Глава 19. Драган

Зарево утреннего Света застало меня на самом верху Башни. Всю ночь я глядел в насыщенную темноту этого мира. И я впервые застал первую вспышку Света. Она была "белой". Нелепо прикладывать это прилагательное в свету, который никогда не бывает белым, но мне не показалось. Открытие - это не изменение. Наоборот, открытие укрепляет мироздание и оживляет пейзаж, открывая его настоящую перспективу. Поэтому этому открытию я обрадовался и осмотрел озарённый прекрасно-розовым светом мир.
Оказалось он устроен. Ни разу ни я, никто из Адьютантов или Оружиев не взбирался на вершины секвойй, никто из нас не видел пейзаж сверху. Я увидел. Оказалось, он устроен: Далеко на горизонте Лес возвышался и полукружьем расходились в стороны направо и налево его мохнатые лапы, далее выступала на передний край Степь, и полукружьем расступалась в дали, каменная пустыня гигантским тёмносерым полукольцом сжимала основание башни. Из под основания Леса, громоздящегося как бы на нагорье, вниз сочились многочисленные ручьи, но до камня пустыни никакой из них не дотекал. Видимо жгучая жара их иссушала.

Весьма близок оказался Ад. Вчера внизу путь от него до башни был неблизок.
И Ад оказался не один. Еле заметно, но заметно, по другой стороне от башни упрямо  тянулся навстречу утреннему свету ещё Ад. Его существование меня потрясло, я упал на колени и даже пришлось закрыть глаза руками. Я всегда думал: кое-что должно оставаться уникальным. Но ничто.
 Ады сходились где-то дальше, в светящемся тумане, куда никому не дойти и явно расходились в той стране откуда мы пришли. Таким образом. Таким образом. Таким образом - есть центр.
Меня позвали кушать.

- Идите кушать, дорогие читатели. - позвал нас заунывный голос Волхва-Библиотекаря. Голос из дыры. Которая была в гладком каменном полу. Который и был площадкой, на которой я ночевал эту ночь. Площадка была квадратом без ограждений, но в квадрат был углублён на полстопы точно вписанный круг, центр которого и был дырой, из которой звучал голос, звавший нас, то есть и меня, который никогда не кушал, кушать. Но страшнее голоса оказывался круг, на котором я ночью лежал. На нём был рисунок, в котором явно узнавались именно те знаки речи, о которых вчера мечтал Кактамвас. Жуть, я чуть не встряхнулся как шакал. Эти знаки были подобны буквам, то есть мешкам с мусором, которые полны пустоты, и могут содержать всё, не содержа ничего. Птицы называют их буквами, а мы - бомбами. Я спрыгнул в дыру. Если бы я даже кушал, то вид букв навечно отбил бы мой аппетит.
- Давайте помолимся. - Он повернулся туда, куда Ад сходился, и, закрыв слепые глаза, обратился к воображаемому центру: "Благослови, Драган, на принятие пищи". Потом, заунывно подвывая, повторил: "на принятие пищи, на принятие пищи". Подавали: давленные мины с гарниром. Гарнир состоял из оглушённых светом миньёнов и выглядел ярко жёлто. Я сидел с ними просто, как этнограф.
Кактамвас клевал носом.
Он не спал ночь. Читал. Измождённость глаз и испуг ума читались на его морде, уши  прижаты. Волхв ел почти торжественно. А Как  сидел на полу перед миской понурившись, потом попробовал и был удивлён, явно заинтересовался, встал и стал торопливо кушать. Но, недоев, опять присел и, глядя на пол, вяло признал:
- Ты был прав. Нельзя рисовать слова речи. Хотя, может, мне просто не повезло. Нельзя сразу читать эпос.
- Ты про свиток Библиотекаря.
- Да, я прочёл название.
Волхв подавился. Один из миньёнов вылетел на стол и смог приходить в себя. Жаль, что хозяин этого не видел. Впрочем, Как меланхолично бросил его себе в пасть и стал жевать, глядя в окно.
- Ты, шакал, читал? - гнев и удивление выразил Библиотекарь этими словами.
- Всю ночь одно слово. Текст защищён этим непреодолимым заклятием.
- Но разве шакалы умеют читать?
- Если вы имеете в виду Опухлей, то нет конечно. Если лично меня, то я знаю, как читать. С системой обозначений звуков я разобрался быстро. Подсчитал частоту звуков устной речи, и частоту знаков в Вашем тексте и нашёл точное совпадение. Сразу прочитал самое верхнее крупное слово...
- А дальше? - хрипло уставился Волхв.
- Дальше снова - это слово, и так - всю ночь.
- Почему? - этот вопрос был филологическим.
- Потому, что там и было написано: "СНОВА". Это магическая ловушка. Простая и безотказная.
- Я же предупреждал.
- Да но..
- Значит, это Ты!? - Белый Волшебник стоял на всех четырёх подбитых артрозом лапищах. - Предсказание о Тебе.
Нюх его носа был теперь направлен совсем не в мою сторону.
- Но как? Как я мог бы догадаться, что читателем станет не последыш поркохортов, а последыш Белой Стаи. Есть ли в тебе что-нибудь белое?
"Действительно!?" - подумал я.
- Кончик хвоста, на шее и грудь, на брюхе ближе к..
- Этого мало. На боку хотя бы отметина.
- Нет. Под хвостом тоже немного белого.
- Просто шакал. Или?
- Но разве Опухли, то есть шакалы, наследники Белой Стаи? - спросил я чисто как историк.
- Наследники? Они наследники ультрафиолета и своей лени. Но последыши волхвов, конечно.
- Я последыш волхвов?
- Не волхвов, а волхвов.
Мы переглянулись. Слепой волхв твёрдо смотрел в одну точку.
- Не волхвов, а волхвов? Это что, загадка?
- Не понял.
- Вы сказали: не волхвов, а волхвов.
- Нет я сказал: не волхвов, а волхвов.
Библиотекарь был мудр. Он смутился.
- Простите. Это косноязычие старости. - Он прокашлялся, пожевал губами: - Волков. Шакалы последыши Волков. Выродившиеся под действием ультрафиолета, и в результате собственной гиподинамии, останки Белой Волчьей Стаи, которая пришла оттуда. - И он подошёл окну и указал на Верховный Свет. - Но кто ты, Читатель?
- Я? - Как замялся, - я Кактамвас.
- Это твоё личное имя?
- Да. Мне дал его отец, которого звали Айяврик.
- И твой дед имел имя?
- Жарик. Барбосс, Друган.. Но всё генеалогическое древо я не помню.
- А у других Опухлей, то есть шакалов были имена? - спросил и я, не удержавшись.
- Нет. Клички только непонятные, вроде: Стелла, Цезарь, Кормчий...
- И ты не обращал внимания на своё происхождение?
- Эта его врождённая скромность подтверждает мою догадку...
- Ну?
- Кактамвас, только два волка имели имена: один белый, другой - серый. Белый - это я - священник Кадингир, Серый - это вождь и враг Стаи, твой предок "Тот кто хорош" или Хорос. Или как его прозвали поркохорты: Горд.
Я спросил:
- И чем он плох? Вы, сказали, что Хорос враг стаи?
Моё безличное обращение не назовёшь порядочным, но имя библиотекаря я не мог и не хотел произносить, настолько оно не соответствовало пейзажу.
- Горд сбросил нас оттуда.
Откуда сбросил Горд Белую Стаю было понятно. И мы с Каком посмотрели на Верховный Свет.
- Там, за белой мглой тумана стоит гора Итог. На ней в резных краях Драгана горит  убийственный огонь, а раньше каждый волк из этого таинственного чана спокойно кушать мог. Свет закрывает выход там, где раньше логово волков имело вход.

Завтрак наш затянулся. День успел стать желтющим, как мои несъеденные миньёны, которые уже вполне пришли в себя и умилительно разглядывали помещение миски. Я взял её и встал. Ноги затекли. Двуногому на полу сидеть неудобно. Снаружи жара была обдающей и искренней, я почти улыбнулся её наивному напору. За башней была густая тень. Вечная тень. Так что здесь в трещинах даже как-то жил лишайник. Туда миньёнов я и выпустил.