Паук по имени Пак

Пак плёл свою паутину всегда. Это была тончайшая вязь, которая была не видна и искрилась на солнце. Такой тонкой и необыкновенно красивой паутины не было ни у кого.

Он очень гордился своим мастерством, вальяжно развалившись в центре этого волшебства и справедливо ощущал себя центром вселенной.

Залетали в паутину мухи, комары и другие мошки. Паутина была липкая, и они в ней застревали. По возникновении вибрации Пак узнавал об очередной пленнице или пленику быстро подбегал к ней (или к нему) и обматывал его плотненько, так, чтобы, дёргаясь, он случайно не вырвался.

Нить он вытягивал из себя. Затем он высасывал все соки из жертвы. Так он питался. А если жертва залетала, когда он не был голоден, он консервировал её, оставляя запелёнутой, как мумия, в запас.

Если залетали мощные вертолёты типа пчела, оса, овод, им удавалось вырваться, прорвав паутину. И тогда Паук заделывал прореху своей необыкновенно красивой вязью.

Пак быстренько её обмотал, но не придушил, а оставил живой, так, чтобы она могла двигаться... чуть-чуть.

Это было его любимое развлечение: ослабить путы и наслаждаться вибрацией, которые, передаваясь через паутину, нежно сотрясая его тело. Он даже стал кормить осу, чтобы она не сдохла, а была в бодром состоянии и, дёргаясь, пыталась вырваться.

Другие пауки, видя этот перпетум мобиле, заинтересовались новшенством. Пак приглашал их на представления не задаром, конечно.

Рядом в паутине шевелились мухи, оводы, слепни, комары, не подозревая, что кто-то из них станет пищей не только Пака, но и Осы. Одни сочувствовали Осе, другие завидовали.

А Пак, владея практической магией, чтобы заставить осу вибрировать в нужном ему темпе, воздействовал на её центр эйфории, и она при этом испытывала райское наслаждение, дёргаясь в ритме танца.

Одни считали, что это душераздирающее зрелище, другие наслаждались, будучи эстетами.