Я сам закрыл дверь

Посиди рядом друг, помолчи.

Ненужны мне ни речи, ни жалость.

Покоянные слезы мои –

Вот и все, что теперь мне осталось.



На окнах решетки, в вене - капельница и рядом - пустые кровати. «Тюремная палата», - подумал я. «Что произошло? Как попал сюда? Что со мной будет? Я же умру без дозы». И тут же мелькнуло: «Лучше умереть, чем чувствовать, как разлагается твой мозг, как тело уничтожается пожирающей болью, спазмами крутит живот, и откуда-то изнутри доносится скрежет рассыпающихся костей – жуткая ломка. Ломка – какое точное слово, точнее не бывает ...

Устал от боли. То, что терпел последнее время, уверен, хуже ада. Только бы уколоться ... По капельнице в мой измученный организм стекает какая-то гадость, но я не чувствую ее проникновение. И вдруг ловлю себя на мысли, что и боли никакой не чувствую. Что это? Где я?»

 - Вы в тюрьме, вернее, в тюремной больнице.

Я резко обернулся и перед глазами поплыло. В горле появился знакомый комок, который невозможно глотнуть: он распирает до страшного удушья.

- Не дергайтесь, больной. Вы нездоровы. Сделаю укол, вам станет легче.

Через несколько минут мне, действительно, стало легче и я спросил врача за что меня посадили.

- Ведь наркомания –  не преступление, а очень страшная болезнь. Если сажать за это в тюрьму – половина мира оказалось бы за решеткой.

- Вы правы, не за болезнь вас посадили, хотя я бы уничтожал наркоманов в их зачатии. Жаль – невозможно ... Такие как вы погубили мою шестнадцатилетнюю дочь. Сначала укололи, группой - изнасиловали, а потом выбросили с 8 этажа. Ненавижу ... Но я врач и должен управлять своими эмоциями. То, что вы сделали с собой и со своими близкими - стоит пожизненного заключения. Я врач, не имею права так говорить, но сейчас мы одни, и мне хочется, чтобы вы знали мое отношение к вам ... Мир гуманен, а жаль.

Я смотрел на разъяренное лицо мужчины в белом халате и не мог понять его презрения: - Врач не имеет право так ненавидить своего пациента.

- А вы, сын, имели право убивать свою мать!?

- Что за чушь несете! Больше жизни люблю свою маму. Даже «матерью» ее не называл, только – «мамой». Это какая-то  страшная ошибка.


Жуткие вещи


А через час я узнал о себе то, что привело меня в ужас. Мне показали фото моей мамы. Это было не тело, а кровавое месиво изрубленных и колото – резанных ран ... Я кромсал маму до тех пор, пока мне не скрутили руки. Я убил ее не за то, что она не дала мне денег на дозу, а за то, что у нее их, просто – напросто не было ...

Обвинения сыпались раскаленным песком на мою пылающюю голову, но было уже все равно. Следователь монотонно читал список моих преступлений, а я просил Бога дать мне самую страшную, самую непереносимую боль, от которой умирал бы годами, молил бы о смерти, но она забыла бы ко мне дорогу ... И это свершилось.

Последнее обвинение даже не шокировало меня. Оказывается, будучи больным СПИДом, я вел беспорядочную сексуальную жизнь и заразил нескольких женщин ... Глядя в глаза холодному, непроницательному следователю, я равнодушно произнес: - Мне очень жаль этих женщин. Не помню: были ли они в моей жизни вообще? Не помню, когда во мне произошла переориентация жизненных ценностей. Одна лишь цель – достать наркотик и употребить его. Я был рабом этой цели в прямом и переносном смысле этого слова. Не смею оправдываться, мне этого не надо. Но о СПИДе слышу впервые ... Значит скоро умру. Тогда у меня появится возможность сказать несчастной маме, что убил ее не любящий сын, а зомби в которого его превратили наркотики ... Подпишу все, единственная просьба – не лечите меня, хочу к маме.

Я и доктор----------

Вопреки моему желанию, меня, все-таки, лечили. Каждое утро врач входил в палату радостно потирая руками: - Ну, что, больной, вижу дела идут на поправку. Очень, очень рад. Теперь у вас появилась возможность страдать по – настоящему. Согласитесь, душевные страдания страшнее – физических. Ха - ха - ха!!! От себя самого уйти невозможно. Первый этап лечения закончен. Физическое очищение прошло блестяще. Чем чище организм, тем сильнее душевная боль, с чем вас и поздравляю.

- Вы садист, доктор! Возвращая меня к жизни, вы убиваете меня медленно и наверняка. Все равно не удаться сохранить мне жизнь. Забыли – у меня СПИД.

- Помню, голубчик, помню. Но с этой болезнью можно прожить очень и очень долго. Смерть для вас – слишком простой выход. Я хочу, чтобы вы страдали. Страдания ваши будут пострашнее моих. Мою девочку убили нелюди. Вашу же мать убили вы сами. Вы тоже нелюдь, но сын жертвы! С чем вас и поздравляю ... Я прошу у Господа смягчить мою боль. Вы же – покояния. С годами моя боль поселится во мне и заживет памятью о моей девочки.

Доктор радостно потер руками: - Ваша – сожрет вас изнутри. Вам крупно не повезло, голубчик ... Знаете, что имею в виду? Правильно: человечность и совесть. Это два качества не успели окончательно разложиться в вашей, отравленной наркотиками, душе. Смешно говорить о человечности с чудовищем, убившее свою родную мать. Но это факт: вы резали не мать, а нестерпимую, раздирающую ломку, которая и лишила на время вас разума.
Таких как вы, наркоманов, перевидел сотни, они вызывали во мне омерзенье, но не ненависть. Как можно ненавидить шакала, пожирающего смрадную, гнилую, разложившуюся тушу дохлого животного, т. е. свою собственную душу?!
Но вы не успели стать ни зомби, ни шакалом. Все, что вы оставили позади себя – неумолимо будет находиться впереди вас. Вы умны – тем ужаснее для вас ... Чем наркоман умнее, тем мучительнее ему осозновать, что именно он, а не наркотик, совершал преступления ...
В жизни есть исключения – это гении. Только гений ставший однажды наркоманом никогда не будет преступником. Его разум всегда будет стоять выше любой ломки. Поверьте, я это знаю. 

- Доктор, не мучайте. Я давно понял, что сам закрыл ту дверь, за которой осталась  настоящая жизнь.


«Первый мой демон выглядел прекрасно»


Я где-то читал, что « ... некоторое время тому назад наркомания считалась просто дурной привычкой, пока она не выросла в проблему социальную, медицинскую, философскую и, конечно же, государственную». Какое мне было дело до всех этих проблем!!! Я был беден: с отцом – пьяницей, с мамой – рабыней. Несчастная мама тащила нас на себе всю жизнь. Работала до крови на руках ...  Думаю, что отец умер вовремя, тогда у нас сразу появилась возможность уехать в Грецию ... Здесь тоже мама работала день и ночь, но теперь – только на меня. А я - красивый, умный, обоятельный – учился на юридическом, владел языками и обещал маме, что скоро ее сын будет известным адвокатом, что скоро она отдохнет.

А потом появилась Она – звезда моего «счастья». Белокурая, длинноногая и доступная. Как голодовка приводит к упадку физических сил сильного человека, так и Первая в моей жизни, пахнущая марихуанной, женщина, превратила меня, интеллектуала, в примитивную единицу.

Да, Первый мой демон выглядел прекрасно! Однажды это сравнение с Первым наркотиком произнес кто-то из умирающих наркоманов. Теперь повторял его я : раслабленность, полет в обьятьях «звезды своего счастья» – и ты уже всемогущ,  не такой как все!  Лучше всех! Ощущение легкости, бесконечности блаженства, почти невесомости. Разве не это прекрасно!? Разве лишь только для этого одного мгновения не стоит кольнуться!!?


Прекрасный демон оказался ужасен


А потом удовольствие стало лишь промежутком между ломками. «Воли нет, она исчезла, растворилась, как шарик опия в теплой воде». Я медленно, но упорно превращался в животного. Наркотик изменил меня, как личность, отобрал сегодняшний мир, вытолкнул из него и захлопнул дверь ... Взамен дал другой, страшный, всепоглощающий, бесмысленный ... Впрочем один смысл был: достать денег, найти отраву и вмазаться!!!

Вот я говорю, говорю, а самому кажется, что все равно не могу донести до окружающих весь кромешный ужас переносимых страданий и вополь пустоты. Наркоман всегда умирает в одиночестве. И бывших наркоманов нет. Как бы хорошо не очистился организм, мозг сохраняет, ту невозможную красоту и прелесть «первого, сладкого, демона».
Берегись, человек! Если ты не гений – ты никогда не будешь – бывшим. Только гений, у которого разум, сердце и гениальность – едины, способен совершить невозможное. Втроем легче справиться со страшным недугом. Простой человек – одинок, очистившись, он сразу же забывает, как ломались его вены, как постоянно искал голубую, чуть заметную полосочку на своем теле, чтобы пустить через нее очередную дозу отравы, которая с каждым разом казалась ему все слабее и слабее.

Он удваиваивает порцию до тех пор, пока его, мертвого, не находят в какой-нибудь смрадной канаве ... Я был законченным наркоманом.

Но были еще и - конченные, которые "открывали свой пах" - это страшное выражение означает, что вводился наркотик между ног. Я видел этот ужас: там заводились черви! В живом теле открыто и радостно живут черви, а он, несчастный даже не обращает на них внимание, он ищет место где-то рядом, чтобы кольнуться и уплыть. Его улыбка – оскал самой страшной смерти. Вместо тела – скелет. Вместо головы – череп. Даже зомби его уже не назовешь. Зомби нужна сила, чтобы подчиняться. А у него нет сил даже на то, чтобы отползти от своих нечистот.

О Боже, сохрани тех, кто еще не поймал «сладкого демона!!!»


Доктор и я


Сегодня утром доктор был мрачен. Он не рассыпал злыми шутками и не смотрел на меня взглядом удава. Он, почему-то, поправил мою подушку, погладил по голове, коснулся указательным пальцем моей щеки ... 

Он молчал, но при выходе из палаты, неожиданно сказал: - Скоро суд, потом годы тюрьмы. Я знаю, ты сам давно себя наказал. Тюрьма будет для тебя ненужным раем. Но раз Господь оставил тебе жизнь, постарайся помочь тем, которым еще можно помочь. Ты не гений, но мыслящий человек. В тебе живет доброта, отыщи ее и подари нуждающимся. Укажи им дорогу. Быть может у тебя получится, прощай ...