Нас сомненья грызут...

Глава 1.  Форточка.

Проснулся Макс от жуткого холода. Топили под утро хреново, до шестнадцатого этажа горячая вода и вовсе по трубам почти не добегала. Вдобавок кто-то забыл закрыть с вечера распахнутую форточку. Но и это еще не все. Замерзшая Лира бесцеремонным образом стащила с соседа по кровати его и так не самое толстое «гостевое» одеяло. Макс вскочил, закрыл проклятую форточку и, стараясь не разбудить хозяев проник в ванную и залез под горячий душ. Часы на мобильнике показывали 6-30 утра. По-хорошему надо было сваливать. Заснуть толком уже не выйдет, а если выйдет, то зная себя Макс опасался проспать часов до пяти вечера.   Однако уверенности в том, что можно садиться за руль у него не было. Выпили то накануне фигню – ноль пять перцовки раздавили с Шуркой, пока выносили старую мебель и собирали новую в будущей детской. Ну и еще ноль пять на меду с девочконками за столом. Под хорошую закуску и приятную беседу. Даже мерзотного утреннего выхлопа во рту не было. А вот разошлись поздно. В третьем часу. Макс как джентльмен, видя смущение Лиры согласился спать на полу в детской, но после того как с него было взято клятвенное обещание не распускать руки, Шурка с Женькой уложили обоих на тесном диванчике на кухне. «Хорошо нетрезв был» - Подумал Макс, вернувшись на кухню и всматриваясь в полутьме в безмятежное лицо спящей девушки. Оно и понятно, Лира была отнюдь не уродиной, а Макс не геем. Девушка вообще как выяснилось, была из тех представительниц прекрасного пола, что умудряются изумительно выглядеть даже во сне. Насколько Макс понял, между Женькой и ее питерской двоюродной сестрой никаких близких отношений не было. По каким делам Лира оказалась в Москве Макс тоже не знал. Но свела их вчера судьба в одной квартире, и Макс точно знал, что девушка еще долго будет приходить к нему во снах. Высокая, на пару сантиметров выше него, невысокого в общем то крепыша. Светлые волосы забранные хвостик и невероятно красивое нордическое лицо с широкими скулами и необычно маленьким ртом с милыми губками. А еще огромные зеленые глаза, в которых Макс вчера едва не утонул. Больше всего бесило ее поведение. Ладно бы грузила писклявя про высокие материи, и несла всякую ересь  как и положено крашенным блондинкам. Нет же блин. Она еще и умница. Беседу поддерживала к месту и впопад, херни не несла, а слегка хрипловатый, но отнюдь не прокуренный голос очень ей подходил. Хуже того, когда Лира не на шутку сцепилась с Максом по поводу ролей Блэкмора и Ковердейла в Deep Purple, 26 летний диагност-дизелист понял, что окончательно утонул в зеленых глазах выпускницы питерского универа. «Если начнет на гитаре играть – встаю и ухожу». Начала, не ушел. Потому, что заслушался. Максу, с его дворовыми «тремя аккордами», до нее было так же далеко, как и до Блекмора с Ковердейлом. Сюр. На дворе 2013, а она играет цеппелиновскую «Лестницу в небо». А поет то как... Словосочетание «это не природа, это порода» крутилось в голове постоянно, и осознание, что девушка – пташка не его полета время от времени било его по голове и возвращало на землю грешную. Любую блудницу он завалил бы в койку легко и не принужденно, и было бы плевать на хозяев хаты за стенкой. Или забил бы на даму большой болт в переносном смысле. А сейчас, только с алкоголем и вырубился. И чувства накатили по новой… Макс пытаясь двигаться максимально бесшумно нашел свои джинсы, футболку и рубашку, с тем чтобы убраться в детскую. Не успел.
- Сколько времени? – Лирин голос ударил в спину электрическим током.
-  Пол седьмого.
- Ужас какой. Отвернись, пожалуйста.
 И Макс вместо того, что бы уйти, послушно застыл на месте и отвернулся. Лира выбежала по нужде. Макс, словно в тумане, бросил шмотки на тот же табурет, откуда взял. А потом снова лег на диван, и прибрав к рукам свое негреющее одеяло зажмурил глаза.
Спустя пятнадцать минут Лира снова подала голос.
- Ты не спишь?
- Нет.
- Тоже замерзаешь?
 Макс не ответил. Врать не хотелось, и смущать ее тем более. Вместо этого, он накинул на нее свое одеяло.
- А ты как же?
- Мне не холодно. Спи.
 Следующие четверть часа Макс внушал себе две вещи. Первое – что ему не холодно, и второе – что Лира на самом деле страшная как атомная война кикимора болотная, к которой у него нет никаких влечений, ни сексуальных, ни любовных. Черт их разберет, где между ними разница. С холодом как то получалось справляться, тем более комната начала постепенно прогреваться. С влечением к девушке – не очень.
- Ты дрожишь.
- Тебе кажется.
- Иди ко мне.
 Макс погладил ее по волосам.
- Спи.
 То, что под одним одеялом с ней, ему станет совсем невыносимо, Макс как то не сомневался. В тот самый момент, когда часы на руке пискнули сигнализируя начало нового часа, оба одеяла пришли к нему сами. Вместе с потрясающей грелкой под ними. «Прости меня Лир» - Подумал Макс прижимаясь грудью к ее спине, и обнимая рукой ее за плечи.
- Какой же ты холодный…
- Пардон…
- Нет, не убирай руку.
 Макс чувствовал под локтем ее обнаженную грудь, и констатировал тот факт, что у него съезжает крыша. Той частью тела, которая у Лиры располагалось ниже спины, девушка отстранилась от него. Потому, что… «Кстати, почему всегда говорят, что у мужика «встал», а девушка «потекла»? Лично у меня в трусах мокро как в болоте» - Мысль была идиотская, ни к месту, но правдивая. Лира под его рукой начала странно подрагивать. О том, что происходит, Макс хоть и догадывался, но убедился лишь когда Лира издала звук похожий на тихое-тихое не то постанывание, не то писк. Он отпустил ее плечо, и поглаживая ее по руке приехал к трусикам, через которые она ласкала себя. Подсунул клешню под ее ладошку и перехватил инициативу. Лира что то сказала.
- Что?
- Песня. «Нас сомненья грызут, я сомнениям этим не рад». Шевчук.
- Эта мерзкая тяжесть в груди разбивает любовь. – Продолжил Макс. – А пока мы сидим и страдаем, скулим у захлопнутых врат…
- Лишь смеются над нами, погрязшие в глупых страстях. – Лира пропустила сразу несколько строчек, и перевернулась на спину. И долго смотрела в глаза ласкающего ее плоть парня.
- Максим… Я… В общем… - И когда Макс замер, она замотала головой. – У тебя есть… ну… я не хочу абортов или…
- Дай мои джинсы. Они там, справа…
 Пока Макс облачался, Лира стянула трусики. Когда он проникал в нее, заметил как та резко зажмурилась. Уперся о что-то, еще не понимая, надавил… Вскрик ударил по ушам. Громкий, сильный… И полные ужаса огромные зеленые глаза, из которых покатились слезы…
 А в соседней с кухней комнате, сонная Женька оторвала ладошку от круглого живота, подняла ее вверх и Сашка хлопнул по ней. А потом хозяева снова затаились, боясь потревожить Любовь.


Глава 2. Вокзал.

  Они сбежали из квартиры часов в 12, не дожидаясь пока проснутся хозяева. Слышали как Женька вставала несколько раз, но все таки смогли улизнуть незаметно, оставив хозяевам бонус в виде перемытой посуды. Потом завтракали в Кафе-Хаузе.
- Покажи мне свою Москву.
- Что значит «Свою», Лир?
- Ну знаешь, обычно показывают так – «Это Кремль, это ГУМ, это Арбат». А я хочу увидеть Москву твоими глазами, так, как я бы показала тебе Питер.
- Вряд ли тебя обрадуют гаражи, в которых мы накручивали литрочасы на мотоциклах :-) - Пошутил Макс, и процитировал самого себя: - А в любимых закоулках, сплошь замки и домофоны. Панкам, хиппи, металлюгам власти создали препоны. "Нефиг падали немытой размалевывать подъезды, и борьбую с терроризмом мы закроем им все дырки".
- Ты поэт.
- Да какой там. Так, мечтал по юности стать вторым Летовым. Знаешь, что бы каждый подросток бренчал твои песни во дворах на гитаре.
- Скорее Лаэртским, судя по слогу. И что случилось с тем мечтательным парнем?
- Не хочу как Шевчук на старости лет воевать с энтропией. Хочу жить.
- Это правильно.
- Знаешь что? Давай я сбегаю в два нуля, а потом мы пойдем на тот же Арбат, в тот же Кремль. Только я буду тебе показывать новые ворота и рассказывать что за ними прячется.
- Давай. У тебя есть ручка?
 Макс вытащил из кармана ручку.
- Дарю. Я быстро.

  Оглушив охрану у шлагбаума рыком пятилитровой «восьмерки» и прямотоками, Макс буквально влетел на парковку. Помог выбраться Лире из своего ржавого лифтованного «гранда», и они бросились бегом к перрону. Едва успели. Загулялись по подсвеченной по-новогоднему Москве.
- Спасибо. – Лира чмокнула его в щеку, потом погладила его по ней же. – Большое спасибо. Это был самый необычный 3 января в жизни.
- 3 января? Что в нем особенного?
- У меня День Рождения сегодня.
- Блин, поздравляю. Ты почему раньше не сказала?
- Спасибо. – Она впилась в его губы своими, не смотря на мороз. – Ну, все. Пока, Макс.
- Стой.
- Поезд.
- Да. Телефон оставь, не у Женьки же вымогать.
- Ах черт, забыла же совсем. – Лира вытащила из сумочки сложенный вчетверо листок и засунула Максу в нагрудный карман куртки. - Тут и телефон и мыло и адрес в Питере. Пока. Было здорово.
- Эй влюбленные, я дверь закрываю. – Проводник показал им часы.
- Люблю. С днем Варенья, Лир.
 Макс проводил взглядом удаляющийся поезд, и зашагал к машине. Почти час бесцельно кружил по городу, пока наконец не причалил у Кадашевской набережной, возле пешеходного мостика «Всех новобрачных» через Обводный Канал. Вышел на середину, облокотился на перила и достал из кармана Лирину бумажку, словно собрался звонить ей немедленно. Раскрыл и замер, не веря своим глазам. А потом еще долго раз за разом перечитывал выведенные красивым почерком строчки.

Жила как все – влюблялась и мечтала,
Смеялась, плакала, ждала…
И в сердце бережно хранила,
Того, что мне Судьба дала.

И он терпел мои сомненья,
И страхи, ужасы и боль.
Он как ребенок ждал печенья,
От милой, доброй, дорогой.

И вдруг, как будто наважденье,
Я незнакомцу отдалась.
Сама, без капли принужденья,
В себя пустила в первый раз.

Не знаю, что нашло. Не понимаю.
Так, слово за слово и вдруг,
Его тепло я принимаю,
Как будто он мой старый друг.

И в след за ласкою привычной,
К душе своей открыла вход,
И болью прожжена была я необычной,
И кровь, и шок, и он - испуг.

И тут же боль ушла, пропала
Я растворилась в нежной силе до конца,
И он любил и я его любила,
Хотя не знала ничего про молодца.

То было чудное мгновенье,
Как классик где-то написал.
А мне бы чуточку терпенья,
Ведь друг меня так долго ждал.

И пять минут осталось быть нам вместе,
Кишит заботами вокзал.
И незнакомец заспешит к своей невесте.
Он лишь для вида провожал.

А может все не так на самом деле,
И он действительно любил,
Оставив шрам в невинном женском теле,
Мою судьбу не зря усугубил.

Сырой мой Питер, серый град воспоминаний,
Впитавший столько мудрости в меня,
Скажи, как скинуть груз печальных колебаний,
Как, черт возьми, мне вновь найти себя.

Скажи, какой избрать мне новый путь,
Чтобы не врать, и не прощаться.
И чтобы правду не сказать,
И чтоб самой себя мне не бояться.

P.S: А ты, мой тайный друг московский,
Прощай. Прости, забудь и не звони.
И не пиши мне ни полслова,
Как будто не было… нечаянной любви.

 Потом, устав перечитывать позвонил Екатерине "Великой". Знакомой симпатичной иногородней студентке Института Культуры. По совместительству.
- Здравствуйте девушка, чем занимаетесь? Свалили к предкам на каникулы?
- Увы. Сижу в общаге и готовлюсь к пересдаче. – Томно и печально вздохнула Катя. – А у Вас молодой человек, что, чешется?
- Нет. Снова неудачно влюбился. И мне опять срочно нужен опытный доктор, умеющий начисто стирать память.
- Знаешь Макс, ЭТО теперь будет стоить существенно дороже стандартного траха. Я хоть и юная эскортница, но уже реально, как та жена непризнанного поэта, устала на хрен лечить твою гребанную легкоранимую душу. Ты реально зае...долбал... Ты понимаешь, что я тоже живой человек в конце концов?
- В концов концов, среди концов, найдем конец мы наконец. Девушка, прекратите ломаться. На сколько дороже? И рассчитывай с коэффициентом - на всю ночь.
 Катя долго не отвечала, сопя в трубку.
- Приезжай, пойду собираться. Только купи по дороге, что то поприличнее и покрепче, чем твое вечное мочегонное. Мне фигуру надо беречь. И учти, кроме таксы с тебя еще приличный ужин в городе.
- Плита, приборы и холодильник в моей халупе будут полностью в твоем распоряжении.
Макс нажал "отбой" прекращая этот бессмысленный диалог, убрал телефон и начал складывать хитрым способом тетрадный листик с Лириным творением.
- Я получил эту роль… - Макс размахнулся и запустил получившийся самолетик над черной, так и не замерзшей водой. – Мне выпал счастливый, сцуко, билет…
.
.
.
.
Стихи автора и цитаты из песни Ю. Шевчука «Я получил эту роль».