Поговорите с ней, или Иисус, ступай домой

I
15
С утра звонил Алекс, звал в кино. А вдруг он будет меня трогать? А вдруг он полезет? А ведь будет. Вообще-то он ничего, мы классно тусим вместе с ребятами. Но в кино. Но трогать. В общем, скажу ему, что я…что я..ну, скажем, я …помогаю матери по дому? Сама бы не поверила. Готовлюсь к тесту по алгебре? Еще лучше, он в ней шарит, вызовется помочь. Чертов умник. Уже договорилась с Кел? Надо предупредить ее, что сегодня вечером мы вместе. Когда она вернется от отца, объясню ей.

***
Мне всегда нравился отец Кел, такой типичный добряк с фермы, борода-усы-комбинезон, такие уютные запахи от него. Не Шанель, кончено, но жареная картошка, например, или яичница с беконом, или даже подгнившее сено, и то располагает.  Я гостила у него на ферме с неделю  или чуть больше в прошлом году, мы с Кел постоянно гуляли, или валялись, или валяли дурака или друг друга.  Мальчишек там нет, да и вообще с детьми там напряженка, поэтому нам приходилось развлекаться вдвоем. Мы, как могли, коротали вечера и дни, пока он работал, за изучением его скудной библиотеки (это длилось уж совсем недолго), местной архитектуры (2.5 кирпичных домика посреди армии картонных коробок, типичных для таких мест), и спрятанных в заднем ящике комода, видимо на черный день, старых порнофильмов.  Не думаю, что они нас чему-то научили, кассеты были старые и, в общем-то, довольно целомудренные, но Кел с тех пор мнит себя экспертом в любовных делах.
***
13
 Мы на кухне нашей дружной (очень даже) семьей готовимся ко встрече какого-то уютного праздника. Мы ждем гостей. Они стекаются к нам регулярно, словно выполняя какой-то свой особый ритуал, про который я, например, ничего не знаю. Это как сходить в церковь в воскресенье, только к нам, в выдуманный календарный праздник, День цыган, например, или, скажем, День вареного яйца.
Мелкий бесится рядом, впадая из одной крайности в другую, меняя амплуа супермена на сомнамбулу с такой скоростью, что я устала считать его воплощения. Ему 4, он их общий. Глория привела Адама, когда мне было лет 10. Мы тогда в очередной раз переехали в городок, где ей было  «свободней». На самом же деле именно оттуда родом был Адам, и ей захотелось быть покорной женщиной. Поэтому мы тут.

По правде говоря, мать мою зовут Анжела, но по ее просьбе все, включая меня и Мелкого, зовут ее Глория, видимо, в честь Глории Гейнор, той, что выживает. Ей кажется, что так она ближе к свободе и борьбе за нее, что так ее жизнь наполняется смыслом и бунтом, что таким образом она поддерживает, например, движение гомосексуалистов в Фриско. Эдакий осколок гей-революии свободы в засаленном фартуке на кухне а-ля коробочка из-под сигарет в таком же точно засаленном городке.
Адам, видимо, один из немногих просветленных, кто может ужиться с ней.  Она курит, как паровоз, несмешно шутит, слушает допотопный фолк  и постоянно ищет себя, то есть вообще без перерыва, нон-стоп. 
***
15
Ходили с ребятами на футбол, по-моему, Алекс обиделся. Он пару раз на меня зыркнул, а потом обнял эту шлюшку Николь и напоказ тискал ее весь вечер. Ну и пожалуйста. Тоже мне, нашелся супергерой. Завтра тест по биологии, пойду почитаю.
…
Ок, ну я хоть попыталась. Потом позвонила Кел и начала рассказывать о своих похождениях. Она моя ровесница, но уже столько всего умеет! Она такая классная, я ей даже завидую. Я, конечно, думаю, что она все врет, ну или преувеличивает, но даже врать она умеет лучше, чем я.
Кто-то поднимается по лестнице в коридор, наверно, это Адам.

***
13
Сегодня особенный повод, взрослые придут отмечать мамин первый успех в работе. А, да, Глория устроилась на работу! Будет писать статейки в какую-то местную газетенку. Не знаю, о чем она будет писать, и о чем она вообще может писать, не выходя из дома и постоянно смотря телек и поправляя антенну. 
-Глория, милая, поздравляю! Уверена, ты на верном пути!
-Глория, сладенькая, дашь мне автограф, пока еще не поздно, а?
-А где же дети? Адам, привет! Ну какой мужчина, Глория – счастливая сучка! Я сказала сучка? Где, ты говоришь, дети? Надеюсь, они не слышали. Твою мать, ну и денек у меня сегодня случился! Охренеть! Эти уроды продолжают приходить со своими жалобами, но что я могу сделать? Я же просто секретарь! Милая, надеюсь, у тебя все будет лучше!

Эту особу я узнала по голосу, это Мелани, мамина лучшая подруга. Дымящий паровоз на ходу, ругается матом, работает секретарем в какой-то непонятной организации. Настолько непонятной, что частенько зависает у нас среди бела дня.
-А где же мой сладенький малыш??
-Я здесь, тетя Мелани.
-Да ну не ты, черт возьми, не ты! Где мой маленький  Мэттью?
-Тоже тут. Пройди в гостиную.
Она прошла в гостиную, так мы называем 2 дивана и кресло в коридоре,  и начала сюсюкаться с Мелким. Он жалобно смотрит на меня, но чем я могу помочь? Отвлекать ее внимание на себя мне тоже не хочется. Сейчас придет еще куча народу, поэтому я ухожу к себе.

***
14
Иногда я слышу, как по стеклу ползут мухи. Иногда даже вслушиваюсь. Все становится такое медленное, как сейчас. Все превращается в желтоватую мутную кашу, сонное царство, в таком ритме, я думаю, живут сами мухи. Вообще наш городок и без мух довольно  уныл, все цвета приглушенные, звуки глухие, углы тупые. Полузвуки и полутона. Такой топленый город. Тут ничего не происходит. За четыре года, что мы тут, ровным счетом ничего, что ускорило бы мухин ритм этого места.  Ничто даже не сбило его. Три официальные свадьбы, шесть  разводов. Регулярные похороны. Год назад повесился продавец магазина на углу, но никто кроме меня, почему–то, не обратил на это внимания. Как будто так и должно было случиться. Всем двум тысячам, живущем в этой коробке, было наплевать на одного. Двум тысячам на одного.  Да и я не понятно, чего завелась.

***
15
Только что ушел. Он, все-таки, странный. Когда ему надоест? Неужели она ему совсем не дает? Я сегодня откровенно курила ему в лицо, пока он долбил. Глория не знает, что я  курю, надеюсь, он не проколется.

***
13
Меня все-таки заставили спуститься на этот праздник жизни и сесть за стол с остальными. Место оставалось только в углу, и я села рядом с Глорией. Потом она сто раз выходила покурить и посудачить со своими подружками со словами «Ну не при Адаме же, ну какая ты!». Я с утра слышала, как они с Глорией обсуждали мою одежду, мол, одеваюсь я как-то не так, Глория пообещала сводить меня на шоппинг. Куда, интересно? К Симонсу?
Так вот, я сидела за столом, пыталась развлечь себя тыканием вилки в лапшу, когда моя левая нога начала жить отдельной жизнью. На ней появилась чья-то рука, приползли мурашки, она сама отодвинулась влево.
Все, что произошло после, не вызвало у меня никакого удивления или неприязни, это как бы само собой, как будто так и должно было случиться. Это было так по-взрослому. Келли умрет от зависти!!!!
Слева сидел Адам.
Келли я пока не рассказала. Вроде ничего особенного и не случилось.
***
Окей, а вот теперь случилось. После того ужина прошло две недели,  Адам всем своим видом показывал, что мне показалось. Я и сама так начала думать, но вчера ночью  он ко мне в комнату поднялся. То, что было потом, я вспоминать не очень хочу, и боюсь, Келли захочет подробностей. Хотя, собственно, почему нет? Особенно описывать и нечего. Такое чувство, что я уже ждала. Две недели ждала. Пожелал спокойной ночи после ужина, попрощался, подождал, поднялся, зашел, подошел, зашел, вышел, зашел, вышел, вышел, закурил, открыл окно, пожелал спокойной ночи, ушел. Как немое кино, даже без субтитров.
***
12
Я закрываю глаза и слышу шепот  пяти змей
они вьются вокруг меня рассказывая что-то
что мне просто необходимо знать
Они шипят мне что-то сквозь оба уха кажется мурашки у меня на коже сейчас размером с ту крысу что мы с Келли убили на ферме ее отца летом
Я открываю глаза и отодвигаю ее от уха
Эту ракушку Адам приволок вчера сказал в ней должно быть слышно море. Где он вообще ее откопал? Зачем она мне?
Она мне не нравится. Она огромная и в ней змеи.
***
13
Я так хочу рассказать, мне так много есть рассказать, но некуда. Мам? Глория? Мам? Он меня трогал. Келли? Кел? Он меня…
Некуда.
Вчера ходили с Полом….да никуда не ходили, на самом деле, просто шлялись по городу (мне нравится называть эту ерунду городом, так вроде кажется, что живем), потом зашли в забегаловку, вторую по престижности из трех в нашем городе имеющихся. Пол - мой друг. Ему 16, он иногда подрабатывает по ночам, поэтому у него иногда есть деньги. Говорит, что подшакаливает грузчиком, но я ему не верю. Он занимается этим уже пару месяцев, но как был тощим, так и остался. Он высокий, тощий, гремящий костями парень, бледный, как смерть, такой весь из себя нежный. Мечта старого педераста, на самом деле. Я иногда замечаю, как на него заглядываются всякого рода субъекты с жадными масляными взглядами и заломанными руками.  Когда мы только познакомились, я удумала в него влюбиться, но дней через десять случился Адам, мне как-то стало вообще не до Пола. В принципе, вообще не до кого. Поэтому мы дружим. У него нет девчонки (что, кстати, странно, по мне так он очень даже ничего), и кода ему нечего делать, он зовет нас с Кел куда-нибудь. Я сразу заметила, что друзей у него не так много, он как будто сторонится ребят, девчонок и парней из своего класса, тусит с нами, девчонками-малолетками: С Келли, а ее репутация не лучшая в мире, тем более в нашем величайшем по своей убогости городишке, и со мной, «той странной рыжей тощей с чокнутой мамашей из газеты, что привез Адам». В общем, парень умеет выбирать знакомства, ничего не скажешь. Сегодня Кел удалилась сразу после занятий с очередным хахалем, поэтому мы с Полом пошли вдвоем. Проголодались, зашли в Кость, заказали стейки, стейки были отвратительные. Серьезно, даже Глория готовит лучше. Я съела свою гадость, он сидел ковырялся вилкой. Пол резал стейк, я смотрела.
Из разрезов плакал сок вперемешку с кровью, он надавливал, текло больше, надавливал – текло, давил, давил, давил и смотрел в упор на стейк. Короче, он при мне сидел и насиловал кусок мяса. Когда он начал выковыривать прожилки, меня стошнило.

***
Учитель Маршалл недавно произнес слово «маргинал» на уроке литературы, не помню уже, по какому поводу, но почему-то, подняв глаза, я встретила его взгляд. Сидела и не могла понять, какое отношение имею в какому-то майонезоподобному слову. После урока подошла спросила, что это такое.
«Это когда человек добровольно уклоняется от контактов с социумом, ведет себя асоциально, враждебно настроен ко всем, в основном, довольно низкие круги общения…» - «Что?» - « это когда тебе на все насрать» - «аа».
 Так вот, мне кажется, мы с Полом – магриналы. Не знаю, как насчет Кел, но мы точно.
***
Вчера ко мне пришла Келли и начала рассказывать. Я люблю слушать ее восторженные истории. Может, потому что так сильно хочу говорить сама и много. Она рассказывала про своего очередного Классного, какой он крутой, как круто целуется и все остальное.  Потом мы включили радио, и под страдания амстердамских моряков говорили говорили говорили не помню о чем. Я никогда не помню, о чем мы говорим с Кел, зато всегда помню все, о чем молчим с Полом.
***
17
Мы сегодня в первый раз с Филиппом. В целом, ничего. Но у Адама больше.
***
14
После этого и перед сном мы сидели с Адамом, он курил, я завидовала. Он рассказывал, какая Глория прекрасная мать и чудесная женщина, как сильно он ее любит, при этом рука его гуляла по внутренней стороне моего правого бедра. Бедро отзывалось, и волна странного ощущения пошла от него вверх, и, к моменту ухода Адама, достигла солнечного сплетения, потом ушла в голову. Келли бы сказала, что это моча, которая ударила в голову. Но я знаю, что это не так. Я его люблю.
***
Мухи стали ползать быстрее.
***
Я люблю его, да. Я люблю его как особенность. Он меня отличает, он делает меня отличной от всех остальных. Они ничего не знают, даже Келли, она все врет больше, хоть и очень складно.  Они ничего не знают, а я знаю. Я знаю всё. Знаю, как стучит о стол в комнате стакан с самым дешевым виски в городе, как звучат его шаги по лестнице вечером, как скрипит моя дверь, кровать скрипит по-другому, как он дышит, как стонет, как вдыхает сигаретный дым, как застегивает ширинку и уходит. Вчера он задержался и рассказал, как они познакомились с Глорией. Оказывается, она просто подцепила его в баре. И все.  Никакой поэзии, никакой драмы, никакого сериала. Просто купила мужику пиво и попросила бармена налить туда виски. Глория, это гениально.

***
Я ничего больше не знаю не вижу. Знаю только Адама его молчание его сигареты его ночные смены наши очные ставки и заочные запахи скрежеты выдохи вдохи стук каблуков по лестнице.
***

16
Короче, у нас новый сосед. Зовут Филипп. Странный тип, по правде говоря. Не знаю, под кого он косит, но голову его чистой я еще не видела, а живет он тут уже три недели. Растянутый свитер, потертые штанцы, на кеды и взглянуть страшно. Такой потрепанный потасканный ущербный социопат, все как я люблю. Мы с Кел зовем его Курт. Она точно попробует его склеить.
***


14
Возвращалась сегодня поздно из магазина, Адама все равно нет дома, торопиться мне некуда, увидела, как к дому Пола подъезжает какая-то машина, а он туда садится. И они уехали.
***
Я снова видела Пола, садящегося в машину, уже другую. Дело опять было поздно вечером.
***
14
В моей голове постоянно какой-то шум. Сначала это были шепчущие змеи из раковины, что Адам привез, потом мухи. Теперь это мотор машины. Но только он настоящий. Я слышу его почти каждую ночь, потом хлопок двери, машина уезжает. Завтра же спрошу у Пола.
***
Короче, мы с Полом очень поругались. Когда я спросила про машины, он сразу взбесился, обвинил меня в слежке, сказал, что я  ему до смерти надоела и чтоб шла в жопу. Потом ушел.
***
17
Мне нравится Курт. Не так как Адам, он не такой опытный. Первый раз у нас уже был, да и второй уже. Все как-то по-другому. Я стесняюсь его. Мне кажется, я для него слишком много знаю и умею. Я даже для себя слишком много знаю. Во мне пока только Адам, Курт у порога.
***
14
Мы помирились с Полом. Других друзей у него все равно нет.
Он рассказал про машины и моторы и про по ночам. Я и не знала, что он гей. Зато узнала, сколько стоит мечта старого педераста.
***
15
Пол купил Бьюик.
***
15
Бьюик Пола не дает мне покоя. Хотя тут скорее даже не в Бьюике дело. Я хочу попробовать, я тоже хочу попробовать, как Пол. Он истерит. Как будто что-то будет мне в новинку.
***

Пола я уговорила, сегодня пойдем знакомиться с его работодателем. Его вроде зовут Билли Боб. Вот уж самое сутенерское имя, что можно было придумать. Молодец, Пол.
***
В общем, Билли Боб оказался одним из тех самых старых педерастов, которым я сватала Пола. Соответственно, я ему не подошла. Мужик оказался мировой, но пидор. И такое бывает. Ну нет у него на меня клиентуры, нет. Но он был настолько милый (Слова пидор, сутенер и милый на расстоянии нескольких слов друг от друга об одном и том же человеке, причем вполне, что странно, заслуженно), так вот, он был настолько мил (серьезно, он был именно мил, как только что посвященный в рыцари какого-нибудь высокого и сильно почетного ордена где-то среди меловых скал Британской империи – ВВС работал все утро – хотя и передумать он мне не предложил, видимо, выглядела я уж очень убедительно и уверенно), еще попытка – он был настолько мил, что дал мне телефон того, кто, возможно, мне поможет. Сказал позвонить ему в четверг, отлично, Адам как раз уходит на работу в ночь в четверг.

***
Четверг – ночь пятницы.
Это ****ец.
Значит, звоню, алло, здравствуйте (как будто и правда о собеседовании договариваюсь в какой-нибудь, скажем, банк или к брокерам, если бы они у нас, конечно, были. 
-Здравствуйте, меня зовут…мне Ваш номер дал Билли Боб…
Пауза.
- Он Вам ничего не говорил?
-Говорил. Да-да, он предупредил, что ты позвонишь. Ты ведь та, что хотела подработать у него? Тебе сколько лет?, - учтиво спрашивает меня в трубку Адам.
АДАМ. АДАМ!
Пауза.  Он не узнал мой голос Конечно, ведь я почти всегда молчу в его …присутствии. А уж в его действии и подавно.
Достала сигарету – закурила. Степень моего шока сложно описать даже спустя пару часов.
-А, так ты куришь?
-М?
-Зажигалка. Ее слышно. Ты волнуешься? Не волнуйся. Или ты что же, первый раз в первый класс?, -Ржет.
-Н-нет…нет.
-Да успокойся ты, думаешь, ты у меня одна такая?- Вот это класс. – Я же профи. –Еще лучше.
Ну тут я, конечно, бросила трубку.
ТВОЮ МАТЬ, ТВОЮ. МАТЬ.
В таком трансе я сидела, наверно, с полчаса, сигарет, как водится, не осталось.
Это ****ец. Я спать хочу.

***

-Билли Боб, блин, ты кого мне подсунул??? Чей это номер? Кто это?
Все это было вместо приветов обнимашек и прочих милостей юной рыжеволосой девы-маргиналки и старого сутенера-педераста.
-А, это Адам. Коллега мой, так сказать.
-Тоже пидор?
-Дура. Девочек у него таких, как ты, целая дивизия.
-В смысле? И он их всех?
-Что? Нет. Он просто продажник. А так у него, кажется, жена есть, ребенок маленький.
Да, и немаленький тоже.
-То есть он тупо сутенер?
-Ну я не настолько близко знаком с ним. Но говорят, мужик хороший, никого не кидает.
Да, только укладывает.
-А что? Позвонила? Что-то не так?
Чтоб ты знал, милый мой, ЧТО не так.
-Да не, просто показался каким-то странным.
-Не передумала еще?
(Здесь степень его милости и рыцарства взлетает ракетой, как носятся друг за другом Том и Джерри. Только вверх и ракетой, оставляя за собой такой же хвост выхлопов и жужжащих звуков.)
-Похоже, передумала.
Ну уж спасибо, этого мне хватает и дома.
-Правильно.
Да ты, братец, моралист попался.  Мне нравится Билли Боб.
***
18

Выкинь свои  мысли, девочка  они давно протухли сгнили
их больше нет и не надо.
Беги из этого склада кусков биомассы со стаканом виски в руках и пальцами стучащими  по клавишам печатной машинки
из этой  картонной коробки где душно и тесно  даже мухам.

 ***

Филипп, Курт, этот кусок рваных джинсов и грязных волос, этот ходячий крик по душу и хорошим манерам, мой Курт, поступил в колледж. Не знаю, не уточняла, в какой, на какую специальность, в какой город он уедет, просто знаю, что в  другой, знаю, что уедет ОТСЮДА.  Позвал меня с собой.

***
Так плохо, что скоро будет хорошо. Я уеду с Филиппом.

***
14

Время от времени прошу Пола купить мне сигареты, мне пока не продают. Да и надо ли мне, чтобы они знали, что я курю? Раз купишь, узнает весь зверинец. Поэтому у меня есть еще одна причина радоваться, что есть Пол.

***

А да, я курю.
Первый раз попробовала совсем недавно. Просто Пол предложил. (О его привычке я узнала тоже почти случайно, просто во время одной из наших так называемых прогулок он достал пачку и сделал вид, что ничего не происходит.  Так я попробовала.)
Курить мне не понравилось.  Но я сразу оценила весь потенциал сигарет и попросила Пола купить мне самые плохие сигареты из возможных.
Но курю, курю не потому что хочу, потому что нравится, мне нравится выдыхать самый вонючий дым  Адаму в глаза, в нос, в лицо, в пыхтящий рот и смотреть, как он морщится, как его лицо становится похожим на изюм, который я недолюбливаю  как раз с недавних пор, ну то есть как поняла аналогию, как на его глазах выступают слезы, как он кашляет и задыхается, морщится и щурится.  Но продолжает.
 
***
Доброе утро.
Будильником мне сегодня был деревянный смех, бурлящие слезы, клокотание, кудахтанье.  Ссора Адама и Глории внизу, пожар в зоопарке.
***
14
Вокруг так много воздуха, а дышать нечем. Он пустой и невкусный. Точнее, он вообще безвкусный. Так много воздуха, который заполняет все вокруг. Я им дышу, но он гнил. Это не воздух с моря, это не воздух леса, это воздух из давно забытого и закрытого подвала.  Слишком много воздуха, слишком много.
Адам, он везде. Он в доме и снаружи во мне на коже в волосах везде. Я смотрю внутрь – там он, я выглядываю наружу – он рядом. Я пахну им. Я не знаю, куда мне нужно свернуть, чтобы его не было. И тебе девочка надо понять, наконец, что ты не против.
***
15

Адам впервые остался, то есть не ушел сразу после. Стареет, наверно  Он просто вырубился. И вот рядом со мной лежит странный бесформенный не очень плотный кусок темноты,  густая тень, издающая тепло и сопящие звуки. Если Глория проснется утром в пустой постели, будешь выкручиваться сам.
Я просто хочу спать.
 
 ***
Новый вид диеты имени меня. Питаюсь жалостью к себе. На завтрак, обед и ужин. И небольшие перекусы между, меню то же.
***

В коробке душно, тесно,  хорошо только ночью. Там холодная, свежая, густая, свободная темнота. Она немного тесная, но уютная. А утром она растворяется, как сахар в чае, или соль.  Утром начинается обычная для коробки оптовая торговля лицами, улыбками, смехом, слезами, разговорами, все в том же анабиозном режиме.

***
Моя кровь вся в голове разрывает череп стучит изнутри и просится наружу волнами омывает внутреннюю
поверхность головной скалы там буря там шторм
а потом вдруг исчезает вся высыхает и все теряет свои привычные свойства и белое мое тело не чувствует ничего – Адам пришел

 
 ***
Утро – самое лучшее время. 4 часа, 5 часов утра. Тьма ложится мне на плечи на руки и стекает на лоб на виски на скулы шею прохладным потоком омывая мою и так грязную кожу заляпаную как зеркало в ванной и я сижу и ловлю жадно и каждая моя клетка говорит мне спасибо и спасибо темноте ведь в ней так легко укрыться. Но пару потоков и сигарет спустя тьма светлеет и теплеет и вот по мне стекает уже свет утренний свет не помогает мне скрыться но есть неплохой шанс раствориться в нем.
И вот я уже расщепляюсь на частички растворяюсь в утреннем свете и лечу в пустоту где нет никого и ничего и что самое приятное меня тоже нет.

***
15

Его стоны похожи на диалог Бивиса и Баттхеда. Просто развлекаюсь  и отвлекаюсь, как могу.
 
***

Курить мне не понравилось, а вот пить – очень даже. Виски Адам употребляет совсем дрянной, поэтому опять  нужен Пол. Он не отказывает мне. Так странно, я прошу его, а он не отказывает. Он даже не спрашивает ни о чем, может он что-то знает?
Он вообще ведет себя так, будто знает что-то, о чем не догадываюсь даже я  сама. Он как будто не здесь, не со мной, и вообще ни с кем. Даже не в себе. Он вне себя, вне всех. Хороший метод, надо попробовать.
Так вот, пить мне понравилось.  Серьезно, в моей тумбочке стоит бутылка какого-то виски (я в этом не понимаю ничего, но Пол сказал – хороший.), я рассчитала расписание смен Адама, и вот когда он дома вечером, я пью и закуриваю запах сигаретами. Про сигареты он знает, про алкоголь – нет. Виски постепенно занимает уверенные позиции в пантеоне моих богов.
Итак, во-первых, он притупляет физические ощущения, во-вторых, он всего один стакан приносит с собой туман, необходимый для того, чтобы пережить очередной любовный вечер наедине с мужчиной мечты,  мечты моей мамы, правда, но тем не менее.
В-третьих, мое воображение абсолютно поддерживает мою дружбу с алкоголем, ведь через раз на мои ночные  рандеву приходит не Адам, а, скажем, Курт Кобейн или Том Йорк, или, если стакана было два, Дэвид Боуи.
В общем, сплошные плюсы.
 ***
16

Анабиозный ступор Пола заразителен. Я как рептилия – бег моей крови замедляется в холоде.  На самом деле рептилия – все вокруг меня, а я ее сердце, все замедляет свой ход, все расплывается в красках, смазывается, как в картинах импрессионистов (Иногда я все-таки хожу на уроки истории искусства, просто чтобы не быть дома.), только хуже – оно движется, испытывая мой вестибулярный аппарат на прочность, а прочность у него, надо признать, так себе. 
 
 
 ***
17
Мне стало душно, воздух был густой и горячий, душил меня своими раскаленным лапами. Мне привиделась река, скромный ленивый поток воды, манерно стекающий с овраг на краю города. Он мне и нужен. Не глядя, я взяла из шкафа первое попавшееся полотенце и пошла туда. Пошла через весь город, усыпанный такими же точно коробками, как наша. Они промасленные, засаленные, такие же картонные. Добравшись до оврага и так называемого устья реки, мое тело легло на траву. Воздух стал немного ласковее в своих движениях, сменил обжигающие тиски на очень даже нежные слегка горячие клешни.  Потом меня позвал поток, все так же ленно и непринужденно несущий свои скудные воды в овраг, как будто там есть что-то интересное. Но как только я зашла в воду, она ускорила шаг, потом побежала. Потом сила ее потока стала соразмерна океану. Меня несло потоком, как я надеялась, к скале. Я рыба, и вода бьет меня бурлящим потоком о скалы, меня переворачивает и сплющивает, пока я совсем не перестаю сопротивляться и даже получать удовольствие. Меня бьет и бьет, головой, плавниками, мои жабры уже не бесятся, пока не скала, которая явно в сговоре с волной, не разобьет мои хрупкие кости, или пока я не подавлюсь появившейся желтой пеной, или пока, в конце концов, не захлебнусь.
Но как только мне начала нравиться хоть одна из этих перспектив, вода успокоилась, выдала мне свое манерное Фи, скала и вовсе ушла не прощаясь, и меня снова подхватил спокойный поток, но перечить даже ему у меня уже нет сил и особенно желания. Я лежала и понимала, что поток отнесет меня в правильное место, или хотя бы унесет из неправильного к чертовой матери. Звуки с другого берега все-таки заставили меня открыть глаза, и я увидела шикарную пляжную вечеринку. Там были все, и Глория с жужжащими подружками, и Адам, да почти весь город. Там были даже Пол, Кел и Билли-Боб, ласково смотревший на своего подопечного, и все трое, кажется, неплохо себя чувствовали, общались с остальными, выпивали, смеялись. Идиллия, одним словом. Им было так хорошо, они были все такие гармоничные, что я даже посомневалась, а стоит ли мне тревожить их  внезапный праздник, но вот я уже кричу и махаю руками, Привет, ребята, можно к вам-то? Я кричала так громко, как могла, чтобы не наглотаться воды при этом, махала руками так артистично и атлетично, как позволяла мне вода, все еще сжимающая меня в своих объятьях. Ничего. Вообще ничего, никаких признаков, что меня заметили (речка ОЧЕНЬ узкая). Я постаралась прислушаться к их разговорам, но ничего не могла разобрать, голоса звучали глухо и далеко, хотя на деле расстояние между нами было не больше 50 метров. Я снова легла на спину, но мое тело стало вдруг неприлично тяжелым, каждую клетку наполнил густой высококачественный тяжелейший мазут, и вот мое тело с распластанными конечностями, плавно, даже нежно, потянуло вниз. Я в первый раз в жизни смогла открыть глаза под водой, сквозь воду небо вообще не отличается от воды, кстати.
Я опускалась все ниже и ниже, не закрывая глаз, а потом проснулась.


***
18

Сегодня утро такого мира, каким он видится под воздействием какого-нибудь мощного галлюциногена. Ярок и прекрасен. И мягкие теплые стены коробки волнами качают солнечные лучи.  А все потому что вечером меня здесь уже не будет. Филипп взял билеты, и чемодан стоит у входа.



 ***
15

Рассказала Полу. Я не могу и не хочу больше хранить все в себе. Если я попытаюсь копить в себе эту грязь еще чуть дольше, меня попросту разорвет, и грязь и вонь покроют все вокруг.
Он не стал спрашивать, утешать, и проч, и проч. Он все знал и ждал, пока я расскажу все сама. Вот уж правда парочка мы что надо: красивая игрушка старых пидорасов и отдушина престарелого извращенца.
 
 ***

я вижу пару рук они ласкают сигарету и друг друга

***
18
Этот чертов город сам для себя не может решить, умереть ему или двигаться, поэтому он просто застыл, сварился в густую-густую кашу и теперь медленно, но верно переваривает всех нас.
 
 ***


Наш город очень маленький, но даже каждый из перевариваемых в нем людей имеет право на свои заблуждения. Пол думает, что имеет самый верный способ заработать деньги.  Кел уверена, что сделав аборт, приобретет чистоту и легкость.  Глория мнит себя великой поэтессой.  Адам  как будто крадет у меня молодость и чистоту. Я вот, в свою очередь, абсолютно заблуждена в том,  что вне этой коробки будет лучше.
 
 ***
17

Учитель Тедди сегодня как-то странно косился на меня весь урок, после него он подошел ко мне и спросил: « Ты что, плохо себя чувствуешь?»
Чувак, я не плохо себя чувствую, я себя вообще не чувствую.
 
 ***
Глория
Моя Глория, я настолько отвыкла звать кого-то мамой, что три раза зачеркнула это слово сегодня.
Все-таки Глория
Ты худая и всегда накрашена и твоя высокая старомодная прическа всегда наготове. Так выглядели героини фильмов настолько старых, что вообще непонятно, откуда я их знаю. Твой фартук всегда чист, как это вообще получается? Сколько их у тебя на смену? Твои руки всегда готовы приласкать кнопки клавиатуры и руки мужа, поправить антенну телевизора и стряхнуть пепел с сигареты. Твой рот всегда находит слова для Мелкого и твоих бесчисленных и по большому счету безликих для меня подружек (как только ты успела завести их так много здесь?).
А что могут твои глаза? Твоя способность видеть похоронена так глубоко, я не знаю, что ты видишь, если ты не замечаешь главного. Хотя с чего я вообще взяла, что я  - главное? А что главное? Адам?  Мелкий? Твой рой подружек? Это же улей, жужжание которого прямо сейчас раздается из гостиной. Сколько раз я пробовала разобрать слова, предложения, спускалась вниз попытать счастье, но слова так и не обретают форму. Это не слова, это бесконечное жужжание роя суетящихся пчел. Таких же пчел, как и ты сама, они не жалят, они не вредят, но толку от них, увы, нет. И мед ваш такой же жидкий, пустой и безвкусный, как вы сами. Белые лица, белые губы, бесцветные глаза, тусклые, но прокрашенные волосы. Что ты видишь? Что ты слышишь? Как я не заметила, как перестала быть частью твоего мира? Или что, я уже достаточно взрослая? Думаю, я напоминаю тебе о чем-то, чего ты помнить не хочешь. Это как нам рассказывали на уроке сегодня – когда ребенок не хочет видеть окружающую его действительность, у него резко падает зрение. Я – прямой потомок твоей прошлой жизни, которую ты отрицаешь всеми частями своего новообретенного счастливого тела. Но разве там было так плохо?

На самом деле, я сама плохо помню, что было там. Потому ли, что там все было обычно? Для меня. О быч но.
Глория, мама
Тень оседлала тебя всю, шоры твои новые серьги, черная повязка твои новые глаза, твои новые уши слушают музыку, телевизор, Адама и жужжание улья в гостиной по вечерам.
***


16

Грязь! – закричали мамаши своим детям, что бежали в мою сторону. Грязь! Все во мне источает едкий серный запах, оно гниет во мне в унисон всему в этом городе. Почему вы не слышите? Почему не чувствуете? Что вы видите  кроме своих стен?
***
Есть у нас в классе один, сын местного священника. Он рассказывает всякие умные, на его взгляд, вещи, о душе, о боге, о вечной жизни, о справедливости, о чистоте. Спроси меня о чистоте и справедливости, парень, а сам лучше расскажи мне побольше про душу. Я чувствую себя чересчур телесной: мало того, что именно оно явилось причиной ночных визитов Адама, так еще и именно оно указывает мне, что делать и как себя вести, причем в жесткой ультимативной форме. Я – это тело, и тело не чистое. Я – грязь, о которой ты так мало знаешь, но почему-то постоянно плохо о ней отзываешься. Что знает твой скудный рафинированный опыт о грязи? О справедливости? Ты унаследовал свою уверенность в правоте от своего отца, вы так похожи.
А есть ли у меня что-то общее с Глорией?
Надо признать, мы довольно схожи внешне, я тоже худая, мои губы можно было начинать красить помадой лет с пяти, так как при их печати, видимо, кончался картридж. И, наверно, Адам. Он – связующее звено, прогнивший расшатанный мост между двумя берегами какой-то странной ленивой реки. Мой берег в этом мосту не нуждается, а вот берег Глории – беспокойный, и чем сильнее она тянет его к себе, тем крепче он прилипает к моей стороне.
Вот, собственно, и все. Губы, худоба и Адам. Адам, губы и худоба. Вокруг засасывающий вакуум, отторгающая пустота.

***
16

Пол многому меня учит, наверно, сам об это не догадывается, но учит. Нужны деньги – пойди заработай, противно – притворись аутистом. Он же познакомил меня с Билли Бобом. Вот уж никогда бы не подумала, каким классным окажется педераст сутенер преклонных лет. Этот стареющий извращенец в байкерском прикиде покорил мое сердце с первого взгляда. Окончательно он меня завоевал,  когда случайно дал телефон Адама, чтоб я могла подзаработать.
Как ни странно, но именно он дал мне надежду. Именно шантаж тогда казался Выходом, билетом отсюда. Не Филипп, не билеты на автобус, не его поступление в колледж, а именно Билли Боб с его непринужденным желанием помочь начинающей смазливой проститутке-школьнице.


 ***
17

Я выхожу из дома и иду так долго как может позволить скомканное пространство нашего города. Я смотрю на людей вокруг они вроде как есть но на деле их нет и никого нет и ничего. Я кричу им, кричу что есть сил они кричат мне в ответ и никто никого не слышит. Мой голос прорывает кожу и выпрыгивает из самых глубин моего живота стаей пчел летит вверх и проливается теплым медом на всех на вас всех и может так вы поймете что что-то пошло не так в доме номер 2 по улице номер 3. А может и не поймете но мед липкий и теплый. Вы не смоете его с себя еще долго даже если захотите.
***
15
Пол всегда был мне самым близким, наверно, потому что был таким же странным, как и я. Я поняла это еще до того, как узнала о его хобби.  Наверно поэтому мне особенно больно отпускать его каждую ночь в новую машину. Мы как будто поменялись ролями, теперь я вроде как за старшего, хотя мороженое, виски и сигареты покупает по-прежнему он.
Когда по утрам он возвращается, хлопает дверью машины, его взгляд настолько потерянный, что эта воронка засасывает меня сразу и очень быстро.

 
***
ПОЛ НЕ ГЕЙ.
На сегодня все.

***
 
Так вот, вчера я поняла, что он никакой не гей. Когда я узнала, кем он шакалит по ночам, цвет его ауры я приняла как должное и даже, в общем-то, не спросила его ни разу. Не то, чтобы я себя очень виню по этому поводу…правда. Ты уверенно движешься по карьерной лестнице молодого хастлера, у тебя есть сутенер (конкретно такого названия не звучало ни разу, но каким бы душевным ни был Билли Боб, суть его дружбы от этого не меняется), ты каждый вечер садишься в машину к очередному старому извращенцу, ты обязан быть геем. Господи, тебе лучше быть геем. Иначе…иначе, бедный мой Пол.
А может, не так все и хреново у меня? Адам, по сути, не такое уж и …нет. Адам, все-таки, очень  большое дерьмо.
 
На мой вопрос КАК? Пол просто пожимает плечами. «Мне нужны деньги.», - констатирует он. Вот настолько он привык не усложнять.  Хотя по сути выходит я о нем не так уж много и знаю.
С тех пор, как я узнала об истинном цвете ауры Пола, мы почему-то стали видеться реже. Пропала какая-то комфортная смазка между нами. Пол? Но это же не отменяет того, что ты знаешь про меня то, что я сама знать не хочу. Пол? Это же не отменяет того, что  чудака ближе тебя для меня просто не придумать? Пол?
Это очень странно. Нормальное и извращенное меняются местами так быстро и так органично, что мне просто не успеть. Я не знаю, что  было бы, если бы меня не трахал отчим, просто непонятно, как это было бы  - быть нормальной.  Я не знаю, как теперь быть с тем, что Пол не гей. Понятие «нормально» вообще настолько расплылось в значении, что именно нормальность пугает больше всего.  Нормально – это как? Иметь семью, учиться в школе? Иметь стаю кудахтающих подружек, собираться с ними по вечерам на пижамных вечеринках? Строить глазки и кокетничать со старшеклассниками? Чураться первых неумелых прикосновений ровесников, не сравнивая их руки и тела с Ним? Это нормально? Это страшно, я не знаю, как это.
Сегодня именно нормальным мне кажется гей-не-гей Пол, которого я  люблю, как любила бы себя, мать, требующая называть себя чужим именем во имя не понятно каких идеалов, облегченного поведения подружка, отрицающее факт существования контрацепции как таковой, и даже Адам, шаги на лестнице которого я уже слышу.

 ***

Очередной семейно-подружкин праздник собрал нас всех в гостиной, опять жужжание, опять размытые непонятные звуки, меня что-то спрашивали, а я была настолько далеко, что даже что даже отвечала что-то, по-видимому, удовлетворительное, потому что мне кивали в ответ, улыбались и продолжали создавать монотонный ни к чему не обязывающий шум. Это безмолвие ширилось и сужался смысл между нами, было много слов и никакого посыла.

***

Сегодня я буду говорить громко.
Точнее, громкими словами.
Мой мир никогда не будет прежним.
Перевернулось все, что имеет такую возможность.
Мои кишки завернулись и приняли форму какого-то неведомого арт-объекта.
Бутылочка с желчью во мне во мне разбилась и течет течет по рекам и каналам имени меня.

КОРОЧЕ, ПОЛ ВЛЮБИЛСЯ.
Чувство ревности и собственничества во мне разбило все возможные градусники и вывело из строя все измерительные приборы.  Не знаю,  с чего вдруг, у меня есть Филипп, и все вроде и неплохо. Но это мой друг. Это мой странный Пол. Это. Мой. Пол. Сучка.
 
Моим первым вопросом…нет, вторым. Первым был «Какого черта, Пол?»
Так вот, я спросила его, как он собирается совмещать свое хобби со свиданиями, он ответил, что делает это уже в течение пары месяцев, и притом вполне успешно. И когда ты собирался мне об этом рассказать? Господи боже, я что, да ревную? Серьезно? Пол? Ох, девочка.
 
***
16

Я не люблю уроки физкультуры в школе, но бегаю постоянно. То от взглядов, то от слов, то от Адама, то от реальности, но чаще всего от себя.  На данный момент мой марафон длится уже несколько лет, и вот добавилась новая дистанция. Теперь я бегу еще и от Пола. Не знаю, почему, но с тех пор, как я узнала о его сучке (зачеркнуто, возлюбленной), я избегаю встреч с ним, как могу.  Пока не поняла почему, но чувствую себя ведущей собакой в упряжке: как только я вижу перспективу встречи с Полом  - какая-то невидимая, но очень сильная вожжа разворачивает меня в другую сторону.
 
***

Пол познакомил меня с ней. Я, конечно, сопротивлялась, как могла, но обижать его тоже не хотелось.  Как я только не гнала от себя эту мысль, но мне пришлось признать: Сучка очень даже милая.  Чем она зацепила Пола, мне сначала было не понятно, но проведя с ними весь вечер, я испытала  смущение, дискомфорт, злобу, зависть, ненависть, растерянность (причем примерно в таком порядке гамма моих эмоций и вальсировала), и наконец, озарение. Я поняла, я все поняла. Я поняла, чем она ему приглянулась, я поняла, что меня пугало и что я поначалу перепутала с ревностью. Большими ионовыми буквами  над ребятами светилось слово «НОРМАЛЬНЫЕ». Она было нормальной (она не была проституткой, не имела связи со старыми пидорасами или …пидорасами, она не бегала от реальности, да что там, она даже не курила.), именно за это как за последний шанс уцепился Пол в надежде, что она принесет в его жизнь хоть чуточку «как у всех», как положено. И именно это меня пугало: Пол больше не такой, как я, по крайней мере, он не хочет  таким больше быть. Он изо всех сил карабкается по лесенке в нормальность. Он-то карабкается, а я внизу. Я смотрю на эту лесенку, как на непреодолимую гору, и мне никогда по ней не взобраться.

***
Тем не менее, вопрос о сотрудничестве с Билли Бобом остается открытым, по крайней мере, для меня. Пол это обсуждать отказывается.

***
 
 15
Мои летаргичные мухи, буду по вам скучать.  Я не слышу  вашу возню уже пару месяцев, наверно, это я так оглохла после разговора с Адамом в новом для меня качестве.  Мне вообще кажется, что с тех пор мои органы отказываются воспринимать что-либо. Глаза щурятся, уши не слышат, и только голова все время занята тем, как отвадить этого новоявленного папочку, или лучше назвать его папиком? Или как его вообще назвать?
 

Я звонила Адаму еще пару раз, просто чтобы убедиться в том, что я не брежу. Так вот, я не брежу.
И второй, и третий раз по номеру, что добросердечно дал  мне старый сутенер, мой хороший друг Билли Боб, с того конца провода со мной учтиво общался голос Адама.
Пока для меня не понятно одно – сколько таких, как я у него есть? Или он только босс (зачеркнуто) работодатель, как Билли Боб? Хотя, что касается Билли Боба, по-моему, он влюблен в Пола, причем серьезно.
 
***
17

Пол все-таки поведал мне, как собирается совмещать дальше свидания с Сучкой и Пидорасами. Как я и предполагала, никак. Бегство – новый слоган маргиналов американской коробки номер сколько-то там. Предложил ей съехаться, естественно, в городе. Проводить больше времени вдвоем, чтобы никто не мешал, ведь «я так тебя люблю и не могу без тебя». Прикинуться романтиком – выход! Возьму на заметку.

***

15

Как долго может человек без эмоций? Я же вообще ничего не чувствую, совсем ничего. Пусто.  Он приходит и уходит, иногда остается, иногда уходит сразу, иногда курит, иногда уходит так.  А во мне как был вакуум, так и остается.  Все, о чем я могу думать – как презентовать Адаму мою осведомленность.
***


17
Я смотрю на кашу из коробки и подумать только ведь раньше тут ничего не было.  Только вода и воздух может еще земля где-то под тоннами воды.
А сейчас это ленивое небо зевает мне прямо в лицо  и вообще не чувствует ответственности за то что происходит  тут внизу. Никакой ответственности никакой. Выкручивайтесь сами.

***
17
Мир, такой старый, огромный, казалось бы ничего не стыдится. Но наш город говорит об обратном, само его существование. Когда мир устыдился своей неуклюжести, убогости, выросла бородавка нашего места, которая вобрала в себя весь стыд мира и отдувается за всех остальных, такая у него функция. Иначе объяснить само существование этой бесполезной груды картонных коробок, плывущих в ежедневной человечьей каше, я не могу.
Я иногда думаю, что было бы, если б они все узнали. Все узнали, до последней подвальной кошки. Стали бы они меня утешать, жалеть, охать и кудахтать, какая я бедная несчастная, как мне срочно нужна помощь, или я стала бы для них Лолитой-сама-виновата? Я не могу даже частично предугадать реакцию и будет ли она вообще.
***
 15

Я стою перед зеркалом, Адам купил мне большое зеркало. Я не знаю, я не хочу знать, из каких побуждений.  Вчера вернулся со смены с огромной коробкой в своем пикапе, и пока я была в ванной, поставил зеркало  у стены в моей комнате.
Во-первых, он без меня заперся ко мне в комнату.  То есть тебе недостаточно моего личного пространства, которое ты нарушаешь с таким удовольствием и так?
Во-вторых,  теперь придется каждый раз перед выходом убирать бутылку, моего ценного поставщика забытия, куда-нибудь, куда он не полезет.  Никакой личной жизни, как бы абсурдно это ни звучало, никакой.
 
Так вот, я вышла из ванной и стою перед зеркалом. Сколько себя помню, меня неотступно преследует чувство собственной раздробленности, я не целая, я частями. Отдельно руки, ноги, отдельно голова, отдельно сердце, ну или что там, отдельно …отдельно для Адама.
***
 



18
Филипп заявил что хочет бросить курить.  На мое «даже не думай»  на меня посмотрело лицо, достойное Оскара за лучшую драматическую роль. Ну не буду ж я тебе объяснять, что мужчина с сигаретой априори – привлекательно.  И каким бы страшным мужик ни был, с сигаретой он гораздо более крут. Причем сразу.  Ах, Филипп, ты не красавец.

***
17
По совету Пола научилась выходить из себя: просто смотрю со стороны, как какая-то пара ботинок поднимается по лестнице, заходит в комнату, скрипит полами (мог бы хоть полы отремонтировать, в самом деле), какое-то тело залезает на кровать, потом на девочку, девочка курит, тело пыхтит, курит, пыхтит, встает, одевается, уходит. Пара ботинок стучит вниз по лестнице в другую комнату. Это не я, это не со мной, это не мое, это не во мне, это не в меня. Это просто тело, ботинки, девочка и виски.
 
***
18

Кел
Это достойно всех Оскаров мира, или что там еще дают за несуразность?
В общем, Кел влюбилась. Я уже не помню  Сколько раз с ней это случалось  за последние пару лет, но тут…я ее такой вообще никогда не видела. Эта отъявленная влюбляльщица, почти профессиональная, эта девочка, с которой мы вместе изучали порно ее отца на ферме, эта…моя Кел вдруг начала превращаться в покорную бабочку, кружащую у себя самой в животе.  Более странного зрелища я еще не видела. Хотя по части странного дерьма считаю себя экспертом, вполне, кстати, говоря, заслуженно.

***
 
Проясняется. Я не зря себя мнила экспертом – Кел залетела. А вот что мне так и не понятно, так это то, что она этим фактом упивается, как газировкой, которую она так любит. ЕЙ ЭТО НРАВИТСЯ. Эта ….эта …короче, Кел собралась за него замуж, пакует чемоданы, субъект позвал ее с собой.
Субъект: возраста Адама (сразу нет), проезжий, если не сказать залетный.  Но задержался мужик в нашей каше ровно настолько, чтоб успеть все. Успеть за три недели.
 
***
Кел, Келли, не уезжай.

***

Кел, уезжай, уезжай отсюда быстрее, чем мчит скоростной поезд.

***
Провожала ее на вокзал, даже не пришлось помогать  с чемоданами. Ее пожитки как будто кричали: « я всегда кочевала и тебе советую. Вперед, в Нормальность!»  Да что вы все нашли там, в этой нормальности? Это вам что, Эльдорадо нового поколения, или что? Не завидуй, девочка.

***
Уехал Пол, я проводила Кел. Мир взорвался под моими ногами, и огромная воронка засасывает меня внутрь. Меня вместе со всеми мыслями и скудными пожитками.

***
 
Итак, Пол с сучкой, Кел с гражданином Залетным. Вот она маргинальная троица, распадается прямо у меня на глазах,  и члены ее постепенно, но верно и упорно выдалбливают себе на лбу НОРМАЛЬНЫЙ. Это нормально светится в ночи, горит и смеется мне в лицо.
 
***
17
Когда я в последний раз вышла из себя, обошла стол. На столе стакан, стакан как стакан. Обошло с другой стороны – целый мир с кучей моих знакомых мужиков, один другого круче.

***
13
Шаги Адама растворяются в ранних сумерках, иногда в ночи, как сахар в чае. Или как те таблетки в чайнике для Глории.

***
16
Очередной вечер в компании Билли Боба. Это странно, но он постепенно вытесняет с пьедестала даже алкоголь. То холодное подобие симпатии, что выказал мне этот очевидно небезгрешный тип, оказывается, много лучше и эффективней и сладких пилюль, и терпкого спиртового лечения, и, возможно (если бы я знала, что это), вкусного теплого домашнего очага. И я говорю не о жалости к бедной малютке, которой не повезло с визитером, ибо он ничего не знает об Адаме. О симпатии. Без привязки к долгу, рабочим (как, например, у него с Полом) отношениям, да вообще без веревок и смирительных рубашек разных субстанций.
***
15
Сегодня он узнал что я курю. Узнал по факту, кода чуть не задохнулся едким дымом. Я, конечно, могу ошибаться, но он вроде был расстроен. Это его, естественно, не остановило, но вот вышел он в отцовском амплуа «Я же забочусь о тебе».  Хлопнула дверь, хлюпнула картонная жидкая тьма. Круги по стенам намекнули, что пора спать.

***
17
 Я с каждым днем наполняюсь ядом как губка водой разбухаю и тяжелею. Во мне куча лунных маленьких отверстий которые с удовольствием и почтением принимают грязь и желчь. Все как обычно только проблемы с механизмом отдачи. Все остается во мне и копится утрамбовывается, тяжелеет давлеет и давит. Кажется еще немного и кожа начнет расходиться сама. Мне иногда кажется я даже в весе прибавляю из-за этого. Вот еще не хватало!
***
Закрылась химчистка Мартенса. То ли на ремонт (не совсем понятно, что там ремонтировать на площади 4 кв метра), то ли насовсем. Так не хватает людских чисток или прачечных. Очень хочу отдаться в чистку. Вывести все пятна и запахи, чтобы меня вывернули, простирали, прополоскали, отжали, высушили. Чтобы чьи-то руки нежно но настойчиво отдирали всю грязь, что налипла на меня и успела засохнуть. Где-то слышала, что засохшую грязь вывести легче. Но это, наверно, смотря от чего.

***
14
теките обратно слезы  это не ваше место не ваше время вам внутри надо быть пошли вон
***
17
Мое искусство становится все совершеннее. Я все чаще ухожу от себя, от реальности, где пахнет какой-то едой из кухни, где жужжат нескончаемые подружки Глории и орет как ненормальный мелкий. Ухожу от себя к себе, в свой мир, где всего этого нет и слово ДОМ ругательное.

Я сижу на жердочке вне, вижу маленькую коробочку с тускло горящими окнами, они усталые, как мои глаза. Внутри этих глаз снуют размытые фигуры, ускоряя и замедляя темп своего бега бог знает по каким правилам. Они как муравьи в растревоженном муравейнике, точно как муравьи.
Они строят строят свой укромный быт копошатся несут выносят суетятся а я смотрю на них. Я от этого все дальше. И вдруг понимаю что это они на меня смотрят. Они застыли и повернули на меня свои головы удивленные глаза приподнятые брови вопрос в глазах-окнах. Какой вопрос?
***
Атрофия эмоций – самое лучшее, что могло со мной случиться. Я не чувствую вообще ничего  и никого. Внутри меня большое пятно, черная дыра, которая засасывает все, что в нее попадает в радиусе космического масштаба, и ничего не выдает обратно. Куда только все девается. Масштабный прогрессирующий паралич души, в нее воткнули иглу с лидокаином еще несколько лет назад, и вот наконец-то препарат начал свое действие.
***
15
Я впитываю, всасываю это утро. Так земля принимает дождевую воду, оно уходит в меня как стоки уносят ливни в близлежащие канавы. Так по утрам я иногда становлюсь сточной канавой.
Кажется, мои мухи тоже выпили. Вообще, наличие трезвой головы становится непростительно плохой привычкой, в моем случае – вовсе неуместной.
***
16


Вот откуда пошла моя ссора со школой - там задают вопросы. Причем не те, что надо. Причем те, на которые ответить, находясь в здравом уме и памяти, крайне сложно, тем более на трезвую голову. «Как вы видите свое будущее?» - тема эссе. «Ну, чего вы хоте?» - уточнил учитель, как будто сделал легче,  помог и мне стало проще ответить. Чего вы хотите? Чего? Откуда я знаю?
Чего?
Все чего-то хотят. И Глория, И Адам, и Мелкий, и окно на кухне хочет света в себе, и стакан на столе хочет наполниться.
Чего ты хочешь, Глория?
Ты хочешь Адама, чтобы он был хорошим, добротным мужем тебе, отцом Мелкому (вхожу ли я в парадигму твоего уютного семейного счастья – пока не ясно).
Ты хочешь болтать со своими подружками и слушать их сплетни, хочешь, чтобы твои руки никогда не уставали печатать бесконечный поток твоих гениальных идей. Хочешь вкусно готовить для своей семьи. Я не знаю, выходят ли твои желания погулять за пределы нашего дома, но внутри они себя чувствуют вполне уютно и приятно.
Ты хочешь отречься от своего имени и, видимо, прошлого. Хочешь, чтобы не только все вокруг, но даже твои собственные дети называли тебя не мама, не даже Анжела, а обращались к тебе вопреки законам штата, велению паспорта и здравого смысла чужим именем, которое символизирует для тебя свободу. (Равенство. Братство. Аминь.) Ты хочешь жить в своем новообретенном выдуманном мирке, отгородиться от всего, что за забором, и я тебя поздравляю, ГЛОРИЯ, пока все идет по плану. По твоему странному,  но твердому плану.

Чего ты хочешь, Мелкий?
Ты вроде хочешь, чтобы от тебя все просто отстали. Мужайся, мой друг, ТЫ – центр картонной вселенной Миссис Глории и ее пчелиного окружения. Даже не пытайся.
Возможно, в довесок ты хочешь новую игрушку, тот набор на витрине, к стеклу которой прилипло твое белое личико три дня назад.

Пол?
Кроме денег, что ты успешно заработал собственным…трудом, собственным трудом, чего еще тебе? Любви, тепла, ласки? Да скорее, чтоб пропало он все пропадом. Амнезии хочет Пол. Я бы тоже хотела на твоем месте. Просто оказаться в другом городе со своей внезапно найденной Музой-сучкой, сидеть в обнимку и ни черта не помнить об этом болоте.
Далее по протоколу темный лагер из Кости – единственное достойное пойло, которое там в принципе возможно пить. Его ты хочешь всегда.

Кел.
Вот уж чего ты хочешь на самом деле – для меня загадка. Мы столько времени провели вместе, а я так и не научилась отгадывать, что из твоих слов хоть как-то соотносится с реальностью. Хотя важно ли это сейчас, когда ты умотала с Залетным так далеко от этого мирка, как того заслуживаешь. Возможно, сейчас ты хочешь просто покоя.
Раньше ты хотела опыта, теперь это скромное желание уступило место просто покою. Фартукам, норме, пеленкам, градусникам, мужнину пиву и креслу.
Да почему бы и нет?


Адам…а чего хочешь ты?
И хочу ли я это знать?


А я?
Можно я первая встану в эту очередь?
А я просто хочу, чтобы он перестал приходить.
И тело мое хочет спать.
***

14
Адам сегодня ушел в ночную смену, но я не могу перестать думать о нем еще со вчерашнего вечера.  Это ведь я год уже мараю бумагу, а так и написала ни строчки о том, как он выглядит. Хотя зачем? Я это вряд ли забуду. А кому еще это надо?
Но сегодня это случится, хотя бы потому что делать мне больше нечего. Я отменила все планы (не то, чтобы их было чересчур много, но звучит  это хорошо)  для того, чтобы сходить с Кел в кино, но ее парень оказался проворней.
И вот я у себя. Так вот, Адам.
С момента написания прошлой строчки прошло полчаса. Оказывается, в нем нет ничего особенного, что можно было бы описать. Не за что зацепиться, кроме моих эмоций.
Ну джинсы, ну футболки, рубашки, ну морщины, ну загар (Глория говорила, что он где-то на открытом месте работает…это ночными сменами? Это как?), виски, сигареты из раздела магазина «Все по 3 цента» (если эта дрянь стоит больше – это незаконно).
Прошло15 минут, прежде, чем я смогла сосредоточиться  вспомнить точно его цвет глаз. Болотный. Болотный, невыразительный и мутный, как и все здесь.
Губы - тонкие, сухие
Нос – да нос вообще обычный
Нет, ну хоть что-то должно выделять его из толпы таких же?
Волосы – короткие, но в меру, не топорщатся, а лежат. Седина пока только по бокам, что лично для меня составляет не очень радужную перспективу, надо сказать.
Шея – для меня, наверно, шея. Свежевыловленный труп по ней, конечно, если что не опознают, это в конце концов не родимое пятно на пол-лба с изображением члена, но для меня его шея – та еще улика.  Толстая, неподвижная, и вены. Вздувшиеся от напряга вены, пульсирующие в такт движениям, кажется, вот-вот взорвутся и запачкают меня еще больше. Но они сдуваются так же скоро, как и разбухают.

Тогда уж и руки – та же венозная история. Только там еще грязные ногти. Что, кстати, странно, волосы Адама всегда чистые, ни разу не видела их в плохом состоянии. Руки его заботят много меньше.
***
Кстати об Адаме.(Как будто я думаю о чем-то другом хоть изредка.) Если подумать, он – источник всего, что во мне сейчас есть: моя тайна, мое отличие, мой опыт, моя грязь. Я хочу, чтобы это прекратилось, и я не хочу этого. А правда в том, что кроме этого у меня ничего и нет.

16
Кажется, у меня начинается паранойя.
Я шла из школы мимо двух мамаш с детьми (кажется, это новоиспеченные женушки братьев Уилсонов, стремительно варящиеся и оседающие, становящиеся наседками).
-Томми, не ходи там, там же грязь!
Ну как сказать…Томми, вообще-то, шел в мою сторону.
На мою голову обрушился ураган под названием «Паранойя», попеременно сменяя фронт вопросов типа «Что ты имела в виду, курица?», «Себя-то видела?!», на что-то вроде «А где грязь-то?», «А куда я шла?»
Короче, шла я, сама того не замечая, в огромную лужу, в которой стая бегемотов и парочка аллигаторов смогли бы прожить счастливую и спокойную жизнь, обзавестись  многочисленным потомством,  причем незамеченными.
Я это заметила, конечно, уже по факту. По факту наполненных грязной жижей ботинок.

Что вы вообще-то знаете о грязи? Я знаю. Я – грязь. Я и есть та самая грязь, которой вы все так боитесь. Вы смотрите на меня каждый день, проходите мимо, кто-то из вас даже обнимает при встрече или пожимает руки. Короче, незапятнанным не остается никто. Грязи они боятся, тоже мне.
***
Мне подвернулась очередная отличная чистка: лило как из ведра с самого утра, что не могло не порадовать. Это было для меня. Мой промокший голос, отсыревшая кожа, хлюпающие глаза говорили мне спасибо.
***
17
Провожу вечер в ремонте. Отсохшая штукатурка на стенах комнаты оказалась отличным художником, а я - не менее прагматичным вандалом. Слой за слоем я отдираю старую засохшую краску со стен и с себя, ведь моя штукатурка давно хочет обновления. Но сначала нужна чистка. Генеральная уборка, до голых стен, до основания, до бетона, до костей. Чтобы на вновь отполированную поверхность лег новый слой непроницаемой и непробиваемой эмали, и я раскрашу его, как захочу.

Чистка оказалась не таким простым делом. Простая вода мне уже не помогает, я перешла на дождь: его кидают мне с неба, он проходит по волосам, скатывается в ворот, проникает сквозь кожу и смывает хоть какую-то часть ила и плесени, осевших во мне и на мне.
***
16
 Сегодня уезжает Пол.
Пол, не надо, не бросай меня, забери меня тоже. Что я буду делать одна в этом болоте? Оно засосет меня и не выпустит никогда из своих лап. Господи, Пол, не бросай.
***
Беги беги отсюда Пол так быстро как сможешь как умеешь
***
15
Я проснулась под утро от того, что явно задыхалась. До свежести летнего утра было еще около 3х часов, но мне дико захотелось вырваться из картонки. Я вышла на улицу (окно), во двор, недалеко.  Запах свежескошенной травы оторвал меня от земли и притянул к ней снова сильнее силы притяжения, это лучше, чем алкоголь, я была пьяная насквозь, легла на траву, раскинула руки (идеальный момент для распятия, если кто желает), закрыла глаза, открыла сердце. И вот в этот момент из ночного неба посыпались гвозди, но было приятно, было облегчение, ведь это значит, что что-то чувствовать оно еще способно. Гвозди стали мягче и постепенно становились жидкими, превращаясь в воду. Все это лилось в меня, лилось и переполняло, полоскало, отмывало и вымывало накопленный во мне яд.
Утром в прогнозе погоды упомянули что-то о внезапном локальном ночном граде.
***
18
Тебе, болото, меня не получить, ты меня не попробуешь. Я уезжаю как кочевник – ни с чем, никуда и ни от куда. Мне теперь понятно, почему чемодан Кел показался мне таким легким. Вся тяжесть, весь груз, все это останется здесь. Все вещи пропитались запахами замшелого захудалого театра, где клопы важнее и сильнее актеров. Не могу сказать с уверенностью, что изменится (и изменится ли что-то) с моим отъездом в этом доме. С самого утра Глория почему-то не на работе, но уже покорно и как всегда медленно  стучит по клавишам и что-то увлеченно рассказывает телефонной трубке. Это осложняет мою миссию отъезда по-английски. Осложняет, но не отменяет.
Глория
Мама
Анжела
Мама
Ни одно из твоих имен не светит в моей душе.
С Адамом мы попрощались еще вчера: я выбрала самые ужасные сигареты, что смогла найти. Он задыхался, кашлял, морщился, но не протестовал.
Мелкий, возможно Мелкий заметит мое отсутствие первым, и, вполне вероятно, будет скучать.   Не сразу, но возможно. Я припечатала ему поцелуй в лоб еще вчера вечером перед сном. Перед его сном и моим кошмаром, состоявшимся, как обычно, без задержек и по расписанию. Уж в чем, а в пунктуальности Адаму не откажешь.
Билли Боб поймет меня и так. Может когда-нибудь я и смогу ему объяснить, возможно, даже и рассказать.
Мои глаза побывали в каждом закутке, в каждой складке нашего картонного улья, но так и не нашли, по чему мне скучать.
Но я буду скучать по мухам. Надеюсь, они по мне тоже, ну то есть кому-то же надо.
Я закапываю эту тетрадку в слое перегноя старых вещей, шкаф – ее новое кладбище. Очень надеюсь, что вижу ее в последний раз.


II
Twitter

Чем хуже, тем лучше.

Уехала из коробки, оставила в ней и себя, и свои старые мемуары «Страсти по Адаму». Когда-нибудь назову их «ОтчиМ дом».

***
Просто учусь умещать свое нытье в 140 знаков. Кстати, это оказалось не так и уж и просто. Я не всегда могу вместить  или выместить все, что
***
О том и речь.
 ***
Я ведь так ничего и не сказала Адаму.
***
Вообще, прошло уже пара месяцев, почему вообще я до сих пор о нем помню?
***
Уж конечно, забудешь.
***
 На самом деле, нормальность – это не нормально, мир – это аномалия. А война – как раз самое естественное.
***
Из моей жизни война ушла, точнее, я от нее убежала, и вот он мир покой и что?
***
Кажется, нужно написать Глории, ну там, сказать, что все ок. Звонить я е хочу, а вот пальцами постучать по клавиатуре могу. Почему нет. Нет, позже.
 
***
Филипп в колледже (звучит уже феерично), а я нет. Он в колледже, а я дома. Кажется, мне нужна работа.
 ***
Стены пожирают меня своим спокойствием.  Они омерзительно ровные и правильные. Все еще нужна работа.
 
***
Сегодня обнаружила, что тут меня кто-то читает. Кто вы? Зачем вам это надо?
***
 
Странный ресурс, кстати говоря. Все писатели, все читатели.
***
 
Проснулась от того, что что-то разрывало мне голову. В окне это оказались ветки, разрезающие воздух.
***
 
Работу нашла, буду вилять окорочками с подносом  в руках. Это победа девочка, это успех.
 
***
Я курю до сих пор. Но спонсор моих дымных радостей теперь Филипп.
***
 
Так вот. Я курила опять, и мне привиделась каша. Та самая, в которой варятся люди в коробке. Люди замедлили шаг, голуби выстроились в ряд и наклонили головы.
 ***
Все стало мягким и жидким, все стало горячим и варило и мутило и перемешивало. Каша не хочет меня отпускать. Надо все-таки написать Глории.

***
Курт ушел из моей жизни так же внезапно, как и настоящий из своей. Мы расстались с Филиппом.
***
Не могу сказать, что это вызвало у меня особый поток страданий, слез, криков и истерик. Вопрос жилья теперь интересует меня слегка больше.
***
Макс.
Глаза волчьи, оскал дикий, лицо острое, язык наглый, рубашка в клетку, какие-то кеды, волосы несвежие. Влюбилась я ночи через 2.
***
Я боюсь сглазить. Очень. А может, и правда, свой личный ад я уже отмотала?
***
Всенормально.
***
Я уехала от…из дома, Кел в доступе, Пол вчера писал, есть работа, есть \есть? Макс.
***
Кажется, я теряю счет своим мужикам. Наверно, стоит вести цифровой расчет. Первый второй третий. Жопа в том, что первым всегда будет Адам, при любом расчете.
***
Написала свой последний имейл Полу. С бессменной сигаретой в руке и пустым стаканом чего-то безградусного состоялось мое прощание с прошлым.
***
Этот мальчик, мой неголубой любимый мальчик достоин того, чтобы никогда больше вспоминать ни коробку, ни кашу в ней, ни Билли Боба, ни вече
***
..Ни вечерние машины, ни меня. Покойся в нормальности, мой маргинальный брат. Катись обратно, в горле ком.
***
Иногда я думаю, почему не сопротивлялась? Каким бы ни был результат, попробовать можно было. Но вся жизнь в коробке напоминает историю
***
сожительства Удава и Кролика.
***
Звонила Глория.
Я иногда думаю, неужели ты и правда ничего не замечала? Правда ничего не знаешь, или зал аплодирует?
***
Серьезно…кровати старые, стены картонные, муж довольный возвращается в твою спальню
***
 а секса у вас не было, дочь молчит и садится за другой край стола. Для матери это было бы очевидно, Глория была в Адаме и как ей казалось в искусстве.
*** 
Ах да, звонила Глория, сказала, что Адама увезли в больницу.
***
После трех минут булькающих звуков и приступов драматического удушья, на меня излилась информация. У Адама сердечный приступ. 
***
Сердечный приступ. Да БЕССЕРДЕЧНЫЙ ПРИСТУП У НЕГО,  Глория. Бес сер деч ный. Что именно ты от меня ждешь?

***
Мое состояние в разрыве с Брэдом волновало ее ровно на 2 предложения.
***
Никаких острых углов, никаких ям. Только ровная гладкая поверхность пути.
***
Чтобы коротко: я безумно боюсь возвращаться домой.
___________________________________________________














Дорогая Глория,

Ты уже успела по мне соскучиться?
Прости, что не предупредила об отъезде, но Филипп позвал, и я поехала. Не было времени.  Ты, кстати, в курсе, я встречалась с Филиппом? Этот тот как ты его звала «оборванец» из соседнего дома. Он классный, правда. Так вот он поступил в колледж, и я поехала с ним. Устроилась нормально, работаю.
Как у тебя дела? Как Этотпрестарелыйсутенеризвращенец (delete– Адам)? Как Мелкий?
Напиши, если (delete - когда) будет время на меня.

Твоя вроде как дочь.
 
 

 Дорогая Глория,

Рада, что у Вас все по-прежнему хорошо.  Но все-таки хотелось бы подробнее понять, что ты вкладываешь в «У нас все хорошо».

Дочь.
 


Дорогая Глория,

Рада твоим успехам в газете. Но что ты имеешь в виду – второй медовый месяц?

Дочь
 

 


Дорогая Глория,

Рада, что у вас с Адамом все хорошо.  Таких подробностей я, кончено, не ждала, но спасибо за откровения.
Передавай привет мелкому.

Дочь




Дорогая Глория,

Нет, приехать не могу (не дай Бог – delete). Много дел, мало времени.

Дочь























 Пол,

У НИХ ВСЕ ХОРОШО.
У АДАМА И ГЛОРИИ ВСЕ ХОРОШО.  Она сказала, что у них как будто второй медовый месяц. Охренеть. Трахаются как гориллы.
Представляешь? Может, мне раньше надо было уехать? И всем было бы хорошо, только раньше. И коробка была бы дворцом…хотя для них она и так шалаш любви. Романтика.
Как ты? Как Сучка? Прости, так и не научилась называть ее по имени.

Я
 


Пол,
Это, наверно, мой последний жалобный потуг, но вс же
Мне нечем дышать, Пол, мне душно и тесно, а все знаешь, почему? Мне просто не от чего бежать. Мне не надо осторожничать, оглядываться, опасаться. Ничто не против меня,  это же так противно! Хочешь, делай это, хочешь, иди туда. Это вот она свобода? А в чем прикол-то?
Я

Пол,

Спрашивал, как у меня дела. В моей руке стакан с непонятным содержимым. Адама больше нет, и виски теряет свой смысл и функционал. Три стакана – Боуи, два стакана – Йорк, один стакан – Кобейн, ноль стаканов – Филипп.  И ничего не нужно придумывать. В стакане какой-то сок. 

Я
  Пол,

Пусть у тебя все будет хорошо. Забудь обо всем, что происходило там, это было раньше, это было не с тобой, не с нами, и ты это знаешь. Это все уплыло, растворилось  с шипением и кругами по воде. Я тебя люблю.
Пока.

Я

 





























 Кел,

Как ты? Все, что у меня от тебя осталось – адрес электронной почты. Ты так бежала из нашего коробочного рая, что сверкание твоих пяток озаряло все вокруг.  Что-то говорит мне, что вспоминать о нем тебе не очень хочется, а я – его воплощение. Но все-таки, как ты? Как твой Залетный? Как твой залет? И вообще…

Я
 


 Кел,

Вообще не надеялась, что ты ответишь! Я наверно даже соскучилась. По тебе.  Да, я тоже уехала. Кажется, я уже достаточно сварилась в нашей кашке, дальше только слизь, бесформенная и противная.
(Замужем? Семья? Ты рехнулась? Ты? Замужем? Примерная черт тебя возьми мамаша? - Delete) Рада, что ты устроилась, Кел. Я-то? Вроде ничего, работаю, расстались с Филиппом, правда, но это ли не предсказуемо? Он скучный и бросил курить. Представляешь, он еще и бросил курить.

Я












 Кел,

(А, ты тоже бросила? Ну ****ец, следующая остановка – старость. – Delete ) Молодец! Наверно, это правильно, ну там, ребенок, все дела. Что-то в этом есть, определенно.
Пол? Я с ним только по переписке. Он, кажется, тоже уехал.  Он втюрился еще при тебе? Так вот, до сих пор с ней. (Гребаный придурок. – Delete)  Оказался романтиком, поверишь? Пол –романтиком.

Я
 
 

















III
26
Нашла свой дневник почти 10летней давности, все теряет остроту, мне уже не душно и почти не тошнит. Мне 26, выгляжу я явно похуже той крошки на экране, а ведь она меня еще и постарше будет. Я более потрепанная, что ли. Поюзанная. Ну и не мудрено. То ли жизнью, то ли руками. А, ну и пью я много. Больше, чем хотелось бы самой, но. И курю какую-то дрянь.  Виски, как любил Адам, не пью. То ли потому что Адам, то ли слишком это богемно, слишком чисто. Я грязнее  виски, я дешевый виски, да еще и разбавленный сладкой газировкой, потому что так пить невозможно. Дешевый портвешок – самое то, мне кажется. Мне нужен такой концентрат спирта, чтобы затереть все эти пятна, что зияют во мне в ночи, как фонари на узкой улочке, а днем прикидываются синяками на белой коже, иногда перемежаясь с ясно выступающими фиолетовыми венами. Внутри и снаружи. Странно, что все это вижу только я одна.
***

Я приехала в коробку, я снова с коробке. Господи, я опять тут. Прошло 8 лет, как будто что-то изменилось. Черта лысого, мне 18, мои единственные маргинальные друзья с головой окунулись в поиски  человеческой жизни.

***
Я снова тут, и меня встречают какие-то старики. Серьезно, мои такими не были. Это какие-то другие, у них добрые улыбки, и она рады меня видеть.
«Привет, милая!» - кричит  он мне с порога, лезет обниматься, добродушно покалывая мне в плечо своей новоотрощенной бородой. «Как я скучал!»
Меня замутило.
Потом она, вытирая руки о фартук (Глория, ты начала готовить?), тянется ко мне всем телом, обнимая и квохча, как сильно скучала, как скучал Адам (неужто?). На меня водопадом выливается куча помоев с подробностями жизни коробки, как каша приобретала новые оттенки вкуса (точнее, невкуса) с годами, что меня не было, была сладкая, была соленая, с перцем, корицей, тд. ( А с ядом? С ядом она не была?)
Меня затошнило по-серьезному.
Мелкий заканчивает школу, Мелани устроилась на новую работу, Эдит (кто это вообще?) вышла наконец замуж, Адам устроился на новую работу и больше не работает ночными сменами, мол, возраст уже не тот (серьезно? А там че, возрастные ограничения?)
Просто не вечер, а триумф абсурда. Любящая заботливая мать, милый нежный отец, сын учится, согласие, понимание, уют, теплота, пирог в духовке. Аминь.
***
Вообще, Глория и Адам вполне неплохо дополняют друг друга. Я никогда об этом не задумывалась, но возможно, им я правда хорошо вместе. Глория, медленная,  размеренная гусеница, остывший летаргический взгляд и плавные, немного заторможенные спокойные движения. И Адам, с его бегающими глазами, хаотичными движениями и суетливыми пальцами.

***
День спустя в новообретенной идеальной семье  меня осенило: я совсем забыла о цели своего приезда. У Адама вроде как должен был быть приступ. Он неприлично бодрый для человека его возраста, недавно пережившего такой приступ. То ли Глория обманом завлекла меня сюда, ибо соскучилась, то ли этот ощетинившийся жеребец и правда имеет отменное здоровье и восстанавливает силы (я не хочу знать, для чего), как ящерица хвост, то ли и правда рад меня видеть. Какая из этих версия вызывает во мне меньшие позывы к рвоте, я пока не решила.
***
Перед отъездом мое тело как бы кричало мне так громко, как умело когда-то: НЕТ НЕ НАДО ЗАЧЕМ ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ
На деле было просто страшно, страшно возвращаться туда, где на протяжении стольких дет один человек не давал тебе внимания вообще, другой – с лихом восполнял это досадное недоразумение, и давал столько … внимания, что мне все больше хотелось его выблевать.
Правда в том, что у меня нет защиты на него, и появившись дома, я снова посмотрю вокруг глазами себя той.
Мое тело стало большим слизняком и принимало форму разных предметов, приклеивалось каждым своим миллиметром к креслу, к кровати, не пускало из дома. Сначала были уговоры, потом предупреждения, потом пошли угрозы, и, наконец, ультиматум: меня просто тошнило каждый раз, когда я собиралась выходить из дома с чемоданом.
***
Человеческая память бесконечна. И из всех видов памяти меня преследует самая вечная. Память ума, память сердца – с ними еще можно договориться. Моя память – предатель. Моя память – память тела. Несколько пожелтевших смятых и перепутавшихся листов старой тетрадки взяли и плюнули на 8 лет моей НОРМАЛЬНОЙ ОБЫЧНОЙ жизни вне коробки. На 8 лет спокойной гладкой пустоты без стука ботинок и стаканов о стол, без скрипа дверей и театральных пожеланий спокойной ночи.
Я опять все помню.
***
Охренеть.
Мне снова 13, и одряхлевающая жилистая рука, часть совсем недавно корчащегося от сердечных коликов организма,  снова потянулась к бедру девочки, сидящей за столом. Ты серьезно? Нет, ты это серьезно? Ты же больше не работаешь ночными сменами? Вроде как возраст уже не тот и все такое.
Вообще, эта черная сказка о Сером волке  и глупой молчащей Красной Шапочке закончилась по моей версии 8 лет назад. Она и так затянулась. Иди на ***. Иди. На хуй. Ноги моей не будет больше в этой коробке, руки твоей больше не будет на моей ноге,  чемоданы я пока, слава богу, не разобрала.

Вот дура, слава кому? Кого я славлю? Где ты был столько лет-то? Выходил покурить, или что? Кстати, покурить. Курить-то я так и не бросила, хоть и все удовольствие от курения сводилось к отравлению Адама и его задыхающемуся кашлю и едким слезам.
***
А вот Билли Боб все еще тут. Встретимся завтра.
***
Очень странно снова писать в этой тетрадке. Пробел в 8 лет вроде как все притупил, но стоило мне открыть ее и (зачем вообще?) прочитать перепутанные листики – оказывается, я все помню. И тело мое все помнит. И глаза мои все помнят. Дневник ждал меня столько лет, соскучился, и сейчас у нас разговор старых знакомых, обсуждающих, как оно было в школе, как тот, как эта. Только разговор идет об одной девочке, что слушала мух и обладала самым циничным (безразличным?) содержимым, какое только бывает. Девочка, я тобой гожусь.
***
Кстати, когда я уезжала, впопыхах оставила початую бутылку виски в шкафчике и пачку сигарет на подоконнике. Эти мои друзья исчезли, видимо, пали смертью храбрых. Зато дневник дождался ровно в той же позе, что я его оставила. Покрытый слоем пыли и тряпок, желтеющий и стареющий секретик странной девочки.
***
Билли Боб не смог прийти, и как всегда был настолько мил, что отменился заранее. Правда, не достаточно заранее, чтоб я осталась дома. Так я поплыла по каше.
Этот город все такой же медленный, такой же топленый, и все так же не может решить, что ему делать дальше и делать ли вообще что-то. Мне ударило в голову (может, это было  просто солнце, но мне нравится думать об озарении), насколько он маленький. Как мало в нем народу. Вы же все друг друга знаете, вы же все меня знаете. КАК ВЫ МОГЛИ НИЧЕГО НЕ ЗАМЕТИТЬ? Или насколько сильно вам всем было наплевать на все, что происходило вне стен вашей коробчонки и могло хоть чем-то нарушить вашу варку? Вашу медленную варку, ваше систематичное правильное угасание. Ваш покой. Вашу нормальность. Сейчас мне кажется, что мое молчание было красноречивее любых откровений, меня же разрывало на части, да черт возьми, у меня на лбу горело неоном панно о помощи. Как вы могли не заметить? Как вы могли не знать?
А если знали?...нет, ну тогда точно лучше чтоб не знали, иначе даже девочкин цинизм пасует в растерянности.
***
Когда в моей жизни мутным следом растворились Адам, город, Глория, моя кровать, мои записки, так же растворилась моя жизнь. Нарушился порядок, к которому привыкло мое тело, мое нутро, к которому привыкла я. Или скорее нарушился тот беспорядок, хаос, который внушал мне спокойствие и благо. Теория хаоса у каждого своя, мой был для меня тем комфортом, который я не смогла найти ни у Глории, ни у Пола, ни у кого.  1 2 3 4 5 все дни похожи друг на друга. Пустота и никаких лишних волнений волн Вселенной. Никаких бабочек, взмах крыла которых может изменить все на другом конце света. Мой свет слишком долго был заперт в стенах домика и никакие бабочки не могли его потревожить. И уж тем более, не представляют для него угрозы сейчас.
***
Мой так называемый дневник все больше похож на самые обыденные записки сумасшедшего, обезличенная история от первого лица. Кто пишет? Я ни разу не назвала себя по имени. Я и правда как будто только зритель, сижу у себя дома, мне не нравится канал, но я его не переключаю в течение многих лет, просто потому что пульт завалился за диван.
***
Я столько раз могла рассказать обо всем Глории, но не сделала этого. Моя вера в собственную исключительность оказалась сильнее всех доставленных мне беспокойств. Я чувствовала свое отличие, именно отличие, не ущербность, поэтому и жалось мне была не нужна. По крайней мере, чужая, сторонняя жалость.
По сути, это гордыня. Но упрямая гордыня – это, в общем-то, все, что у меня и было своего, все, что есть у меня сейчас. Она идет впереди меня как знамя победы, только вот я ее не решила, над чем победа.

***
А вот Билли Боб встретил меня как старую подругу (почему-то хочется добавить, по несчастью), и его объятья рвотного рефлекса не вызвали.  А вот рот его изрыгнул такое количество непосильной мне информации, что я начала задыхаться. Он, конечно, испугался.
Так вот, когда я уехала, не изменилось ничего. То есть совсем. Наступил антракт. Первая часть спектакля закончилась. Сейчас, очевидно, идет вторая. Если финал не наступит в этот раз, я вообще не знаю, когда она наступит.
Спектакль (или может лучше его сразу назвать реалити-шоу?) начался, когда мне было уже лет 15. То есть у спектакля была аудитория, зрители.
-В смысле?
-Все все знали. А кто не знал – догадывался.
Девочка начинает пасовать.
-Но почему…?
-Детка, просто всем насрать. Вот и все. Так безопасней. Так проще. Ты не их дочь, он не их отчим.  Просто наплевать.
-Как ты сказал?
-Наплевать. Безразлично. Насрать. Все равно.
-Я поняла, спасибо. Ты знал?
-Узнал от Пола. Но ты меня не вини, мои глаза тогда вообще отказывались что-либо воспринимать, кроме его смазливой мордашки. Я ведь, знаешь ли, остался у разбитого корыта, когда он уехал со своей …эээ..
-Сучкой.
-Да. 
-Я тоже не помню, как ее звали. Что-то правильное и обычное.
-Да. Так вот. Я тогда, веришь, страдал от неразделенной любви и разбитого сердца, старый наивный пидорас.
А Адам, тут я вообще не сразу понял, что тот сутенер, которому я тебя сосватал, и есть твой Адам. То есть городок у нас, кончено, маленький, но я просто отказался поверить, что настолько. Это было бы слишком мерзко даже для моего извращенного сознания. Я много видел, я ведь, черт возьми, не священник, а сутенер со стажем. Просто старый придурок, который влюбился в своего…эээ..
-Работника.
-Ну да. Если тебе будет легче, он трахал только тебя. Такая ты особенная.
-Вот спасибо.
Я предпочла сесть.
-Детка, он шифровался так хорошо, что даже я узнал о его ночным сменах не сразу. Ну обычный мужик, ну новая семья, ну жена со странностями, но тут через одного таких! Славное местечко наш город.
-Коробка.
-Коробка?
-Картонная, промасленная, старая, вонючая.
-Такая и есть. Почему ты молчала?
-Почему он перестал?
-Потому что ты уехала.
-М?
-Ну извини, мы с ним это не обсуждали. Просто перестал и все. Не сразу, конечно. Но как-то дела у нег не пошли, азарт, что ли, пропал, вдохновение.
И ты знаешь, все пошло своим чередом, у них вроде как с женой даже отношения лучше стали.
-Я знаю, второй медовый месяц.
-Почему ты молчала?
-Ты же сам сказал, всем было насрать. Что бы изменилось? Простоя  предпочла не изменять своему маргинальному амплуа.
-Детка, могла бы хоть мне рассказать. (Это что, обида в голосе?) Мы нашли бы на него управу.
Да, это мне в голову как-то не пришло. Черт, а ведь все могло прекратиться еще тогда.
***
Разговор с Билли Бобом сил мне не добавил. Еле дошла домой, лежу на кровати ( на КРОВАТИ) в позе выжатого лимона, который к тому же провернули через мясорубку. Я просто хочу спать. Я очень хочу спать. Потом проснуться и уехать отсюда к чертовой матери.
Они все знали. Но им плевать. Это даже более мерзко, чем нежелание вылезти за пределы своего картонного мирка.

***
Билли Боб упомянул о Поле, интересно, мы вообще еще увидимся когда-нибудь? И надо ли это? Может быть, наши дороги пересекутся когда-нибудь, хотя я вообще не уверена, что мой путь способен в какой-то из вселенных пересечь чью-то новообретенную и рьяно оберегаемую нормальную жизнь, вероятность такой извращенной усмешки судьбы один к восьмизначному числу.
С другой стороны, можно перестать упиваться собственной исключительностью и позвонить Полу или Кел. Но не стоит тревожить их и так хрупкий мирок. Они, в конце концов, заслужили покой. Они же не виноваты, да что там, не виноват даже Адам, виноваты Они, те, которые все знали и тупо ждали, что будет дальше.
***
У Кел мертвая хватка, я никогда в ней не сомневалась, вот уж предмет зависти на славу. Не считая ее искусного умения врать, это меня тоже всегда восхищало. Она чего-то захочет – держи ее мама. Залетный вот этого не знал, и сам того не понимая, стал для нее тем утесом, о который Кел сломает ногти, изрежет руки, но не упадет. Больше не упадет. Она вцепилась в него с таким отчаянием, с каким, наверно, цепляется кот, когда его волокут в ванну. Мертвая хватка, цепкие лапы, рвущие когти.
***
Когда мне было лет 9 или 10, я в первый раз попробовала это сделать. Обходиться, понятно, пришлось  подручными средствами. На кухне я открыла аптечку, взяла чайник и высыпала туда весь валиум и какие-то еще транквилизаторы, что были там, в заварочный чайник. (Надо сказать, мне тогда и в голову не пришло, откуда и зачем у нас они в таком количестве. Да я и сейчас не хочу знать.) Таблетки шипели и пенились, а я с интересом рассматривала, как  они, умирая, оставляют гипнотические круги на заварке. Я закрыла крышку чайника и понесла маме в комнату.  Она сидела за машинкой, курила и что-то  очень медленно печатала. Она тогда еще только начинала проявлять свои таланты, недавно отвлеклась от рисования и пересела за печатный станок. Я понесла чайник к ее столу, села рядом на диване и начала ждать.  Я неотрывно следила  за ее руками. Через  полчаса руки унесли нетронутый чайник на кухню и вылили в раковину. Она передумала и захотела кофе.  Через неделю она встретила Адама.
***
А, да. В вечер расставания с Филлипом  я, как приличная баба, пошла с подругой заливать свое горе. Кел уже тоже свалила из дома и жила с Залетным.  Так вот мы с ней отправились в Постель. Это местный бар, где почему-то нет ни одного удобного места, ни сидячего, ни, тем более, лежачего, что странно. Короче, название громкое, но себя не оправдывает. Тут собираются мыслители из местных подворотен, раздосадованные жизнью профессора, видела школьного учителя, проститутку в промежутке между сменами, медсестра, какие-то то ли перезрелые школьники (как пустили их сюда вообще), либо несозревшие студенты, и так до бесконечности. Контингент – мечта скучающего психотерапевта. В общем, отыскать ночлег труда не составило. Я была пьяна, а его звали Макс.
***
А можно я вообще ничего не буду помнить?
Он сидел напротив меня, уютный, теплый, с широкой улыбкой и дымной сигаретой, испускающей сладкий вишневый дым на всю комнату. Он смотрел на меня своим обволакивающим взглядом, рядом ласково ворковала мать. Он был, в общем-то, мой отец, благополучно забывая об этом по ночам. Не думаю, что я сильно расстраивалась по этому поводу. Меня всегда пугала нормальность, а такой отец делал меня в известной степени отличной от всех остальных. Мне было 13, и я была ему благодарна за ненормальность, мне было 15, и я задумалась, мне было 17, и я влюбилась в парня из соседнего дома, мне 26 , и я
Но это потом.
Сейчас мне 13
***

Я продолжаю читать свой дневник. Каждая страница – как доза алкоголя, большая доза.
У меня и сейчас-то карандаш нетвердо в руке стоит. Он как будто сам пишет то, что я признать не хочу.

АДАМ ДО СИХ ПОР ВО МНЕ.

Этот чертов придурок до сих пор во мне, и я понятия не имею, как его выгнать.
С 13 лет он вторгся в меня, и с тех пор не уступает места никому. Сидит на своем гребанном троне и пинками вышвыривает из своего царства всех, кто появляется на пороге. Алекс, Филипп, Макс, теперь вот Брэд, за которого я, вообще-то, хотела выйти замуж и детишек ему, детишек. Но этот старый извращенец посмел выгнать и его. Его надо убрать, его надо вытравить, его надо искоренить. На троне ему не место.
ТЕБЕ НЕМЕСТО НА МОЕМ ТРОНЕ, ГРЕБАННЫЙ ТЫ ИЗВРАЩЕНЕЦ!!!ПОШЕЛ ВОН!
***
Кода я последний раз написала Кел, мне было 23. Да, кажется это было около 3 лет назад.
Я сегодня проходила мимо ее дома и как дурочка радовалась, что она не здесь. Она там, все еще с ее Залетным (три года назад точно была), с ребенком, возможно не одним (писала мне, что вроде как снова беременна), с нормальной семьей и такой ровной нормальной жизнью. У тебя обязательно должны быть семейные вечера, завтраки, обеды и лохматая псина. Покойся с миром, Кел. То есть, живи в покое, Кел.
***
Почему ты не сказала? – спросил Билли Боб.
И это отличный вопрос. Но тебе ли, друг, не знать, что все самые страшные вещи совершаются в тишине, либо при приглушенном свете, либо в полутонах. Все самые страшные новости произносят шепотом, да что там, вроде ни один из известных маньяков не кричал о своих достижениях. Все плавно, тихо, вкрадчиво, по умолчанию.
Ну вот и я молчала. В той истории я – Кролик. Мой Удав постарел и не имеет власти надо мной. Я сегодня первый раз отстояла спокойный сон с тех пор, как его лишилась.

***
Снова перечитываю свои записки. То ли удивительно, то ли смешно, как унизительно мало имеет мой мир без Адама в нем.
***
Часто вспоминаю тот день, когда был какой-то очередной пчелиный праздник у нас дома. Мне не так давно исполнилось 13, но он уже все знал. Даже ощущение, что он готовился заранее и ждал почему-то именно этот день. Вспоминаю, как какая-нибудь старушка в кресле-качалке постоянно вспоминает былое, грузно вздыхая и покачиваясь на волнах своей памяти. А я и есть старушка, 26 летняя старушка, старое использованное затертое изношенное заплаточное одеяло.

***
Когда я стала писать в Твиттер, сначала меня жутко бесило ограничение  в 140 символов. Что, что можно уместить в такие рамки? Что можно рассказать? Со временем ко мне пришло, что можно. Можно, просто потому что рассказывать нечего. Все нормально, все обычно, все хорошо. И даже те неурядицы, проблемы, потрясения или что там еще не вызывают во мне того, что делал Адам. Все мелко, все просто, все преодолимо, все не стоит времени на описания. 140символов – вполне достаточно, чтобы описать, что все нормально.  Наверно поэтому слава великого блоггера меня так и не постигла. Мои твит-потуги оказались недостаточно результативными и сошли на нет так же естественно, как, скажем, происходит смена времен года.

***
Адам, сам того не подозревая, давал моей жизни смысл. С каким бы знаком этот  смысл ни был, он был. Абсурд да и только. Он был тем самым оплотом особенности, который я так чтила  лет в 13.
***

Мои записи эпохи отношений Кролика и Удава тошнотворно однобоки. Мой маленький скудный кроличий мирок сузился до пределов 4 человек и 4 картонных стен. Да и те вскоре потеряли свою новизну.
***
Я не видела Адама уже около 8 лет, с тех пор, как начала жить с Филиппом. Тогда я, конечно, скорее перестала жить с Адамом, чем начала с Филиппом. Мне даже было иногда интересно, как они с Глорией  там справляются без меня.

***
А ведь Глория не лукавила, Адам и правда слегка зеленоватого цвета. Почему меня это волнует?
***

Адам в больнице.
Его нет в доме, но этого недостаточно. Необходимо искоренить его из меня. Надо, чтобы его вообще не было, совсем. Вычистить, выскоблить всю грязь, чтобы было пусто, и наконец-то появилось место для чего-то еще. Этакий аборт души и тела. Мне видится только один способ это сделать. План мести созрел внезапно и неожиданно даже для меня самой. Не думала, что жажда расправы в конце концов сгенерирует во мне хоть какую-то последовательность действий. Это после стольких-то лет. Я еду в больницу.
***


















______________________________________________
Глория в слезах, Адам в простынях и проводах с жидкостями. Итак, больничная палата, белые стены (Господи, опять коробка.), в комнате нас трое, Глория и я, мы сидим друг напротив друга, на сей раз нас разделяет (ну, кроме обычных непонимания и безразличия) койка с лежащим на ней Адамом, я закрываю за собой дверь и устраиваю публичные чтения.
Сейчас самое важное в моей жизни – 2 пары ушей, способные слушать мое выступление. Слушай, Глория, мама, слушай, Адам.
Замусоленные листики смешались, смешались года, люди, мысли, строчки.

-Глория, я хочу кое-что тебе прочитать.
-Сейчас? Ты же видишь, что Адам…
-Адам, тебе тоже.
Итак.
15
С утра звонил Алекс, звал в