ужас дикий!Кругом кошмар и беспредел! Приперся в гости страх великий, был бы волос - поседел!

     - Погоди-ка, что за птица? Ба, знакомые все лица! Неужели, Леня Брежнев? Че- то черт  с ним так не вежлив. К сковородке подгоняет, и садиться заставляет голым задом на  металл.
     Запах лезет в нос зловонный  сковородки  раскаленной. Я чуть было не упал. С дрожью  задаю вопрос:
     - Чем Леня дышит в преисподней? До чего он тут дорос? Расскажите поподробней…

     - Превозмогая боль и грусть,учит тексты наизусть. Он труды свои листает, потом по памяти читает…
     Запнись, попробуй, недотрога, спросят черти следом строго. И по морде  кочергой! Уж очень дюже раскаленной. Тут же плеткой просмоленной и в вар бурлящий с головой. Чего хотел, добился он, вечно  пусть  старается… Идет с экрана тяжкий стон… - Леня наш брыкается!

     - Ну а это, что за птица? Ба, знакомые все лица! Ну-ка, ну-ка, то ж Никита, что туфлёй по морде битый!
     Тяжелее нету груза, коль в срамном месте кукуруза. Идет, блин, ванну принимать. Перед ним котел чугунный, кипит дерьмо в нем забурунно. Бог ты мой, ни сесть, ни  встать! Тот же ставлю я вопрос:
     - Как живет он в преисподней? До чего Хрущев дорос? Расскажите по подробней.

     - Любят с Кеннеди порой, грохнуть бомбу за горой. Набивают рот потом отборным натовским  говном. Кто дальше плюнет - молодец, кто последний - все, мандец! На эстакаду  заходи… Сунуть ядерных зарядов, конечно, в попу черти рады! Запал… И счастье впереди! Чего  хотел, добился он, вечно пусть старается…
     Идет с экрана тяжкий стон... - Хрущев в котле купается.

     - Ну и кино, вот это да! Сколько ж нужно тут труда, чтобы так вот здесь терпеть? Лучше сразу помереть…
     Протрезвел, конечно, сразу! После виденной заразы, водки что ли попросить? Клянчу с чувством я у Ады:
     - Видеть вас, одна отрада! Разрешите-ка спросить? Как вы можете хвостом слегка немного покрутить для меня, чтобы потом, спирту чистого налить?

     Отвечает чертенятка:
     - Само собой все, без загадки… Что ж тут, милый, удивляться? Рада для тебя стараться!
     И давай хвостом вертеть, как бы крыше не слететь. Графин из воздуха явился, стакан граненый подоспел, к сосуду тут же подлетел и аккуратненько налился. МахнУл его тогда я  сразу, в глотке все огнем горит!
     - Эх, и крепкая зараза! До самой задницы бодрит!
    
     Смотрю, а хвост-то расходился, еще один стакан налился! Выпил я его глотком, по  башке как молотком!
     - Хо-ро-шо! И жизнь прекрасна! Сюда попал я не напрасно!
     А чертенята пульты жмут… Экран огромный вновь открылся, свет потихоньку  удалился… Кого ж покажут снова тут?
     - Ну и ну, вот это страсти! Лучше я пойду в тюрьму… Не избежать такой напасти, коль будешь жить не по уму.

     - А ну, смотри-ка, что за птица? Ба, знакомые все лица! Елки - палки, Ельцин Боря!
     Наповал убитый горем, лежит на рельсах и орет, хоть бы кто закрыли рот! В глазах потухший  интерес… Это все, быть может, статься, вечно  будет  продолжаться... - мчится  бешено  экспресс! Задаю  тогда  вопрос:
     - Как живет он в преисподней? До чего он тут дорос? Расскажите поподробней…

     - Дирижер он главный в хоре - в хоре раздолбаев море: Ленин, Сталин и Хрущев, Ягода, Берия, Ежов. Все в огне поют и пляшут. Поверь мне, нет здесь жизни краше! Для них  комфорт тут и уют. Черти хлопают в ладошки, веселей давайте, крошки! Сверху лаву на них  льют…
     Чего хотел - добился он, вечно пусть старается! Идет с экрана тяжкий стон... - никак не наиграются.