Мимоходные заметки 2

            
 
 2015 год  7 янв.

1.

Вчера, как гром среди ясного неба меня огорошил генеральный директор господин Айдоган Турецкой кампании, в которой я сейчас работаю вот уже полтора года в должности главного инженера проектов. Он вызвал меня к себе за пять минут до обеда.
Войдя в кабинет, я обратила внимание, что в дальнем углу кабинета сидит его заместитель господин Онур, слегка опустив голову вниз, как бы показывая всем своим видом, что к теме, которую озвучит генеральный директор, он не имеет никакого отношения.
 Ага, подумала я, группа поддержки: значит, что-то серьёзное, готовься к атаке. Я ждала всё, что угодно, только не эту фразу:   

- Кампания вынуждена вас сократить.

Первые десять секунд я пребывала в шоке. А потом пошла на него в атаку в манере, которую выработала за пятнадцать лет, работая в должности ГИПа. С металлом в голосе и тоном, не требующим возражения гневно вещала:

-  Я буду бороться за свои права! Такое беззаконие, нарушающее мои права  просто так не сойдёт вам с рук! Я устрою такой скандал, что мало не покажется!
 
Господин Айдоган как то вяло мне отвечал, всем своим видом показывая, как неприятна ему вся эта катавасия и как тяжела шапка Мономаха. Его заместитель продолжал упорно молчать. Наконец высказавшись и выпустив пар, я уже более спокойным тоном спросила:

 - Когда? Прямо с сегодняшнего дня?

Гендиректор встрепенулся:

- Нет. Через две недели, 21 января.

Уходя, уже в дверях я с вызовом бросила фразу:

 - Всё равно я буду до конца бороться за свои права!, - и выходя из кабинета громко закрыла за собой дверь.

Цифра «21»!? Я уже где-то сталкивалась с ней. В памяти выплыли 10-летней давности сны, в которых всё время фигурировала цифра «21». Тогда меня это удивляло и раздражало. Я всё время ждала некого подвоха от жизни, связанного с этой цифрой. Но шли недели, месяцы, годы. Ничего… И я про это забыла.

И вот она, эта цифра, выскочила, как в песне: «когда её совсем не ждёшь».

Пообедав, я вернулась к своему рабочему столу, уставилась в компьютер и стала продумывать «месть кота Леопольда». Потом немного успокоилась и стала собирать в пакет свои вещи, которыми обросло моё рабочее место за полтора года работы в Турецкой кампании. Буду малыми объёмами две недели уносить домой.

 К концу дня я уже созрела: хочу быстрее уволиться, мне вдруг всё здесь стало противно, даже обрыдло. Одно успокаивало, что без работы я не останусь: именно должность ГИПа уже несколько лет востребована. А вдруг на сегодня уже не востребована?

Я быстро набрала на компьютере: «вакансии ГИПа», и мне «выскочило» более ста предложений. Полегчало. До конца рабочего дня изучала предложения. Конечно, выбирала по объёму зарплаты и чтобы ближе к центру. Выписала два предложения, которые меня заинтересовали.

2.

Вечером дома «села» на телефон и методично обзванивала подруг, чтобы рассказать о своём горе. Мне надо было высказаться, выпустить пар. Конечно, каждая по-своему меня утешала, но больше всего мне понравилось высказывание архитектора Галины Яновны, с которой я работала на предыдущей работе:

- Ты должна искренно поблагодарить господина Айдогана, который взял тебя, 60-летнюю даму, хотя энергичную и моложавую, на работу и целых полтора года платил очень приличную зарплату. Когда-то наступает время и нужно уступить место молодым сотрудникам, энергичным и напористым.  А мы продолжаем трепыхаться и думаем, что так будет бесконечно. Но всему наступает предел. Сегодня ты находишься в статусе пенсионерки и этим всё сказано.

3.

Перед сном решила почитать толстый журнал, где был очерк с ретро чёрно-белыми фото о Чаушеску.

Предисловие: «Супруги Чаушеску стали единственными советскими правителями, убитыми собственным народом. Сперва их любили, потом убили, теперь жалеют. Даже выкопали из могилы и перезахоронили официально, по-человечески его генсековскую шляпу-пирожок. Эксгумировали историческую справедливость. Спрашивается, что же они им сделали плохого? Или хорошего?"

Давно с таким интересом не читала про бывших политиков, тем более про некоторых уже стали забывать.
.
Политическую судьбу четы Чаушеску я бы определила как "из грязи - в князи"

Николае и Елена Чаушеску были одного поля ягоды. Оба они были родом из народа. Оба имели крайне скудное образование и весьма сомнительное прошлое. Но тем не менее, много лет стояли у руля Румынии и неограниченно пользовались казной страны, удовлетворяя мечту оборванца о роскошной жизни.

Шли годы, Чаушеску всё больше захватывали прав и всё меньше исполняли обязанностей. Определённо, к ним пришло ощущение безграничного повелевания миром.   

4.

А ночью мне снился сон.

В почтовом ящике нахожу приглашение: «Чета Чаушеску приглашает вас  на свадьбу своей дочери Зои». Конечно, не задумываясь, я собираюсь и еду в Румынию на свадьбу. Мне ужасно хочется побывать на этой свадьбе. 

 Из аэропорта на рейсовом автобусе по раздолбанной дороге я приехала в румынскую деревню по адресу, указанному в приглашении.

Деревня представляла из себя  жалкое зрелище: трущобы с ветхими, покосившимися домами, ограждённые друг от друга убогими заборами. Люди были одеты в дряхлые и замызганные национальные костюмы, которые чем-то напоминали мне украинские, может быть, разноцветными ленточками, спадающими с облезлых венков на головах женщин. Поразили их безжизненные тусклые глаза и обречённо согнутые спины.

Дома располагались по обе стороны просёлочной дороги. Я решила пойти в сторону домов, расположенных у подножья горы. Подошла к первому жителю и спросила, как пройти к дому Чаушеску. Не глядя на меня, он неопределённо махнул рукой. Я пошла в том направлении, но заплутала между домами. Опять к кому-то обратилась и мне очень неохотно и молча показали направление. Но каждый раз, пройдя между огородами и домами, попадала в тупик, как в лабиринте.

Я с тупым остервенением продолжала  искать дом Чаушеску, но каждый раз заходила в тупик. На свадьбу я так и не попала, потому что проснулась…