Ласточкино лето. Гл. 12

***
Иногда жаркими летними днями мы уезжали на дачу. Если лето – это время свободы и счастья, разливающегося от кончиков пальцев до самой макушки, то дача ловно была колыбелью летних чудес. Этот мир щедро рассыпался удивительными приключениями, тайнами и открытиями, свободой от лишних ограничений и правил. Где-то между звёздами, огромными соснами, маленьким озером с мутной водой и земляничными грядками я понимал: лучшее, что может быть в жизни, живёт именно здесь и наполняет собой меня.

Раньше всех на даче появлялась бабушка. В первые, по-настоящему тёплые весенние деньки она начинала собирать сумки, звенеть банками и шуршать коробками. Всё в её квартире говорило о том, что владелица отправляется в дальнее путешествие, где ей в равной степени пригодятся луковицы тюльпанов, шерстяная шаль, разноцветные клубки ниток и спицы, торчащие из них, словно два меча короля Артура. Я с удовольствием прибегал к ней после школы, помогая в зарытых кладах найти всё самое нужное, погрузить сокровища в сундук, в это время выслушивая множество знакомых и незнакомых историй. Потом наступали выходные,  папа сгружал сумки и ящики в машину, мы с бабушкой забирались на заднее сидение, чувствуя, что наш общий счастливый мир приближается с каждой минутой. Вечером мы возвращались в город, оставляя её одну. Она стояла у ворот еще непрогретого солнцем дома, и всё в нём казалось неуютным, холодным, не распрощавшимся с зимой. Но с этого вечера лето оттаивало льдинки, спрятавшиеся в уголках выстывшего дома. На окнах появлялись лёгкие занавески в цветах, выметался мусор, неведомо как накопившийся за прошедшие месяцы, мне казалось, что из своей комнаты я слышу, как бабушка хлопает по ковру, выбивая из него пыль, и я видел её светлое лицо и сияющие глаза. Как будто лучи весеннего солнца, нырнув, оставались в них и теперь согревали всё вокруг своим теплом. Когда мы приезжали на дачу в следующий раз, жизнь здесь била ключом. На грядках пестрели первоцветы, в воздухе пахло кострами, на столе нас ждал горячий чай и гора пирогов с вареньем.

В этот раз на дачу вместе с нами ехал Мишка, а это значит… Да это значит так много, что не передать словами! Ну с кем еще можно бултыхаться в речке, пока кожа не станет смугло-синей и покрытой мелкими пупырышками, затем выбраться на берег и есть бутерброды, запивая их горячим чаем, а потом растянуться под обжигающими лучами солнца, замышляя какую-нибудь проказу с самым невинным и невозмутимым видом. Или гонять весь день по улицам мяч, врываясь в чужие владения и снося кусты, цветы и всё остальное на своём пути. Однако Мишкины светлые глаза и улыбку от уха до уха отчего-то все любили, потому прощали наши варварские вторжения, а порой даже угощали конфетой или яблоком. А еще можно было всю ночь сидеть на чердаке и рассматривать звёзды. У нас был маленький телескоп. Конечно, много в него не увидишь, но всё же, с каким удивлением рассматривали мы внезапно приблизившиеся звёзды, мечтая разглядеть среди них космический корабль или планету, никем ещё не замеченную, но ужасно похожую на нашу Землю. Солнце заходило, и мы превращались в космонавтов, брошенных в тёмную пучину Вселенной. Мы встречали пришельцев и доблестно защищали свой корабль, мы находили невиданных животных и задыхались в удушливой атмосфере недружелюбных планет, мы открывали миры и с гордостью несли почётное имя землян сквозь световые годы… А наш дом на дереве, скрытый в гуще яблоневых листьев, и тайная лаборатория, где рождалось новейшее оружие, изобретались волшебные механизмы и разрабатывались величайшие планы! А наши верные двухколёсные кони, терпеливо ожидающие встречи в деревянном сарае и мечтающие о ветрах, развевающих гриву, бескрайних равнинах и еще непроторенных тропах! Да сколько всего можно рассказать о наших дачных приключениях, однако, некоторые истории всё же останутся никем неузнанными и сохранятся лишь в нашей памяти.

Наше дачное общество я знал как свои пять пальцев. Мне казалось именно так до тех пор, пока не представился отличный случай это проверить. Приехали мы поздним вечером, солнце почти закатилось за горизонт, и золотисто-алое небо над лесом постепенно угасало. Бабушка накормила нас ужином и отправила на второй этаж. Здесь, развалившись на хрустящих белых простынях, укутанные в одеяла, мы размышляли о завтрашнем дне. А подумать было о чём. Уже должны были прилететь утки и свить в камышах свои гнёзда, значит, можно было тихонько к ним подкрасться и подслушать кряканье, то ли повествующее о дальних странах, то ли радующееся возвращению в родные места, то ли обменивающееся новостями и слухами. После знакомства с Ласточкой, мне стало казаться, что язык птиц стал намного понятнее, хотя, наверное, всё это мои выдумки. Можно было отправиться по другую сторону озера. Обычно мне туда соваться не разрешали, но я был не один и в этом году запреты ещё не обрушивались на меня. Звучало заманчиво, но рискованно. А можно было заняться починкой нашего домика на яблоне, он обветшал за зиму, лесенка покривилась, в крыше появились щели и выглядел он совершенно заброшенным… После недолгих колебаний, мы решили совершить вылазку к озеру, а там уж заняться починкой домика.

Солнце едва выглянуло из-за соседней крыши, когда мы уже собрали свои рюкзаки, наполнив их бутербродами, яблоками и бутылками с морсом – день предстоял длинный, значит, запастись стоило основательно. В кармашках рюкзака скрывались не мене необходимые вещицы – маленький компас, пустой спичечный коробок, кусок верёвки, несколько цветных стёклышек и белый камешек с большой дыркой. Камень попался мне на глаза ещё прошлым летом, когда мы купались в озере. Всем своим видом он показывал мне, что у него за плечами непростая история. Плеч у камня я не нашёл, а историю так и не узнал, однако камушек стал неотъемлемой частью содержимого рюкзака как символ ещё неразгаданных тайн.

Как я уже говорил, окрестности были известны мне до мельчайших подробностей.
Я не просто знал, какая улица сворачивает к озеру, а в конце какой ждёт тупик, которую из них пересекает весёлый ручеёк, а какую лучше обойти из-за громко лающих собак, невзлюбивших велосипедистов. Я знал намного больше. Я точно знал, где на нашем пути могут встретиться ловушки зыбучих песков, не желающих пропускать нас и наших коней, а где острые камни норовят разбить колени и локти неловких путешественников. Я знал все лавочки и скворечники – те места, где любят отдохнуть путники. Я дружил с котами, а они делились со мной своими секретами, мышиные норки и птичьи гнёзда были отмечены на невидимой карте в моей голове. Я знал, где растут самые вкусные ранетки, из-за какого забора осенью к нам высунутся яркие головы подсолнухов или протянет свои колючие лапы сочная облепиха. Все улицы и дома были моими друзьями, мы знали секреты друг друга и были союзниками в этом мире. И было лишь одно место, которое я обходил стороной.

На самой окраине стоял старый, обветшалый дом. Стены его покосились, крыша сползла почти до самой земли, иногда что-то в нём протяжно поскрипывало и словно вздыхало. Сад, точнее то, что было им раньше, давно порос травой и бурьяном, в густых зарослях пробивались какие-то цветы, напоминавшие о том, что это место когда-то любили и о нём заботились. Про это место много чего поговаривали. Говорили, что когда-то в нём обитал старик, давно выживший из ума. Он скрывался от людского взора и намеренно позволил дикой траве и кустам скрыть в зарослях его дом. Другие говорили, что от старика остался лишь призрак, который вздыхает иногда в тишине и становится видимым при свете полной луны. Третьи думали, что всё это выдумки детей и стариков, одни верят в него от своей наивности, а другие от безделья и глупости. Так или иначе, место это больших симпатий у меня не вызывало, а потому в тех краях я предпочитал не показываться.

Мы с Мишкой, весело болтая, катились по узкой тропинке, поросшей травой. В воздухе пахло мокрой от росы травой и цветами, повсюду уже кружились трудолюбивые пчёлы и пёстрые бабочки. Вдруг перед нами возникли огромные заросли крапивы. Я встал на цыпочки, чтобы увидеть, что же за ними кроется, но, даже приподнявшись, я ничего не мог разглядеть. Тропинка терялась перед самыми зарослями, и мы решили пройти вдоль в надежде, что она снова возникнет или мы просто выйдем к озеру. Однако когда закончились заросли, перед нашими глазами возникло вовсе не озеро. Старый серый дом, уставший и пригнувшийся к земле, стоял всего в нескольких шагах от рассыпающегося забора. Калитка была отворена и качалась на одной петле. Несмотря на живописные заросли и порхающих бабочек, вид этого дома наводил на меня страх. Мишка же похоже думал, что его сияющая улыбка спасёт нас и от невидимого призрака, а потому смело шагнул к калитке.

- Стой!

Желания идти за ним у меня не было никакого.

- Стой! – почти шёпотом произнёс я, - а как же призрак?

О призраке Мишка ничего не знал, но услышав от меня приукрашенную для надёжности историю о безумном старике, Мишка хитро улыбнулся, а его глаза блеснули как два зеркала, поймавших луч солнца.

- Значит, о нём никто-никто ничего не знает наверняка? Ты понимаешь, это же самая настоящая тайна! Это тайна, которую можем раскрыть мы, потому что мы не боимся.

Услышав это, восторга я не почувствовал, особенные сомнения вызвали у меня последние слова. Но отступать было некуда, сказать обратное я не мог. Не то, что бы я боялся, что мой друг меня засмеёт, нет. Он бы предложил мне остаться и подождать, а сам бы отправился навстречу тайне. В одиночестве. Отпускать его одного мне не хотелось. А потому набрав полные лёгкие воздуха, словно я собирался нырнуть, шагнул следом за Мишкой.

В траве проглядывала тропинка, выложенная из камней, сложно было понять, пользовался ли ей кто-нибудь в последнее время. Трава не была примята, но если идти аккуратно, то следов за собой можно и не оставить. Какое-то противоречивое чувство охватило меня: казалось, все краски этого лета особенно ярко заиграли вокруг нас, тем самым подчёркивая ужас неизбежного. Так бывает перед грозой, когда в чёрных тяжёлых тучах вдруг пробивается луч солнца, и всё вокруг будто скидывает пелену и становится настоящим, ослепляет чистотой и насыщенностью цветов, и кажется, что ты впервые за много дней или лет увидел истинный мир, но внезапно луч исчезает, и чёрное небо накрывает собой всё вокруг, извергая бушующие потоки воды и ветра, слепящие молнии и ужасающий грохот. Именно таким мне казался наш путь к заброшенному дому. 
На пороге дома мы остановились. Входная дверь также была приоткрыта и тихонько поскрипывала от сквозняка. Мишка вопросительно посмотрел на меня, я громко сопел в ответ. Он тихонько постучал в дверь и спросил:

- Кто-нибудь здесь есть?

Немного подождав, он постучал ещё раз. Снова тишина. Мишка потянул ручку двери и, тихо ступая, вошёл, я шмыгнул рядом. Не успели глаза привыкнуть к темноте, царившей в помещении, как сквозняк захлопнул приоткрытую дверь и в ту же секунду раздался какой-то грохот наверху, как будто что-то свалилось и скатилось вниз по лестнице. Судорожно пытаясь нащупать ручку за своей спиной, я вглядывался в темноту, смешавшуюся с пылью.

На лестнице сидел мальчик, он потирал рукой лоб и удивлённо смотрел на нас.

- А вы кто такие?

- А ты кто?

- Я первый спросил! Вы кто такие?

Вторая его фраза была произнесена не столь недружелюбно, скорее с любопытством. Мы представились. Вдруг он громко расхохотался:

- А призраков вы не боитесь?

- А у тебя здесь есть настоящий призрак? – восторженно прошептал Мишка.

- Нууу, как… Заглядывает один иногда, - глаза мальчика хитро блестели.

- Хотел бы я на него посмотреть… - вздохнул мой друг.

И тут я заметил, что мне уже не страшно. Совсем. И я бы с удовольствием тоже посмотрел на призрака.

- Ну, можем мы это устроить. Только он вниз не спускается, живёт наверху и чужих не любит. Не знаю, покажется ли он вам.

- А может, ты его попросишь? Ты же его знаешь?

- Не знаю. Призраки они такие, своенравные. Не захочет, не покажется.

Мы с Мишкой умоляюще смотрели на него. Мальчик сочувственно вздохнул:

- Так и быть, попробую, но не обещаю. Если он согласится, я вас позову, пока стойте здесь.

Шлёпая голыми ногами по лестнице, он пропал в темноте. Послышался грохот, что-то зазвенело, кто-то негромко говорил, потом всё стихло. Всё вокруг, даже воздух,  застыло в ожидании, я чувствовал, как напряжён Мишка, смотрел на его силуэт с устремленным к верху взглядом, и слышал, как громко сопит мой нос, пытаясь справиться с волнением.

- Поднимайтесь!

Голос рассёк застывший в комнате воздух, но напряжение, на миг пропавшее, тут же вернулось. Мы направились в сторону прозвучавшего голоса. Ступеньки пошатывались, а местами нога обнаруживала дыры вместо надёжной опоры, и у меня промелькнула мысль о том, что теперь я понимаю, как этот мальчик умудрился скатиться кубарем со второго этажа. Мы поднялись наверх, перед нами был небольшой коридор с единственной дверью. Дверь плотно прикрыта, звуки, доносившиеся из-за неё, были странными. Мне казалось, что за дверью стоит скелет, постукивающий своими костяшками, а не бестелесный призрак.

Мишка распахнул дверь, и мы вместе шагнули. Здесь было ничуть не светлее, чем внизу, сквозь заколоченное окно пробивался единственный тоненький лучик.

- Его нет, - расстроено и озадаченно прошептал Мишка. Комната была пуста.

Точнее по стенам темнело что-то из мебели, но не было ничего, напоминающего призрак.

- Но где мальчик?

Мы сделали ещё пару шагов вперёд, теряясь в догадках. И вдруг… Со страшным криком от стены отделилось что-то белое и понеслось на нас. Вторя крику, мы, снося углы неразличимой мебели, побежали к спасительному выходу. Спустившись вниз, как наш недавний знакомец, мы услышали звонкий смех.

- Ха-ха, здорово я вас!

- Тыыы??

- А вы что думали? Ха-ха-ха, поверили!

Он продолжал громко смеяться, спускаясь к нам, а мы не могли понять, как ему так легко удалось обмануть нас.

Я не знал, сердиться или смеяться, но смех мальчика был таким заразительным и весёлым, что вариантов у меня не оставалось.

- Да, это ты ловко! Я и вправду поверил!

- Так всё же, кто ты такой? Что ты здесь делаешь?

- Андрей. Живу я здесь. Иногда, – гордость в его голосе сменилась сомнением.

- Здесь же нельзя. Здесь темно и грязно, и спать негде, и еды нет никакой. А призраки?

- Хм, нашли, кого бояться! – с презрением ответил он. – Не призраков бояться нужно.

- А кого же? Где твои родители?

Он молчал.

- Я из дома убежал. Они меня увезти хотели, чтобы я в Саратове с бабкой жил, а они здесь. Им то что, меня кормить не нужно, играть со мной тоже, хорошо, тишина. А бабке я тоже не нужен, она меня первый раз увидит, зачем я ей? Вот я и убежал, никому теперь мешать не буду. Буду сам жить.

- Тебя же наверное ищут. Давно ты здесь?

- Сегодня третий день. Поищут и перестанут, пусть думают, что в озере утонул.

- Нельзя же так, представляешь, как они расстроятся?

- А я то что? Я ведь тоже тогда расстраивался, когда меня увезти хотели.

Он отвернулся, явно показывая, что говорить об этом больше не желает.

- У нас бутерброды есть, ты, наверное, голодный?

Мы вышли во двор, щурясь от яркого солнца. Снова было лето, пели птицы и кружились бабочки, гроза, нависшая над нами при входе в дом, миновала.
Усевшись на траву, мы с аппетитом жевали бутерброды и расспрашивали Андрея о загадочном доме.

Оказалось, про этот дом он тоже много слышал, а в прошлом году решил залезть и проверить, есть ли в нём призраки на самом деле. В доме он никого не нашёл, зато изучил все комнаты и углы.

- Я там как-то с фонариком полазил, столько сокровищ нашёл! Погоди, сейчас покажу!

Он подскочил и исчез в темноте прохода. Через минуту он уже летел к нам, что-то сжимая в кулаке.

- Самое дорогое.

Андрей раскрыл ладонь, и мы увидели фигурку солдатика. Маленький, не больше пальца, выструганный из дерева, с облупившейся краской он смотрел на нас большими чёрными глазами.

- Вот это да… - задумчиво потянул Мишка, - вот это и правда сокровище. С саблей, и усы у него смотри какие! Как думаешь, а там больше таких нет?

- Не знаю. У меня фонаря теперь нет, батарейки сели. Приходите ко мне с фонариком, вместе поищем!

От такого предложения отказываться было нельзя, поэтому мы договорились, что завтра утром будем у него с двумя фонариками и бутербродами.

Пора была возвращаться домой, но оставлять Андрея в этом странном доме совсем не хотелось. Я представил, как жутко здесь ночью, когда дверь поскрипывает и хлопает, наверху мерещатся шаги и в тоненькую щель в окне светит луна. После долгих уговоров, Андрей решил пойти к нам.

- Бабушка ведь обязательно про меня расскажет, они меня найдут и накажут. Я боюсь. Мне теперь встреча с ними страшнее всякого дома с приведениями.

- Мы тебя в обиду не дадим. И бабушка не даст, она у меня такая, лучше всех! Ни на кого никогда не ругается, а никто с ней не спорит, мама с папой её очень уважают! И соседи тоже. Она твоим родителям всё объяснит, ты не бойся.

Андрей сладко сопел на моей кровати. Я думал, что он ужасно соскучился по одеялу и настоящей постели. Не меньше, чем по картошке, которой он съел почти целую сковороду. Бабушка сказала, что видела на остановке объявление о его поисках и нужно срочно позвонить родителям, чтобы они не волновались. Она их очень просила не приезжать до утра, чтобы мальчик отдохнул и выспался.

Всё утро мы просидели, напряжённо прислушиваясь к голосам внизу. Разобрать слов было невозможно, поэтому мы старались разобрать хотя бы настроение, с которым они произносились. Отец Андрея громыхал на весь дом, и я понял, что это и есть та гроза, которой я вчера напугался. Я съёжился от его слов, Андрей же побледнел, руки и лицо его напряглись, а вчерашние огоньки глаз совсем угасли. Мне казалось, что он даже перестал дышать. Мишка был спокоен:

- Подожди, так всегда. Сейчас он прокричится, бабушка его послушает, успокоит. А когда мы спустимся, он поругается для вида, но это так, как дождик вместо ливня.

Прошёл почти час, когда бабушка постучала к нам в дверь и позвала Андрея. Мы пошли следом.

Внизу за столом сидел мужчина, он был похож на медведя или древнего воина, огромный, с тёмными волосами и густой бородой. Рядом с ним сидела женщина, её лицо покраснело от слёз и, заслышав наши шаги, она сразу же бросилась на встречу с криком: «Андрюша!».

Они обнимали и целовали сына, как будто он не сам сбежал из дома, а его похитили какие-то бандиты, а теперь вот вернули семье.

- Прости, сынок, прости, – в глазах мамы блестели слёзы.

- Андрей, прости нас, мы многое поняли.

- Я тоже…

Когда все разошлись, бабушка рассказала, что родители Андрея должны были отправиться в командировку. Они археологи, долгие годы мечтали о поездке в Индию, а теперь их туда пригласили на пару месяцев в составе большой экспедиции. Брать с собой сына им казалось опасным и сложным, а бабушка живет в деревне, там мальчику раздолье, природа, да и сам под присмотром. Только вот то ли они объяснили сыну плохо, то ли понял он их не так, но Андрей решил, что от него хотят совсем избавиться, потому и решил сбежать раньше.

- Сложно как всё, бабушка. А теперь они не поедут? Или Андрея всё-таки отправят в деревню?

- Не знаю, как уж они договорятся. Главное, чтобы они вместе договорились.
Через пару недель Андрей пришёл к нам в гости с огромным рюкзаком за плечами. В нём лежали бутерброды, фонари и всё самое необходимое. Мы шли изучать заброшенный дом. А по дороге Андрей рассказал, что его тётя, узнавшая обо всём во время поисков, решила взять его на лето к себе. У тёти четверо детей, родители боялись, что ей будет слишком тяжело с пятым, потому даже и спрашивать не стали. А тётя сказала, что она ему только рада будет.

- Я ведь тогда даже не понимал, что они не от меня хотят уехать, они туда хотят попасть, они же столько лет об этом мечтали. А я думал, меня бросить хотят. Знал бы, ни за что из дома не ушёл. Мама из-за меня так плакала, а папа как изменился... Мне показалось, он таким старым стал, когда я спускался вниз. А теперь снова как будто молодой… Всё-таки они меня любят.