Похождения сатаны

Пролог.

Он стоял на самой высокой горе, по праву называющейся вершиной мира. Там, внизу, под его ногами, раскинулись все царства земные с их прелестями, блеском, величием, с их людьми и славой – совсем как тогда, две тысячи лет назад, когда здесь, на этой самой вершине, они показались перед Ним, и он искушал ими Его, требуя поклона.
И вот, он снова находился здесь, разглядывая мрачным взором мир. Руки его, скованные сотни лет крепкими цепями, были на короткое время освобождены – для того, чтобы наказывать и искушать. «Но ведь люди, к которым я приду, будут проклинать Тебя в первую очередь, а не меня!» - с усмешкой подумал он. «Пусть, - послышалось в ответ, - Я уже привык к тому, что люди теперь больше слушают тебя и следуют за тобой». «Но ведь это Ты даешь мне волю!..» «Я делаю это потому, что хочу видеть Свои творения сильными духом и побеждающими скверну. Потому и попускаю тебе и твоим слугам искушать их…»
Настало время идти к людям. И сатана, стоящий на вершине мира, был уже готов. И уже знал, кого навестит во-первых, и что будет делать с ним. «Мечтатели… ненавистники… самовосхвалители… - думал он, шагая по воздуху к сияющему разноцветными огнями, раскинувшемуся на тысячи километров миру, - ждите меня: я уже близко… И молитесь Богу, если в вас еще осталась хоть какая-нибудь вера!..»

      I

Он взял гитару, вышел на сцену вслед за другими музыкантами, воткнул в разъем шнур и, достав медиатор из заднего кармана черных джинсов, заиграл интродукцию. И с первыми же звуками люди буквально взорвались криками восторга: зал заволновался, как море, загудел, будто готовая к старту ракета, уже чувствуя предстоящее веселье. То тут, то там кто-нибудь кидал «козочку», можно было уловить обрывки слов: «Давай...! Мы вас любим!.. Зажигай..!»
Барабанщик залихватски крутанул в руках палочки, сделал брейк, и музыканты заиграли. Он играл и пел (он был лидер-гитаристом в группе), впитывая и пропуская через себя все происходящее вокруг – и бушующее людское море перед сценой, и неистово мерцающие разноцветные огни иллюминаций, и азарт музыкантов, играющих с ним в группе. «Еще! Еще! Еще!» - билось сердце.
- Еще! ЕЩЕ! ЕЩЕ!!! – взрывалась раз за разом толпа внизу. И бешеные пляски разноцветных лучей и шаров по стенам, потолку и лицам людей лишь подзадоривали воображение и душу, заставляя думать, что очутился в каком-нибудь из кругов ада!..
…Концерт закончился. Вот уже последний зритель покинул опустевший притихший зал, на прощание оглянувшись, одарив счастливой улыбкой сидящего на краю сцены лидер-гитариста и махнув ему на прощание рукой. Тот отсалютовал в ответ, криво усмехнувшись, а когда входная дверь захлопнулась, как-то весь поник, ссутулив плечи и свесив голову.
Остывала аппаратура. Молчали инструменты. Остальные участники группы в гримерной уже распивали вкусное пиво.
А он сидел один в пустом зале, слушая тишину и вникая в ту внутреннюю пустоту, которая образовалась в нем. Впрочем, это было не в первый раз: началось все несколько месяцев назад, когда ему вдруг показалось, что все, что он делает на сцене, смотрится очень скупо и неэнергично, что любители их музыки не так сильно отрываются и бесятся на их концертах. «Еще… Еще… Еще…», - тихо стучало сердце.
- Еще… - выдохнул музыкант, прикрыв глаза, и усмехнулся. «Еще… еще…еще», - отозвалось эхо где-то в самых дальних уголках большого темного помещения.
Тихо скрипнула дверь.
Скорее почувствовав, чем услышав, что к нему кто-то приближается, лидер-гитарист неохотно поднял голову. И наткнулся на холодный, колючий и вместе с тем будто прожигающий насквозь взгляд. И почти сразу же ощутил непонятное беспокойство, даже толику страха, словно подошедший почти вплотную длинноволосый человек в белом плаще, белом костюме и белых же туфлях собирался сделать ему что-нибудь плохое.
- Ну-ну, не стоит так нервничать, - проговорил незнакомец. У него был прекрасно сочетающийся с его внешностью высокий и очень красивый голос, в котором, однако, слышались стальные нотки. – Я не намерен причинять тебе зла. Я просто был на концерте вашей группы, и мне очень понравилось…
«Ну вот, - досадливо подумал лидер-гитарист, - досиделся до назойливого фаната… Сейчас попросит автограф, а потом займется лизоблюдством…»
- Не угадали, уважаемый, - ошарашил музыканта следующей репликой незнакомец. – Нет, я не являюсь фанатом вашей группы и уж тем более не опущусь до… как вы там выразились?.. – он с иронией посмотрел на мужчину. – Однако так и быть, автограф все-таки возьму. Если не забуду, - улыбнулся незнакомец. Улыбнулся так, что у гитариста мурашки по спине побежали.
- Откуда?.. – только и смог выдавить он.
- Видишь ли, мой друг, - тот со значением вскинул бровь, - я являюсь в некотором роде телепатом… могу читать мысли, узнавать все о человеке, лишь взглянув на него. Да-да, не смотри на меня так. Я знаю, что ты не веришь во все это и открыто называешь чепухой. Но – если ты не веришь, это не значит, что этого нет. И я тому подтверждение.
Он повернулся и стал расхаживать по пустому залу, оглядывая темное помещение. Гитарист изумленно наблюдал за ним. То ли это сумрак настолько сгустился, то ли это была всего лишь игра воображения, но музыканту чудилось, будто за спиной незнакомца в белом мечется туда-сюда непонятный бесформенный сгусток тьмы, то пропадая, то снова возникая. Когда же незнакомец вновь подошел к мужчине, от него явственно веяло холодом.
Внутри музыканта все съежилось. Он даже не задумывался, чего сейчас боится – он просто не мог сопротивляться этому страху, позволив проникать тому все глубже и глубже, в самую душу. Однако когда человек опустил руку ему на плечо, весь страх, все мороки куда-то исчезли – осталось лишь прежнее смутное беспокойство.
- А хотите, я скажу вам, чего вы желаете больше всего на свете? – вдруг доверительным тоном спросил он.
- Скажите, - пересохшим ртом ответствовал музыкант.
- Вы желаете «зажигать» приходящих на ваши концерты людей своей музыкой так, чтобы они не просто «отрывались», но чтобы эти люди бесились, и в этом буйном экстазе походили на диких зверей. Я прав? – с улыбкой закончил он. Музыкант лишь судорожно кивнул, глядя на человека. Впрочем, он уже начал сомневаться, человек ли это, или нечто иное приняло такой облик, дабы не смущать никого своей истинной внешностью.
- Да-да, - снова начал расхаживать по залу странный незнакомец, - я вижу, что мои таланты заставили тебя, любезный, усомниться в моей человечности. С одной стороны, правильно – не верь глазам своим. С другой – я же перед тобою: ты можешь протянуть руку, потрогать меня, проверив на предмет материальности. Скажу в довесок, что никто не может даже приблизительно сравниться со  мною – во всей Вселенной просто не существует такого… индивида, скажем так. Да и, - он усмехнулся, остановившись перед сценой, - жизни на других планетах, кроме этой самой, которую все называют Землею, не существует. Как ни глупо это сейчас звучит, но это так: ни НЛО, ни всяких гуманоидов, ни тем более ксеноморфов – ах, этот забавный плод очень развитого воображения! – не существует. Хотя, надо отдать должное, для творческих людей все сие служит источником вдохновения… Итак, мы отвлеклись. Дело в том, что я не просто так зашел сюда. Я пришел именно к тебе, мой талантливый друг.
Гитарист изумленно вскинул брови.
- А что за дело?..
- Дело простое: я хочу помочь. Помочь осуществить твое желание насчет… озверения толпы. Ты ведь хочешь этого?
- Вы же сами сказали мне о моем желании…
- О-о, нет, мой друг, так не пойдет! – шутливо погрозил незнакомец пальцем. – Прелесть желания в том, что озвучить его должен сам желающий, пусть даже весь мир будет знать о его сокровенных чаяниях. С первым все понятно – это ты, а с миром я, кажется, преувеличил, хотя и не намного: разумеется, я говорю про себя… Итак, я слушаю тебя. Давай, скажи мне, чего ты желаешь?
Этот незнакомец определенно страдал манией величия. Но, вместе с тем, он за это короткое время неоднократно проявлял свои сверхъестественные способности – пусть даже и явно красуясь ими, выставляя напоказ… но, тем не менее, стоило попробовать сказать. В конце концов, музыкант ничего не терял. Сбудется его желание – будет прекрасно. Не сбудется – ну что ж, не каждой мечте дано воплотиться. И, подумав еще немного, гитарист произнес:
- Я хочу, чтобы на наших концертах люди буквально сходили с ума! Я хочу видеть в зале толпу зверей, дико беснующихся под нашу музыку!
- Замечательно! – воскликнул незнакомец, и его лицо озарилось широкой улыбкой. – Уверяю тебя: на следующем вашем концерте тебя ждет большой сюрприз! Ха-ха-ха! – он засмеялся, и в лице его на миг что-то изменилось, превратив его в жуткую безумную гримасу.
Музыканту внезапно захотелось уйти от этого незнакомца, оказаться от него как можно дальше. Мужчина поднялся на сцену и пошел в гримерную к остальным музыкантам.
- Страшно стало, друг мой? – услышал он, а затем поток какой-то чуждой злой энергии ударил его в спину, заставив пошатнуться. Пол начал уплывать из-под ног, гитарист бросился к колонке и, опершись на нее, чтобы не упасть, с ужасом обернулся к незнакомцу. Тот стоял, разведя руки в стороны и скрючив пальцы, сейчас больше похожие на когти хищной птицы. – То ли еще будет, друг мой! То ли еще будет! – и страшный тип в белом плаще удалился, уводя с собой наваждения и сгустившуюся в зале мглу. Дверь за ним закрылась, пол перестал ходить ходуном, темно-серые тени вновь расползлись по углам. А музыкант все стоял, не в силах пошевелиться – его била крупная дрожь, по лицу градом катился холодный пот. Наконец, взяв себя в руки, мужчина оторвался от колонки и нетвердой походкой побрел прочь со сцены. Впрочем, через некоторое время он сам задавался вопросом, на самом ли деле встреча с незнакомцем была, или же он попросту задремал и ему это пригрезилось?..
…Концерт назначили в полночь на огромной поляне. Уже с раннего вечера туда начали подтягиваться люди – каждый надеялся попасть как можно ближе к сцене. В воздухе витал какой-то особый дух: все чувствовали – будет что-то необычное. Пока устанавали декорации, пока готовили аппаратуру, время близилось к двенадцати…
…Музыкант стоял за сценой и, настраивая свою гитару, думал о предстоящем концерте. Мгновение назад в голову пришли мысли о том незнакомце в белом, который пришел к нему в зале. С одной стороны, это и правда было похоже на галлюцинацию, с другой же – вдруг действительно кто-то или что-то разговаривало с ним? Если так, тогда желание гитариста должно было вот-вот исполниться – на этом самом концерте. И от этого-то как раз становилось не по себе.
- Эй, ты что, волнуешься? – хохотнул подошедший барабанщик и ободряюще похлопал лидер-гитариста по плечу. – Бледный весь какой-то… Успокойся, сейчас начнем играть, и все пройдет! – и прошел по всей сцене под одобрительный шум собравшейся толпы к барабанной установке. Остальные тоже начали выходить и подключать инструменты. «Пора», - как-то обреченно подумал гитарист и, набрав в грудь побольше воздуха, зашагал к микрофону.
Толпа внизу обрадованно загудела; какие-то девушки в первых рядах начали кидать «козочки» и восторженно визжать. Он помахал рукой, кому-то улыбнулся, взяв шнур, подключил гитару и, проговорив приветствие, объявил название первой песни, вызвав еще одну волну рева.
«Звери…» - пронеслось у него в голове.
«Еще нет», - ответил ему кто-то.
Аккорд! Толпа заволновалась, задвигалась, заурчала подобно пробуждающемуся чудовищу.
«Спокойно. Все хорошо…»
Еще аккорд! Тяжелые рифы и первые слова песни улетели со сцены куда-то в ночь, потонули во все более заводящемся море людей…
«Вот так! Давай, заводи их!..»
Кто-то танцевал пого, кто-то затеял «стенку-на-стенку» - народ выпускал пар, отрывался, что называется, по полной…
Припев!.. Соло!..
Войдя в раж и позволив себе импровизацию, гитарист бросил короткий взгляд на уже вовсю беснующихся людей.
Человек в белом кожаном плаще стоял посреди этой волнующейся человеческой массы, не боясь, что его сомнут, улыбался и хищно смотрел на него. Страх вмиг сдавил горло, внутри все похолодело...
«Твое желание скоро исполнится, друг», - прозвучал в голове знакомый голос, полный сарказма и презрения. Незнакомец поднял руки над головой и сделал движение, будто развертывая огромный невидимый свиток.
Реальность треснула пополам и разошлась в разные стороны.
Перед сценой, визжа, гогоча, что есть дури молотя друг друга и изрыгая самые богохульные ругательства, бесились отвратительные существа. Осклизлые, вымазанные чем-то рога, кривые когти с заусеницами, блестящая в свете бешеных иллюминаций кожа, сочащиеся гноем и черной кровью раны и струпья - все это предстало перед взором гитариста. А еще были глаза – тысячи глаз, наполненных безумием и непередаваемой бездонной злобой и ненавистью ко всему вокруг. И все эти глаза сейчас сверлили его, пронзали его душу насквозь. Мгновение музыкант отказывался верить во все происходящее. Но то было мгновение… В следующий миг пришло осознание, что это все по-настоящему – и черная, всепожирающая энергия мерзких созданий хлынула внутрь, выжигая и обращая в пепел разум, не способный сопротивляться злой воле. Все, что мог гитарист – это, схватившись за голову, истошно вопить, упав на колени, и созерцать бесконечное море тварей, собравшихся на его концерте. И среди них – незнакомца в белом, смотрящего на него с ухмылкой…

…Ознакомившись с анализами, психиатр был удивлен тем, что в крови музыканта не было обнаружено ни алкоголя, ни наркотических веществ. Осмотр тела на предмет точек от иглы или различных порезов также не дал результатов: участники группы подтвердили, что лидер-гитарист не употреблял наркотиков, а алкоголь принимал только после концертов, появляясь на сцене исключительно трезвым. По всему выходило, что музыкант просто, ни с того ни с сего, вдруг перестал играть, упал на колени и, сдавив голову ладонями, начал орать, уставившись куда-то вдаль…
Как бы там ни было, гитариста признали больным и определили в отдельную палату. К тому времени мужчина немного успокоился, хотя, когда его вели по коридору, все время тревожно озирался по сторонам и заглядывал медбратьям и доктору в глаза, будто хотел в них разглядеть что-то, ведомое только ему одному…

…Страх почти прошел – остались только воспоминания. Но и их с лихвой хватало, чтобы музыкант лежал на скрипучей койке в смирительной рубашке и, смотря в потолок, время от времени тихонько поскуливал. Его упекли в психушку – он это отчетливо понимал. Но ничего не мог поделать, когда в кабинете дежурного врача ему стали осторожно задавать вопросы о причинах его поведения на сцене – он, переживая увиденное заново, лишь мычал и дергался, не в силах что-либо сказать…
…Когда дверь в палату медленно, со скрипом, открылась, он было подумал, что это медсестра принесла что-нибудь или врач пришел осведомиться о состоянии нового пациента. Но в проходе показалась до боли знакомая фигура в белом плаще. А когда, закрыв за собою дверь, посетитель подошел к самой кровати и склонился над музыкантом с ехидной ухмылкой, гитарист с ужасом узнал того самого незнакомца, открывшего ему отвратительную действительность, происходящую вокруг.
- Ну что, друг мой, - послышался голос, хотя незнакомец не раскрывал рта, продолжая гаденько улыбаться, - твое желание исполнилось: ты увидел на своем концерте беснующихся под вашу музыку зверей, да еще каких! Я призвал их из самых темных уголков преисподней! И уж поверь мне на слово, людей там на какой-то миг вообще не стало: они просто растворились – под моим, естественно, влиянием.
Гитарист лишь смотрел на него глазами, полными слез, боли, отчаяния и страха, и тихонько поскуливал.
- Вижу, ты не рад меня видеть, - незваный гость повернулся было спиной, будто намереваясь уйти, но обернулся. – Да, кстати, думаю, нет особого смысла объяснять тебе, кто я: ты ведь и сам это понял. Или еще нет?! – он наигранно удивился и вновь склонился над музыкантом. – Ну, так я тебе скажу: в тот раз, в пустом темном зале, ты встретился с сатаной.
Двумя пальцами закрыв глаза гитаристу и тем самым усыпив его, падший Херувим направился к двери, скрепив руки за спиной. Дверь сама собой отворилась, выпуская нечистого вон из палаты, на кровати которой уже начал метаться в приступе животного страха несчастный музыкант: в жутком сне, больше похожем на явь, к нему снова и снова приходили чудовища, вопя на разные голоса и требуя: «Еще! Еще!!!»

      II
Сегодня день выдался тяжелый: постоянно что-то требовал шеф, звонили какие-то посторонние люди, коллеги отвлекали от основной работы своими просьбами о помощи… Может быть, для кого-то звание лучшего сотрудника компании и являлось предметом зависти из-за многочисленных привилегий, разнообразных похвал и наград, коими щедро сыпало начальство за хорошую работу, но на поверку все было иначе: порою приходилось лезть из кожи вон, чтобы поддержать этот статус и не уронить себя в глазах вышестоящих людей. И иногда, когда уже ни на что не оставалось сил – только прийти домой, сделать себе горячий кофе и, устроившись в мягком кресле, потягивать его и тупо пялиться в телевизор – возникал откуда-то вопрос: а так ли необходимо это положение лучшего сотрудника? Стоят ли все усилия полученных результатов? В такие моменты он невольно начинал оглядываться вокруг. Что он видит перед собою? Гостиная, хорошо и со вкусом обставленная; часть кухни с дорогим гарнитуром, которую видно из зала; лестница на второй этаж… Все свое, нажитое посильным трудом!..
Все так – но тогда откуда же ощущение той неполноценности, неудовлетворенности, словно чего-то не хватает? Он знает: большинство людей как-то сумели отмахнуться от этого назойливого чувства и живут себе спокойно. А вот у него почему-то не получалось. Да и не получится, наверное, никогда…
Но, как бы то ни было, всякий день, будь он тяжелым или легким, имеет свойство плавно перетекать к вечеру, а вечер в свою очередь сулил вполне себе заслуженный отдых. Особенно если этот вечер – пятничный. Вот и он, прожженный офисный работник, обладатель гордого звания «лучший сотрудник компании», сидит теперь в небольшом семейном парке, откинувшись на деревянную спинку скамейки, и вдыхает прохладный вечерний воздух, пропитанный запахом травы и цветов на газонах. По аккуратным дорожкам гуляют семейные пары, кое-где мило щебечут или целуются влюбленные, откуда-то долетает шум проезжающих по трассе автомобилей, а на душе не то умиротворение, не то опустошенность. И еще гаденькая мысль от того, что нужно сделать что-то полезное, что-то из ряда вон выходящее, но на которое нет ни сил, ни средств…
Усталость понемногу начала проходить, уныние оставляло; он огляделся.
На другом конце парка строился протестантский храм. Как мужчине было известно, какой-то предприниматель-христианин взял на себя финансирование строительства. Сейчас как раз возводилась крыша – еще немного, и здание будет построено.
Вообще-то мужчина несколько предвзято относился к протестантам, считая их взгляды на веру перевернутыми с ног на голову.  Но вот же, большинство из них были искренне верующими людьми – он сам как-то сталкивался с такими, общался. И сейчас один из них совершал весьма полезное дело, благо у него имелись на это деньги. Мужчина вдруг подумал, что, будь у него много денег, он наверняка стал бы музыкантом (в школе он активно занимался музыкой, у него по сей день еще остались навыки – в свое время он приобрел неплохое фортепиано) или известным в некоторых кругах писателем… или вот, например, построил бы храм (только католический – он ведь исповедовал католицизм) – словом, оставил бы после себя хоть какой-нибудь след…
От мысли, что он все это мог бы сделать, но что-то мешает, снова накатило уныние, и «лучший сотрудник» отвернулся в другую сторону.
И, вздрогнув, едва не свалился на асфальт – положив руку на спинку скамейки и закинув ногу на ногу, рядом с ним сидел длинноволосый мужчина, одетый во все белое, и с иронией в обжигающих холодом глазах пристально смотрел на него. Было в этом странном человеке что-то отталкивающее, но вместе с тем, у мужчины не повернулся бы язык сказать этому типу, что он ему чем-то неприятен: слова застряли бы в горле комом, остановленные каким-то тревожным чувством (страхом?).
- О, прошу прощения, что застал врасплох и испугал своим появлением, - произнес незнакомец красивым высоким голосом. – Видите ли, вся беда в том, что подошва моих туфель очень мягкая, поэтому люди часто не слышат, как я подхожу к ним. Надеюсь, вы меня поймете.
Мужчина растерянно перевел взгляд на ноги незнакомца и вдруг осознал, что и впрямь не слышал шагов, оповестивших бы о приближении кого-то к скамейке. Более того, пришло внезапное понимание того, что он даже не ощутил, как этот странный тип опустился на скамейку рядом с ним. «Интересно, сколько он уже так сидит и пялится на меня?..» - недовольно подумал мужчина, а на лице попытался изобразить что-то вроде приветственной дружеской улыбки.
- Не надо лицемерия, уважаемый, - продолжая улыбаться, вдруг как-то холодно проговорил незнакомец. – Я, извольте знать, сижу и наблюдаю за вами всего минут пять. И поверьте, вид человека, отсутствующим взглядом смотрящего куда-то в сторону, куда более странен, нежели то, что я какое-то время не выдавал своего присутствия… Что с вами? – он тихонько рассмеялся, сделав удивленное лицо. – У вас такой вид, как будто, уж простите мне мою вольность, вас пыльным мешком сейчас по голове стукнули!..
- Прошу прощения… - «лучший сотрудник» как-то неловко потеребил воротник рубашки, собираясь с мыслями и пытаясь избавиться от назойливого чувства неприязни, - вы откуда узнали о моих мыслях? Вы телепат?
- Нет, дорогой мой друг, - ответствовал незнакомец. – Я просто очень хороший психолог. Не ошибусь даже, если скажу, что лучший в этом городе.
- Почему я о вас тогда не слышал?
- Потому что все лучшее – особенно если это касается медицины и психологии – отметается как ненужное, и чаще всего из зависти. Думаю, вы меня поймете – вам ведь тоже ставят палки в колеса из-за вашего неофициального звания? Я прав?.. И снова я вас удивил! Уже который раз за наше весьма и весьма непродолжительное знакомство! – странный незнакомец хохотнул и негромко хлопнул в ладоши. – Итак, уважаемый! Вы меня очень сильно заинтересовали в плане своих внутренних борений, чаяний и надежд – недаром ведь вы смотрели на церковь? Вы ведь хотите рассказать кому-то все, что вас гнетет, все, что вы думаете, что переживаете… но некому, согласитесь?
Мужчина посмотрел на этого типа в белом, на его лицо, расплывшееся в снисходительной улыбке, вновь ощутил на себе холодный, полный сарказма, взгляд. Вот не нравился он ему, и все тут! Но, с другой стороны, незнакомец был дьявольски прав: рядом никогда не было того, кому он мог бы открыться, кому бы мог полностью выложить все, что у него на душе. И вот, судьба предоставляет ему уникальный шанс: прямо перед ним сидит, по-видимому, и впрямь первоклассный психолог и, хотя и немного навязчиво, но предлагает поделиться с ним всем тем, что накипело внутри. Отчего-то страшно… Но какой соблазн использовать этот предоставленный шанс! Вдруг чем-то поможет, вдруг боль и переживания из-за несостоявшейся, пустой жизни пройдут… Может быть, он даже прибегнет к какому-нибудь гипнозу – результат один: ни боль, ни совесть больше не будут мучить мужчину, и он так же будет жить, так же будет лучшим сотрудником офиса, так же будет по мере сил своих помогать людям и не рваться к чему-то большему, не гоняться за химерой…
Он опустил голову.
- Да, - выдавил он из себя, - вы правы…
И тут его прорвало.
Он рассказывал и рассказывал, высказывал все свои мысли, все свои надежды и переживания, иногда даже жестикулируя, будто это должно было помочь лучше понять суть дела. Впрочем, судя по довольному лицу слушавшего, становилось ясно, что этот незнакомец все прекрасно понимает.
В какой-то момент в горле мужчины что-то булькнуло, он поперхнулся, сглотнул горькую слюну и хотел было продолжить изливать душу, но вдруг запнулся на полуслове, а затем, удрученно покачав головой, махнул рукой и откинулся на спинку скамейки – ждать того, что будет дальше. «Ведь обязано же что-то сейчас быть!.. Не может не случиться – после всего того, что я этому типу рассказал!..»
Незнакомец в белом некоторое время сидел, скрепив руки в замок, и все так же улыбался, опустив глаза, видимо, о чем-то думая. Потом вздохнул и неспешно полез во внутренний карман плаща. Достав оттуда пять билетов популярной лотереи, взял их веером и поднес к лицу мужчины.
- Один из этих билетов – выигрышный, - произнес незнакомец серьезным тоном. – Два с половиной миллиона. Цифры уже подобраны. Думаю, не нужно дальше объяснять, что вам нужно сейчас сделать?
Сердце у мужчины бешено забилось, а на лбу выступила испарина. Розыгрыш? Издевка? Или реальный шанс получить ту сумму денег, с помощью которой удастся воплотить свои мечты в реальность? Он не знал… Но, с другой стороны, почему бы не попробовать? В конце концов, даже если этот странный тип (ох, до чего жуткие у него глаза – так и сверкают поверх этих бумажек!) смеется над ним, никто ничего не теряет…
Он уже был готов вытянуть один из билетов, как что-то остановило его.
- А почему вы так легко расстаетесь с такой солидной суммой, отдавая мне выигрышный билет, вместо того, чтобы самому забрать деньги? – настороженно спросил он.
- Поверь мне, - послышался в ответ приглушенный голос, и глаза полыхнули на миг каким-то демоническим огнем, - каждый день я получаю много, намного больше сокровища, чем самые крупные олигархи. И эти вшивые деньги, спрятанные в счастливом билете, мне совершенно ни к чему. Тяни.
И вот это-то слово будто послужило толчком, своеобразной командой – мужчина судорожно выхватил намеченную бумажку и быстро перевернул ее, желая скорее удостовериться в правильности своего выбора и одновременно опасаясь, что выбрал не тот билет.
Комбинация подобранных цифр полностью совпадала с выигрышной.
Мужчина и верил, и не верил в происходящее. Вот оно – то, чего он столь сильно желал. Вот оно – то, что поможет ему, наконец, вырваться из серой, скучной колеи повседневной жизни и сделать что-нибудь на благо людям, оставить свой след в истории. Он буквально чувствовал, как у него за спиной вырастают огромные крылья, сильные, способные понести его далеко-далеко!.. Он перевел взгляд на собеседника. Тот сидел вполоборота к нему и смотрел куда-то вдаль, растянув губы в ехидной улыбке.
- Я рад за вас, - произнес он, положил на скамейку остальные билеты и поднялся. – Поздравляю от всего своего существа, каким бы оно ни было. Не переживайте, что не сможете достойно отблагодарить – уверяю вас, вы это все же сделаете. Но немногим позже. И так же, немногим позже, мы с вами увидимся вновь. До скорого, - и, развернувшись, направился вон из парка, оставив счастливого и озадаченного одновременно мужчину сидеть на скамейке с билетом в руке.
Тот смотрел на удаляющегося незнакомца в белом, потом перевел взгляд на оставшиеся лотерейные билеты. Быстро перевернул их, удовлетворяя внезапно возникшее любопытство.
Все они были выигрышными.

…Через две недели он получил свои деньги – чистые, хрустящие, зеленые, приятно пахнущие деньги… Ему определенно хватит этой суммы, чтобы начать карьеру писателя… или музыканта...
В кратчайшие сроки приобретя себе дорогой рояль для профессиональной игры, закупив несколько книжных стеллажей и заставив их сборниками музыкальных пьес и трудами по истории, философии, культурологии и другим прикладным наукам, остальные деньги он положил в банк.
С работы уволился, решив, что жить теперь будет на проценты от суммы на счете. Уже хотел нанять себе персонального учителя по классу фортепиано, но в один из тех пяти дней вышеописанной суматохи вспомнил, что у приятеля через два дня именины. Немного призадумался, но потом решил, что ничего не случится, если приобретет подарок за большую сумму – не каждый день бывают дни рождения, да и деньги теперь позволяют. Сняв на следующий день десять тысяч, бывший лучший сотрудник отправился с чистым сердцем и приподнятым настроением выбирать, что бы подарить приятелю…
…Так и начали проходить дни. Именины, праздники, хождения с девушками по ресторанам, дорогие вечера и подарки – все это затмевало и засоряло голову мужчины, иногда до такой степени, что он, придя домой поздно ночью, на следующее утро уже не мог ни о чем думать, кроме одного: найти выпивку, не умереть с похмелья. Уже не возникало мыслей о занятии музыкой, о стремлении к чему-то великому – человек просто катился по наклонной подобно камню, который столкнули с горы…
Четыре с половиной месяца пролетели одним большим проспиртованным сном.
Когда он вышел из шумного кабака, пропитанный запахом спиртного и табачным дымом, уже смеркалось. Оглядев бездумным отсутствующим взглядом пустую улицу, он, сильно шатаясь, направился в сторону дома, одержимый мыслью поскорее оказаться в тепле и тишине – подальше от надоевшей толпы гуляк. Настроение, и без того поганое, испортил начавшийся мелкий гаденький дождь. Помянув его бранным словом, мужчина завернул в какую-то подворотню, думая сократить путь. Почему-то пришли на ум давно забытые желания и надежды стать музыкантом или писателем, или построить богоугодное заведение… От осознания того, что все это пошло прахом по его же собственной вине, стало на душе нестерпимо тошно… А через несколько минут он обо что-то споткнулся и свалился в невесть откуда взявшуюся лужу. Попытался подняться, но тут в желудке началась нездоровая активность, и его вырвало.
Выворачивало долго – до того, что в желудке уже ничего не осталось, а мужчину продолжало рвать. Когда же все закончилось, у мужчины просто не осталось сил, чтобы подняться, и он свалился прямо лицом в вонючую рвоту. Да так и остался лежать в луже, орошаемый моросью и снедаемый собственными мыслями.
Дождь между тем пошел сильнее, и в его шуме послышались неспешные шаги: кто-то приближался к мужчине. Вскоре в пелене дождя стал различим одетый во все белое длинноволосый человек. Он шел, не укрываясь от потоков воды под зонтом, однако странным образом оставался сухим – ни одна капля не упала ни на одежду, ни на волосы незнакомца.
Подойдя к лежащему пьяному, он опустился перед ним на корточки и какое-то время сидел, с гаденькой улыбкой смотря на валяющегося в луже блевотины некогда лучшего сотрудника.
- Ну здравствуй,  - произнес он, - здравствуй, дорогой мой писатель… музыкант… и благоустроитель… Весьма приятно видеть тебя в добром здравии и столь бодром душевном состоянии.
Мужчина открыл глаза и посмотрел на него. В его взгляде отразилась невыносимая боль и немая просьба отстать, не травить душу, однако человек в белом только еще шире расплылся в улыбке и поднялся.
- Знаешь, я пришел вовсе не для того, чтобы посрамить тебя – нет! Мне очень понравилось твое развитие – то, как ты добился всего! – он заходил вокруг, сделал жест, будто открывая и листая неведомую книгу. – Какие у тебя красивые произведения, насыщенные смыслом! Жизненные, я бы даже сказал. Я буквально зачитывался твоими романами о любви, добре и справедливости! А последняя книга – это же просто шедевр! Ни Бальзак, ни Оскар Уайльд, ни даже сам Шекспир с тобой не идут ни в какое сравнение!
Расхаживая взад-вперед, незнакомец подкреплял свои гнусные речи очень наигранными экспрессивными жестами.
- А твои произведения в области музыки! Fantastico! Magnifico ! Да даже и не твои собственные – взять хотя бы то, как ты сыграл известный всем «Вокализ» в большом городском оперном театре: я говорю тебе, ты заставил людей по-новому ощутить эту музыку, преподнес ее в совершенно ином, неизвестном доселе, свете, так сказать… Я поражен. Мои поздравления, - и он картинно отвесил поклон.
Мужчина лишь смотрел на него, и из глаз его одна за другой катились слезы и, стекая по лицу, растворялись в грязной луже. Ему вдруг очень сильно захотелось умереть – он осознавал свою ничтожность как никогда раньше; осознавал, что по своей же милости лишился всего, став просто пустышкой каких в мире великое множество.
- Каешься, - прозвучало скорее утверждение, нежели вопрос. – Ну-ну… - незнакомец опять зашагал вокруг него. – Иногда, видишь ли, наши желания – самые благие в особенности – со временем оборачиваются против нас… Почему ты не удовлетворялся тем, что у тебя есть прекрасная работа, дом, крыша над головой? Хотел оставить после себя след – так ты выразился? Ну так ты уже оставил: тебя запомнили как лучшего сотрудника. И еще запомнили те, кому ты бескорыстно помогал – словом ли, делом ли… Гордец, тщеславец,  ты возжелал большего – и вот теперь ты… где? – он остановился, присел и, схватив за волосы мужчину, поднял голову. – В луже, дорогой мой друг… Тебе немного осталось: виски был просрочен, да и выпил ты его много. «Отравление алкоголем», напишут позже в твоем некрологе… Перед тем, как ты отойдешь, хочу открыть тебе кое-что: ты наверняка не раз думал о том, кто я такой? Так вот, помнишь «Фауста» Иоганна Гете? Один из персонажей как-то ответил на вопрос ученого: «Кто ты?»
«Я – часть той силы,
Что, всем желая зла, извечно совершает благо», - процитировал он.
И, резко опустив голову мужчины лицом в лужу, поднялся и направился прочь. Вскоре его силуэт растворился в пелене дождя.

       III
Он посмотрел на себя в зеркало.
Приталенный коричневый пиджак, выглядывающая из-под него белая блузка, сиреневый галстук, брюки со стрелками под цвет пиджака, коричневые же туфли, начищенные до блеска, уложенные набок волосы, нагловатое спокойное, уверенное лицо с тонкими аккуратными усиками – чистый франт!
Полюбовавшись на себя и стряхнув несуществующую пылинку с плеча, мужчина вышел из душного зала казино на улицу и, достав из кармана дорогие сигареты, закурил, прислушиваясь к шуму ночного города.
А город жил своей полуночной жизнью, дышал выхлопными газами, дорогими духами и запахом дешевого пойла, жарким едким дымом из ресторанов и холодным вонючим воздухом из подворотен. Неоновые огни приветно подмигивали ему, словно старому приятелю, пока он шел вдоль главной улицы. Суши-бар зазывал отведать японской кухни, модный бутик предлагал выбрать подарок для своей любимой… Он все это оставлял без внимания: есть ему не хотелось, а любимая обойдется без подарка, ибо «ночным бабочкам» полагалась только оплата труда.
Возле ресторана остановился дорогой автомобиль; угодливый швейцар тут же бросился открывать заднюю дверь, и из салона неспешно выбрались два представителя городской элиты – одетый в шикарный костюм дородный мужчина и немолодая женщина. Мужчина небрежным жестом махнул водителю, чтобы тот ехал, а женщине подал руку, и они вальяжно прошли ко входу и скрылись за зеркальными дверями.
Понаблюдав за этой сценой, он двинулся дальше.
Да, он бы мог себе позволить хождения по ресторанам, крутую тачку и особняк где-нибудь в пригороде, благо позволяют средства… Но у него иные страсти, одну из которых он как раз собирался утолить в публичном доме, а другая… Можно сказать, что она являлась неотъемлемой частью его жизни – это азартная игра. Прийти в казино, высмотреть из публики самых денежных и самых ретивых игроков и, сев с ними за стол, неторопливо выпотрошить из их карманов энную сумму денег – вот и вся несложная формула, по которой он живет. И ин разу удача ему не изменила.
О нем ходили слухи: одни говорили, что он шулер, другие – те, кто чуть ли не боготворил его за его везучесть – рассказывали про него всякие небылицы. Нашлись и те, кто заявлял, будто удачливый игрок продал душу дьяволу…
Как бы там ни было, что бы ни говорили, но ни мухлевать, ни тем паче закладывать свою душу он не собирался. А вот сыграть с лукавым, если конечно тот встретится ему, он бы не отказался. То ли слишком уж сильно надеялся на себя и свою удачу, то ли просто решил пощекотать нервы – такая мысль закралась в голову  совсем недавно и никак не хотела уходить. Впрочем, нужно быть честным: он и не пытался ее гнать – она весьма и весьма нравилась ему, тешила самолюбие.
Идея-фикс – кажется, это так называется…

Он проснулся и некоторое время лежал, глядя в потолок и прислушиваясь к своим ощущениям.
Холодно. Тревожно.
Аккуратно, чтобы не разбудить спящую рядом белокурую путану, он встал с кровати и, натянув штаны, прошелся по комнате. Остановился у окна. Подумал немного, достал из кармана сигареты и, выйдя на балкон, закурил.
- Неплохая сегодня ночка, - услышал он и обернулся на голос.
На соседнем балконе, прислонившись к стенке, стоял человек и смотрел на луну. Одетый во все белое, в лунном сиянии он казался вылитым из серебра. И хотя ночь была безветренной, игроку показалось, что волосы незнакомца слегка колыхались. Впрочем, это могла быть всего лишь игра полусонного разума.
- Сегодня хорошая ночь, - между тем продолжал тот, - тихая, спокойная… Даже на город приятно смотреть – не то, что днем: пыль, грязь, шум, какие-то непонятные люди и, что самое главное, закрытые любимые заведения. Скука смертная – спи, ешь да смотри по телевизору всякий шлак. Впрочем, когда есть, чем себя занять в ожидании заветного вечера, скучать днем тоже не приходится. Да? – и повернул к мужчине голову, обнажив в улыбке белые зубы. Только улыбка эта скорее походила на оскал, и выпирающие клыки лишь усиливали впечатление того, что не человек смотрит на него, но будто ощерился хищный зверь. Хотя… насчет клыков тоже можно было ошибиться: ночной полумрак не давал хорошо рассмотреть даже лица незнакомца, не то что отдельные детали внешности.
- Да, - слегка кивнул мужчина, щелчком отправляя окурок в полет.
Противно сосало под ложечкой; где-то в груди заворочалось раздражение из-за того, что никак не удавалось избавиться от тревоги, нарастающей с каждой минутой. Если бы не железные нервы, давно бы психанул…
Он скосил глаза на незнакомца.
- Что такое? – как-то деланно удивился тот. – Что-нибудь беспокоит?
Осознание пришло мгновенно: из-за этого самого типа и возникло чувство тревоги!
Ни слова не сказав в ответ, мужчина повернулся, чтобы уйти в комнату, но вдруг что-то остановило его, задержало помимо воли.
- Невежливо, мой хороший, уходить от беседы – это проявление неуважения, - услышал он. – По крайней мере, к тем, кто тебе ничего не сделал.
- Хорошо, - игрок развернулся к незнакомцу, - О чем ты хочешь поговорить?
- А что бы  ты хотел мне сказать?
- На данный момент то, что мне совершенно нечего тебе сказать. И уж точно я не собираюсь открываться кому попало. Уж не знаю, кем ты там себя возомнил, однако психолог из тебя, прямо скажем, хреновый. Так что давай разойдемся по-хорошему, иначе эту прекрасную, как ты выразился, ночь я тебе слегка подпорчу. С твоей физиономией заодно.
- Как хочешь, - неожиданно легко согласился нахальный тип, - только перед тем, как попрощаться, позволь мне сказать тебе еще кое-что.
- Слушаю, - скрестив на груди руки, вздохнул он.
- Если бы ты был чуточку внимательнее, то непременно заметил бы короля в рукаве последнего толстосума, которого ты обыграл, - сказал и неспешно удалился в комнату, оставив, однако, открытой дверь на балкон.
Сказать, что мужчина был удивлен – значит не сказать ничего. Моментально вспомнив прошедший вечер и помянув недобрым словом усатого богача с сединой в волосах, у которого он отыграл большую сумму денег, он резко подался вперед.
- Эй-эй, - перегнулся он через перила, - вернись!
Тот не заставил себя долго ждать – вышел, улыбаясь как ни в чем не бывало.
- Откуда ты знаешь?!.. Я не видел тебя в зале!
- Видишь ли, когда человек из года в год делает что-то привычное, иногда слегка изменяя место и время, нетрудно, сделав некоторые выводы, отыскать оного. Тем более, если искомое лицо – известная в определенных кругах личность. Например, ты. Тебя знают как лучшего игрока, который ни разу никому не проигрывал. Кое-кто точит на тебя зуб, кое-кто преклоняется перед твоим искусством. Некоторые люди ищут с тобой встречи, дабы попробовать обыграть тебя… Скажу прямо – у них это не выйдет при любом раскладе. Хотя, - незнакомец как-то странно посмотрел на мужчину, - расклад, сдается мне, будет только один… А ты – ты никого не ищешь?
- Я задал тебе вопрос и не получил на него ответа! Положим, ты видел меня входящим в казино, но как ты узнал о спрятанных картах?
- Я там был, - последовал ответ.
- И наблюдал за мной?
- Да.
- За каким?..
- Было любопытно, правду ли говорят о тебе, что ты лучший игрок или же это еще один миф, придуманный обыгранными неудачниками?
- Почему я тебя не видел?
- Там много комнат для VIP-персон, - усмехнулся тип в белом, - во все и не заглянешь, да ты и не делал этого, просто пройдя к общему столу…
- Не уходи от ответа! – постепенно разъяряясь, мужчина оскалился и сжал кулаки.
- И не собираюсь. Я тебе ясно сказал: закрытых комнат много, и я могу зайти в любую из них.
- Так ты что же, выходит, большая шишка в этом заведении?
- Да, - стальным голосом ответил незнакомец, - большая. Я основатель этого казино, веришь ты в это или нет.
- Почему сразу нельзя было этого сказать? - нахмурился игрок, остывая.
- Хотел посмотреть на тебя, что ты за человек. И потом, перед каждым важным делом люди имеют свойство говорить друг другу всякие глупости, которые не волнуют в равной степени ни того, ни другого – например, спрашивают, как жизнь, и только потом переходят к делу. Это уже стало своего рода обрядом.
- Важным делом?
- А ты думал, я просто так с тобой празднословлю здесь? – сверкнул он зубами. – Я предлагаю тебе сыграть со мной в покер.
- Так не терпится разориться? – хмыкнул мужчина, доставая из кармана сигареты. Прикурил, затянулся и, выдохнув ароматный дым, прищурился. – Хорошо, я согласен. Где и когда?
- Предоставь мне выбирать место и время. Я сам тебя найду. И – сразу насчет ставок: думаю, сумма в один миллиард тебя устроит.
- У меня нет таких денег, - отрезал мужчина.
- А с чего ты взял, что мне нужны твои деньги? – скривился в брезгливой гримасе незнакомец. – Перед игрой я сам назову то, что ты должен будешь отдать мне в случае твоего проигрыша, - и направился в свою комнату, показывая тем самым, что разговор окончен.
- А если у меня этого не окажется?
- Окажется, не волнуйся, - бросил он через плечо и скрылся в темноте помещения.
Докурив и войдя в свою комнату, мужчина плюхнулся в кресло и некоторое время просто сидел, приходя в себя после странного разговора.
Он определенно невзлюбил этого владельца казино, и не за его манеру поведения: игрок никогда не любил тех, рядом с которыми испытывал тревогу. В случае же с этим типом в белой одежде была уже не тревога, но нечто большее – страх перед ним. Гнетущий, заставляющий уступить невидимому, но ощутимому напору чужой тяжелой ауры, безотчетный и оттого делающий всякое внутреннее сопротивление бессмысленным. И за этот самый страх он злился еще и на себя – за то, что поддался ему в конце концов, хотя и не подавал вида.
Но странно: с каждой минутой разговор начинал казаться чем-то далеким, страх быстро прошел – и вот мужчина уже не мог сказать точно, был ли диалог между ним и владельцем казино или же это всего лишь играло его воображение, подчинив себе полусонный разум?..
«Ночная бабочка» повернулась под одеялом, обнажая аппетитную упругую грудь. Мужчина криво усмехнулся, встал и, сняв с себя штаны, направился к кровати…

Сегодня необычная ночь – он понял это, лишь выйдя из дома.
Шагая по улице, сияющей разноцветными огнями, смотря на высотки, за которыми пряталась полная луна, он ощущал наполненное ожиданием чего-то из ряда вон выходящего пространство; так замирают города в преддверии Рождества. Однако, в отличие от светлых и легких чувств ожидание это было тревожным, гнетущим. И вот из-за этого ощущения тревоги возникло раздражение на всех и вся. Он шел по улице и испытывал неприязнь буквально к каждому прохожему, к каждому проезжающему мимо автомобилю. Раздражали мигающие неоновые вывески, угнетали и давили на плечи подпирающие черное небо небоскребы. Не помогали избавиться от тревоги даже любимые сигареты.
Игрок чувствовал: что-то будет. Но что?
Сюрпризов он не любил – именно из-за их неожиданности и того еще, что они зачастую выбивали из привычной колеи, выводили из равновесия.
Оставалось только надеяться на то, что безотчетное беспокойство пройдет, и стараться сохранить внешнюю невозмутимость, иначе сорвать сегодня очередной куш станет проблемой.
Когда он подошел к входу в казино, назойливое чувство притупилось – спряталось где-то, подобно мышке в норе. «Ну хоть что-то», - вздохнул игрок, переступая через порог и окунаясь в душный полумрак игорного зала. Оглядел помещение, высматривая, куда бы примоститься; приметил столик, за которым уже собрались игроки, и только подсел к ним с предложением сыграть партию, как высокий крупье с худым бледным лицом легонько положил ему руку на плечо.
- Прошу прощения, - на удивление низким голосом проговорил он, - вас попросили в VIP-комнату. Я провожу вас.
«Все-таки нашел», - тут же пришла мысль.
Мужчина с напускной ленцой поднялся и, кивнув на прощание оставшимся сидеть игрокам, направился за крупье. И опять же, оставалось непонятным, как этот тип в белом успел его заметить – он ведь только что пришел? Тем более, в совсем другое игорное заведение? Выбрал наугад?
Пока он перебирал одну за другой догадки, они подошли к самой дальней комнате. Крупье открыл перед ним дверь, и игрок очутился в темном помещении; свет исходил лишь от абажура над квадратным столом, за противоположной стороной которого сидел тот самый владелец казино, одетый во все ту же белую одежду.
- Здравствуй, - сказа он.
Мужчина в ответ лишь кивнул и уселся напротив него.
- Как ты меня нашел? Что-то не верится мне, что ты выбрал это место наугад.
- Ты прав, - утвердительно склонил голову тот, - я знал, что ты сегодня будешь здесь.
- Откуда? Следил за мной?
- Нет, - развел руками владелец казино. – Просто это игорное заведение – тоже мое. Собственно, как и все прочие подобного рода.
- Чушь, - хмыкнул мужчина.
- Тогда почему мы с тобой здесь находимся?
- Не знаю, - игрок достал сигарету и закурил, - не часто задаюсь такими вопросами.
- Но сегодня, направляясь сюда, сделал исключение, - довольно растянулся в хищной улыбке незнакомец, обнажив клыки. Да, клыки – теперь игрок отчетливо их видел.
- Озвучь ставку, - старательно отводя глаза от белозубого звериного оскала, потребовал он.
- Как только проиграешь, - последовал ответ.
- Не дождешься, - буркнул игрок и щелчком отправил окурок куда-то в сторону.
- Тогда деньги твои, - кивнул собеседник на невесть как оказавшиеся на столе аккуратные пачки свежих зеленых долларов. Игрок долго и пристально смотрел на них; затем перевел взгляд на длинноволосого типа.
- Кто ты такой? – прищурился мужчина.
- А ты разве еще не понял? – рассмеялся тот. – Ну, раз так – повторю в качестве подсказки ранее произнесенные слова: я являюсь владельцем казино и прочих развлекательных заведений, и все они изо дня в день приносят мне огромную чистую прибыль. А еще я – тот, с кем бы тебе больше всего хотелось перекинуться в картишки.
- Лукавый! – подался вперед игрок и, опершись кулаками о столешницу, поднялся и навис над столом, уже с нескрываемой ненавистью смотря на своего собеседника.
Какое-то время они сверлили друг друга взглядами.
- Ну что, доволен? – спокойно спросил Вельзевул после нескольких минут молчания.
- Да, - опускаясь на стул, похрипел мужчина.
- Так же уверен, что обыграешь меня в покер?
- Я тебя сделаю.
- Тогда сдавай, - он метнул через стол нераспечатанную колоду…
…Он не знал, сколько прошло времени с момента начала игры – он просто потерял ему счет. Да и само пространство перестало существовать: остались только он, стол, освещенный светом нависшего над ним абажура, карты… и партнер по игре.
Всякий раз, когда игрок поднимал на него взгляд, неизменно натыкался на холодный блеск желтых демонических глаз с треугольными змеиными зрачками. И эту злобную звериную ухмылку. «Лукавый!» - приходило раздражение. «Да-да-да», - ответствовал ехидный голос в голове.
Вначале ему удавалось выигрывать: одна за другой пачки с зелеными банкнотами переходили к нему… А потом у противника просто оказался «флэш-рояль» против его «стрита»…
Комбинации сменялись комбинациями, деньги медленно, но верно возвращались к лукавому. Лоб игрока уже давно покрывала испарина, вспотевшие руки дрожали, сердце колотилось так, будто хотело выскочить из груди.
В конце концов, у каждого в руке осталось только по одной карте…
…Смотреть на Вельзевула было страшно. Но еще страшнее и тяжелее было ожидание того, что сейчас будет… Сделав над собой огромное усилие, игрок перевел взгляд от бубновой улыбающейся дамы (ох, до чего гадкая у нее ухмылка!) на противника. Тот сидел и без единой эмоции смотрел на свою карту. Как бы невзначай поднял глаза на мужчину. Мгновение глядел на него; резко вскинул брови, состроив довольную гримасу, и показал карту.
Туз.
Игрок почувствовал, как внутри появляется пустота, расползающаяся по всему телу, заполняющая каждую клетку организма. Осознание того, что он проиграл – первый раз и по-крупному – огромным валуном рухнуло на него, раздавив, похоронив под собой.
- Ну вот, донесся до него, будто издалека, голос лукавого, - твое заветное желание исполнилось: ты сыграл со мной в карты. И проиграл, что, впрочем, неудивительно: карты – тоже мое изобретение. Самонадеянный дурак, ты думал, что удача – твоя вечная прислужница, что она всегда будет утолять твое самолюбие и твои желания. А между тем – это ты служил ей, этой шлюхе в руках судьбы, раз за разом отдавая мне частицы самого ценного, что у тебя есть: частицы твоей бессмертной души. И как все приличные путаны, она отдавалась тебе до той поры, пока твое время не истекло – это как раз и случилось здесь. Подумать только: сесть играть с дьяволом в его же собственных владениях на его же собственных правилах игры! И на что ты надеялся, лучший игрок? – он фыркнул. - А теперь погорим насчет твоего долга… Опять же, если ты пораскинешь мозгами, поймешь, какую плату я жду от тебя, - он вынул из внутреннего кармана плаца револьвер и протянул игроку.
Тот машинально взял его и невидящим взглядом уставился на блестящий гладкий  ствол.
- Там один патрон, - сказал дьявол. – Видишь ли, несмотря на твою несусветную спесь и глупость, ты мне все-таки понравился: я подумал и решил дать тебе еще один шанс, сыграть с тобой еще в одну азартную игру – русскую рулетку. Опять же, все зависит от пресловутой удачи… которая сегодня тебе изменила, - он причмокнул и улыбнулся. – Сделаем так: даже если револьвер даст осечку, я все равно посчитаю долг выплаченным. Крути барабан.
Игрок выполнил приказ.
- Стреляй.
Он некоторое время смотрел на оружие, затем медленно, будто не верил в то, что делает, поднес дуло к виску и зажмурился. Даже сквозь закрытые веки он чувствовал жадный злорадный взгляд, знал, что лукавый улыбается.
Страшно…
Но…
Надо платить…
Судорожно вздохнув, мужчина нажал на курок…

      IV

Осень в России наступает как-то мягко, незаметно – так рыжий кот, неслышно шествуя по ковру, подбирается к хозяину, когда тот лежит на диване, смотрит на него какое-то время снизу вверх, а затем запрыгивает к нему и устраивается на животе, прикрывая глаза. Вчера вроде бы и не было ничего, а сегодня – гляди-ка! – березы оделись в желтый наряд, золотом на головы прохожих сыплют старые высокие тополя, клен растопырил свои красные листья-лапы, и все небо сплошь до горизонта чистое, лазурное, без единого облачка. И шуршит под ногами сухое невесомое охряное покрывало.
Клавдия Семеновна, старушка лет семидесяти, сидела на скамейке во дворе, подставив лицо теплым лучам осеннего солнца. Рядом внучка – Катенька – листала недавно купленную книжку с баснями Крылова.
- Все сидишь, Семенна? – подошла к ним соседка и опустилась на скамейку.
- Сижу, на людей гляжу, - улыбнулась та в ответ.
- А чего на них глядеть-то, на людей на этих? – ворчливо и вместе с тем задорно произнесла соседка и пустилась перемывать косточки всем своим знакомым и незнакомым. Мало-помалу в разговор стала вливаться и Семеновна – и вот уже потчуют они друг друга историями из цикла «Кто, где, когда…»
Катерина к ним особо не прислушивалась, так, краем уха услышит что-нибудь – и дальше листать занятную книжицу. Но когда ее вдруг окатило как из ведра холодом и под детским сердечком возникла тревога, она удивленно подняла головку.
К ним направлялся одетый во все белое длинноволосый мужчина с наглым выражением лица и холодным стальным взглядом. И почему-то именно в нем угадывался источник безотчетной тревоги. Девочка решила пока ничего не говорить бабушке, а просто понаблюдать  за странным незнакомцем.
А тот между тем бесцеремонно опустился рядом с соседкой, которая, казалось, не замечала его, продолжая увлеченно рассказывать о сыне какой-то своей дальней знакомой, который по молодости что-то натворил. Впрочем, бабушка на него тоже не обращала внимания, смотря прямо на соседку, с интересом ее слушала и изредка кивала головой. Когда же Клавдия Семеновна сама начал говорить, незнакомец достал из-под плаща широкий блокнот и ручку и начал быстро-быстро записывать за ней.
К тому моменту, как обе соседки наговорились, было исписано уже около половины блокнота; незнакомец с довольной ухмылкой собирался продолжать – сидел и ждал, когда старушки вновь начнут судачить. Но тут произошло следующее: Клавдия Семеновна вздохнула, помолчав, и произнесла:
- Пустословим мы, осуждаем все… Ты прости меня Христа ради.
- И ты меня прости ради Бога, - сказал в ответ соседка.
И тут же блокнот в руках незнакомца неожиданно вспыхнул с громким хлопком и мгновенно обратился в прах. Сам же странный мужчина, по-видимому, совсем этого не ожидал: он вскочил со скамейки, резко взвизгнув. В его взгляде в этот момент отразилась нечеловеческая злоба вперемешку с сильной досадой.
Только после этого старушки заметили его, удивленно на него воззрились. Тот перевел взгляд на них и попытался изобразить на лице улыбку.
- Прошу прощения, - каким-то странным сухим голосом проговорил он, - зажигалка взорвалась… Бывает… - и пожал плечами.
- А ты бы не курил… - Клавдия Семеновна по старческой привычке хотела назвать его «сынком», но почему-то запнулась.
- Ой, пойду я, Семенна, - поднялась соседка, - дома дел по горло.
Она зашагала к подъезду, а мужчина в белом снова уселся на скамейку, закинув ногу на ногу и, прищурившись, уставился куда-то вперед.
- Не курить сегодня практически невозможно, - философски заметил он. – То один спросит сигаретку, то другой… А все по двум причинам: модно и успокаивает нервы. У меня, например, второе… - он заговорщицки посмотрел на старушку. – А вы как успокаиваете свои нервы?
- Да какие у меня нервы-то в старости? – искренне удивилась Клавдия Семеновна и тихонько усмехнулась. – Нешто мне есть, от чего расстраиваться?
- А разве нет? Например, по новостям иной раз такое расскажут про мир, что диву даешься!
- А что мне мир-то?
- Неужели не жаль несчастных людей?
- Жаль, конечно, - вздохнула старушка, - только жалостью моей ничего не изменишь. Значит, так надо, чтобы так было… Я что? Я помолюсь за ближних да за дальних – и спать.
- О да, - с каким-то сарказмом проговорил незнакомец, - вашими молитвами мир спасается.
Клавдия Семеновна ничего не ответила, только повернулась к внучке.
- Пойдем, Катюша, домой пора.
- До свидания, почтенная старушка, - сказал мужчина.
- До свидания, - улыбнулась та и, взяв Катерину за руку, поковыляла к дому.
- Бабушка, - позвала ее внучка, когда они были уже в подъезде,  - а он соврал про зажигалку…
- А что с ним тогда было? – удивилась старушка.
Катя посмотрела на книжку, которую держала в руке, и рассказала все, что видела. Бабушка после ее слов о чем-то крепко задумалась…

…Всенощное бдение закончилось. Народ стал понемногу выходить из церкви; вскоре в помещении остались только несколько человек, среди которых были и Клавдия Семеновна с внучкой.
Исповедавшись, бабушка позвала Катеньку, и они вместе вышли на свежий вечерний воздух.
Солнце уже скрылось за крышами домов, напоминая о себе лишь светло-оранжевым горизонтом на западе; в небольшом парке вокруг храма в деревьях уже блуждали неслышные тени, разбуженные трелью сверчка. А на скамейке у ворот сидел мужчина в белом и смотрел на них.
- Торопитесь? – спросил он, когда старушка с внучкой проходили мимо него.
- А что нужно? – вопросом на вопрос ответила Клавдия Семеновна.
- Да вот, хотел бы вернуться к нашему недавнему разговору – ну, вы помните: о мире, о людях… и о сигаретах, - последнее слово он как-то странно выделил, зыркнув на Катеньку. – Вы сегодня исповедовались – это, кажется, у вас так называется? И скорее всего, рассказывали о том, что сплетничали с соседкой, не так ли?
- А вот подслушивать нехорошо. Да, рассказывала.
- И вы не считаете это все лицемерием ввиду того, что при случае снова будете это делать?
Клавдия Семеновна повернулась и хотела было уйти, но незнакомец вдруг резко поднялся и сделал взмах рукой. Церковная калитка закрылась.
- Простите, но мы с вами недоговорили, - холодно заметил он. – У вас дурная манера прерывать разговор на самом интересном месте, а именно – в завязке. Итак, что же там насчет лицемерия?
- Нет, не считаю, - на всякий случай закрыв собой внучку, ответила старушка. – Исповедь-то для того и дана людям, чтоб свои немощи туда приносить и в них каяться. Мы же слабые, искушения всякие не можем терпеть.
- И так и будете поступать: сплетничать – каяться, сплетничать – каяться? – незнакомец уже не прятал сарказма и, как показалось старушке, начал почему-то раздражаться.
- Да, так и буду. Путь-то спасения у нас, мирян, не от победы к победе, а от падения к падению. Падаем – поднимаемся, дальше идем. И опять падаем.
- Право же, достойный путь для человека, - усмехнулся он и прищурился. – Почему вы меня не боитесь? Обычно люди, со мной говорящие, начинают дрожать еще в начале наших бесед.
- А что мне тебя бояться-то? На все воля Божья.
- Пф… Воля Божья… Стало быть, если мир вокруг трещит по швам, люди гибнуть, дети страдают – это воля Божья?
- Да. Предупреждал нас Боженька об этом еще давно, да вот мы не слушаемся…
- Да знаю я, - нервно отмахнулся незнакомец и, уже не скрывая раздражения, заходил вперед-назад, заведя руки за спину. Затем резко повернулся к старушке. – В молодости вы, помнится, хотели устроить детей, чтобы у них было все – богатство, хорошая работа, славные дети, которые бы радовали своих родителей и вас, хороший дом, где вам бы непременно нашлось место… Что изменилось? Или воля Божья не дала всего этого – более того, отняла у вас вашу единственную дочь вкупе с ее мужем, оставив на руках малолетнего ребенка, которого вы вынуждены растить на ту скудную пенсию, что получаете?
- Говорят, Бог дал – Бог взял. Да и что в этом мире нашего? Нашего ничего нет – только козявки. Захотел Он так, значит, так надо. Богатство, блага все эти тленные… Ты, мил человек, прям как моя соседка, за все то держишься, что прахом пойдет. Да и не заберу я с собой ни золота, ни дома в могилу, даже если бы он у меня и был. Тлен это все…
- Давно поняли?
- Давно – не давно, а все же поняла. А у тебя, ты прости меня, чуть ли не яд с губ течет. За что ж ты так со мной? Нечто я тебе чего плохого сотворила? Ну так и за это прости…
- Сотворила! – вспылил незнакомец. Черты лица его исказились, кожа потемнела, волосы поседели, разлохматились; морщины, вмиг избороздившие лоб, скулы и залегшие под глазами, превратили красивого мужчину в злобного неприглядного обрюзгшего старика, который навис над Клавдией Семеновной.
- Сотворила! – повторно выпалил он. – Житухой своей сотворила, святоша! И соплячку свою тому же учишь! Какого рожна ты за отпрыска своего молишься?! Какого, спрашиваю, к попу этому тощему привела на исповедь тогда?! Моя она была, моя, раз мужу изменила, …! – тут он, не сдерживаясь, покрыл скверными словами давно погибшую в аварии дочь. И осекся.
- Ах, вот ты какой, значит? – вскинула брови старушка. Взяла и осенила его крестным знамением: - Тикаймо, бо нечистый!
И дьявол, взвизгнув, будто от сильной боли, с шипением пропал, оставив в воздухе запах серы.
Какое-то время старушка с внучкой стояли возле церкви, переглядываясь: Катеньку от увиденного била дрожь. Потом Клавдия Семеновна вздохнула, посмотрела в темнеющее небо.
- Солнышко совсем уж село, - проговорила она, обняв внучку. – Да и нам пора домой, Катюш.

Эпилог.

Он стоял там же, где все и началось – на вершине мира.
Под ним проплывали облака, далеко внизу шумели неусыпные города, своими искусственными огнями пытаясь затмить свет небесных светил. Все вновь предстало пред ним в тленном, преходящем блеске.
Срок его свободы, его похождений на земле подходил к концу: скоро его опять заключат в оковы на года, пока Тот, Кто создал его, вновь не снимет их, отправляя духа зла на последнюю жатву.
Он стоял и смотрел на царства мира, кривя губы в презрительной ухмылке.
- Знаешь, - наконец, тихо изрек он, - а у Тебя скверное чувство юмора… Ведь Ты все знал заранее… Ты всегда знаешь наперед… Я соблазнил стольких людей, столько душ погибло, лишь соприкоснувшись со мной… А меня самого одолела какая-то сморщенная бабка… БАБКА! – вскричал он и, вскинув к небу сжатые в бессильной злобе кулаки, начал изрыгать самые страшные проклятия, черную хулу и скверну, на которую только был способен, кляня Создателя.
Даже когда подле него предстали два сияющих мужа, держа оковы – и тогда он не перестал хулить, усмирившись, только когда его запястья обхватили кандалы, а тяжелые цепи потянули книзу нечистые руки.
- Ты слаб, Денница, - раздался голос, - слаб и жалок. Не смог превозмочь немощную старушку, а теперь потратил последние мгновения своего пребывания на земле в бессильных оскорблениях своего Творца. Отправляйся назад и ожидай своего часа, Денница.
- Настанет день, и я сравняю с землей все, что Ты создал! – напоследок воскликнул сатана, прежде чем великую гору окутал густой туман, в котором растворились ангелы со своим узником.
- Все созданное Мной останется при Мне, Денница, в Моем свете. И даже ты. Ведь Я все равно вас люблю.

2014 – январь, 2015.