Алма-Ата. Глава 9 Сладчайшее бремя наше

Глава 9
Сладчайшее бремя наше.
«Жизнь – это бурное море, так будь же хорошим пловцом».
(Из школьного альбома)

После рождения ребёнка вместе с радостью вся тяжесть материнства легла на хрупкие плечи Гали… Теперь каждое её дыхание стало принадлежать этому крохотному человечку. И сердце её трепетало в постоянной заботе о нём.
 
Какая это не только радость, но и тяжесть от «сладчайшего бремени нашем»? знают только матери, подарившие нам жизнь. Мы, отцы, никогда этого не испытывали и не можем испытать, в силу своего особого положения, определённого самой природой. К бессонным ночам матерей младенцев с годами только увеличиваются заботы и переживания за судьбу своего дитяти до самой своей смерти. И даже, когда бывает, что ребёнок спотыкается и в дребизги разбивает её сердце, мать спрашивает: «Ты не ушибся, сынок?...»

После родов нередко начинаются осложнения и с собственным здоровьем, и здоровьем малыша. И эту чашу материнства Галя испила сполна.
Весь июль я был рядом и из дому не отлучался ни на шаг. Денно и нощно мы вдвоем ворковали над своим птенцом и были от счастья на седьмом небе.

Но к первому августа, началу вступительных экзаменов в вузы. Мне надо было возвращаться в Алма-Ату для работы с абитуриентами факультета, чтобы заслужить от деканата разрешения на отдельную комнату для проживания с женой и ребёнком. Волка кормят ночи, а человека неустанный труд. А первейшая забота и задача каждого отца семейства обеспечить свою семью жильём и средством пропитания, что  я и старательно делал всю свою жизнь.

И ради решения этой задачи нам снова пришлось расстаться, и горечь разлуки помогали переживать наши письма.
По приезду в Алма-Ату, я 5 августа послал ей письмо:
Здравствуйте, мои родные малыши!
Доехал я благополучно. Дорога мне обошлась в 70 рублей. Сейчас у меня осталось 80 руб.
В Алма-Ату я приехал в 2 часа  дня. сразу зашёл в общежитие и узнал, что комната, которую прошу, свободная и я уже сегодня в ней буду ночевать. Правда комната замусорена, грязная, но я приведу её в порядок. Комната маленькая 2 на 3 метра, т.е всего 6 квадратов, но пока не до жиру, быть бы живу. Укомплектовал с позволения сказать мебелью - стол, 3 стула и кровать.
Комендант говорит, что комната тёплая, но недостаток один - через стенку общий умывальник, от чего неприятный запах. Будем чаще проветривать.
Был в деканате. Оказывается, что  я приехал весьма, кстати, хотя особой роли в приёмной комиссии я не играю. Моя задача организовать приём абитуриентов в комитете комсомола факультета, отвечать им на вопросы, организовывать их культурный досуг, брать на учёт комсомольцев, выявлять их способности к общественной работе.
Самое полезное от моего присутствия здесь - это то, что я застолбил за собой эту комнату и как-то её благоустрою, чтобы было возможным привезти тебя с Сашей сюда.
Жизнь - копейка, судьба - индейка, снова разлучила нас. Больше всего я сейчас хочу знать результаты твоего посещения больницы, что определили врачи. какие лекарства выписали, и есть ли эти лекарства в нашей аптеке? И вообще как здоровье у тебя и Сашеньки? Наложил ли он в пелёнки?
Скучно и грустно быть одному и не знать, как вы там без меня? Что с вами?
Для приобретения кое-каких покупок нужны деньги, которых у меня нет. Я забыл дома записную книжку с планом курсовой работы "От Шинели" Гоголя до "Бедные люди" Достоевского. Пожалуйста пришли мне этот план.
Привет мама и папе. Целую Вас папка!

В ответ Галя писала:
7. 08. 1957г.
Здравствуй, дорогой папочка!
Сегодня получили от тебя письмо. А сейчас вечер. Сашенька искупался и дремлет, а я тоже уже дремлю и  пишу тебе письмо.

Шуша чувствует себя прекрасно. Сегодня, т.е. на 4-й день, он навалил солидную кучу в пеленку, причём без мучений. Я стала чувствовать себя лучше. Температуры нет, каждый день хожу в больницу на полоскание горла, от ревматизма пью лекарство. Ночи и руки продолжают, конечно, болеть, но уже хожу до самого вечера. Завтра хочу понести Шушу взвесить.

Насчёт моего расчёта я ничего не знаю. Всё заглохло. Каждый занят своим, я ещё не в состоянии ехать даже в Петровку, не унесу Сашу, тебя нет. Вот и всё стало. Не придется, ли начинать всё сначала? Немножко подлечусь и поеду в Петровку.
Сегодня говорили с Сашей по телефону.  Сказал, что вчера родился сын 3700. Хорошо, что сын, мы все очень рады, но хоть бы у Вали было всё хорошо. Видимо, роды были тяжёлыми тяжелее, чем у меня. Бедняжка! Дай бы ей хорошего здоровья за богатыря. Вова, ты поздравь их с сыном.
Папочка, мы уже по тебе очень соскучились. Без тебя сиротливо нам с сыном. Приезжай! Мы тебя поцелуем горячо и кое-что ещё... Вовочка, родной, скорей приезжай; я уже тоскую...
До встречи. Горячо целуем твои Саша и мама.
Как живётся тебе?
твоя Г.
8.08.1957г. Доброе утро, родной! Ночью заболел Саша: стонет, температура, немного ещё раз покакал. Что у него болит, я не пойму. Нести бы в больницу, да они снова ничего не скажут. Даю пенициллин.
Стонет, не перестаёт...
До свидания.

Не ожидая ответа, я ей писал новое, с хозяйственными выкладками, чего раньше никогда не делал.
августа 57г.
Здравствуй, Галиночка!
10 часов вечера. Только что кончил читать, сверил часы с Москвой и принялся за письмо к тебе, а на улице такая чудная лунная ночь.

Сегодняшний день для нас с тобой очень удачный и в то же время тяжёлый. Из утреннего сегодняшнего письма ты уже знаешь, как я его провёл до обеда. После того как я сходил на почту, я заглянул в магазины и купил тебе зимние ботинки и себе летние туфли. И то и другое чешского изделия и мне кажутся очень хорошими. Твои ботинки зелёного цвета с меховой подкладкой, 36 размер, вот такой формы. Стоят они 350 рублей, а туфли мои 190. Где я взял деньги? Назанимался понемножку у 5 человек под честное слово, что завтра или послезавтра обязательно отдам. А где я возьму их пока не знаю. Правда я сегодня дал тебе телеграмму, но что если ты не получила расчёт? Вот я тогда влипну. За мои туфли не присылай, за них я как-нибудь выкручусь. Но не мешало бы тебе выслать дополнительно рублей 300. Сегодня же я видел прекрасные чёрного лака босоножки по 245 рублей и их-то я и хотел взять перед ботинками, но твоего размера не оказалось. Они так мне понравились, что я до сих пор не могу успокоиться...

...Кончили передавать последние известия. Отец, наверное, ушёл к себе в комнату, выключили вы радиоприёмник, искупали Сашеньку и готовитесь спать. Ах, я только послезавтра могу получить письмо, узнать как твоё здоровье, как ведёт себя Шуша... Знаешь, как, всё это мучительно... Особенно вот сейчас вечером и ночью. Саша, наверное, так уже утомил маму. Передай ей и папе привет. А Сашеньку непременно поцелуй за меня, непременно... Его улыбка и сейчас стоит перед моими глазами... Крепко целую тебя, спи спокойно, моя Люшенька...

Обо мне не тревожься. Питаюсь я дома хлебом и чаем. Был сегодня в столовой, съел рисовый суп за 90 копеек. Самочувствие у меня хорошее.
Да, ещё чуть не забыл. Сегодня я взял в камере хранения матрац и две простыни. Теперь мне будет хорошо спать.
Спокойной ночи, любимая. Напиши мне скорее. Твой Владимир.

На это письмо Галя ответила:
Здравствуй, Вовочка!
В субботу, т.е. 10. 08., я получила твоё письмо. В субботу же я сделала перевод в 450 рублей. За перевод я заплатила к моему великому разочарованию, 30 рублей. Конечно, тебе нужно послать больше, но я получила всего 1700 рублей. Считай сколько у меня осталось. Да за молоко за 2 месяца я отдала 125 рублей. Так что покупки пока никакие делать не будем, пока не приедешь. А потом решим, что покупать. То, что ты купил, хорошо, раз купил. А больше покупать пока нечего не нужно. А как же ты думаешь выкрутиться со своими туфлями? Уж не с воздуха ты деньги возьмешь. Ты мне пиши всё, чтобы было ясно, что ты хочешь купить и за что. А то надумал, купил туфли, да собираешься выкручиваться. Не нужно так.

Со здоровьем у меня и Саши плохо. Саша болеет, и мне лечиться некогда. Хотелось бы, чтобы ты как можно скорее приехал. Только тогда я смогу полечиться. Если я не подлечусь здесь, то в таком состоянии ехать в Алма-Ату я не смогу. Приезжай как можно скорее.
До свидания.

Я вынужден быть в Алма-Ате пока окончательно не решиться вопрос о получение разрешения на проживание в общежитии с женой и ребёнком. Оставалось только терпеть и писать каждый день письма:

12. 08. 57 г.
Здравствуйте, мои маленькие, мои родные!...
Получил от вас письмо, от которого и сладко, и горько мне. Как Шушенька, поправился ли он?? Да и ты сама-то здорова ли? Никогда ещё для меня не была так тягостна разлука, как сейчас. Я просто не нахожу себе места и особенно вечером и ночью. Ах, как я соскучился о вас...

Саше я сразу же послал поздравительную телеграмму на художественном бланке. Вот и у Шуши есть братишка. Как говориться. дай бог, что всё было благополучно; чтобы Валя поскорее выздоровела, да чтобы малыш рос и не болел.

Через 10 дней я пожалуй, приеду домой. А сейчас с 9 утра до 6 вечера просиживаю в комитете, беседую с абитуриентами: кто они, откуда, какую вели общественную работу, обладают ли талантами и т.п и т.д.
Судя по вчерашнему переводу, расчёт ты уже получила. Ну как полностью ли рассчитали тебя?
Всё-таки ты бы постаралась взять плащ, а если не сумеешь, ничего - как-нибудь потом. Какой размер ты носишь сорочек. 42 - мал, пожалуй 46?
Лакированные босоножки здесь можно если не купить в магазине, то на заказ в инпошиве рублей за 250.
По радио передают какую-то музыку... Как она на меня действует...
До свидания, любимые. Крепко целую... Половина 10-го вечера ... Вы готовитесь ко сну...

13.08. Здравствуйте, мамочка и сыночек!
3 часа дня. В комитете пока никого нет. Я только пришёл из общежития (пил чай). Сегодня купил электроплитку за 25 рублей, установил розетку. Пока я её устанавливал, меня 3 раза так шибануло током, что я чуть не падал.
Сейчас у меня осталось 75 рублей. До 20-го я, конечно, на них проживу, а вот чтобы приехать, придётся деньги просить из дому.
Через 2 часа я заканчиваю работу и сразу же иду на почту.
В свободное время занимаюсь Горький. Прочёл "Дело Артамоновых" и принялся за "Жизнь .Клима  Самгина"
... Нет, не получил письма я.
И как мне знать, что завтра ждёт меня?...

Письма от Гали радовали и огорчали до слёз, но надо было сжать зубы и терпеливо ожидать окончание вступительных экзаменов, когда можно будет уехать за ними и привезти в Алма-Ату.
13. 08. 57 г.
Здравствуй, наш папочка!
Сегодня получили от тебя письмо. Спасибо, что часто пишешь и прости, что мы редко пишем. С четверга по сегодняшний день, т.е. вторник, Саша серьёзно болел. То была два дня высокая температура, понос, а начиная с субботы он выкричал день и ночь до понедельника и особенно в понедельник. Мы с мамой на переменку носили его на руках. Как он плакал! Боже: сколько я пережила и поплакала вместе с ним. Он совсем охрип. И только вчера вечером меня дёрнуло надавить на ушко. Оказалось, что у него больное ушко то же самое, что и тогда. И плакал он так же, как тогда, только тогда он плакал полдня, а теперь два дня. Я положила винный компресс, он успокоился и уснул. А утром я обнаружила, что из ушка течёт гной. Ты представляешь, какой ужас: Такая крошка! Сегодня ходила к ушному врачу. Сегодня Сашенька чувствует уже себя хорошо, не плакал, много смеялся и играл. Только, когда подаёт голос, то хрипит. Сегодня утром играя, он повернулся по длине койки, а лежал, как всегда, поперёк. До того бьёт ножками, что койка гудит, сползает  с подушки и даже поворачивается. Я всё ещё не могу отойти от вчерашних его страданий. Глазки были просто дикими от ужасной боли и немой мольбы. Мне становилось страшно и больно от того, что я не могла помочь этой бесконечно дорогой крошке.
Сама я тоже больна также с утра хожу, а к вечеру только переступаю ногами.
Нового ничего нет, кроме того, что завтра собираюсь сдать паспорт, а на той недели виделась с тремя своими учителями и директором. Всем им понравился наш сын.
А ещё я тебе не написала, что мы носили Сашу к костоправу. Она ничего не обнаружила. Потом стали носить лечить грыжу к бабке. Купали в щёлочи, чтобы выкатывались волосики на спине. Чего только не сделаешь ради больного сына. Ночами, когда к нему никак не приходил сон, я молила бога, шептала единственную маленькую, которую я знаю молитву, чтобы к крошке пришёл сон, и он смог бы хоть на несколько минут не чувствовать боли и не плакать.

А о себе и не говори! Я не спала ночами и не помнила себя.
Я поцеловала Сашеньку за тебя, и он улыбнулся. Сейчас он спит и во сне хлопает соской. Писать можно много, но уже болит спина. Ты поскорее приезжай, мы по тебе соскучились и часто вспоминаем. Я теперь частенько сплю с сыночкой даже обнявши его. Вот и все новости. Лекарства на столе прибавляются. Как только скоро будешь ехать сюда, напиши что-то вроде: "Писем не пиши, скоро приеду". А то зачем им месяц там лежать?
Ну, до свидания. Привет от семьи. Уже темно. Отец теперь спит под беседкой. Настал виноград. Приезжай! Мы очень хотим тебя видеть. Целуем тебя и я и Сашутка.
Твои преданные малыши.
Хорошо, что прислал план комнаты. Мебель мы, конечно, расставим по-другому. А зачем две этажерки? Уж конечно одну унеси из комнаты. Ну о комнате поговорим, когда приедешь. А ботинки на низком каблуке?

Особо трудными днями ожидаемой встречи становятся последние. Чем ближе к встречи, тем длиннее становится каждый день…
17 августа.
Здравствуй, Галиночка!
С утра в комитете было много абитуриентов. Потом в час дня я сходил на почту, получил письмо и вот опять сижу в комитете, но один. За окном шуршит дождь, изредка заходят посетители.

20-го заканчиваются вступительные экзамены, а там зачисление, отправка в колхоз. Всё это, очевидно, затянется числа до 25-го. На всякий случай 23-го пришли телеграфный «приезжай, Гале плохо».
За туфли свои я уже рассчитался: получил стипендию за июль. Сейчас у меня 25 рублей 10 копеек. Ну, да на дорогу я попросил в письме к маме.
О том, чтобы приехать скорее домой, я сам думаю, не переставая. И как только освобожусь, я тотчас же выеду домой. Вообще-то обществу от того, что я здесь присутствую большой пользы нет, но зато удастся закрепить комнату.
Вчера второй раз ходил в душ. Помылся, постирал.
Так грустно, боже мой…

18 августа 57г. Воскресенье. 10 часов утра.
Здравствуйте, мои милые малыши! Только что 60 человек отправил на воскресник и уже с 10-ю имел беседу. И сейчас вымочив Москву, сел за письмо.
Вчера вечером получил от тебя такое большое и хорошее письмо, что я его всё перечитываю и перечитываю.
Больше мне писать не нужно, потому что, пожалуй, я уже скоро приеду. Да и я сам не буду писать, так что не беспокойся.
Твоё письмо такое повествовательное, на него и нечего отвечать, а только перечитывать и перечитывать живо, представлять, как спит Сашенька, хлопая соской; как ты его носишь на руках, кормишь. И тянуться к вам всей душой и телом. Скоро уж, скоро я буду носить вас на руках. А по тебе я просто истосковался, да так, что при встрече, пожалуй, задушу в объятиях… Моя нежная, скорее бы обнять тебя… Обнять и поцеловать за всё: и за нежность, и за любовь, и за материнство, и просто что  ты Галинка, моя жена, - моя судьба, моё счастье.
До свидания… Привет семье.
Ваш папочка.

20 августа 57 г.
Здравствуй, Галиночка!
9 часов утра. Накрапывает дождь, ещё более подчёркивая ощущение одиночества и грусти. А с приездом я как видно, задержусь числа до 25-го. Так что сколько я ещё пробуду здесь: 5 дней или неделю – не могу сказать. Но, тем не менее мы уже скоро встретимся. Ты не расстраивайся, я здесь не пробуду и лишнего дня.
Завтра Сашеньке 2 месяца!... Так ты поздравь его и за меня… И, конечно, поцелуй.
Писем от тебя нет уже третий день. Если б я знал, что вы здоровы, я бы, конечно, не беспокоился. Но вы у меня такие маленькие и такие слабенькие, что на ваше здоровье надеяться нельзя.
Будьте здоровы. Крепко целую. Твой Вл.

И вот окончательно добившись от декана разрешения разместиться в отдельной комнате для проживания с женой и ребёнком, я 26 августа приехал домой.
После недолгих сборов я привёз Галю с сыном в Алма-Ату и заселился в представленную мне комнату.
В несколько дней стараниями Гали полученная мною коморка, была преобразована в уютное семейное гнёздышко. Всё ещё раз было вымыто и вычищено. На окне повешена штора, на столе у окна канцелярский стол накрыт новой клеенкой и поставлен цветочный горшок с пальмочкой; установлена кроватка-качалка для ребёнка. И на жилплощади в 8 квадратных метрах воцарился волшебный мир семейной жизни, преодолевая все неудобства быта для ухода за двухмесячным ребенком. И приготовления пищи, и кипячение воды для купания ребёнка делалось на электроплитке.
Я уходил на лекции, а Галя оставалась с ребёнком. Условия по уходу за ним были весьма затруднительны, но мы совместными усилиями старались из преодолевать.
Теперь уже в перерывах между лекциями или семинарскими занятиями я не прохлаждался во дворе на свежем воздухе, а бежал в общежитие, чтобы повидаться и что-нибудь сделать по дому, поняньчить сына.
Проблемой совместного проживания была организация питания. Покупка и доставка продуктов были моим делом. Приготовлением пищи занималась Галя с младенцем на руках.
Продовольственное снабжение города, да ещё столицы республики отличалось от снабжения деревни как небо от земли. Всё можно было купить, были бы только деньги. Но наши финансы пели романсы, но тем не менее у нас на столе случалось мясо и регулярно бывал зеркальный карп, покупаемый живым в рыбном магазине!
В приобретении молочных продуктов проблем не было. Особой популярностью у нас пользовался «колбасный сыр», и топлёное масло. А по выходным дням я оставался с ребёнком, а Галя бегала на колхозный рынок покупала куриные потроха, из которых варила бульоны для прикорма дитя. Это был чудо набор – крылышки, пупочек, сердечко, печеночка, головка и две лапки и всё свежайшее. Наваристым бульоном прикармливала ребенка. Крылышки и лапки огладывали сами.
К нам в гости регулярно наведывались мои студенческие друзья-товарищи, с которыми Галя быстро находила общий язык и они становились её приятелями. На особом счету у нас были Катыршат Шулембаев, Коля Ситько, Валентин Кононенко, Ваня Миллер. Бывал у нас в гостях и наш школьный друг, студент журфака КазГУ –Витя Злобин, с которым у меня сохранились отношения и по ныне, когда я пишу эти строки. Он стал известным поэтом. Живёт в Москве. Мы перезваниваемся с ним. Он тоже вдовец, но женат на второй. Его алмаатинскую подругу жизни Люсю, подарившему ему сына Олега, я хорошо помню со студенческой поры.
Сентябрь и октябрь мы прожили без особых проблем, преодолевая трудности неустроенного быта в крохотной комнатушке студенческого общежития. Но и у нас, как в сказке Пушкина, рос ребёнок там, не по дням, а по часам.
За два осенних месяца Саша вырос в двое. Его уже без пелёнок, в ползунках можно было держать на руках.
Забавляя его играть с ним, разговаривая и приговаривая. Глазки его всё больше наполнялись смыслом. Легче становилось распознавать его желания. Улыбаясь, он алыми губами дул пузыри. Однако с похолоданием начались трудности с купанием, прогулками и постирушками. Со здоровьем начались осложнения, и мы вынуждены были принять решение, что на зиму Гале с ребёнком надо уехать к родителям, в родные пенаты, где стены дома уже помощники.
В конце октября я отвёз их в Беловодск и снова, как голуби, полетели наши письма, сокращая время и расстояние, сохраняя в неразрывности наши души и нашу любовь.

Вернувшись в Алма-Ату, я сразу написал ей новое, очередное письмо.
28. 10. 57 г.
Галиночка!...
Если б ты только знала, как мне очень грустно. В комнате пусто, холодно и тоскливо. Мишка и тот в немой тоске поднял передние лапы и высунул красный язычок… Нет и живого духа, нет той теплоты, которой ты всегда встречала меня.
Доехал я благополучно, в 6 часов вечера. Правда, в пути была маленькая ненормальность (ерундило сцепление), простояли полтора часа. Ехал я опять на первом месте, но уже без вас. Снег всё так же лежит низко, всё та же поблёкшая степь. И очень грустная.
Как-то мы растерянно расстались. Автобус вынырнул откуда-то, что я не успел в последний раз крепко обнять тебя. Да и паспорт забыл на этажерке. Ты вышли его мне, пожалуйста, поскорее ценным письмом. Не забудь прислать и приписное свидетельство.
Сейчас уже 10 часов вечера. Коля ушёл глазеть на студентку IV курса физмата, которая только что скоропостижно умерла. Вот превратность судьбы… Или как говорит Коля  «бренность сущего».
Мы уже поставили койку. Сейчас с ним буду говорить о «коммуне».
Сварил для завтрака кисель, да из Фрунзе привёз 2 баночки молока, полкило колбасы.
В общем, родная, не беспокойся обо мне. Со мной будет всё хорошо. Поедешь ли завтра в Петровку? Не забудь. Пиши мне обо всём. Побольше о Сашеньке. Привет маме и папе.
Крепко целую вас… Ваш папа.

30. 10. 57 г.
Здравствуйте, мои малыши!
Сегодня целый день идёт дождь, время от времени переходящий в снег. Слякоть, грустное мокрое небо, жёлтые листья и обнажённые ветви.
Сейчас идёт уже третья лекция, на которой я и пишу вам.
Пусто без вас дома. Пусто и тоскливо. Вчера с Колей в 10 часов вечера ходили в кино (Ленинградская симфония), а потом до 2-х часов ночи печатал фотокарточки, которые вышли очень удачными, я их вышлю. А что за прелесть наш Сашенька! Я ношу фотокарточки с собой. Какой он миленький!
Галя, родная, ты не грусти, ты поскорее выздоравливай, поправляйся. Это сейчас самое главное.
Ходил я вчера, и устраиваться на работу. Документы у меня приняли, но эта работа чисто кампанейская. Пройдет страхование, я получу 15 % от общей суммы и на этом всё.
Как видишь, это мало нас устраивает. Поэтому буду искать ещё что-нибудь.
Были с Катыршатом у Люси. Ей вырезали аппендицит. Она уже дома и ходит. К. заявил, что он последний раз пришёл к ней. Вообще, как бы ему не отправиться к праотцам от своих страданий. Жалко мне его.
 
31 октября.
Как грустно мне без вас, любимая… Ох как грустно. Одна отрада: фотокарточки, ваши вещи, постель.
Сегодня продал муку за 65 рублей. Она уже слежалась. Продал тёте Любе.
Уже 11 ночи. Спокойной ночи.

1 ноября.
Здравствуй, Галиночка!
Посылаю вам фотокарточки, которыми я заставил всю этажерку, т.е. которые и будут висеть у меня по всей комнате.
5 часов. Я только что пришёл из душа. Да, теперь я один, и некого мне почукать на руках. Поцелуй за меня Сашеньку…
Крепко поцелую.
Привет от Коли. Будь здорова. Привет маме и папе.
Крепко целую… ваш батяка.
P. S. На завтра намечаю стирку. Дома всё в порядке. Не беспокойся. От вас ничего ещё нет. Остальные фотокарточки вышлю следующим письмом. 
 

Ноябрь прошёл под знаменем встречи 40-летия Великой Октябрьской Социалистической Революции!, открывшей «новую эру в истории человечества». И я не зная «прелестей» прошлой, капиталистической жизни, свято верил в «светлое будущее», ради которого жили и «боролись» советские люди. Все недостатки современной жизни объяснялись и списывались на «родимые пятна капитализма».
В связи с юбилеем Октября во всех газетах сообщалось о «трудовых подарках» в его честь коллективов рабочих фабрик и заводов, о достижениях тружеников колхозов и совхозов.
По радио (телевидения тогда ещё и помине не было) транслировалось выступление Первого секретаря КПСС Н.С. Хрущёва, о чем я написал Гале:

6 ноября 57 г.
Здравствуй, моя родная Галю!...
Трансляция выступления Н.С. Хрущёва на юбилейной сессии не даёт сосредоточиться над письмом к тебе. Выключить радио не хочется, вы его тоже, наверное, слушаете.
Какая-то дрянная сегодня погода. Хмурое низкое небо печально ложиться на душу мою, которой и без того очень грустно…
Сегодня я не был на лекциях. Так промотался по деканату, готовясь к завтрашней демонстрации.
Грандиозный день будет завтра. Я послал вам телеграмму, но в письме ещё раз поздравляю всех вас с Великим праздником и желаю хорошего здоровья и всяческого счастья. Счастье – очень растяжимое слово. Всякий по-своему бывает счастлив.
Сейчас Хрущёв говорит о Сирии. Знаешь Галя, меня уже вот несколько дней тревожат мысли о том, что думают ли нам, там, на Западе, завтра испортить праздничное настроение.
Я ведь тоже приготовился к празднику. Убрал койку синим покрывалом. На подушки набросил накидку, привёл в порядок книги, пол.
Вина не купил, хотя мы с К. полусерьёзно заключили договор купить бутылку коньяка и все три дня сидеть дома и пить наперстками. Ни в какой компании я участвовать не буду. Не хочу. Да и никто не приглашает. Да и денег с гулькин нос. Хотел купить свежей рыбы, но кругом такие очереди, что кроме колбасного сыра я ничего не смог достать (ты же знаешь, что я не люблю стоять в очереди).
Хрущёв говорит о коммунизме. Но как люди ещё далеки от него, как люди ещё низменны. Да и что можно спрашивать с простых людей, если некоторые из верхов не являются настоящими новыми людьми. Спрашивается, что нужно было Жукову. Ведь он был старым коммунистом… Почему он забыл заветы В.И. Ленина.
Я тебе писал о неожиданной смерти нашей студентки с физмата. Теперь сюрприз с Жуковым ещё раз заставляет меня повторить: «Да, всё сущее бренно. Ах, ты жизнь – суета сует и всяческая суета».
Сегодня было открытие памятника В.И. Ленину – 15 м. Был очень большой митинг. Вся площадь перед зданием правительства была заполнена людьми. Очень хорошо о Ленине сказал секретарь Казахстана Яковлев.
Ну теперь о моем дебюте на сцене. Можешь поздравить меня с полным успехом. Я не омрачил тебя. Не знаю почему: то ли от полученного твоего письма, или по каким другим причинам, но я поразительно для себя спокойно уверенно держался на сцене. Но вечер был здорово омрачён для меня. Перед тем как мне выйти на сцену, когда мне накладывали грим,  вбежал декан и стал меня отчитывать за то, что не пускают опоздавших, что не всех пригласили преподавателей. Однако я и после этого, как видишь, держался артистом, послав декана, со всеми его маралями к собачим чертям. Но после постановки, мне опять поднесли сюрприз в виде 2-х задержанных хулиганов, разбивших окна, и кучи прорвавшихся завсегдателей вечеров.
И всё-таки вечер прошёл хорошо. (Потух свет невозможно писать).
Половина восьмого. Когда потух свет, я пошёл на почту и в магазины. Но вернулся с пустыми руками. Мама думает, что  я идеалист, прислав поздравительную телеграмму и не прислав денег.
От тебя поздравления нет.
Ну, вернемся, наконец, к твоему письму. Милая Галинка, твоё письмо, принесло мне столько радости, столько счастья. Не знаю, хорошо ли это, но я так горжусь тобой, что дал даже прочитать его. Коля долго молчал, потом улыбнулся и сказал: «Чёрт возьми, когда я уже доживу до таких писем». Потом, когда мы легли спать, я долго рассказывал о тебе, о нас, вспоминая вслух о том как мы дружили, как женились.

Эйфория предпраздничных дней и сами праздничные мероприятия, торжественные собрания, демонстрации, открытия памятника В.И. Ленина на главной площади Алма-Аты перед Домом Правительства отразились на моём мироощущение, и мне захотелось вступить в члены КПСС, о чём я написал Гале.
8 ноября 1957 г .
Здравствуй, моя любимая… моя женушка.
Прежде всего, я тебе опишу вчерашний день, который был богатый событиями, как международного значения, так и чисто интимными, т.е. непосредственно относящихся к тебе и мне.
Этим событием является моё решение поступить в КПСС… Ещё 6-го мы – Вася, Рашид и я долго сидели в 18 комнате, толковали о том, о сём, о жизни и тех безобразиях, которыми ещё так обильна действительность. И меня ярко и поразительно чётко осенила мысль, что если ты действительно хочешь ярко прожить свою жизнь борись с низким и подлым. А что бы бороться, - нужна сила, сила же эта в членстве партии. И я решил поступить в партию, не потому что уже что-то сделал, а потому что я хочу сделать. «Педагогические записки» Николая, окунув меня в прошедшие годы, напоминают мне и то, что ещё встретится впереди, и ещё больше укрепляют моё решение.
Представь себе, что через год я пойду уже в школу… и кто знает что ждёт нас там. Ты же знаешь, какие порой бывают в школах безобразия и бесчинства. Вот что меня побуждает принять такое решение.
Напиши мне, родная, свои соображения и как можно подробней и быстрее. Я не сделаю ни одного практического шага, пока не получу от тебя письмо.
Ну, а теперь обо всем прочем.
Сейчас около четырёх часов дня. На дворе светло и тепло. Ветерок срывает с деревьев сухие листья и швыряет их на сырую землю. Вчера после обеда, уже под конец демонстрации заморосил дождь, к ночи перешедший в бурливый дождь, но утро было такое прекрасное, словно весеннее. Правда я проснулся в 10 часов утра. Выпив по стакану кофе, мы с К. пошли  на базар за мясом, но попали в кино на «Три сестры»,. Таким образом мясо было «просмотрено».
Потом, я сжарил картошку, пообедал и сел за письмо к тебе. Помыл посуду, поставил воды на стирку и вот думаю после почты постирать простыни, да попечатать фотокарточки с вчерашней демонстрации.
Вчера в 10 часов утра мы выступили из двора института, дошли до оперного театра и стояли около него более 2-х часов. Погода была пасмурная, и едва мы прошли мимо трибуны, как пошёл дождь. И несмотря на холодную сырость город был возбуждён и красовался красными флагами.
В три часа дня, когда К., Катыр и я сидели у меня в комнате и допивали бутылку вишнёвки, пришёл Е. Бледнов и упросил нас пойти к нему домой. Дома у него были старики и сестра с мужем. Мы посидели за столом попили, поели и в 7 часов были снова в общежитии. Затем я сам сходил на почту, отправил тебе письмо и вернулся домой. Ко мне пришли Ч. И Шницель и стали трепаться, как они собираются лететь  на марс.
Потом я с Ч. поставил мат. С Васей не удалось доиграть партию: он убежал усмирять Полазков. Уж из-за чего у них началось, не знаю, но картинка была отвратительна. Лида якобы выгнала отца Вовки, за что тот стал её бить. Поднялся крик, суетня. Затем она вызвала милицию и стала у нас искать полозка, якобы я его спрятал…
(Ну, вот видишь, ещё полчаса потеряно: только что  ушёл Дима с женой. 2 года назад он учился у нас на факультете, добрый приятель Чаги и Катыра).
Итак, милиция помирила Полазков. Но надолго ли и как они вообще теперь будут жить – не знаю.
Потом я долго лежал и читал записки Николая. Пришёл Коля. Его приглашали Лиля с Робертом. Я почитал ещё и заснул. Вот и всё. Коля, уходя сегодня из дома просил передать тебе и Сашеньке привет.
Вода уже кипит. Не знаю, что делать идти на почту или стирать.
Всё-таки побегу на почту. А потом всё остальное.
До свидания. Будьте здоровы. Крепко целую. Твой Владимир. Поцелуй Сашеньку.

Каждый прошедший день без писем от Гали был изнурительным, безвоздушным, без кислорода необходимого для дыхания. Можно без пищи прожить две недели, без воды прожить 10 дней, но кислород требуется ежесекундно, и только натренированной человек может задерживать дыхание до 1 минуты.
Таким живительным кислородом для меня были письма Гали, которые для меня стали ещё более необходимы, чем до рождения сына.

12. 11. 57 г.
Здравствуй, родная!
Никогда я не думал, что и на этот раз  и без того печаль разлуки будет усугубляться разного рода недоразумениями. Прошло уже 15 дней как мы расстались, а я от тебя получил только одно письмо. И опять я теряюсь в разных мучительных догадках и предложениях в первом своём письме, ты писала, что вот уже пятница, а от меня всё нет письма. Я не знаю, почему так получилось, ведь я написал тогда сразу, как только приехал, и ты должна была получить, по крайней мере, ещё в четверг. Да после того я тебе написал ещё 4 письма (2 с фотокарточками), и поздравительную телеграмму, однако от тебя ни слуху, н и духу. Я уже думаю, что, может быть, мои письма почему-то не доходят до тебя и ты как прежде поэтому не пишешь мне… Но ты же должна до конца верить мне и не хоронить меня живым. Если б ты только знала, как мне грустно…
А может быть ты очень болеешь? Или плохо с Сашиком? Но всё равно ты обязана мне написать, потому что ты сама знаешь, что нет ничего хуже неизвестности.
Позавчера я послал письмо Николаю. В основном содержание такое, как в черновике, который я посылаю тебе. Как по-твоему, что должен был я ещё написать? И хорошо ли написал? Я ему послал с Сашика 2 фотокарточки.
Из дома тоже не пишут. Была ли ты в Петровке и навещают ли они тебя?
Что нового у меня? Да ничего. Всё те же лекции, всё та же общественная работа. Правда, заниматься я стал несравненно больше. Начались уже семинары. Сегодня я отвечал по истории Средних веков. Что-то туго я говорил.
Да вот ещё беда: стал тянуться к папиросам, а ведь знаю что нехорошо. Мне очень грустно, а папироса затуманивает эту боль. А ты тут ещё не пишешь.
О решение вступить в партию я тебе уже писал, жду твоего совета.
Живём с К. дружно. Он всё у меня спрашивает, жениться ли ему, я говорю женись.
Катыршат с Люсей якобы порвал дружбу. Ох, что-то слабеют мои симпатии к этому мальчишке.
А у Ванечки М. трагедия; сегодня даже в институте не был: изменила она ему, дура.
В комнате любая вещь напоминает мне тебя и Сашеньку. Сегодня ты снилась мне и К. Я очень соскучился о тебе.
Стирал я уже 2 раза, в воскресенье нужно будет опять.
Питаюсь я, конечно, не так как с тобой. О рыбе только думаю, да и вообще больше налегаю на жареную картошку и кисель.
Погода стоит хмурая, но тёплая, а в целом очень тоскливо.
Утром не могу сразу проснуться, хоть и слышу будильник, а поэтому 2 раза опоздал.
Собираюсь писать рассказ или повесть. Вот и всё. Пиши же мне о себе, о Саше, о родителях. Пиши и не вытягивай из моей души последние силы, ведь у тебя гораздо больше времени чем у меня. Да что там и говорить, дело даже не в этом. Пиши как можно больше и чаще.
Поцелуй Саньку. Привет маме и папе. Будь здорова. Крепко целую только твой Владимир.
P. S. Посылаю фотокарточки.

Но когда, наконец, я от неё получал письма, все чёрные тучи надуманных недоразумений и тревог развеивались тотчас же вновь сияло лучезарное, живительное солнце… И стоило жить, и работать стоило.
20. 11. 57 г.
Здравствуй, родная!
Только я снова хотел послать телеграмму такого содержания:
Вчера от тебя получил телеграмму.
А письма и сегодня всё нет…
Ну скажи, для чего ты молчишь так упрямо??!
Или хочешь спровадить меня на тот свет…

как получил от тебя сразу 2 письма. О, это такие хорошие письма, что ими можно зачитаться! А сколько юмора и смеха в рассказе о том «Как Сашке купили ружьё». Я хохотал до слёз. Потом читал об этом Коле, Чаге, Васе и тоже хохотал. И всё-таки сейчас я буду тебя ругать, как и обещал в предшествующем письме, за твоё убийственное молчание.
Моя нежная девочка, я понял, что написал Сашик. Я тоже так соскучился и так хочу… увидеть тебя, хочу прижаться, хочу ощущать твоё дыхание… Ты снишься мне и так ярко, что я почти физически ощущаю тебя. Да и вообще вся комната заполнена тобой. И не тем, что много фотографий, а тем, что вот тут ты сидела, а здесь вот лежала, а там вот стояла… Когда я ложусь спать, ложу 2 подушки, словно ты ляжешь рядом…
Вчера с вечера навалил снег. И вот сейчас его уж по калено. Видно по-настоящему пришла зима. Пройдет декабрь, а там опять мы будем вместе! Главное, что твоё здоровье идёт на поправку, что Сашик совершенно здоров. Соскучился обо мне Сашик или нет, а я-то соскучился. Знаешь, ты так хорошо написала о том, как он ко всему тянется ручками, как пищит, как встает на ножки, как растопыривает пальчики, что я всё это вижу как наяву. Только вот реплика мамы – В: «Ах ты бабник…» - мне очень не нравится. Это было наверное так неловко.

Значит седьмое «отшумело вином и весельем». То-то мне мама до сих пор не шлёт деньги. Коле я послал письмо и фотокарточки, о чём я уже тебе писал.
Да, с твоей учёбой очень серьезно встал вопрос. Я собственно, тоже за то, что учиться никогда не поздно и что большой беды не будет, если ты закончишь учёбу уже тогда, как я стану работать. Тем более, что ты уже можешь даже преподавать. Но вот что неприятно, что я являюсь причиной перерыва твоей учебы, что конечно, всеми судится и осуждается…
О переводе твоем сюда навряд ли что  получится, ведь уже была попытка. Я думаю, с мнением отца можно согласиться.
Обо мне не беспокойся, не волнуйся… ведь тебе так присуще изводить себя. Главное выздоравливай, поправляйся, набирайся силы. Надолго ли только хватит у тебя желания заниматься физ. зарядкой? А это очень хорошо.
Пиши мне больше о Сашке. Детально, как смотрит, как улыбается, смеется, какие произносит звуки и пр. Как поправитесь, я за вами приеду.

Несколько о себе.   16 и 17-го была районная конференция, на которой я выступил и попал в довольно скандальную историю. Дело было так.
Сначала конференция заметной стала тенденция как можно печальнее сгустить недостатки работы секретаря района Аполимова. Все выступавшие в прениях критиковали только Аполимова и говорили громкие слова о патриотизме.

Тогда наша делегация выставила Колю Ситько. Это было так неожиданно и спешно, что он не успел как следует подготовиться. Прежде всего, он сказал, что все здесь выступавшие до него ничего не говорили о своей работе, о своем опыте. А затем заявил, что по его мнению нужно провести чистку комсомола. Сама эта мысль ничего крамольного не имеет. Но преподнес он её не под съедобным соусом, за что на него тотчас и обрушились и даже провели параллель с гнилой идеологией запада. Тогда выступил я, чтобы разъяснить его мысль и отбить грубые и незаслуженные нападки на него. Основная моя мысль заключалась в том, что «чистку» надо понимать не как кампанию, а как повышение требовательности к каждому комсомольцу. А то действительно, какой же он комсомолец, если  он пьет, насилует, убивает. Ну и как это видится, наши выступления извратили и приписали нам демагогию и отрицания руководящей роли партии. За это склоняли на партсобрании, дело долетело до обкома и вот вызывают в горком.

21. 11.  Но ничего страшного (особенно для меня) нет, хотя разговору было много.
С общественной работой дела идут хорошо. Утверждён план работы бюро, бываю в группах, провожу семинары. Одним словом – работаю. Иногда хочется всё бросить, но такая у меня уж душа общественная – не могу. Я верю, что из 700 человек хоть на 10 –й да останется след от моих усилий. Чему я их научу? Отношению к человеку и др.
Кроме того есть задушевная мысль написать письмо Н.С. Хрущёву о новой «аристократии», о недостатках, которым так еще изобилует наша жизнь. Кто его знает, может, и эта капля принесёт какую-нибудь пользу. Но тут берёт боязнь: поймут ли правильно, что это письмо будет не клеветой на действительность, а защита этой действительности. Писать думаем вместе с Колей и держим это втайне от других, чтобы не приписали групповщину

«Швейка» пришлю и вышивку тоже. Любимая, родная Галя… жизнь так быстро – текущая, а время наше такое трудное неповторимое. Как хорошо, что мы уже живём с тобой, любим… Любить! Как это замечательно чувствовать, что и ты любим. Ах, Галиночка, мы так должны гордиться и беречь своё чувство. А Сашка у нас мне кажется будет таким хорошим, большим человеком. Сашик! – милый мальчик. Ты крепко-крепко каждый день целуй его за меня. Ведь это наша радость, наше счастье. Знает ли он меня, помнит ли он меня??

Будь здорова. Не скучай. Горячо целую… Привет маме и папе. Ваш Владимир.
P. S. Сегодня 21-ое. Саше 5 месяцев! Если сейчас я получу перевод то обязательно устрою коммунизм. Коммунизмом мы с Колей называем всегда ужин или обед, когда варим суп с мясом. Ну а сегодня коммунизм нужно устроить обязательно – ведь Сашка-то обязательно будет жить при коммунизме


К концу ноября осень окончательно сдала свои позиции зиме. Усилились морозы не только ночью, но и днём. Снежный покров стал устойчивым и на крышах домов, и на земле.
Благодаря тому, что я проживал  в отдельной комнате, которая оставалась нашим  жильём, разлука не была  так тягостна, безысходна, как раньше, потому что Галя с сыном могла приехать ко мне, было бы только здоровье и деньги. Да и полугодовалый ребёнок, это уже не младенец, которого кутают в пелёнки.
Я даже стал представлять, как это может быть реально:
      25.11.57г.
      Здравствуй, родная!
       10 часов вечера. Рабочий день, полный суматохи и беспокойств, кончился. Коля сейчас пошёл провожать Галю, а я только что пришёл из института (был на преподавательской научной конференции).  Вот я один. Я очень соскучился по тебе. Сегодня я видел тебя во сне… мы так с тобой целовались… Скучаю я и по Сашику. Сегодня, когда я шел на почту, я думал о вас и представил, как вы приедете ко мне, и как я принесу домой Сашку и раскутаю его, а он будет уже такой большой! Знаешь, моё сердце просто затрепетало от радости…
            На почте получил письмо из дому. Написали сразу все трое: и Валик, и мама, и папа. Пишут, что ждут меня на Новый год. Но я не смогу приехать. Я жду вас сюда. А когда вы будете со мной, я могу домой не ехать. Срок нашей разлуки я с каждым днем все сокращаю. Но, конечно, он целиком и полностью зависит от тебя. Однако ты не торопись приезжать, а скорее выздоравливай и тогда:
              Я задушу тебя в объятьях сладострастия!...
              Ты будешь знать, как я люблю тебя…
              Чтоб знала ты, что самое большое счастье
                Подарить тебе могу лишь только я                Не суди строго эти стихи, ты же знаешь, что я не претендую на «классику». Конечно, я был бы рад, чтоб ты скорее приехала, но раньше времени ты этого не делай, главное укрепи своё здоровье.

 Учёбы у меня даже слишком много. Мне приходится вертеться, как белке в колесе. Но если бы нашлась работа, я бы стал ещё и работать.
Зима, кажется, установилась. Все эти дни стоят морозы. В комнате не  холодно. Вчера с К. заклеили окно.
Вчера К. сказал, что он тоже соскучился по Саньке.
Вот и всё. Привет маме и папе. Как Сашка там ещё никого не подстрелил? Что нового о работе отца? Будь здорова. Жду после 20-го декабря. Крепко целую.
Ваш батяка.
P. S. Я купил книжку о воспитании детей и подписался на 55 томное издание В. И. Ленина. 6,59 р. том.



26. 11. 57 г.
Добрый день, любимая!
Вот опять на моих глазах разыгрывается драма. Нужно было видеть каким счастьем и какой радостью горели глаза К. С. вчера  ночью, когда он только что вернулся со свидания. она его любит!  Она целовала его! Она будет его женой, другом на всю жизнь! И вот прихожу в обед домой, он падает мне от неё письмо:
«Я никогда не смогу полюбить тебя… Я думала, мы будем только хорошими друзьями… Лучше нам больше не встречаться…» И это через 9 часов после счастья встречи. Я ничего не смог сказать К.  Да и какие здесь могут быть утешения. Ах, как мне жалко. Сейчас иду на почту.


В декабре начались осложнения с деканатом.
Жизнь учила, что приходится жить не так, как хочется, а так как можется. Что неприятности могут появляться нежданно, негаданно. Что многие неприятности и осложнения появляются из-за зависти и недоброжелательности других людей.

Конечно, у меня не только были друзья товарищи, но и приятели - завистники и потому не приятели. Оказалось, что кто-то, стал нашептывать в деканате, что де Макаров занимает отдельную комнату один, а жена с ребёнком уехали. И мне стали готовить подселение. То, что сейчас со мной в комнате проживал Коля Ситько, в расчёт не брали, так как он был алмаатинец, его мама работала в пожарной части, и они имели квартиру в общежитии.
В письме я просил её приехать, если она это сможет.

6 декабря 57 г.
Получил от тебя пренеприятнейшее письмо, которое было уже неприятно тем, что начиналось без начала, как бы с половины слова. Пока я его читал, был оскорблён, возмущён и в мыслях уже  зрела едкая отповедь твоему ехидству, которое я отнюдь не заслуживаю, но … дочитал письмо до конца – и жестокости как не бывало! Последний листочек письма, как солнце, высушил всю горечь первых страниц… но осталась какая-то тупая боль… и я сейчас просто боюсь перечитывать письмо, чтобы подробно ответить на него…
Я столько дней и так мучительно ждал от тебя письмо и вот… пожалуйста!

Каждый вечер, когда мы ложимся спать, я рассказываю Коле о нашей дружбе, о том, как поженились, о Сашеньке, о школьных годах, о том как я уже соскучился по вас… А по ночам вижу вас во сне. Особенно тебя… примерно так, как и ты… Приезжай скорее, как только возможно, как только позволит твое здоровье…

А что с Сашиком? Почему и от чего ему делали укол?? Я не знаю, как быть с коляской. Ты бы её, конечно, уж как-нибудь довезла, а тут бы я встретил. Но сейчас, когда Саша такой большой, хорошо бы иметь и вторую койку. Да и без коляски, пожалуй, будет плохо. Просто не знаю, что и сказать.
Чтобы не портить и тебе настроение, позволь не отвечать на ту чушь, которой  столь обильно твоё письмо, и которое ты называешь «бредом дикой кошки». И так уже, слава богу, отравлено столько светлых минут, которыми не так щедра наша жизнь.

Кстати ты говоришь о 22-х годах так, словно тебе уж за 50. Нужно бодрее, задорнее смотреть на жизнь, родная. К тому же ты и сама говоришь, что жизнь только начинается. Мне кажется, что лично ещё никогда не терял присутствия духа. Теперь же я ещё склонен к мысли, что человеку, чтобы легко переносить трудности, нужно уметь смеяться над собой: над своей глупостью, обшибками, недостатками, неудачами и пр.
Ты пишешь, чтобы я приехал, а не сможешь ли ты сама? Да я тебе уже об этом много писал. Ты только заблаговременно дай телеграмму, да и в письме можешь указать приблизительно число.

11 часов ночи. По радио передают какой-то вальс… Через час наступит день твоего рождения. Ах, если б ты была рядом, как бы мы отметили это событие в твоей, нашей судьбе… Поздравляю, моя родная, моя единственная… горячо, горячо целую… Приезжай, скорее… тебя ждёт подарок… и я…

7 декабря!
С днём рождения, милая Галиночка!
Я всё время думаю о тебе, и теперь в письмах не могу ничего больше писать, как - приезжай. Вот и сейчас я пишу об этом. Сегодня в деканате спрашивали, надолго ли ты уехала и нельзя ли кого вселить ко мне.  Я сказал, что ты скоро приедешь. Но ты об этом не беспокойся, всё это не совсем серьезно.
В Алма-Ате сейчас тепло. Снег почти растаял, только по ночам бывают заморозки.

Может быть, ты после этого письма напишешь, когда приедешь. А ещё бы лучше было, дать телеграмму.  Впрочем, я не знаю всей обстановки, в которой ты сейчас находишься, и не знаю, можно ли тебе выехать тотчас же. Но приезжай, как только можно скорее… Как здоровье мамы и папы? Передай им самый тёплый привет.
Мне кажется, что я не дождусь, встречи… Горячо целую тебя и Шушу.
Ваш Владимир


До чего же правильно сказал поэт: - «… любовью дорожить умейте, с годами дорожить вдвойне, любовь не вздохи на скамейке и не прогулки при луне»…
И её надо не только дорожить, её надо уметь беречь. Беречь, как зеницу ока,… Один только неверный шаг, один безрассудный поступок, одно грубое слово, могут разрушить всё то, что было достигнуто ранее.

Нельзя хранить любую обиду за пазухой. Надо всё прямо и откровенно, обсуждать, разъяснять, разговаривать…

Лично мы это с Галей делали в своих письмах.

8 декабря 57 г. Воскресенье. 8 часов вечера.
В пять часов я получил твоё письмо. Затем имел беседу с В. Злобиным (он получил письмо от М. Э…….). В 6 часов ходил смотреть фильм «Дитя – дитя человеческое». В половине восьмого был дома. К. куда-то ушёл. Я один. В комнате развешено бельё: три рубашки, майки, трусы, полотенце, - которые не успели высохнуть за день (постирал вчера вечером) По радио передают комментарии международного обозревателя. На город с гор спустился туман. Греется чай. Нужно ещё подготовиться к завтрашним двум семинарам. Встал я сегодня поздно, в половине десятого. Не высыпаюсь, устаю, пожалуй. В 11 выступал в соревнованиях по толканию ядра. В 12 проводил встречу отличников с первокурсниками. Затем читал «Материя и сознание».  Перечитал твоё письмо.
Сашка, наверное, уже спит. А ты опять, пожалуй, куда-то торопишься… Вот уж второе письмо ты кончаешь словом… «тороплюсь». Куда? Ты не отвечаешь на этот вопрос уже второй раз… Но письмо моё ты получаешь днём… Поэтому…

Здравствуй, Галя!
В странном я сейчас оцепление. То ли от фильма. То ли от письма?... Или от одиночества и тоски. Но не стоит копаться в душе, буду отвечать на письмо.

Не знаю, как я ни вчитывался в твоё письмо, но за строчками его я так и не почувствовал грусти разлуки, не почувствовал нежности.
Даже об «ужасно симпатичном» малыше написала очень мало, хотя письмо на четырёх страницах. Да и о себе почти ничего, кроме – что ходила на базар, была в кино.

И что тебе так дались эти трижды богом прокляты «автографы»… что на них нужно было затратить целых полторы страницы! Во-первых. Я им не придаю абсолютно никакого значения. Во-вторых, я никому за них (ни с улыбочкой ни без нее) не говорил «спасибо». В-третьих,  я про них давно забыл. В-четвертых, я их сейчас же изорву и выкину в помойное ведро. В-пятых никакому влияния я никогда не подчинялся.

Ах, какая луна за заплаканным окном!... Ты помнишь неповторимые вечера, которые мы проводили на лугах и всегда любовались восходом из-за гор луны. Помнишь туроканье лягушек в пруду. Лёгкий ветерок, полон поэзии и очарования… Помнишь «балет» который мы разыгрывали на лугах… А васильки вооруженные?... Моё ночное купание в пруду и как ты впервые вытирала платком мою спину и грудь… И тот вечер, когда я якобы украл поцелуй у другого?... А я не мог не поцеловать тебя…

Закипел чай.
15 минут 10-го. Пришёл К. Почистили картошку и поставили жариться с луком. Он ушёл в 18 комнату играть в шахматы, а я сел опять за письмо.
Да, я специально душу письма «Шипром», чтобы ты не забывала меня, чтобы ты чувствовала меня.

Я отлично понимаю что между «мужем» и «другом» громадная разница.  В частности от этого большинство семейных драм и человеческих трагедий. Но в моём понятии, в моём идеале они должны быть тождественными. И поэтому в этом смысле я считаю твоё мнение «несерьезным». И в тебе я хочу видеть и иметь не только жену, но и друга… и не только друга, а и жену… Ты – мой единственный друг, мать моего сына. Кстати, от чего Сашик больше похож на тебя? Он рыжеет, а как глазки?

И никак я не пойму, почему тебя пугает, что Шушенька становится «слишком тяжёлым для твоих рук». Пусть растёт большим.
Домашних я не штудировал, потому что понимаю, что это нехорошо, хотя мне так хочется отчитать маму за её «ветреность».

Ну, твоей покупке на базаре комментарии излишни. Шары попали по назначению.
Что касается твоего приезда – лично на твоё усмотрение. Не торопись. Выздоравливай, поправляйся, укрепляйся. Ты же знаешь, какие здесь будут условия.


9 декабря  57 г. Половина десятого ночи.
Здравствуй, Галиночка!
Положение с комнатой складываются не ахти как. В восемь часов вечера я отправил тебе письмо, где писал, что приезжай, когда разрешит мама, т.е. когда совершенно поправишься и окрепнешь. А вот сейчас я пишу: приезжай завтра же. Дело в том, что деканат узнал, что ты уехала, что я живу сейчас один (К. они не берут в счёт), а по сему дали ещё одно направление в мою комнату, о чём я узнал сейчас только от К, с которым мы сейчас долго обсуждали создавшееся положение и «материли» деканат. Правда направление дали Рашиду, который, как я думаю, не посмеет подложить мне свинью. Но всё же, я прошу ускорить твой приезд, чтобы не было лишних кривотолков. Только, пожалуйста, без паники. Ничего страшного не произошло, и если ты  и задержишься, скажем… на месяц, два, то всё равно, когда ты приедешь, то он освободит комнату… Только мне хочется, чтоб ты приехала как можно скорее. Так будет лучше. Да и боль разлуки изъела мне уже всю душу. Я, право, не знаю, что и делать. Ехать тебе сюда раньше срока, чтоб только страдать – здесь – нет никакого смысла, чтоб не сказать хуже. Да я и не вправе требовать от тебя этого.  Но нам ведь никогда не было плохо, когда мы вместе, а только трудно, и иногда даже очень трудно. Но ведь и живем мы с тобой один только раз. Одним словом всецело полагаюсь на тебя, потому что тебе виднее на месте. Одно прошу, что сейчас же иди на почту и сообщи телеграммой, что письмо это получила, что приедешь тогда-то, чтоб у меня была хоть какая-то определенность.  Кажется написал ясно.
Привет маме и папе. Будь здорова. До свидания, надеюсь скорого. Поцелуй Саньку.
Твой Владимир.


Состояние здоровья и декабрьские морозы не позволили Гали приехать в Алма-Ату. Горькая разлука продолжала терзать наши сердца, испытывая и закаляя наши чувства.

Начиналась новая экзаменационная сессия. Коллоквиумы, практические занятия, зачёты и экзамены расписаны по срокам и датам в учебном плане. И не зря пелось в студенческой песенке: «Живут студенты весело от сессии до сессии, а сессии всего 2 раза в год!...» Но и этих двух раз хватала, чтобы порвать жилы у слабонервных студентов, любителей прохладной жизни.

Новый 1958 год я сумел побывать в Беловодске 3 дня и только после сессии в конце января я приехал на зимние каникулы на 3 недели.
 
С наступлением весны, в апреле. Я снова привёз Галю с Сашей в Алма-Ату и мы прожили в общежитии до конца семестра и после сдачи очередных экзаменов на лето уехали в Беловодск к родителям.