12. 7 Красота спасёт мир

   У Владимира Андреевича были красивые ноги, и никто об этом не догадывался. Очень хотелось, чтобы и остальные узнали, но подходящего случая не происходило.
   Часами стоял в прихожей перед зеркалом, и ничего. Не хватало свидетелей. Петровна, бодрая пенсионерка неопределённого возраста, увидев смело одетого мужчину, не смутилась, но и особого восторга не выказала. Она давно знала, что сосед по лестничной клетке - идиот. Владимир Андреевич ждал проявления чувств и не дождался.
   Следующая попытка была предпринята в тот же день. Заседающий возле подъезда женсовет притих, разглядывая явившееся чудо. Спортивных трусов не оказалось, пришлось довольствоваться семейными; футболка, съеденная молью, была заменена старой рубашкой, у которой, для придания ей легкомысленного вида, было не жаль оторвать рукава; вместо кроссовок пришлось надеть лыжные ботинки - другой спортивной обуви в доме не нашлось. Получилось что-то среднее между одичавшим летним туристом и заплутавшим с зимы лыжником.
   Чтобы облегчить окружающим понимание происходящего, побежал прямо от дверей. Лучше бы шёл пешком. Опасно устремлённая, почти падающая фигура лыжника без лыж магически притягивала к себе внимание живой и неживой природы. Птица замирала на лету, делая попытки упасть, деревья отказывались шуметь листьями и желтели, собаки переставали лаять и прятались кошки, продолжая смотреть широко раскрытыми глазками из неопасных кустов.
   Владимир Андреевич давно не бегал, и организм напрочь забыл несложный навык. Каждое отдельное движение могло быть верным, но согласованность отсутствовала.
   - Я же говорила - он дурачок, - Петровна победно оглядела притихших подруг.
   К счастью, он не услышал, другое волновало его. Это была совершенно новая техника бега, отдалённо напоминающая прыжки с гантелями. Такое проделывали древние греки на заре олимпийского движения. Прохожие шарахались, но смотрели с интересом, и он был счастлив. Стемнело. Хотел вернуться, но зажгли освещение.
   Фигура Владимира Андреевича, его зачарованные движения, где бы он ни появился, неизменно вызывали радостно-удивлённые восклицания, и лишь иногда показывание пальцем и неуместное «ржанье». Владимир Андреевич знал какой процент населения по статистике является дебилами, и происходящее официальным цифрам не противоречило. Людей становилось всё меньше, а скоро стали попадаться лишь милиционеры, которые смотрели совершенно равнодушно.
   Дорогу перебежала собака, похожая на кошку. Хотел остановиться, но привыкшее к движению тело, мстя за причинённые неудобства, не подчинилось. Бежал, пока впереди, в чаще притаившихся деревьев, не увидел светящиеся глаза. Остановился и, вглядевшись, различил на дереве кошку, похожую на собаку. «Кысь», - с ужасом подумал Владимир Андреевич.
   Он бежал, и его красивые ноги едва касались удивлённой земли. Остатки зря оторванных рукавов надулись, делая спину широкой, а голову, сравнительно со спиной, почти кукольной, глаза блестели неуспевающими упасть слезами. По сторонам не глядел, всюду мерещилась «кысь», хотя и сам он теперь мог напугать кого угодно.
   Когда израсходовался весь запас страха и приступ прошёл, понял, что заблудился. Делая бессмысленные зигзаги, Владимир Андреевич думал, что красота, спасая мир в целом, отдельного человека может и погубить. Родись он с кривыми, удобными для жизни ногами, ничего бы не произошло.
   Увидел человека, кинулся к нему, желая спросить. Человек не стал испытывать судьбу - сбежал. Обидно, если это был милиционер…
   Дома, лёжа в горячей ванне, вспоминал случившееся, смотрел на свои, искривлённые водой, ноги и думал такое, о чём ни написать, ни произнести вслух нет никакой возможности.
   У Владимира Андреевича были красивые ноги, но никто об этом не догадывался. И слава богу.