Охрана

Рассказ.

        Я ходил к Вам ежедневно;
        Верный пес Ваш лаял гневно;
        Дал ему я курью ножку —
        Помолчал бы хоть немножко.
                (песня)
 А вспомнились слова песенки вот по какому поводу.
 Как ни собирались мы выехать на рыбалку пораньше, но из–за «то одно, то другое», выехали только в одиннадцать часов, и на место прибыли в три часа дня. Особо не расстраивались, так как день в конце июня «безразмерный». Поставив палатку, решили перекусить, и это «перекусить» растянулось до шести часов вечера. Федя, мой сосед по подъезду городского дома, взял с собой на рыбалку спаниеля по кличке Чарли. Тот даже не остался ждать подачек у стола, а умчался в густые заросли, что вдоль берега залива. У него там своя жизнь, и плевал он на наши рыбацкие страсти. Да и мы как–то забыли про него.
 Спохватившись, я и Виктор спешно спустили на воду лодки, и поторопились за живцом: нужно к ночи поставить перетяги, чтобы утром уже заварить уху. Виктор не стал засиживаться за «столом», а уже ловил живцов. Федя сказал, что приплывет минут через десять. Но ни через двадцать, ни через час мы его так и не увидели. Как потом выяснилось, после нашего отплытия он еще «принял на грудь» к тому, что уже было выпито в компании, залез в палатку и заснул.
 Вернулись мы с Виктором и Володей в десятом часу: благо, в июне темнеет поздно. Я занялся приготовлением ужина, а Виктор пошел к палатке, откуда раздавался смачный храп. Только он, было, дотронулся до молнии на входе в палатку, как оттуда раздалось сердитое «Р–р–р» и «Гав, гав». Это предупреждал Чарли, охраняющий сладкий сон своего хозяина. Махнув рукой, Виктор сказал:
— Пусть спит. Может, ночью не будет храпеть.
— Да уж, — резюмировал я. — Под такую музыку долго не уснешь.
— Странно. Раньше я за Федей не замечал такого храпа.
— Стареет. Связки голосовые ослабли, вот и вибрируют при выдохе.
 Закипел чайник, и мы стали насыщаться вкусной водой, так непохожей на городскую из–под крана. Посидев около часа и вдоволь наговорившись, решили идти спать: завтра полчетвертого уже рассветет, и надо будет трудиться в поте лица. Жены, да и некоторые знакомые, удивляясь нашей одержимости, думают, что мы попросту балбесничаем, убиваем время. На самом деле до часу дня, когда щука «уходит на обед», нам некогда даже почесаться. Проверяя перетяги, снимаем щук, сажаем новых живцов, плывем на уловистое место за новыми живцами, пока их ловим, окуни и чайки сдирают только что посаженных; снова надо оплыть все перетяги и насадить свежих живцов. И так целый день с небольшим щучьим «перерывом на обед».
— А как мы в палатку попадем? Ведь, Чарли нас туда не пустит, — засомневался я.
 Виктор, несколько подумав, сказал:
— Расстегивай молнию и поднимай полог.
— А если он меня за руку цапнет, — неуверенно произнес я.
— Не бойся, открывай!
 Я с опаской выполнил его приказание, а Виктор схватил с земли палку и с криком «Чарли, взять!» бросил ее в кусты. Палка наделала много шума в кустах, и разъяренный пес с рыком бросился на предполагаемого врага. Мы быстро залезли в палатку и закрылись на молнию. Чарли, конечно, ничего не нашел и, подойдя к палатке, поняв, что его обманули, стал тихо поскуливать, уговаривая нас впустить его вовнутрь. Долго его скулеж вытерпеть было не в силу, и мы впустили пса в палатку. Он тут же прижался к ногам хозяина и лежал смирно до тех пор, пока Володе не приспичило в два часа ночи выйти наружу. Через пять минут нас разбудил отчаянный лай собаки. Чарли вперемежку с рыком отчаянно лаял. Снаружи возмущался Володя:
— Какого черта взяли на рыбалку собаку?
— А ты брось палку в кусты, — посоветовал я, окончательно проснувшись.
 Володя так и сделал. Швырнув палку в кусты, скомандовал:
— Чарли! Взять!!
 Наш «сторож» пулей вылетел из палатки, а Володе только этого и надо. Застегнув молнию на дверце, он спокойно улегся со словами:
— Хорошо–то как!
— Хорошо–то хорошо, да ты вот все дрова в кусты перекидали из–за этого барбоса, — пошутил я. — Чем теперь костер будем разжигать?
 Уснуть до рассвета нам так и не удалось: Федя уже выспался, и бранил своего верного пса за негостеприимность.