Деревенская Мессалина

     Мессалина - красивая и властная римская патрицианка мечтала стать императрицей; ради достижения своей цели она готова одарить ласками и молодого воина и старика ростовщика, обратиться к колдунье за зельем, устроить заговор. Ее стихия - интриги и козни, и ей удается добиться своего, когда жертвой заговора становится жестокий, алчный и безнравственный правитель Гай Цезарь Август Германик Калигула - ее племянник, ровесник и любовник, а на трон выбирается ее муж Клавдий.


Село, значит, наше - Радово.
Дворов, почитай, два ста.
Тому, кто его оглядывал,
Приятственны наши места.
Богаты мы лесом и водью,
Есть пастбища, есть поля.
И по всему угодью
Рассажены тополя.

             Сергей Есенин.
              Анна Снегина.



     С самого малолетства Настёна Плахова отличалась от своих деревенских сверстниц, стараясь быть повсюду первой и командовать теми, кто был послабей. Изредка ей попадало от мальчишек, если она особенно надоедала им, но это не могло изменить ее строптивого характера.
     К шестнадцати годам Настёна как-то быстро сформировалась телом, превратившись в стройную длинноногую девушку, на которую заглядывались парни, а молодые женатые мужики, оглаживая взглядами ее фигуру, перекатывали в головах греховные мысли.
     Девушка, безусловно, чувствовала повышенное внимание к себе со стороны мужской половины селян, но поводов сблизиться никому не давала.
     Нет, она не была недотрогой. С Гринькой Пахомовым, бывшим старше ее на два года, она порой уединялась по глухим уголками деревни и разрешала себя целовать. Мало того, сидя где-нибудь за амбаром на бревне, позволяла ему залезть под кофточку и тискать ее налитые груди, но когда он попытался блудодействовать под юбкой, закатила ему такую оплеуху, что тот едва не скатился с бревна.
     В подобных случаях ее подруги обычно говорили своим парням: "Женись, тогда получишь все, что хочешь". Но Настёна имела свои планы в отношении замужества. Гринька, конечно, был далеко не худшим парнем, но в планах девушки ему места не было. Тем более, что своими поступками он порой даже отталкивал ее. Так, в один из поздних вечеров, когда зимние сумерки  сгустились настолько, что трудно было что-то разглядеть, он привычным свистом вызвал ее из избы. Одевшись, Настёна неспешно вышла к калитке полисадника, за которой едва проглядывалась мужская фигура.
     - Гринька, это ты? - спросила она в темноту, не доходя до калитки.
     - Я-а-а..., - услышала она глухой бас. - Выходи, девица...
     - Кто там? - испугалась девушка.
     - Выходи сюда, говорю, - снова проревел тот же голос.
     В это время кто-то в доме зажег свет и он высветил... огородное чучело, возвышающееся над заборчиком.
     - Мама! - ойкнула Настёна и бросилась к избе.
     - Настюха, это я, Гриня, - донеслось вслед ей.
     - Дурак, - огрызнулась девушка, закрывая за собой дверь.
     На следующий день он долго извинялся перед ней, но с тех пор она перестала встречаться с ним, называя его при встрече с подругами "придурком".
     В отместку за это парень учудил новую шутку. Выйдя из дома, Иван Матвеевич, Настюхин отец,обомлел: к калитке был прислонен старый деревянный крест, явно принесенный с местного погоста. Сверху на крест был надет венок из грязных и скомканных бумажных цветов. Скандал он не стал поднимать, но крепко поговорил с парнем, после чего тот прекратил безобразничать.
     По деревенской традиции после уборки урожая молодые девчонки устроили посиделки в одной из изб, которую им предоставили хозяева. По этому случаю молодухи одели свои лучшие наряды для того, чтобы не столько похвастаться перед подругами, сколько обсудить их и по возможности что-то исправить, перешить, подшить, а то и вовсе заменить. И это были не пустопорожние капризы девчонок - в предстоящей свадьбе, по издревле заведенному обычаю, приданое вывешивалось перед домом невесты для того, чтобы показать - выдают замуж не бесприданницу.
     Естественно, все разговоры в девичнике крутились вокруг парней и возможных свадьбах. Кто-то гадал, пытаясь узнать своего суженого, кто-то обсуждал наряды...
     Настюха некоторое время слушала разговоры подруг, потом не выдержала:
     - Да поймите вы, чудачки, девичье богатство вовсе не в тряпках, которые приготовили к свадьбе!
     - А в чем же? - недоуменно спросила ее подруга Маринка.
     Не отвечая ей, Настёна быстро скинула одежды и предстала перед девчонками в совершенно обнаженном виде.
     Девушки растерянно смотрели на голую подругу, не понимая, что говорить и что делать.
     - Девичье тело - вот наше богатство, - в полной тишине проговорила Настёна. - Когда вы гуляете с парнями, разве они рассматривают наши тряпки и щупают их. Нет, они лезут за пазуху и под платье - им нужно наше тело. Именно оно - наше богатство!
     Оглядев ошарашенных девчонок, она продолжила:
     - И вот если вы увидите, что он, дотронувшись до вас, задрожал от возбуждения, значит, вы очень привлекаете его.
     - Любит что ли? - спросила Сонька.
     - Любит, не любит, но ясно, что он хочет именно тебя, а не какую-то другую, - пояснила Настёна. - И этим надо пользоваться.
     - Отдаться ему? - испуганно спросила Надюха.
     - А вот и нет. Надо выуживать из него все, что можно...
     - Это же не честно, - пропищала Верка.
     - О какой честности в наше время ты говоришь? - усмехнулась Настёна. - Надо пользоваться моментом.
     - Как же пользоваться-то? - спросила Варька. - Да и что можно взять с деревенского парня? Разве что горсть семечек.
     - Дурочка ты, - Настёна окинула ее презрительным взглядом. - Надо брать что-то материальное - золотые колечки, сережки. Ну, да что мне вас учить? Сами знаете, кому из вас что надо...   
     Девчонки замолчали, а вскоре стали расходиться. Настёна пожала плечами и вышла вслед за ними.
     А в один из поздних летних вечеров кто-то из деревенских заметил одну из молоденьких односельчанок, которая, полностью раздевшись, рассматривала свое тело в зеркале реки.
     Варька хотела было воспользоваться Настюхиным советом и выторговать что-нибудь у своего парня Володьки Стопорова. Когда тот полез целоваться, она отстранилась и спросила:
     - На сладкое потянуло? А что ты дашь мне за это?
     Тот некоторое время ошалело смотрел на нее, а потом просто и незатейливо спросил:
     - По шее хошь?
     Варька не ожидала такого ответа и заревела, сетуя на саму себя и Настюхины советы, выставившие ее перед парнем полной дурой.
     В начале марта, когда ярко светило солнце и стоял легкий морозец, Настя в хорошем настроении возвращалась из деревенской лавки, слегка помахивая пластиковым пакетом, в котором уместились пара батонов хлеба, пачка сливочного масла и немного любимых ею карамелей. Услышав сзади себя слабый шум догоняющей ее машины, она, пропуская ее, сошла с дороги и остановилась. К ней приблизился черный джип и тонированными стеклами и остановился рядом с ней. Настя на всякий случай отошла еще на пару шагов в сугроб. Из машины вышел довольно высокий парень лет двадцати шести, одетый в джинсы и теплый свитер. Увидев испуганную девушку, он, не отходя от дверцы машины, спросил:
     - Простите, вы не покажете дом Ивана Матвеевича Плахова?
     Настёна хотела соврать, что не знает, но тут же поняла, что он может спросить кого-то другого и тогда она окажется в неприятном положении. После недолгой паузы она спросила:
     - А зачем он вам?
     Парень улыбнулся:
     - Если вы так спрашиваете, значит, вы ему не чужая. Скорее всего, дочка.
     Настёна промолчала, не зная, что сказать. Видя ее состояние, парень продолжил:
     - Девушка, у меня к нему серьёзный разговор. Ваши деревенские сказали, что ваш отец - самый уважаемый и серьёзный человек. Именно с таким человеком мне и хотелось бы поговорить о деле.
     - Какие у вас с папой дела? - спросила она.
     - Пока дел нет, но, возможно, возникнут, - пожал плечами тот. - Так где ваш дом?
     - Езжайте за мной, это рядом.
     Настя вышла на дорогу и потихоньку двинулась вперед, изредка оглядываясь на автомобиль. Тот медленно ехал за ней на некотором расстоянии, чтобы не пугать ее. Наконец, она свернула к дому, показав на него рукой водителю.
     Дверь дочери открыл отец.
     - Это к тебе, - сказала она, показывая на машину.
     - Кто такие? - спросил он.
     - Да кто их знает? - пожала плечами Настя.
     - А что им нужно?
     - Спроси сам, - девушка ушла в дом.
     - Простите, Иван Матвеевич - это вы? - парень вышел из машины и подошел к крыльцу.
     - Да, - коротко ответил хозяин.
     - Мне сказали, что вы - самый уважаемый человек в деревне и давно здесь живете.
     - Так и есть, - снова подтвердил Иван Матвеевич.
     - Могу я с вами поговорить? Меня зовут Вадим.
     - Вы легко одеты, проходите в дом, - пригласил тот.
     Они вошли в дом, причем парень аккуратно обмел снег с ботинок лежащим на крыльце веником, что понравилось Ивану Матвеевичу. И уже дома, сидя за столом, он спросил:
     - Дочка сказала, что у вас ко мне дело...
     В это время в комнату вошла мать Настюхи, которую хозяин представил гостю:
     - Анна Владимировна, наша хлопотунья и кормилица.
     Вадим привстал и представился.
     - Давайте-ка чайку с морозца, - предложила хозяйка.
     - Не откажусь, с удовольствием, - поблагодарил Вадим.
     Через некоторое время к мужчинам вышла Настя и расставила чашки и вазочку с конфетами. Иван Матвеевич обратился к гостю:
     - Дочка Настя. Уже познакомились?
     - Не удостоился чести, - серьезно ответил гость. - Боюсь, что напугал ее.
     - Еще чего! - фыркнула девушка, выходя из комнаты.
     - Так что у вас за дело ко мне? - напомнил Иван Матвеевич.
     Анна Владимировна принесла чайник и разлила напиток по чашкам. Благодарно кивнув ей головой, гость начал говорить:
     - Мы с семьей решили обзавестись летней дачкой и хотели бы посмотреть красивые и экологически чистые места. Тем более, что мама прибаливает и ей нужен чистый и свежий воздух. Нам порекомендовали вашу деревню - и от города недалеко, и подъезд хороший. Лес у вас, я обратил внимание, сосновый, в нем, небойсь, грибы, ягоды. Да и, если не ошибаюсь, озеро на подъезде к деревне.
     - Да, природа у нас замечательная, не успели испоганить, не добрались еще "новые русские".
     - Отец, ты что говоришь? - упрекнула его жена, искоса взглянув на гостя.
     - Да нет, все нормально,- успокоил ее Вадим. - Мы с отцом занимаемся вполне успешным бизнесом - продаем компьютеры фирмам, конторам, служащим и со значительной скидкой школам.
     - А этим дармоедам компьютеры для чего? - вскинул брови хозяин, имея в виду чиновников.
     Вадим усмехнулся:
     - Ну, какой же начальник нынче без компьютера? Для престижности. Сам ни ухом, ни рылом в нем не соображает, но обязательно поставит его себе на стол. Вроде как умный и продвинутый...
     Хозяева засмеялись. Возникшая в начале напряженность в разговоре теперь постепенно таяла.
     - Кстати, а кто руководит вашим населенным пунктом? - спросил Вадим.
     - Аркадьев, бывший председатель колхоза, - ответил Иван Матвеевич. - Тот еще ухарь!
     - Да что так? - подивился гость.
     - До перестройки этой проклятой он руководил колхозом. Так, средненький руководитель. Но жили мы неплохо - и зарплата, пусть небольшая, но была, техника, скотина... А как Ельцин с похмелья начал свой кавардак, он почувствовал, что тут можно хорошо поживиться.  Тракторы списал и продал в город, скотину пустил под нож и продал на мясокомбинат. Деньги, естественно, себе...
     - А что с землей стало? - поинтересовался гость.
     - Тут он поступил по закону: раздал паи, по три гектара на человека, а сколько себе захапал, одному богу известно.
     - А паи оказались никому не нужны, - кивнул головой молодой человек.
     - Да ты сам посуди, - согласился с ним Иван Матвеевич.  - Вот нам с женой досталось по три гектара, всего, стало быть, шесть. Во-первых, мы так и не знаем, где она, эта наша земля, в каком месте? Во-вторых, мы что, лопатами ее будем вскапывать да граблями культивировать? А трактор на такой участок покупать не выгодно. Вот и получается, что, с одной стороны, землю-то нам дали, а с другой - на кой ляд она нам? Мы же без техники ее не обработаем.
     - А взять трактор в лизинг?
     - А чем расплачиваться? Много ли я соберу с шести-то гектаров? Так что, как не крути, а намудрили наши недоумки-депутаты с законами, чтоб им всю жизнь находиться в нашем положении.
     - Что-что, а на это они мастера, - согласился с ним Вадим. - Иван Матвеевич, вы позволите, если мы с отцом приедем к вам весной, когда подсохнет? И вы покажете нам ваши места.
     - Да ради бога. Вижу, вы не из тех, кто лопатами деньги гребет, не имея ни совести, ни чести. Чего ж не показать-то? Может быть, хоть с вашим приездом расшевелится наше захолустье, - ответил хозяин.
     - Приезжайте, всегда будем рады вас видеть, - поддержала мужа Анна Владимировна.
     - Рад был с вами познакомиться, - попрощался гость с хозяевами. А потом добавил: - А дочка у вас красавица. Замуж не собирается?
     Настя вспыхнула и  выскочила из горницы. Иван Матвеевич пошел проводить гостя.
    
     В последних числах апреля погожим днём к дому Плаховых снова подъехал черный джип, из которого вышли Вадим и пожилая пара, видимо, его отец и мать. Некоторое время они постояли, оглядываясь вокруг, а потом неторопливо подошли к избе и вежливо постучали. Но в доме услышали шум подъезжающей машины и поэтому дверь почти сразу открылась. Иван Матвеевич, узнав Вадима, пригласил приезжих в дом, где познакомил их с женой.
     - А где же ваша дочка?
     - Ушла к подружкам, - ответила Анна Владимировна. - Вам же, молодым, со стариками не интересно.
     Вадим представил гостей и хозяев друг другу. Для Ивана Матвеевича было приятно узнать, что отец Вадима, Павел Игнатьевич, преподавал в ВУЗе, то есть в какой-то мере был его коллегой. А его жена, Марфа Ильинична, оказалась простой женщиной, совершенно не похожей на жену богатого человека.
     Анне Владимировне было особенно приятно, когда Вадим преподнес ей букет шикарных белых роз, Она конечно понимала, что цветы были предназначены скорее для дочери, но все равно это польстило ей. Хозяйка принялась было хлопотать со столом, но мужчины извинились и сказали, что хотели бы осмотреть окрестности.
     - Вы уж побродите без меня, - отказалась идти Марфа Ильинична. - Куда уж мне с моими-то больными ногами? Я лучше побуду вместе с Анной Владимировной. Поболтаем по-женски, а то с вами, мужиками, много не наговоришься.
     - Ждите нас к обеду, - сказал хозяин. - А мы прогуляемся по нашим весям.
     После этого мужчины вышли и неспешно пошли на околицу деревни. Остановившись и посмотрев назад, Павел Игнатьевич заметил:
     - Вы знаете, этот пейзаж напоминает мне картину Гавриила Кондратенко "Зимний вечер". На ней вот как эта, изображена идиллическая и милая русская деревенька
с тихим, спокойным укладом жизни. Только вот художник изобразил ее в сугробах.
    - К сожалению, у нас этот художник практически не известен, - ответил Иван Матвеевич. - А жаль...
     - Меня возмущает то, что русская классическая культура сейчас вытесняется из сознания нашей молодёжи и в их головы вбивается нечто чужеродное, не свойственное славянам, - сказал Павел Игнатович.
     - Это как раз и было одной из причин, почему я отказался преподавать в школе. Надоел жесткий и бессмысленный прессинг со стороны руководящих образовательных органов, вынужденные поборы с и без того нищих обездоленных родителей, - ответил Иван Матвеевич. - Стыдно людям в глаза смотреть.
     - Тем более, что и зарплата не ахти? - спросил гость, на что собеседник только вздохнул и махнул рукой.
     - Пойдемте посмотрим окрестности, - прервал их беседу Вадим.
     - Да, да, конечно, - ответил его отец.
     Трое мужчин пошли по дороге и вскоре метрах в двухстах начался лес, в который они и углубились. Вверху были видна кроны качающихся сосен, шепотом шелестели лиственные деревья, со всех сторон доносился птичий пересвист, на краю небольшой полянки привольно раскинул свои ветки дуб.
     - Ого, богатырь какой, - глядя на него, восхитился Павел Игнатьевич. - Сколько же лет этому старожилу?
     - Да кто ж его знает? - усмехнулся Иван Матвеевич. - Одно можно сказать, что он значительно старше нас  с вами. Вон ствол-то какой!
     - А кабаны здесь водятся? - поинтересовался Вадим.
     - Они близко к жилью не подходят. Равно как и лоси, и волки. Разве что зимой серые разбойники пробираются к деревне, но не балуют, грешить на них нельзя. А ты охотник? - спросил его Иван Матвеевич.
     - Да нет, просто так спросил, чтобы знать, кого здесь можно встретить.
     - Ну, добро, пойдемте дальше, покажу вам наше озеро, - пригласил хозяин.
     - Грибы, ягоды? - снова заговорил Павел Игнатьевич. - Моя хозяйка большая любительница до них.
     - Лес-то, как видите, не истоптан, не испоганен, - ответил Иван Матвеевич. - Так что этого добра хватает. Вот только не обижайтесь, если сюда понаедут да понастроят себе дач, боюсь вся красота исчезнет.
     - А это уже во многом от вас зависит, - сказал старший из гостей.
     - Это каким же боком? - подивился собеседник.
     - Да очень просто. Если не продадут селяне свои наделы - земля-то по закону ваша.
     - Так ныне законы-то, что дышло - куда повернул, туда и вышло. А уж наши депутаты сумели их так запутать, что в них сам черт не разберется. Да и кто их соблюдает: милиция прикуплена, судейские тоже, - усмехнулся Иван Матвеевич. - Слово "справедливость" забыто, а понятия "законность" и "честность" истрепаны до лохмотьев.
     - Ну, не все уж так мрачно, - возразил Павел Игнатьевич. - В конце концов, рано или поздно все установится. Без порядка долго не прожить.
     - Ох, вашими бы устами...
     В это время Вадим, шедший впереди, закричал:
     - А вот и озеро! Папа, посмотри, какая прелесть и красота неописуемая!
     - О, Господи, - воскликнул восхищенный Павел Игнатьевич. - Сохранились же на нашей земле такие нетронутые уголки русской природы!
     - А рыба в озере есть? - спросил Вадим.
     - Чего же ей не быть? - ответил Иван Матвеевич. - Не крупная, но ребятишки на уху налавливают.
     - А воздух-то, воздух какой! - не переставал восхищаться Павел Игнатьевич. - Да, пожалуй, лучшего места и искать не стоит. Как считаешь, Вадим?
     - Да, мне тоже здесь нравится, - отозвался тот. - Думаю и маме здесь будет хорошо.
     - Тогда на этом и остановимся, - заключил отец. - Вы не возражаете, - повернулся он к Ивану Матвеевичу.
     - Люди, я вижу, вы хорошие, деревне от этого хуже не будет, - усмехнулся тот. - Так что милости просим.
     - Иван Матвеевич, а где бы вы посоветовали строиться? - снова спросил отец Вадима.
     Тот ненадолго задумался. А потом рассудительно произнес:
     - Если бы я строил себе, то выбрал бы место между околицей деревни и лесом. Чуть в отдалении от крайних домов.
     - Почему вы так решили? - внимательно глянул на него пожилой гость.
     - С одной стороны, от людей недалеко, от магазина, фельдшерского пункта с аптекой. Да и раздражать людей своим новым домом не будете, - начал рассуждать собеседник. - А с другой стороны, лес рядом, далеко на прогулку ходить не надо. А для вашей супруги это важно.
     - А что, в этом есть резон, - согласно кивнул головой Павел Игнатьевич.
     Мужчины направились в сторону деревни и остановились между ней и лесом.
     - В самом деле, место хорошее, - согласился Павел Игнатьевич. - И до деревни рукой подать, и лес вот он, рядом, и вид хороший. Как думаешь, Вадим?
     - Мне кажется, лучше места не найти, - ответил сын.
     - А мы привезем ее сюда и покажем, - заключил отец.
     Когда мужчины вернулись к дому Плаховых, они увидели сидящих на завалинке хозяйку, приезжую гостью и Настёну, которые над чем-то весело смеялись.
     - Ты глянь, наши женщины прямо-таки подружками стали, - Павел Игнатьевич взял Ивана Матвеевича под руку. - Эта красавица - ваша дочь?
     - Настёнка, - ответил польщенный отец. - Умница и надежда наша.
     - Хороша, нет, право, хороша, - не переставал восхищаться девушкой гость. - И имя ей хорошее подобрали - Исконно русское. Замуж не собирается?
     - Да вроде пока нет, - несколько смутился хозяин. - Она очень начитанная девушка, местных-то парней почти не осталось - закончили школу да разъехались. Вот и общается с подружками.
     Гости начали прощаться, несмотря на то, что их уговаривали остаться отобедать. Они отговорились тем, что хотели бы переговорить с бывшим председателем колхоза и засветло добраться домой. А у Марфы Ильиничны строгий режим, который нельзя нарушать.
     Настёна поехала с гостями, чтобы показать дом бывшего председателя...

     Через месяц по улице деревни прогрохотала техника - экскаватор и самосвал с кирпичом, тащившим за собой балок для строителей. Колонну возглавлял все тот же черный джип. Машины остановились на месте будущей стройки. А через некоторое время джип подъехал к дому Плаховых. Из машины вышли Павел Игнатьевич, Вадим и еще какой-то мужчина лет сорока пяти. Иван Матвеевич радостно поприветствовал приезжих. Молодой человек снова привез большой букет чайных роз.
     После взаимных любезных приветствий все прошли в дом. Здесь Павел Игнатьевич сразу приступил к делу. Прежде всего он познакомил хозяев с незнакомцем:
     - Это прораб Василий Васильевич, который будет руководить строительством. Просьба к вам, дорогие хозяева, помогите ему снять угол поближе к строительству. Естественно, за плату.
     - Так чего там думать? - вмешалась в мужской разговор Анна Владимировна. - Вон у Стреховых изба большая, а живут всего двое пожилых людей. Люди степенные, порядочные, чистоплотные. А приварок к их нищенской пенсии будет для них не лишним.
     - Анна Владимировна, может быть, вы сразу и вместе с Василием Васильевичем сходите к ним, попросите приютить его? - обратился Павел Игнатьевич к хозяйке.
     - Так а чего? - тотчас откликнулась та. - Сейчас я только платок накину да и пойдем - это недалече, через дорогу наискосок.
     Когда хозяйка с новым гостем ушли, Павел Игнатьевич обратился к хозяину:
     - Иван Матвеевич, у нас к вам огромная просьба. Не согласитесь ли вы присматривать за строительством, само собой за плату?
     - Но я же не строитель, - недоуменно ответ ил тот.
     - Нет, нет. За строительство отвечает Василий Васильевич. А здесь нужен, если можно так выразиться, хозяйский присмотр. Представьте, что вы бы строили
себе дом и наняли рабочих. Вы бы приглядывали за ними и за качеством работ и за порядком. Вы понимаете меня?
     - Сторожем, что ли? - растерянно спросил Иван Матвеевич.
     - Сторожем будет другой, - пояснил Павел Игнатьевич. - А вы будете как бы полномочным представителем заказчика. Зарплата в двадцать тысяч рублей вас не обидит?
     Услышав эту сумму, Настёна вытаращила глаза и уставилась на отца.
     - Почему так много? - все еще находясь в недоумении, спросил Иван Матвеевич.
     - В этом есть свой резон, - отпарировал гость. - Для деревни это действительно большие деньги. Но я исхожу из простого расчета, вы уж простите великодушно за цинизм: вы будете держаться за такую оплату и приложите все силы, чтобы содержать все дела в порядке. Тогда я буду спокоен - мы с Вадимом связаны своими делами и не сможем часто наведываться сюда. А для связи с нами вот вам мобильный телефон.
     Павел Игнатьевич повернулся к сыну и тот, достав из пластикового пакете коробку, передал ее отцу, а тот - Ивану Матвеевичу.
     - Так я не умею с ним обращаться, - все еще пребывая в растерянности, пробормотал хозяин.
     - Настя вас научит, это не сложно, - ответил Вадим. - Сможешь, Настя?
     Та в ответ кивнула головой.
     - А как же Василий Васильевич? - спросил Иван Матвеевич.
     - У него свои обязанности, да и не сможет он круглые сутки торчать на стройке. Иногда и к семье нужно будет отлучиться, материалы заказать и привезти.
     - А почему бы ему сюда семью не привезти? - спросил Иван Матвеевич.
     - Ну, во-первых, у него жена в городе работает, а, во-вторых, дочка учится. Какой смысл переводить ее в вашу сельскую школу, если вы сами оставили ее и нелестно отзывались о ней? - возразил гость.
     - Да, это правда, - согласился хозяин дома.
     - Ну, а как же с нашим предложением? Согласны?
     - Не знаю, надо бы посоветоваться с женой, - после некоторой паузы сказал Иван Матвеевич.
     В это время вернулись Анна Владимировна и Василий Васильевич.
     - Ну, вот и договорились, - сказала женщина. - Василию Васильевичу выделяют отдельную комнату.
     - Вас устраивает? - Павел Игнатьевич посмотрел на строителя.
     - Да, вполне, - ответил тот.
     - Считаем этот вопрос решенным, - прихлопнул ладонью по столу Павел Игнатьевич.
     После этого он пересказал хозяйке предложение, сделанное ее мужу. Видя растерянность женщины, он улыбнулся и заключил:
     - Подумайте. А через неделю приедет Вадим, вы дадите ему ответ. Договорились? А сейчас извините, мы должны ехать. Дела...
     И уже обращаясь к Василию Васильевичу, спросил:
     - Вопросы ко мне есть?
     - Нет, - коротко ответил тот.
     - Тогда за работу. Сегодня обустраивайтесь, а завтра начинайте. Если что, номера наших телефонов вы знаете.
     Потом он обратился к женщинам:
     - Что-то из города привезти?
     - Спасибо, у нас все есть,- замахала руками Анна Владимировна. - Вы и без того на нас тратитесь - букеты-то огромных денег стоят.
     - Полно,это такая мелочь, отмахнулся гость. - Ну, кажется все обговорили?
     Заметив задумчивый взгляд хозяина, он спросил:
     - Иван Матвеевич. что-то не так?    
     Поколебавшись немного, тот ответил:
     - Я вот о чем подумал. Не секрет, что селяне отнесутся к стройке не очень одобрительно. Это естественно - бедный всегда завидует чужому богатству, не    рассуждая, каким образом оно получено. И сколько уж случаев было, когда из неприязни гадили - то сожгут, то что-то украдут, то просто напакостят.
     - Вы полагаете, что и здесь может случиться нечто подобное? - настороженно спросил гость.
     - Это может случиться и случается в любом месте, - ответил Иван Матвеевич.
     - И что в таком случае можно сделать? - допытывался собеседник.
     - Я не знаю ваших возможностей, но для умиротворения жителей поставил бы в центре деревни часовенку и договорился бы с местной епархией, чтобы хотя бы раз в месяц здесь проводили богослужение. Старики и женщины были бы вам очень благодарны, а они имеют немалый вес в деревне. А иконы в часовню они бы сами нанесли. И тогда бы ни у кого рука бы не поднялась...
     Павел Игнатьевич высоко вскинул брови, глянул на сына, а потом обернулся к хозяину:
     - Дорогой мой, да вы просто кладезь мудрости! Я прямо хоть сейчас готов взять вас к себе заместителем! Отличная идея! Вадим, займись этим вопросом.
     - Вы только не подумайте, что я хочу выкачать из вас деньги, - все еще смущаясь, проговорил Иван Матвеевич.
     - Господи, да у меня и в мыслях этого не было, - ответил гость. - Наоборот, спасибо вам за совет, дорогой вы мой. Я же вижу, что вы честные и глубоко порядочные люди, иначе бы прекратил всякое знакомство. Все, все, дорогие хозяева. Как говорится, спасибо за хлеб-соль. Нам пора ехать. Прощайте. Вадим, поехали...
 
     Стройка шла на удивление быстро. Рабочие, которые трудились на строительстве, оказались турками, людьми довольно замкнутыми, трудившиеся с раннего утра до поздних сумерек. Оказалось, что по-нашему говорил только бригадир - человек довольно сурового вида, державший своих людей в строгости. Болтаться без дела по деревне он им не разрешал, да и сам появлялся на людях нечасто.
     Двое рабочих трудились отдельно между стройкой и деревней. Среди жителей уже прокатилась молва, что они строят то ли церковку, то ли часовенку. Сюда нередко приходили женщины и старушки, чтобы уточнить назначение стройки, но чужеземцы толковали что-то по-своему и понять их было совершенно невозможно.
     Когда над фундаментом начали подниматься стены, те же старушки начали креститься, на что сопровождавшие их старички незлобно подтрунивали:
     - Чего это вы на басурман молитесь?
     - Не на басурман, а на часовенку. Ить сколь лет ждали и вот на тебе, нашелся добрый человек, строит для нас.
     - Так вы на него молитесь.
     - И помолимся.
     - Во-во. Нашли себе нового Христа.
     К удивлению Василия Васильевича, со стройки не было украдено ни одного кирпича, ни одной доски, несмотря на то, что на ночь часовня оставалась практически бесхозной. Мало того, в выходные дни женщины и старики приходили к строящейся часовне с ребятишками и старались хоть чем-то помочь строителям. И вскоре, в немалой степени благодаря им, незамысловатый корпус был практически готов, привлекая к себе все большее внимание будущих прихожан. А они уже выбирали иконы в своих киотах для того, чтобы потом отнести их в часовню. А когда приехал художник для росписи внутреннего помещения, ребятишки, да и взрослые, почти непрерывно толкались возле него, любуясь его работой.
     Но когда обсуждение становилось особенно назойливым, художник откладывал кисти и просил всех выйти из помещения В погожий же день живописец выходил работать на пленер рисовать местные пейзажи по заказу Вадима - этими картинами тот хотел сделать подарок матери на день рождения.
     Когда же зарядили осенние дожди, дверь в часовню оказывалась закрытой и селянам оставалось только гадать, что происходит внутри. Изредка живописец выходил подышать свежим воздухом, но внутрь никого не пускал. И даже, выходя в местный магазинчик за продуктами, запирал помещение на замок, а на вопросы женщин и старушек не отвечал, а только загадочно улыбался и снова замыкался внутри.
     Вадим периодически приезжал осматривать ход строительства и каждый раз непременно заглядывал к Плаховым и привозил в подарок то торт, то коробку конфет. На Новый год попросил отпустить с ним Настёну: пусть, мол, встретит праздник в городе. Да и его родители позвонили, повторили просьбу. Они приглашали и Анну Владимировну - Марфа Ильинична говорила, что очень соскучилась и хотела бы пообщаться со сверстницей.
     Но после некоторого раздумья на семейном совете решили дочь отпустить, а Анна Владимировна отговорилась тем, что не может оставить дом и мужа без присмотра.
     На том и порешили. Настёна, собрав некоторые свои вещички, села в джип рядом с Вадимом. Тут же мать вынесла узелок и протянула его молодому человеку.
     - Что это? - спросил он.
     - Свежие яички, баночка сметаны, пирожки, - ответила та.
     - Анна Владимировна, да этого же в магазинах завались, - начал отнекиваться Вадим. - Неужели мы не купим?
     - Вадимушка, такого не купите. В ваших-то магазинах невесть что намешано в продуктах, а это все свежее, деревенское, - стала убеждать его женщина. - Ты сам-то, небойсь, на сплошной химии воспитан. Попробуешь хоть настоящего продукта.
     - Ну, я не знаю, неудобно как-то, - продолжал отнекиваться парень.
     - Возьми, возьми, это и маме полезно, ей приятно будет, - настаивала Анна Владимировна. - Это же от чистого сердца.
     - Возьми, не обижай маму, - бросила реплику девушка. - Не понравится, выбросите и все дела.
     - Вот еще, подарок выкидывать, - осадил ее Вадим. - Ну, тронулись...
     Домой Настёна вернулась через неделю. Услышав шум подъезжающей машины, встречать дочку вышли оба родителя. Увидев ее, мать всплеснула руками: на дочери была надета модная шубка, меховая шляпка и какие-то необычные сапоги выше колен.
     - Это еще что такое? - грозно спросил Иван Матвеевич, показывая на обновки.
     Улыбка, блуждавшая по лицу дочери, мгновенно исчезла и она растерянно сказала:
     - Это Марфа Ильинична и Павел Игнатьевич подарили...
     Отец тут же достал мобильный телефон и позвонил отцу Вадима, а когда тот отозвался, начал сердито выговаривать ему:
     Настя и мать стояли, низко опустив головы, а Вадим выглядел совершенно растерянным. По окончании разговора Иван Матвеевич повернулся и молча ушел в дом. Обращаясь в Анне Владимировне, Вадим пробормотал:
     - Мы же хотели как лучше...
     - Такие подарки просто так не дарят, - ожгла его взглядом женщина и, уже обращаясь к дочери, сказала: - Пошли в дом.
     Оставшись один, Вадим постоял еще некоторое время, потом неторопливо сел в машину и поехал на стройку. На обратном пути он проехал, не останавливаясь у дома Плаховых.
     В ближайшее воскресенье черный джип снова проехал к стройке, не задерживаясь возле их дома. Иван Матвеевич как раз находился внутри строящегося дома, проверяя качество работ, и не заметил подъехавшей машины. И когда Павел Игнатьевич и Вадим внезапно появились перед ним, он несколько растерялся, не зная, как себя вести. На их приветствие он только сдержанно кивнул головой.
     Василий Васильевич доложил хозяевам о ходе работ и о возникших проблемах. Закончив разговор с прорабом, Павел Игнатьевич подошел к стоящему в сторонке Ивану Матвеевичу, взял его под руку и тихо заговорил:
     - Обидели мы вас, Иван Матвеевич?      
     Тот промолчал, уставившись в пол.
     - Постарайтесь понять нас. После рождения Вадима нам очень хотелось иметь дочку. Но к тому моменту жена заболела и не могла рожать. Мы даже хотели взять девочку из детского дома, но не получилось, не приглянулась ни одна, - заговорил Павел Игнатьевич. - А вот увидели вашу Настю и прикипели к ней, как к родной. А уж жена в ней души не чает. Нет, у нас и в мыслях не было переманить ее к нам, но позвольте хоть иногда изредка видеться с ней, любоваться, а иногда и побаловать. Поверьте нам, дорогой, наши помыслы чисты и бескорыстны.
     - Она не привыкла к таким богатым подаркам, как бы они не испортили ее, - кое-как пробормотал Иван Матвеевич. - Настя - девушка деревенская, неизбалованная, привыкшая к сдержанности во всем, а тут вдруг такое. Это может плохо повлиять на ее восприятие жизни.
     - Вы правы, мы как-то не подумали об этом, - задумчиво проговорил Павел Игнатьевич. - В самом деле, для нас эти подарки - мелочи, а для нее - как в сказке о Золушке. Если не возражаете, давайте поедем к Анне Владимировне, мы извинимся перед ней. Вы даже не представляете, как расстроилась Марфа Ильинична, узнав о вашей обиде. Она просила позвонить ей...

     На Пасху было назначено открытие часовни. К этому времени был готов и дом для новоселов. По этому случаю из города привезли священника.
     Толпа собравшихся селян окружила часовню и с интересом наблюдала, как священнослужитель брызгал святой водой на стены часовни и что-то бормотал при этом. Стоявшие в передних рядах старушки от умиления вытирали платками слезящиеся глаза и даже обычно ехидные старики были серьёзны и мяли в руках снятые с голов кепки и шапки.
     Через некоторое время прихожан пригласили внутрь святого дома. Увидев иконостас, старушки немедленно закрестились, чем создали небольшую толчею у входа.
     Постепенно внутрь набилось едва ли не все население деревни. Старушки передавали батюшке принесенные из дома иконы с тем, чтобы повесили их на голых боковых стенах. Тот немедленно начал распоряжаться, куда и какую икону повесить. Мужики принялись за работу и возле каждого из них непременно стояла хозяйка иконы, следя, чтобы образ оказался на видном месте и был правильно, без перекосов, повешен.
     Еще не старый Федор, стоя на табурете, укреплял одну из икон на указанном священником месте, а бывшая владелица ее нервно подергивала мужика за штанину и бесконечно повторяла:
     - Ты, Феденька, поаккуратней, поаккуратней молотком-то маши. Мне этот образ достался еще от маменьки. Не разбей ненароком...
     Тот на минуту оставил работу и, обратившись к старушке, с усмешкой сказал:

     - Бабка Наталья, ну что ты меня за порты-то дергаешь? Я ить без исподнего белья. Ну, как сдернешь их, вот сраму-то будет в святом месте!
     Рядом, стоя на скамейке, тем же самым занимался дородный мужик Савва. Позади него также суетилась хозяйка иконы и, подталкивая его худеньким кулачком, сердито ворчала:
     - Ты как вешаешь-то? Криво ладишь...
     Савва обернулся и слегка прикрикнул на нее:
     - Ты что мне под коленку кулаком тычешь? А ну как грохнусь вместе с твоей иконой?
     - А ты гляди, что делаешь-то, - не отставала та.
     - По уровню, по прибору я ее выверяю.
     - Прибор-то прибором, а глаза-то твои где? - продолжала теребить его старушка. - Нешто сам не видишь?
     Священнослужитель оглядел свою будущую паству и обратил внимание на девочку лет двенадцати, стоящую в одиночестве возле стенки с тонкой восковой свечечкой в руках. Он подошел к ней и приобнял за плечи.
     - Как тебя зовут? - наклонившись к ней, спросил он.
     - Наташа, - робко ответила она.
     - У тебя что-то случилось?
     - Мамка заболела.
     - И ты хочешь попросить боженьку помочь ей?
     - Да, - кивнула она головой.
     - Давай я помогу тебе поставить свечку.
     Он попросил у кого-то из мужчин зажигалку, зажег фитилек свечи, оплавил воск на торце и поставил свечку в подсвечник.
     - Ты креститься умеешь? - спросил он.
     Вместо ответа девочка истово перекрестилась.
     - А теперь попроси боженьку помочь.
     - Боженька, миленький, помоги мамке, сделай так, чтобы она не болела, - прошептала она и, подняв на священника глаза, добавила: - Пожалуйста.
     - Вот и молодец. Не волнуйся, боженька непременно услышит твою молитву и поможет маме. Она с кем сейчас?
     - Одна, мы только вдвоем живем, - прошептала девочка. - Папка куда-то уехал, а бабушка и дедушка живут в другом месте.
     - Ну, так беги домой, помогай мамке. Она обязательно поправится, бог не оставит ее без своей милости.
     Он слегка подтолкнул ее к выходу и та, благодарно посмотрев на священника, улыбнулась, поблагодарила и побежала домой.
     - Первая молитва в храме от ребенка - благой знак, - сказал он, повернувшись к стоявшим рядом Ивану Матвеевичу и Анне Владимировне.
     Те кивнули головой и вдруг Анна Владимировна толкнула мужа в бок и кивнула в сторону, где уединенно стояли, взявшись за руки, Вадим и Настёна.
     Но тут же они заметили двух закадычных друзей Гриньку Пахомова и Володьку Стопорова, прислонившихся к косяку входной двери. Гринька, не отрываясь, уперся взглядом в Настю, а та, почувствовав его взгляд, старалась укрыться за Вадимом.
     Володька заметил, что на них смотрят Настины родители, толкнул друга локтем и кивнул головой в их сторону. Гринька мельком глянул туда, куда показывал друг, опустил голову и молча вышел наружу.   
     - Ох, как бы беды не наделал этот чумовой, - обратилась Анна Владимировна к мужу.
     Прихожане начали постепенно расходиться по домам. В сторонке стояли и разговаривали Павел Игнатьевич и Василий Васильевич. Павел Игнатьевич, оглядывая часовню, говорил строителю:
     - Не очень хорошо у нас получилось - внешне часовня больше похожа на какой-то затрапезный склад. Ты, Василий Васильевич, подумай-ка с художником и священником, как бы слегка украсить его в соответствии с общепринятыми церковными канонами.
     - Хорошо, - согласился тот. - Я разработаю проект и смету и представлю вам.
     - Ну, вот и ладненько, - заключил Павел Игнатьевич.
     Священнослужитель в это время, заперев часовню, передал ключ пожилой чете - деду Гордею и бабке Пелагее, благообразным людям, живущим в ближнем к часовне доме. Одновременно было договорено, что при необходимости в доме стариков можно и переночевать.
    
     Всю осень, зиму и раннюю весну шла отделка внутренних помещений нового дома, гостевого домика, бани и хозяйственных построек. Этой работой занимались привезенная из города бригада отделочников под руководством известного в городе дизайнера. Тем временем бригада каменщиков заканчивала возведение кирпичного забора почти трехметровой высоты.
     - А эту крепостную стену для чего возводят? - удивлялась Анна Владимировна. - У нас в деревне отродясь воров не водилось.
     - Да кто же их, богатых, поймет? - усмехался Иван Матвеевич. - Скорее всего, для того, чтобы не возбуждать зависть у наших.
     - С этой китайской стеной поместье как бревно в глазу, - отвечала жена.
     - Да бог с ними, нам-то что? - отмахивался муж.
     Зима прошла без каких-либо происшествий. Хозяева нового коттеджа изредка наведывались посмотреть, как идут работы с отделкой помещений. И каждый раз Павел Игнатьевич с Вадимом заезжали к Плаховым с приветами от Марфы Ильиничны.
     В конце апреля работы в коттедже были закончены и к нему потянулись грузовики с мебелью. А еще через несколько дней семью Ивана Матвеевича пригласили на новоселье.
     Семейство Ивана Матвеевича оделось, словно на праздник, и, едва выйдя из дома, увидели подъезжавший автомобиль, за рулем которого сидел один из нанятых охранников коттеджа Сергей. Он вышел из машины и пригласил семейство внутрь.
     - Сереженька, ты поезжай - мы пройдемся потихонечку пешком, тут недалеко, - отказалась Анна Владимировна.
     - Погода хорошая, мы прогуляемся, - поддержал жену Иван Матвеевич.
     Сергей согласно кивнул головой и поехал назад к коттеджу.
     У металлических ворот гостей встречал Вадим.
     - Ну, что же вы отказались от машины? - укоризненно спросил он.
     - Если ездить все время на машине, то и ходить разучишься, - улыбнулся Иван Матвеевич. - Все нормально, Вадим.
     - Пойдемте, папа с мамой ждут вас, - пригласил в дом молодой хозяин.
     На крыльце гостей встречали Павел Игнатьевич и Анна Владимировна. Женщины, приветствуя друг друга, расцеловались.
     Войдя в холл, гости нерешительно остановились, оглядываясь по сторонам.
     Достаточно просторное полукруглое помещение выглядело непривычно для сельских жителей. В центре на второй этаж уходила довольно широкая лестница, по краям которой были установлены искусственные цветущие деревья. В стены были встроены пилястры с вычурными капителями, двери комнат блистали лаком.
     - Господи, красота-то какая! Царский дворец! - не удержалась от восхищения Анна Владимировна.
     - Пойдемте, я вам покажу свои апартаменты, - пригласила женщин Марфа Ильинична наверх.
     - Марфа Ильинична, а почему вы забрались на второй этаж? - спросила Настёна хозяйку. - Вам же тяжело подниматься наверх.      
     - Милая, я еще не настолько стара, чтобы думать об этом, - ответила та. - А потом на первом этаже взгляд упирается в этот жуткий забор, а со второго этажа я вижу окрестности. А там красота-то какая!
     Убранство комнаты хозяйки поражало. Стены были обиты простыми досками, на них развешены старинные фотографии и гравюры. И все это резко контрастировало с современной мягкой мебелью.
     Гости растерянно оглядывали необычный интерьер, не находя слов для выражения своих чувств.
     - Вот видишь, даже гости ошарашены, - упрекнул жену хозяин. - Говорил я тебе, что надо было сделать все в едином стиле...
     Не обращая внимания на упрек мужа, Марфа Ильинична обратилась к гостям:
     - Я ведь, как и вы, родилась в деревне, в обычной избе. И вот сейчас посмотрю на дерево стен, прикоснусь к ним рукой и словно возвращаюсь в детство. И родители мои с фотографий приветливо смотрят на меня. И так покойно становится на душе...
     После осмотра коттеджа, гостевого дома и хозяйственных построек гостей пригласили к обеду. В большой комнате на первом этаже был накрыт стол с закусками и бутылками вина.
     Отобедав и выслушав многочисленные комплименты по поводу построек, Павел Игнатьевич откашлялся и начал серьёзный разговор, к которому, видно, долго готовился:
     - Иван Матвеевич, Анна Владимировна, у нас к вам серьёзное деловое предложение...
     Марфа Ильинична засмеялась и, обернувшись к мужу, просто сказала:
     - Ну, ты как на встрече с деловыми партнерами, сплошной официоз!
     Тот смутился и, махнув рукой, ответил:
     - Давай ты, у женщин такие дела лучше получаются.
     Родители Настёны недоуменно переглянулись, а Марфа Ильинична улыбнулась и, чуть наклонившись к ним, начала:
     - Иван Матвеевич, Анна Владимировна, как говорили в старину, у нас есть купец, а у вас богатый товар. Иначе говоря, мы сватаем вашу дочку за нашего сына. Парень он не избалованный и мы надеемся, что он станет хорошим мужем для Насти.
     Иван Матвеевич и Анна Владимировна снова переглянулись, после чего женщина спросила:
     - Ой, я, право, не знаю... Настя, а ты-то как?
     Вместо ответа девушка обняла руку молодого человека и прижалась щекой к его плечу.
     - Ну, вот вам и ответ, - улыбнулся хозяин. - Будем считать этот вопрос решенным?
     - А что нам остается? - засмеялся Иван Матвеевич. - Они все без нас решили. По такому случаю следует выпить винца, обмыть этот сговор.
     Хозяин разлил вино по рюмкам
     - Раньше-то была целая церемония, - начала было Анна Владимировна, но Марфа Ильинична весело прервала ее:
     - Ой, да когда это было! Сейчас все изменилось. А обряды и вправду были красивые и торжественные.
     Через месяц молодые зарегистрировали свой брак в городском ЗАГСе, а на следующий день было намечено венчание в деревенской часовне, превращенной в небольшой храм.
     По этому случаю отец Илларион привез себе в помощь дьяка и все необходимое для обряда венчания.
     Гринька Пахомов по совету друга Володьки не пошел внутрь храма, а остался на свежем воздухе ждать выхода молодых.
     Наконец из часовни стали выходить первые любопытные, выстраивая коридор для молодоженов. Эта толпа несколько оттеснила парней в сторону, но так или иначе им все было видно.
     Вот, наконец, появились счастливые Настёна и Вадим. Гриня побледнел и сжал кулаки. Чтобы друг не натворил беды, Володька обнял его и попытался увести. Тот  поначалу сопротивлялся, но потом, опустив голову и не оглядываясь, побрел вслед за другом.
     Настёна перешла жить к мужу в коттедж и несколько дней не появлялась ни в деревне, ни у родителей. Потом по деревне поползли слухи, что молодые проведут медовый месяц где-то на южных островах.
     Подружки, естественно, завидовали молодой и даже с некоторым пренебрежением стали поглядывать на своих парней. Те спокойно перенесли охлаждение к ним подруг, да и девчонки понемногу успокоились, понимая, что кроме своих, других парней в округе нет, а богачей на всех не напасёшься...
     Через несколько дней Павел Игнатьевич и Вадим уехали: один не мог надолго оставить дела в фирме, другой - оформлять путевки в туристическом агенстве. В коттедже остались лишь Марфа Ильинична с Настёной, ежедневно приносившая свежее молоко Анна Владимировна, задерживающаяся поболтать с новой родственницей, да в сторожке сидели охранники Сергей и Валерий.
     Матери меж собой вели неспешные беседы, которые были совершенно не интересны Настёне. Подумав, она взяла пластиковое ведерко и предупредила женщин:
     - Пойду в лес, наберу ягод. С молоком они, ох, как хороши!
     - Настенька, а это не опасно? - встревожилась свекровь.
     - Да она в нашем лесу, как у себя дома, - отмахнулась мать девушки. - Она же с детства в нем, как и все деревенские ребятишки. Да и ягодники рядом, далеко ходить не надо.
     День был изумительно хорош, светило солнце, было полное безветрие. В сухом лесу тишину нарушали только пение птиц и стрекотание цикад. Настя неспешно брела, собирая землянику и растущую местами чернику, а ягодки изредка попадающей костяники отправляла в рот.
     Неожиданно треск сухого сучка заставил ее вздрогнуть. Она выпрямилась и огляделась. Метрах в десяти от нее стоял Гринька.
     - Тьфу, напугал, - прикрикнула она на парня. - Ты что здесь делаешь?
     Не отвечая, Гриня подошел к ней вплотную и заговорил:
     - Настя, за что же ты меня так? Мы же с детства любили друг друга...
     - То было в детстве, - тихо ответила она.
     - Не могу я без тебя, все время стоишь перед глазами. Ложусь спать, а заснуть не могу - вижу только тебя. Не могу я больше так...
     Он обнял Настю так, что руки девушки оказались прижаты к телу. Она попыталась было вырваться, но он был значительно выше и сильнее ее. Словно обезумев, он принялся целовать лицо, шею, плечи, груди, шепча при этом любовную бессмыслицу.
     - Я сейчас закричу, - простонала Настя, но почувствовала, как слабеет тело и подкашиваются ноги.
     Открывая калитку вернувшейся из леса девушке, охранник Валера спросил ее:
     - Удачно сходила?
     - Да, набрала ягод, - ответила она и хотела было пройти мимо, как Валерий ее остановил:
     - Настя, подожди. У тебя вся майка сзади в лесном мусоре. Давай я почищу одежной щеткой. Упала, что ли?
     - Споткнулась...
     После того, как одежда оказалась в порядке, Настя направилась к дому, а охранник обратился к напарнику:
     - Ага, споткнулась она! Когда спотыкаются, то падают вперед, а не на спину. У нее даже в волосах сзади сухие сосновые иголки.
     - Слушай, ты, глазастый, - осадил его Сергей.- Наше дело собачье: сидеть возле дверей и тявкать по мере надобности. Вон даже конуру нам поставили у ворот. Так что если не хочешь лишиться работы, помалкивай - ты ничего не видел. Ясно тебе?
     - А я что, я ничего, - пробормотал тот.      

     В марте Настя родила мальчика, чему были страшно рады родители Вадима и сам молодой отец. Марфа Ильинична вообще души не чаяла во внуке и не отходила от него ни на минуту, а дедушка, Павел Игнатьевич, на радостях подарил невестке новый автомобиль "Ниссан".
     Анна Владимировна практически переселилась в коттедж, тем более, что мужчинам по делам службы приходилось все чаще находиться в городе.
     Вадим по делам фирмы улетел в Европу, а Павел Игнатьевич сегодня работал дома, в коттедже.
     Настя покормила сынишку и уложила его спать. Анна Владимировна направилась готовить обед, а Марфа Ильинична осталась караулить сон внука. Пользуясь свободным временем, Настя отпросилась сбегать в лес за ягодами.
     Марфа Ильинична взяла книгу и, сев рядом с кроваткой внука, принялась читать. Дверь в детскую тихо приоткрылась и в притворе показался Павел Игнатьевич. Женщина встала, тихонько вышла из комнаты и, прикрыв дверь, тихо спросила:
     - Куда это ты так вырядился?
     Муж был одет в темный спортивный костюм, на ногах были кроссовки, на голове бейсболка. 
     - Устал немного, пойду пройдусь, - ответил он. - Говорят, грибы появились. Как там Николенька?
     - Поел и спит.
     - Справишься одна?
     - Конечно же, не волнуйся. Далеко не уходи, а то заблудишься еще.
     - Да я по закраине пройдусь. Через полчаса-час буду.
     - Ну, хорошо, - она поцеловала мужа и вернулась в детскую.
     Возле сторожки стоял Сергей. Увидев выходящего хозяина с корзинкой, спросил:
     - Павел Игнатьевич, вас сопроводить?
     - Нет, Сережа, не надо. Я недалеко. Подышу свежим воздухом, грибов пособираю, если попадутся.
     - Удачи вам, - напутствовал его охранник.
     Павел Игнатьевич медленно брел по лесу, вороша палкой опавшую листву и прочий лесной сор, подбирая то одинокую сыроежку, а то встречая группки молодых маслят и лисичек.
     Неожиданно ему показалось, что среди птичьего гомона прозвучал женских смех. Он остановился и прислушался. Этот счастливый смех был очень поход на смех его невестки.
     Непроизвольно он направился в сторону, откуда этот звук исходил. И, не дойдя метров тридцать до небольшой полянки, сквозь лапы невысокой ели увидел, что там действительно была Настёна с каким-то парнем, которого он, кажется, видел в деревне. Да и на венчании сына он непроизвольно обратил внимание, что тот стоял в сторонке в компании с каким-то парнем и зло смотрел в сторону молодоженов. Тогда Павел Игнатьевич не придал этому значения, но сейчас такое его поведение становилось объяснимым.
     Молодые люди стояли обнявшись и целовались, а потом стали медленно оседать на траву...
     Этого свёкор вынести не мог. Постояв некоторое время в растерянности, он повернулся и тихо, стараясь не выдать себя треснувшим сучком, побрел в сторону коттеджа.
     Валерий, стоя у ворот, обратил внимание напарника на возвращающегося из леса хозяина. Тот шел какой-то быстрой нервной походкой, а потом с силой отбросил палку в сторону.
     Уже возле калитки охранник робко спросил:

     - Удачно сходили, Павел Игнатьевич?
     Тот вздрогнул, как от удара, и вдруг неожиданно отбросил корзинку с грибами и, не отвечая, быстро вошел в дом.
     - Опаньки, - растерянно пробормотал Валерий. - Кажется, запахло Хиросимой м Нагасаки, а то и Содомом и Гоморрой.
     Минут через двадцать из коттеджа вышел хозяин в цивильном костюме, сел в машину и уже у ворот буркнул Сергею:
     - Буду завтра. Проследи тут...
     - Все будет в порядке, - только и успел сказать охранник, как автомобиль рванул с места и на большой скорости направился в сторону города.
     А вскоре из леса показалась и Настёна. Она весело размахивала ведёрком с ягодами и, видимо, что-то напевала. Подойдя к калитке, она игриво крикнула:
    - Привет, мальчики!
     - Привет, привет, - только и смог пробормотать ей в спину Сергей.
     - Чует мое сердце, запахло жареным, - обратился Валерий к коллеге, но тот лишь отмахнулся и приказал:
     - Ты подбери-ка грибы да зажарь. Они хозяевам, видимо, уже не нужны. А мы хоть побалуем себя.
     - Во, идея! - обрадовался тот. - Чего добру пропадать?
     На следующий день, ближе к полудню, Павел Игнатьевич вернулся. Вместе с ним приехал какой-то старичок с седой профессорской бородкой. В руках он держал саквояж, который носили врачи лет сто назад, а с заднего сиденья достали какой-то прибор.
     Мужчины прошли в комнату Марфы Ильиничны, где старичок, оказавшийся семейным доктором хозяев, вежливо поздоровался:
     - Марк Израилевич, здравствуйте, - поздоровалась и хозяйка. - Что-то случилось?
     - Полноте, дорогая, что может с нами случиться? Старики - они живучие. Просто я приехал сделать плановый осмотр вашего организма.
     - Мы же обычно делаем его в конце августа, - удивилась женщина.
     - Профессор уходит в отпуск, поэтому решили сделать это заранее, - вмешался в разговор Павел Игнатьевич.    
     - Как вы себя чувствуете? - спросил доктор.
     - Да не жалуюсь, - ответила Анна Владимировна. - Да и некогда болеть - внук у нас родился.   
     - Поздравляю. Это действительно радостное событие. Давайте-ка я вас послушаю и заодно сниму электрокардиограмму.
     После того, как обследование было закончено, в комнату вошел Павел Игнатьевич, а следом за ним - Настя с ребенком на руках. Она села в кресло в сторонке, тихо покачивая малыша.
     Рассматривая электрокардиограмму, Марк Израилевич иногда покачивал головой.
     - Что-то не так, профессор? - встревоженно спросил хозяин.
     - Электрокардиограмма стала похуже, - медленно начал тот. - Наметилось диффузионное изменение миокарда, аритмия синусов, намечаются признаки гипертрофии левого предсердия... Так что, голубушка, я настаиваю на более тщательном обследовании в стационарных условиях.
     - Что, так все серьёзно? - встревожилась Марфа Ильинична. - Может быть, все обойдется?
     - Особо опасного пока ничего нет. Но лучше предупредить болезнь и поддержать сердечко, чем пустить дело на самотёк, - отпарировал доктор. - И не возражайте: сегодня же поедем, а завтра прошу ко мне в клинику. Пару-тройку недель полежите и мы вас подлечим.
     - А как же Николенька? - встревожилась женщина. - Насте будет трудно одной.
     - А можно я на это время перейду к родителям? - спросила Настя. - С мамой мне будет легче.
     Подумав немного, Павел Игнатьевич решил:
     - Хорошо, я распоряжусь - Сергей вас отвезет. Собирайтесь.
     Тем временем Марк Израилевич обратился к Насте:
     - Насколько я понимаю, вы - мама этого ангелочка?
     - Да, - Настя слегка покраснела от приятного комплимента.
     - С молоком проблем нет?
     - Нет, вполне достаточно...
     - Ребенок хорошо спит, не беспокоит ночью?
     - Нет, спит замечательно.
     - Давайте воспользуемся тем, что я здесь, и посмотрим его.
     Настя встала и, положив сына на диван, начала распеленывать его.
     Марк Израилевич осмотрел ребенка, прослушал его легкие и, удовлетворенно кивнув головой, сказал:
     - Я предлагаю взять у него мазок на исследования. Думаю, что все будет хорошо, но, как говорят, береженого бог бережет.
     Он вытащил из саквояжа небольшую пробирочку, вынул из нее стеклянную палочку с тампоном на конце и провел тампоном по нёбу и деснам младенца.
     - Вот и все, совсем и не больно, - похвалил он малыша и убрал пробирку с тампоном, закрыв ее резиновой пробкой.
     Сергей, уже ждавший Настю в холле, подхватил сумку с вещами, подошел к машине и открыл заднюю дверцу "Ниссана". Усадив девушку с ребенком, он положил сумку в багажник и сел за руль.
     - Поехали? спросил он.
     - Да, - коротко ответила Настя.          
     Подъехав к дому ее родителей, Сергей помог ей выйти, потом открыл ворота и загнал машину во двор.
     Иван Матвеевич выйдя на крыльцо, спросил:
     - Случилось что?
     - Марфу Ильиничну забирают в больницу на плановый осмотр. Павел Игнатьевич уезжает с ней. Придется несколько дней побыть у вас, - ответила дочь.
     - Так заходите, заходите, - засуетилась вышедшая из дома мать.
     - А ты чего машину-то загнал сюда? - Иван Матвеевич посмотрел на Сергея.
     - Это же Настина машина. Мало ли ей куда надо поехать, - ответил тот. - Так распорядился Павел Игнатьевич.
     - Ну-ну, - усмехнулся  хозяин. - А ты пешком назад?
     - Да тут же рядом, хоть ноги разомну, - ответил парень - Если что понадобится, обращайтесь - мы с Валерой остаемся сторожить.
     - Добро, спасибо, - Иван Матвеевич пожал ему руку, взял ключи от машины и закрыл ворота. Забрав из багажника сумку, он направился в дом...

     Настя несколько раз пыталась дозвониться мужу, но каждый раз женский голос отвечал ей что-то на английском языке, которого она не знала.
     Наконец Иван Матвеевич не выдержал и позвонил Павлу Игнатьевичу, прежде всего поинтересовавшись самочувствием Марфы Ильиничны и только потом спросил о Вадиме.
     - Вадим в командировке в Европе, а связи с ним нет потому, что ваш телефон не подключен к международному роумингу.
     Так прошло около трех недель.
     В один из дней Настя собрала ребенка, уложила его в детскую коляску и повезла его на прогулку. Встретив подруг, они все вместе отправились к Варе и сидели у нее, болтая о своем, девичьем.
     Тем временем к дому Плаховых на своей машине подъехал Павел Игнатьевич и телефонным звонком вызвал из дома хозяина. Поздоровавшись с гостем, тот предложил:
     - Пойдемте в дом, чайку...
     - Нет, нет, - отказался тот. - У меня к вам приватный разговор.
     Анна Владимировна, выглянув в окно, увидела, что мужчины стояли возле автомобиля и гость что-то горячо говорил, иногда помогая себе жестами. После не очень долгой беседы, он открыл багажник, вынул две большие сумки и поставил их возле мужа. После этого, не прощаясь, он сел в машину и уехал. А Иван Матвеевич еще долго стоял столбом, а потом взял сумки и медленно пошел в дом.
     Сердце Анны Владимировны тревожно забилось, предчувствуя какую-то беду.
     Войдя в дом, муж отбросил в сторону сумки, молча походил по комнате, а потом сел за стол и обхватил голову руками. Анна Владимировна села напротив, ожидая, когда он заговорит сам. А тот изредка мычал и, закрыв лицо ладонями, со стоном проговорил:
     - За что, Господи, ну, за что ты так наказываешь нас?
     Анна Владимировна не выдержала и спросила:
     - Ваня, что случилось-то? Не молчи ты, Христа ради!
     Вздохнув Иван Матвеевич буквально простонал:
     - Настасья нагуляла своего ребенка.
     - Окстись, что ты говоришь, - испуганно вскричала женщина. - Она же мужняя жена.
     - Генетический анализ показал, что это ребенок не Вадима.
     - Чей же тогда?
     - Павел Игнатьевич видел, как она занималась сексом с Гринькой. А нам говорила, что бегает в лес за ягодами. Вот и преподнесла нам ягодку.
     - Гос-по-ди, - буквально простонала женщина. - Так вот почему нам отдали все ее вещички...
     В конце октября в сторону коттеджа проехала кавалькада из трех машин, а в ноябре сюда въехали новые хозяева. Буквально на следующий день по деревне начали бродить какие-то наглые бритоголовые парни, задирающие девчонок, хватая их за заднее место и самодовольно при этом хохоча.
     А вскоре в деревне произошла беда. Соньку, проходившую мимо коттеджа, эти парни затащили в сторожку и жестоко изнасиловали.
     Пришедшего к коттеджу местного участкового встретили оба здоровенных, как племенные быки, охранника. Один из них, стоявший впереди, обернулся к напарнику и весело проговорил:
     - Ты глянь, оказывается в этой глуши тоже мусор водится! Заблудился, родимец?
     - Наверное, он пришел на экскурсию или просить милостыню, - в тон ему отозвался второй.
     - Я пришел по заявлению девушки, которую вы изнасиловали, - сказал лейтенант. - Она указывает на вас.
     - Не мути, генерал. Мы оба - евнухи. Хочешь проверить? - продолжал издеваться первый из громил. - Иди, родимый, в лесу поищи. Может, ее медведь трахнул...
     С этими словами он закрыл и запер перед полицейским калитку.
     Попытка лейтенанта обратиться по инстанции результата не дала. А ночью селян разбудил громкий крик и стрельба - горела сторожка коттеджа. При свете пожара было видно, как мечутся и матерятся охранники, потрясая пистолетами. Да только в конце ноября ночи длинные и темные, найти поджигателя было невозможно.
     А на следующую ночь заполыхала деревянная часовня.
     Стоя возле черных остатков святого дома, старушки плакали, а кто-то из толпы выдохнул:
     - Все, кончилась спокойная жизнь в деревне...
     - Всё это из-за потаскушки Настьки, - услышала Анна Владимировна чей-то злой старушечий голос.
     Несколько женщин с осуждением посмотрели на нее. Тогда она опустила голову, повернулась и медленно побрела домой.
     А возле коттеджа стояли и ухмылялись бугаи-охранники, с презрением взирающие на селян.