Дед Мороз нашёлся

     – Бульба ёсць, балоты радом, дров нарубим и парадак…
Он идёт, огибая посёлки, по высокому снегу, по сосновому лесу, по степи, по полям, перемежающимся ровными лентами лесополос. Как долго он идёт, ему неведомо. Но остановиться нельзя,– замёрзнет, умрёт. Губами, потрескавшимися и чёрными, он ещё что-то бормочет, непонятное даже ему самому. И снова, и снова:
 – Бульба ёсць, балоты радом, дров нарубим и парадак… Так он подбадривает себя непонятно откуда взявшейся  фразой.
        Его ноги в страшном состоянии – замёрзшие, перевязанные окровавленными тряпками
.      Как меня зовут? Откуда я? Куда иду и зачем? У меня есть семья? Он не может ответить себе на такие вопросы. Сначала он тащит за собой винтовку и флягу, но где-то их теряет и даже не замечает этого. На его голове ермолка, из-под которой свисают сосульками заснеженные дреды. Борода и бакенбарды тоже белые.  В тёмных глазах плещутся  ужас и боль.Он убегает от войны – сумасшедший дезертир неведомой ему самому армии, забытой им национальности, потерявший все маршевые энергичные мысли, всю ярость, ненависть, убеждённость и радость от грядущей победы. Потом говорит «не могу» и приваливается к дереву. Он хочет пить, есть, спать и утишить боль в раненной ноге, а ещё больше – в пустом недоумевающем сердце. Но нет ни спичек, ни кружки, ни сил разложить огонь. Только усталость. – Идти – идти – идти,– шепчет он и засыпает…
                ***               
                Жил – был один завхоз, который очень любил свою работу. Потому что работа была интересная. Завхозом назовём его условно. Да, было большое хозяйство, которым он, по мере сил, заведовал. Тогда уж нужно назвать его и кладовщиком. Потому что он всё время всем что-то выдавал. Но  он сам творил своё хозяйство. А хозяйство не простое, а чудесное. И чудеса он создавал самого высшего сорта и отпускал, согласно заявкам, возлюбленным им людям. Люди, которых любил завхоз, а их была целая планета, были затейливыми фантазёрами. Каждый дудел в свою дуду, требовал у завхоза какого-то совсем небывалого чуда. И завхоз с радостью откликался. Кто-то попросил яблоню в цвету, кто-то - певчих птичек, простых пряников  или красное яблоко, сливу, ананас, кто-то яхту, пёсика, пшеницу, ручей, солнце, живописный рассвет, снег, музыку. Он создал разные времена года и погоды, - на любой вкус.  Людям понадобилась взаимная любовь и просто сексуальная неуёмная сила, вдохновение, вишни, хлеб, маленькие котята. Кто-то захотел кенгуру, кто-то землянику, а кто-то друга – ослика. Часто просили талант, красоту. Реже ум, чаще деньги. И завхоз недоумевал, почему люди  радуются такому простому и обычному, как деньги, но не понимают, насколько трудозатратны и сложны в исполнении другие их заявки. Вот, к примеру, куриное яйцо. Ведь это же целая вселенная, заключённая в совершенную форму скорлупы! Или снег. Как виртуозно он выточил каждую снежинку?! Проще с рисунками на окне, но он тоже старался. С пониманием он относился к заявкам на здоровье и выздоровление. Тем, кто просил талант и вдохновение, он подбрасывал в окна узелки с этими чудесами, которые сразу распаковывались и вплывали к ожидающим их людям прямо в рот, глаза, уши. Так он сделал, чтоб не обижать людей, которые потом гордо презентовали свои произведения. Но только самые совестливые из них признавались, что сюжет им был навеян, что кто-то водил их кистью, что открытие им кто-то нашептал.
                Люди жили и переставали замечать, что вокруг них постоянно, не прекращаясь ни на миг, кружится хоровод радостных чудес. Яйца они начали укладывать в лотки по тридцать штук и продавать в гастрономах, сложных в изготовлении и таких беспредельно милых котят и щеночков топили повсеместно, погоду хаяли. В общем,  совсем обнаглели и жили какой-то грустной чёрно-белой жизнью, впрочем, не забывая регулярно подавать завхозу всё новые и новые заявки.

            Дальше – больше. Люди требовали их возвысить, дать неограниченную власть над другими, и столько денег, что  завхозу это казалось бессмысленным. Часто просили о чьей-то смерти, болезни, всяческих неприятностях. И завхоз растерялся. Как же так, зачем это они, разве так можно? Разве можно просить новое  и сомнительное, не замечая того прекрасного и достаточного, что он уже сделал? Да живите ж и радуйтесь, возлюбленные мною люди!   Как же их разбудить? К этому времени у завхоза стала иссякать любовь к заказчику, а может быть и нет. Может быть он ещё больше возлюбил своих заблудших заказчиков и решил их как-то встряхнуть для свежего восприятия чудес. И тогда он создал войну. Ведь когда человек что-то может потерять, он же начнёт это ценит по- настоящему?!

            А потом  он уехал отдыхать. Плавал себе по космосу парил в солнечном ветре, ослабив свою белую светящуюся робу завхоза. Забрасывал свой головной убор – светящийся нимб, в  чёрную дыру и с азартом забирался в  запутанные лабиринты, вырубленные в антивеществе. А когда отдохнул, то решил…
               
                ***               

       – Деда, а деда, а я умный?
– Не голова, а дом советов!
– Как это советов, каких таких советов?
И дед начинает объяснять девятилетнему Василю про то, как раньше всякие умные люди сидели в верховном совете. Замолчал. Закручинился, вспомнив, какой же он старый.
– Деда, а, деда, – Василь имеет обыкновение вопрос задать, а ответ слушать в пол уха,
 – А что будет, если наш домик совсем занесёт снегом? А Дед Мороз придёт?
 – Не знаю, Василь, тут же рядом идут боевые действия, может и поостережётся.
 – Деда, а деда, а ты чего-нибудь боишься?
 – Нет, Василь, я же с тобой.
 – А волки тут водятся? - про тяжёлое оружие у Василя не поворачивается язык спросить.
 – Нет, Василь, только зайки.
  – И я с тобой ничего не боюсь.
И тут дед с удивлением осознал, что с Василём и правда ничего ему не страшно. Какое-то силовое поле нежности и дурашливости как будто защищает их от всего плохого. Нет зла, угрозы, только он, Василь, его книжки, солдатики и картинки. Даже в лес они пойдут и принесут каких-нибудь сосновых веток и шишек. Тут чисто, не заминировано. Возьмут санки и поедут, несмотря на снегопад и приближающиеся сумерки…
                ***

              Дед и внук пошли в лес, а мы возвратимся к завхозу, который перегулял. И всё-таки он чувствовал какие-то угрызения. Но и работать в таких условиях не хотел: вечная давка, крики, заявки какие-то дурацкие. В конце дня – как выжатый лимон. Его бы устроила миссия наблюдателя.  И полетел он на Землю. Читателю, наверное, уже  ясно, куда он летит.  Да, всё, что происходит в моих сказках, случается там, и только там, – на юго-востоке Украины.. И неудивительно, что и мой завхоз испытывает к этому району такую же, как у меня, слабость. Голыми розовыми пятками завхоз встрял в сугроб среди сосен. У дерева он увидел умирающего заиндевевшего человека, подстелил под него ветки, развёл костёр, напоил горячим чаем и… перепоручил все свои полномочия. Завхоз понял, что человек этот опустошён и растерян. Да и в хорошие свои времена не блистал ни умом, ни благородством. Но он много страдал и даже забыл все обстоятельства своей жизни.  Идеальная личность - это та, которая может всё начать с чистого листа. .
"Пусть теперь он попробует, как бы у него это ни получилось. А я понаблюдаю", - так решил завхоз
И приподнял растерзанного человека.  Дунул на него, крепко встряхнул за плечи.  Вот теперь этот бедолага  не  умрёт. И никогда он не вспомнит своего страшного прошлого. Ведь иначе он не сможет жить дальше. Человек очнулся. и спросил:
– Ты кто?
«Неужели не признал», - подумал завхоз и, немного помешкав, тонко улыбнулся и насмешливо произнёс:
 – Дед Мороз.Вернее, был им. А теперь ты будешь вместо меня.
И исчез. А вокруг раненного бедолаги заискрились бешенным хороводом снежинки и сквозь этот вихрь можно было различить множество золотых и рубиновых звёздочек и услышать волшебный звук колокольчика.
               
                ***
     Дед и внук бродили по лесу. На сани они уложили   тёмные сосновые ветви, усеянные плотными блестящими шишками. Оба были рады, что так быстро справились  и можно до темноты попасть домой. На поляне их внимание привлёк какой-то огонь. Это был костёр.
 – Деда, а деда, а как это костёр горит на снегу совсем без веток или углей? – спросил внук
 – Да никак, прогорели, наверное, уже, - удручённо ответил дед… А ведь на снегу не было  даже чёрных следов прогоревших дров. Что за ерунда?!

           И вдруг они увидели привалившегося к дереву человека. Глаза его были закрыты, ресницы, волосы, борода и вся одежда белы от снега. На ермолке тоже снежная шапка.
Дед опешил: «Неужели не живой?»

            Василь доверчиво подбежал к человеку, не слушая дедово «стой, не подходи!»  и потряс несчастного за плечо:
 – Вы кто?
И совсем не удивился, когда тот разлепил белые губы и с сомнением ответил:
 – Д-дед М-мороз.
                ***
      Над деревней стояло белое снежное марево. А в нём клубилась в предновогодней  пляске снежинки.
Упавший снег сливался  со снегом, парящим в воздухе. Стало так бело, что и ночь не страшна.
По белой  дороге дед и внук везут на санках к себе домой раненного Деда Мороза.
«Всё-таки пришёл»,- думает внук.
«Нужно где-то купить антибиотиков»,- думает дед.