Монолог. Отрывки из воспоминаний

            

 Память - это закрученные спиральки и аккуратно разложенные по годам в соты,  спонтанно возникающие перед глазами  частями многометражного сериала твоей жизни. Чем дальше уходишь от этих дней, тем красочнее возвращаются те события.   
   
      Большой двор. В центре двора водопроводный кран. Стою на кровати, держусь за спинку. Темно, свет от керосиновой лампы, прикрученной кем-то к фонарному столбу, тускло освещает кран. Мужчина моет лицо девочки от песка, толстая коса медленно сползает с её груди и падает в воду под краном. Рядом со мной мама в ночной рубашке, кругом люди, монотонный гул, плач, стоны. Людей, почему-то закопали в землю, а теперь слушают, если закричат, значит, живые, их вытаскивают… Мне 3 года.
       Эта картинка сохранилась  в памяти. Мы жили в Ашхабаде. По рассказам мамы в ту ночь,  с 5 на 6 октября 1948 года, отец ушёл на дежурство, а  она легла спать поздно. Постелила на полу в прихожей, которая служила ещё и кухней и столовой, оттого тёплой. Легла с Гульсарой, моей восьмимесячной сестренкой, потом вдруг решила забрать меня, спящую в другой комнате, (мол, чего же ты будешь там одна), и положила рядом с собой.  Через час прошла первая волна землетрясения. Маму завалило до плеч. С трудом ей удалось освободить руки и выкопать нас. В образовавшийся проём бывшей двери она по очереди вытащила нас на улицу. В тот же миг дом сровнялся с землей. Там, где стояла моя кроватка, была груда камней.  Земля ходила ходуном. Стоял ужасный гул и все думали, что опять началась война. Только потом поняли, что это - землетрясение. Спасибо маме, подарившей мне второй день рождения.  Наша семья одна из немногих, в которой все остались живы.
         Мы в Ходжейли. Отца перевели на новый участок. Он уже старший лейтенант. Помню, на закате приходила корова из стада, громко мычала,  оповещая хозяйку, что она пришла. Мама поднималась к ней и вела в сарай. Теплое молоко в тазу. Зимой родился телёнок, мама с отцом принесли его домой, укутанного в фуфайку. Он был мокрый, дрожал. Утром телёнок встал посередине комнаты, написал на пол, поскользнулся и упал.
       Сестрёнка заболела скарлатиной, сказали, что я была бациллоносителем, принесла эту заразу из садика. Сестрёнку не спасли. Первое чувство без вины виноватой.
       Мы в Свердловске. Отец на высших курсах. Жили по улице Мамин-Сибиряка на квартире с хозяйкой. Первый раз увидела зиму. Соседские дети соорудили горку во дворе, с неё скатывались. Помню огромный крытый рынок, пошли всей семьёй покупать мне санки. Счастливей меня не было на свете, я восседала как снежная королева. Теперь, на зависть соседским ребятишкам, я скатываюсь с горки на санках. Решилась съехать задом наперёд. Санки перекрутились и я, под радостный визг детей, упала с горки и сильно разбила нос. Маме влетело от отца, что не уследила. Она была занята делом: хозяйка квартиры учила её вязать крючком удивительные вещи. Вазочки, чашечки с блюдцем, корзиночки. Всё это потом варилось в сахарном сиропе, натягивалось на подходящую посуду для придания формы и высушивалось досуха. Готовые изделия расставлялись как украшения. Здорово!
        Наступило лето. Мы за городом у друзей отца. Ночевали на чердаке, на сене. Утром нам принесли молоко с лесными ягодами. Потом прогулка в лесу. Яркое солнце пробивается сквозь ветви огромных сосен,  уходящих макушками в бездонное, ослепительно синее небо. Зелёные полянки, с изумрудной травой, переливающейся искрами росы. Красные шляпки мухоморов вкрапливаются в орнамент бесконечного зелёного ковра, кусты земляники, черники. И воздух! Это что-то неописуемое, такое многозвучие оттенков и ароматов. Ощущение, что ты не дышишь, а пьёшь, глотаешь его. И конечно многоголосый хор лесных птиц! Ничего подобного я не видела и не слышала раньше, поэтому врезалось в память шестилетней девочки и хранится до сих пор.