Баня, пенсионеры и два чудака

Сегодня всякое дерьмо – искусство…
(Фабио ди Хуара, бразильский художник)


Они пришли в баню в понедельник, в день, когда пенсионерам предоставлялась скидка – на целых тридцать рублей дешевле. Не ахти какая льгота, мелочь, а всё равно приятно – на пиво можно выкроить.

Их сразу заметили, пришли они рано – с открытием бани, да и выглядели   молодо по сравнению с постоянными ходоками-ветеранами – один, шатен, лысоватый спереди, с виду лет на сорок пять, а второй – курчавый брюнет с лёгким облысением макушки, лет на тридцать. Оба - бородатые, в меру упитанные, малоразговорчивые поначалу.

Парились они долго и с удовольствием, крутить вентили подачи пара не пытались – уважали порядок, установленный местными парильщиками – тем лучше знать, что и как крутить для регулировки температуры.

Постепенно разогреваясь, они начали перекидываться сначала короткими тихими фразами, потом длинными предложениями, а дальше и вовсе перешли на громкий обмен мнениями.

Сначала они говорили о какой-то выставке в Пятигорске, скорее всего художественной, потом о санатории «Москва» и лечебных процедурах, которые отнимают уйму времени, о неких чиновниках из администрации президента, о каком-то добром Гаврилове и недобром Ясинском. Говорили простым русским языком с московской интонацией.

Как только заговорили об искусстве авангарда и модернизме, в молодого словно другой диск вставили – он начал напускать на себя умный вид, академически «а-а-акал» и «э-э-экал» и даже жестикулировал.

Старший сдержанно ему возражал, иногда и вовсе молчал, а молодой всё больше распалялся и перешёл на монологи.

    – Нет, ты скажи Вадим Сергеич, что он за человек?... – почти кричал он, обмахиваясь дубовым веником. – Я ему говорю: чёрный квадрат – это прообраз нового а-а-будущего мира, а он мне в ответ…а он мне…херня все твои прообразы вместе с твоим э-э-э-Малевичем…И это мне говорит современный художник-авангардист…

Старший долго молчал, истово работая веником по плечам, рукам и бокам. Казалось, он не слышал своего молодого друга. А тот, не дождавшись ответа, задавал всё новые вопросы:

    – Да кто он такой, вообще?...Что он из себя строит?...Малевич – это величина, это – гений! А он кто такой?

Отложив веник, старший немного посидел, расслабленно опустив руки и осторожно вдыхая горячий воздух. Сказал тихо:

    – Да, он Малевича за художника не считает…

Молодой взвился:
    – Не считает?! А зачем же оскорблять великого э-э-э-мастера? Кто он такой?

    – Оскорбления нет…Он всех авангардистов и символистов валит в одну кучу и именует эту кучу «хернёй». Точка зрения, если хочешь…

    – Ну, я не знаю…Сам-то он в таком же духе малюет, только фигуры у него посложнее и ярче краски…

    – Так, да не так…Стиль у него свой, сочетание красок тоже своеобразное…успехом пользуется…на него сегодня спрос.

    – Ну, Малевича ему не превзойти…в любом случае…«Чёрный квадрат» в Эрмитаже висит…тысячи людей любуются шедевром…А он кто такой?

    – За него не беспокойся, он хорошо зарабатывает…А Малевич при жизни нищим был.

    – Вот как! Так что же, его не признавали, что ли?

    – Как говорится, он был широко известен в узком кругу таких же нищих единомышленников…И что ему, ушедшему в прах, с того, что нынче его картины за миллионы долларов раскупают…Даже могила его утеряна…

Молодой промолчал, энергично постегал веником по ногам, потом предложил старшему:
    – А давай, Вадим Сергеич, я тебе спину обработаю. Конкретным веничком, без всяких абстракций…

    – Возражений нет.

    – Ну, держись!