Ощущение войны. Читая В. В

  В истории России есть некая фатальная закономерность. Сто лет назад уже гремела война, названная впоследствии Первой Мировой. Многие не знают, что до Октябрьского переворота она тоже носила звание Великой Отечественной. Дореволюционные историки присвоили международной трагедии и номер,-Вторая Отечественная. Для всего нашего народа это было испытание веры и надежды. Увы, международная бойня переросла на просторах империи в более гнусную братоубийственную гражданскую. И это, ещё более тяжелое испытание веры, привело к возникновению тоталитарного строя.

 Ровно сто лет назад появился крошечный рассказ Викентия Вересаева. Писатель мгновенно среагировал на только разворачивающуюся бойню. По сути он поставил крошечный заслон против бесноватой толпы ура-патриотов, загоняющих других в кровавую мясорубку. Нет, он тоже любил Россию, но любовь эта была чиста. И это очищение, сопереживание страданию всего народа вылилось в антивоенный манифест. Именно это послание и несет крошечный рассказ великого гуманиста.

 Через два месяца после начала войны москвичка Марья Петровна узнает из газеты о смерти младшего сына. Скупы строки, но сколько реального горя: "Скончался от ран...Голиков, Василий Иванович, прапорщик."

 В попытке узнать подробности и получить тело, женщина бегает по городу. В витрине одного из магазинов Марья Петровна видит страшный плакат. На нем оскалившийся немецкий солдат победно попирает ногой растерзанное тело женщины. Кругом, на фоне черного дыма, валяются трупы детей.

В голове бедной матери только одно:за что, кто их трогал? За что вдруг все набросились на Россию? Что сделали! И нет вопросительного знака в рефрене короткой фразы, есть только отчаяние и боль личной потери. А в ответ выцветшие глаза чиновников.

В надежде Марья Петровна устремляется на вокзал. Вересаев не указывает, на какой из московских вокзалов попала женщина. Наберусь наглости дополнить автора. Возможно, это был Белорусский, носящий в то время одноименное с Александровской железной дорогой название. Суть в другом, более философски-глубокая. Именно отсюда Марья Петровна всего два месяца назад провожала своего Васеньку, в последний раз целовала его милую курчавую головку с крутыми завитками у висков. А сейчас она только хочет  припасть к кровавым ранам, нанесенных злобным врагом. Но тщетно.

На перроне Марья Петровна видит солдатиков. Именно так характеризует ощущение женщины автор, жалостливое -солдатики.Но вдруг она, видя чужую армейскую форму, отшатывается. Враг!

 "-Пленные!..-Она высоко подняла брови.-Австрияки?"

 Мать, потерявшая свою кровиночку, сталкивается с теми, кто, возможно, собственноручно убил её Васеньку. Злодеи. Звери! И вдруг Марья Петровна видит, что эти солдатики:и австрияки, и немцы, и венгры, такие же, как и её младший, пацаны. И ненависть быстро сменяется естественным материнским чувством. Она сострадает ИХ боли. Она снимает свою старенькую лисью шубку и нарывает ею умирающего солдатика. И не было в душе злобы. Лишь ощущение общего, огромного несчастья, уравнявшего всех.

 В пятнадцатом, когда та война ещё называлась Великой Отечественной, цензура (привет Ч.) удалила из рассказа простые слова: "...господи, сколько народу перепорчено-молодого, здорового!" Вересаев вложил их в уста Марьи Петровны через два месяца после начала мировой бойни. История показала, что порча затронула народ не только физически. Страшнее оказалась порча моральная. Фактически уродство проникло в каждую семью. У рассказа нет продолжения. Вполне вероятно, что и старший сын Марьи Петровны сгорел в адском пламени гражданской войны. Да и она сама, женщина, пожалевшая врага, сгинула безвозвратно: то ли от голода, то ли -от руки пьяного матросика.

 В девятнадцатом цензурные купюры были восстановлены автором в новом издании. Четыре года не хватало простых слов, осознания невозвратности каждой человеческой судьбы. "Господи, сколько народу перепорчено,"-хочется воскликнуть и сейчас. И не столько физически, больше-морально.

 Читайте, читайте классику. Может она поможет кому-то избавиться от шовинистического угара. Быть может, пример простой женщины, укрывшей своей старенькой шубкой, умирающего врага, освободит ваш мозг от наносной плесени.