Голод, любовь и предательство

          «Любовь и голод правят миром» – этот постулат лежит в основе повести Н. В. Гоголя «Тарас Бульба».   Хотя, формы ради,  я поместил это размышление в рубрику «литературная критика», это, конечно, не верно. Кто я такой, чтобы критиковать Гоголя, да еще на основе, пожалуй,  самого известного его произведения «Тарас Бульба», только экранизаций его было несколько и у нас и в Голливуде – американская версия (с Юлом Бриннером  главной роли), помнится, привела меня в восторг: классический вестерн, перенесенный на землю Малороссии, где «ковбои»  условно  переодеты в казаков, а «индейцы» - в поляков.
          Посмотрев как-то наш недавний фильм,  я почувствовал какую-то недоговоренность писателя. Перечитал книгу и понял: Гоголь не решился судить своих героев, предоставив сделать это потомкам. Когда я прочел «Бульбу» впервые, в рамках школьной программы, точно знал, кто прав, кто виноват, марксистско-ленинский подход к анализу произведения не оставлял сомнений: казаки – освободительная,  в основе крестьянская армия, поляки – захватчики и душегубы. Но так ли все однозначно? Начнем с того, что Тарас был отнюдь не бедным человеком, и, конечно, не крестьянином. Еще в начале повести он кричит: «Не нужно пампушек, медовиков, маковников  и других пундиков, тащи нам всего барана, козу давай, меды сорокалетние, да горелки побольше, не с выдумками горелки, не с изюмом и всякими вытребеньками, а  чистой пенной горелки, чтобы играла и шипела, как бешеная!» Кричит вроде бы жене, но способна ли пожилая женщина, пусть и казачка, подать к столу  барана с козой, бочку меда, ведро горелки? Очевидно, что у Бульбы были слуги: батраки, а может пленные турки. И не честным трудом обеспечил себе достойную старость казачий полковник, а налетами на соседей, грабежом и разбоем. Ничего другого он попросту не умел делать, а потому и сыновей своих, между прочим, по тем меркам довольно образованных, и   разбойничьей вольнице вроде бы чужых, не раздумывая, стал приучать к разгульной казачьей жизни. Надо признать, что и другие были не лучше. И поляки, и литовцы, тевтонцы, сарацины - время было такое…  Да и русские не лучше: вспомним  нашего национального героя Стеньку Разина и пленную княжну им утопленную, лишь бы «братву» не сердить. Старший, Остап, быстро «втянулся». Из первых в бою, он и на привале вскоре стал неотличим от прочих. А казаки, как известно, жили весело: беспрерывно пили горелку, делили награбленное и пленных женщин, топили в Днепре жидов, не забыв, предварительно, «занять» у тех денег на выпивку.
        С Андрием все было много сложнее. Поэт в душе, понимающий красоту, знающий, что такое истинная любовь и не приемлющий буйный казачий «быт». Бесстрашный воин, но война явно не была его призванием.. Разбойником он стал не по «зову крови», просто не смел ослушаться батьку. И предал он «своих» не за тридцать сребряников, а во имя любви, да и то лишь когда понял, что возлюбленная обречена на голодную смерть. Спасая ее, ее отца, няньку (кого еще там?) он и взял-то всего мешок хлеба – не хотел прослыть вором. То, что миром правят голод и любовь, давно известно. Все остальное – от лукавого. Правда, грабежи и насилие – проявления тех же «высоких стимулов»… Конечно, предательство недопустимо, какими бы благими намерениями оно не оправдывалось и гибель Андрия от руки отца – тому доказательство. Но мог ли он сохранить себе жизнь, оставив любимую умирать от голода? Или, что еще хуже, позволить ее пленить одному из своих соратников? У него просто не было выбора…
       Тут уместно вспомнить историю Ромео Монтекки, поставившего любовь выше родственных уз. Вы скажете – Ромео не воевал против своих. Но ведь тут существует большая разница! Ромео был бы вынужден воевать со своим родом, братьями, дядьками…
 И тоже погиб, предательство даже во имя любви не оставляет шансов на жизнь, во всяком случае – на счастье, по крайней мере – в литературе.. Но кто посмел бы осудить его за содеянное?
      А кто Андрию «свои», кроме отца и брата? На них бы он не поднял бы руку.  Да и не поднял, когда встретился с отцом. А ведь мог бы себя защитить, гораздо более ловкий, чем грузный, давно потерявший боевую сноровку полковник. Но принял смерть спокойно, и признав вину, и гордясь тем, что сделал. Он воевал не за поляков, он воевал против  тех, кто пытался отнять у него любовь, с чужими ему, беспощадными людьми. И бежать в отличие от Ромео ему было некуда, да и незачем.
        Вот еще один пример «литературного предателя»: Винсенто Сальгари, французский лейтенант (фильм «Гусарская баллада»). Здесь не из любви, а по слову офицерской чести он перешел на сторону врагов и даже сражался с французами. Он, разумеется, тоже погиб - от шальной пули (похоже, авторы просто не знают, что с предателями делать дальше – не позволять же им долгую и счастливую жизнь?), но, поскольку предательство Сальгари совершил «в нашу пользу», остался положительным героем: «Наш друг, хоть и французский лейтенант!», - радостно представляет его поручику Ржевскому «юный (ая)» корнет.
       Не в моей воле оправдывать или осуждать. И все же: почему так получается, что Ромео Монтекки и Винсенто Сальгари – безусловно положительные герои, а Андрий Бульба – однозначно негодяй?  Не потому ли, что просто не сумел вписаться в безумный казацкий быт, оказался выше его, оттого, что родился века на два раньше?
   
       P.S. Моя мама, Анна Ухорская, была этнической полькой. Ее прадед, Степан Ухорский был сослан в Россию в 19-м веке за участие в анти-царских выступлениях. А вот  мой двоюродный брат – Слава Ухорский утверждает, что фамилия эта восходит к князьям Ухорским, якобы у него есть какие-то тому доказательства. Такой род действительно существовал, очень древний, потомки самого Рюрика и родня Ивану Грозному (который сей род под корень и вывел). Но кто-то из князей якобы успел бежать в Польшу, где поступил на службу к королю Сигизмунду и даже успешно сражался с бывшими соотечественниками. Можно ли это считать предательством – сказать не берусь, тем более, что это скорее всего лишь легенда, во всяком случае, доказать ничего нельзя, а стало быть ни прибавки к пенсии, ни родового поместья нам со Славкой не видать…
А все ж малость приятно, не спеша прогуливаться по «белокаменной», считая себя потомком Суворова по отцу и потомком Рюрика, да к тому же дальним родственником Ивана Грозного по матери.