Глава вторая Премедикация

От автора: 18+.
Несовершеннолетним просьба покинуть эту страницу.
 
«Тула — скрытное, недоступное место, затулье, притулье для защиты, приюта, или для заточенья. С этим может быть в связи названье города». (Словарь Даля)

К сожалению, до сих пор в некоторых семьях главенствует «ремень» и грубая сила как основной аргумент в воспитании ребёнка. Я как автор, категорически против подобных воспитательных мер. Рассказ основан на реальных событиях. Все имена изменены.

В первой главе «Водолечение по Кнейппу я познакомил читателей с девочкой Катей и Мариной, ее матерью. У Марины от безденежья резко испортился характер и свои обиды она вымещает на собственной дочери, прикрываясь воспитательными теориями.

Глава вторая «Премедикация»

"Снова капризы! Снова есть не хочет! А денег у меня на разносолы нет!" - Настроение Марины,   портилось с каждой минутой. Усадив дочку за стол, Марина сказала:
— Смотри, ешь аккуратно. Не испачкай платье! На смену  второго нет.
Марина не была богатой женщиной: львиную долю дохода съедал ипотечный кредит,  и платья для дочки многократно перешивались из запасов старого белья и одежды, сложенной на антресолях. Разумеется, разносолов на столе тоже не было, а о смене мебели оставалось только мечтать.
— Мама, опять эта каша? – Катенька  захныкала:
На завтрак была овсяная каша "Быстров" которую девочка терпеть не могла.
– Я не буууудууу, — Катька откинула ложку.
"Ну вот, начались капризы!"
— Не опять, а снова! Я тебе дам, не буду! Овсяная каша очень полезна! Поняла? Ешь!  И не серди меня!

Катька хмуро посмотрела на маму. "Каша полезная, но такая невкусная! Мы не в Англии, чтобы каждый день есть овсянку без молока и без масла!" 
Но чтобы не сердить маму, взяла ложку и стала есть:
— Мамочка, я две ложечки только, хорошо?
— Так, не две ложечки, а всю тарелку! — Марине стал надоедать этот спор. — И поторопись:  смотри, сколько времени! Но девочка смотрела на кашу, как солдат на вошь.
"Вот из-за этого "приданного" в виде Катьки мне никогда не выйти замуж! А мне и тридцати нет! Ну, какой мужик возьмет женщину с ребенком, да еще и с таким капризным? Незамужних и бездетных кругом пруд пруди!" — От этих мыслей Марина начала злиться, а тут еще Катькины капризы!

Девочка не успела понять, что настроение мамы стремительно ухудшилось.
«Подруги говорят: заведи хоть любовника. – Марина ела кашу без аппетита. – А когда  заведешь, если с утра до вечера на работе, а дома Катька? Так и буду жить вдовой свои лучшие годы! А много ли мне этих лет осталось? Говорила мне мама, не ходи замуж так рано! А я была рада хоть куда, лишь бы из дома, где ремень и пьянки каждый день! Вот теперь мне расплата!»
— Катюша, ты хорошо знаешь, что закаливание я могу и дополнить глубоким массажем! – В голосе мамы появились железные нотки. — Хочешь, массаж резиновым тапком? Или плетеный ремень?
"Из всего массажа мама выучила только ударные приемы! — Катя после пневмонии ходила на массаж.

Разумеется, девочка хорошо понимала разницу между маминым и медицинским массажем. Надо сказать честно, что мама и сама ела овсянку без удовольствия, но это был очень дешевый и полезный для фигуры завтрак.
Катька пробурчала:
— Ничего успеем!  — Катька неловко взмахнула ложкой... каша полетела в разные стороны и попала на мамину белоснежную блузку:
— Ой! — Только и сказала Катька с испугом посмотрев на маму.
"Похоже,   доигралась! — поняла она. – Сейчас мама устроит массаж! И Михаил Юрьевич не спасет!  Хотя воспитательную процедуру в мамином исполнении массажем назвать было никак нельзя!

Марина рассердилась не на шутку:
— Поганка! Сначала капризничаешь, и ведешь себя за столом хуже обезьяны,  теперь переодеваться из-за тебя! Допрыгалась! Сейчас тебе будет и "ой", и "ай", по одному месту!!!
"Педагогика" Марины заключалась в вовремя взятом ремне. Марина подхватила дочку со стула на руки и понесла в комнату.
Со стены на них смотрел портрет Михаила Юрьевича Лермонтова.
– Наказать надо!!! Это факт!!!...
— Нет! Мамуля.... не надо!!! Я буду хорошей, — кричала Катька, пытаясь вырваться. — Можно я кашу всю съем!!! Мамуля, милая... пусти, прости-и-и-и.
— Конечно, будешь очень хорошей! Очень хорошей и воспитанной! И кашу доешь! И капризничать перестанешь! И не вырывайся – а то так всыплю, что в школе сидеть будет неприятно!
Марина   удобно уселась на тахту, уложила дочку себе на  колени.

— Мама, Катенька заегозила на маминых коленях, — не надо!
— Раньше надо было думать!  — Мама задрала только что надетое школьное платье.
— И кашу ты у меня съешь! Как за кухонное хулиганство получишь  — и съешь! — Мама сняла с ноги резиновый тапок.  – А вечером я с тобой серьезно поговорю! Считай, как говорят доктора, это премедикация!
Катька  набрала в легкие побольше воздуха и закричала:
—Аааааааааа... мамуля я не буду больше так.. не надоооооо!!!
Но в ту же секунду Катька почувствовала  очень сильный шлепок тапком  по попке... затем еще и еще. Слезы брызнули из глаз. В эту секунду она готова была пообещать маме что угодно.

В каждый шлепок мама вкладывала не только злость на невоспитанную и капризную девочку, но и обиду на  свою женскую судьбу.
— Мамочка, миленькая, прости-и-и!!! — кричала Катька: — Больно-о-о-о-о!!! Не бей, не на-а-а-д-о-о!!!
— Еще как надо!!! — Марина вошла во вкус и с удовольствием шлепала дочку: — Будешь еще безобразничать?!

Старое зеркало в маминой комнате, помнившее еще прабабушку Катьки, , отражало печальную картину воспитания. Портрет Лермонтова смотрел на сцену с долей участия, но Кате было не до лицезрения семейной реликвии. Перепуганная девочка сучила ножками и мотала головой.
Шлеп-шлеп-шлеп!!! Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп-шлеп!!! Раздавалось в комнате.
– Вот тебе! Вот тебе!
Попка девочки уже горела огнем, а Марина и не думала останавливаться.
Наконец, Марина, продолжая бить дочь, перевела взгляд на часы и с сожалением поняла, что пора  заканчивать воспитательную работу.

И она еще несколько раз очень сильно шлепнула, потом спустила дочку с колен и поставила перед собой. Катька громко ревела и отчаянно терла наказанное место, пытаясь унять боль и жжение. Обычно Марина не разрешала прикасаться к попке. Но сейчас она просто строго прикрикнула:
— Хватит хныкать! Быстро умойся и марш за стол!
Бледная от нервного возбуждения и физического напряжения девочка глубоко и порывисто дышала.  Катька продолжая плакать  поплелась в ванную. Там она умылась и уже через несколько минут сидела за кухонным столом и ела  нелюбимую кашу, к тому же уже остывшую.

Марина, переодетая в другую блузку, смотрела на всхлипывающую дочку с удовольствием. Еще бы! Очередной каприз  был ликвидирован быстро и качественно.
Катя имела скверный характер, доставшийся от покойного папы: не нарываться на скандал она не могла.
Марина вообще считала полезным наказывать дочку с утра для подъема собственного настроения. К тому же  резиновый тапок не оставляет синяков,  и попа очень скоро примет обычный цвет.

Зато  Катька весь день старалась вести себя хорошо, чтобы больше не нарываться. Девочка знала, что если принесет из школы двойки или тройки, если получит замечания за поведение, то  Марина, не задумываясь, устроит вечерний правеж ремнем.
Сейчас Марина была довольна собой. Заряд послушания  доведен, да и у самой внизу живота сладко потеплело. Жалко, что времени с утра осталось не так много — можно опоздать на работу.
Да и дочке пора собираться в школу.
— Твоё счастье, что в школу пора. – Марина сделала строгое лицо. – А то бы ты сейчас получила   ремешка, бессовестная девчонка. Ну, ничего, завтра мы вернемся к твоему поведению. 

Катька испуганно и жалобно посмотрела на маму. Марина улыбнулась:
— Да, да. Давно ты у меня плетеного ремня не пробовала. Поэтому и избаловалась! А вот я со стенки сниму ремень, да хорошенько выдеру, сразу станешь послушной.
Девочка предпочла промолчать, чтобы не нарваться. Давясь, она проглотила остатки каши и запила  остывшим чаем. Настроение у Кати было безнадежно испорчено.
И Марина опять строго спросила:
— Вот по честному, скажи, стоило ли так капризничать? Каша съедена, но с тапком! Согласись, ты  ведь сейчас заслужила то, получила?
Катька опустила голову и прошептала:
— Да, мамочка.

— А ты согласна, что за хулиганство за столом тебя не тапком, а ремнем надо бить?
Катька снова посмотрела на Марину очень жалобными глазами:
— Мамочка, прости меня, пожалуйста. Я буду хорошо себя вести. — На глаза девочка навернулись слезы.
Встречаться с плетеным ремнем ей очень не хотелось. Марина усмехнулась:
— Не сомневаюсь. И в твоем послушании должен помочь ремень. А то он уже запылился над твоей тахтой.
Катька собралась заплакать, но мама осадила ее.
— Прекрати реветь. И так глаза красные. Иди еще раз умойся, пора нам выходить, а то опоздаем!
Катька пошла умываться. Она надеялась, что может быть мама к вечеру не будет такой сердитой и простит.
Такое иногда бывало, что мама сначала обещала наказать, а потом прощала. Может, будет так и на этот раз.
Через несколько минут Марина с Катей вышли на улицу. У подъезда они встретились со Светкой, лучшей Марининой подругой, которая работала вместе с Мариной и иногда заказывала перешить старое платье или ушить джинсы. Посмотрев на Катьку, знакомая спросила:

— Катюша, а почему у тебя глаза такие красные? Ты плакала?
Катька опустила голову, а за неё ответила Марина:
— Конечно, плакала. Я  её хорошенько нашлепала, да еще и пообещала вечером ремня дать на сладкое. Разбаловалась совсем!
Маринина подруга тоже улыбнулась:
— Маленькая. Ну, не расстраивайся. Моей дочке Сонечке от меня тоже попадает, когда она этого заслуживает. Нам с твоей мамой попадало, когда мы были маленькие. Мама хочет, чтобы ты послушной девочкой была, вот  и наказывает.
«Неужели детей надо бить так больно? По телевизору говорят, что детей бить нельзя!» – Катька шла в школу, опустив низко голову. У школьных ворот Марина остановилась, подвела  к себе и сказала:

— Смотри, в школе учись и веди себя хорошо. Придешь домой, пообедай и сделай все уроки, пропылесось квартиру и жди моего прихода. Приду, мы с тобой серьезно поговорим.
Марина увидела, что Катька хотела заплакать, сурово сказала:
— Только попробуй пикнуть!
И Катька, опустив голову, пошла в школу. Она подумала, что как было бы хорошо, если бы мама простила её.

— Конечно мама   строгая, — подумала Катька: — И бьет меня часто и в угол ставит. Но ведь я сама виновата в том, что мама утром наказала. Сама виновата: не надо было ложкой размахивать. А теперь еще мама плетеного ремня дать обещала.
Вспомнив о ремне, Катька опять очень расстроилась. Ей захотелось плакать. Катька подумала, что когда мама шлепает, это всегда очень и очень больно.
«А если я буду хорошей и не получу двойки? – Катька вспомнила, как  кусает плетеный ремень. Куда больнее широкого папиного!  – А может быть, и простит!»
 С этими мыслями Катька зашла в класс.

Она не знала, что разговор подруг за воротами школы продолжился.
— Ты знаешь,  я нашла в интернете объявление: мужчина хочет быть спонсором и строгим воспитателем для одинокой мамы и дочери.
— Ну и что? Очередной, маньяк с комплексом Гумберта и садистическими наклонностями.
— Но, он хочет быть не только воспитателем, но и спонсором! Можем, это твой шанс поднять семейное благосостояние? Смотри, сама работаешь с утра до вечера, а денег нет!

— Денег нет! Это точно! Только мне интернетовский  воспитатель не нужен! Хватит! Побывала уже замужем! Пьяницей и извращенцем оказался!
— Ну, то, что все мужики козлы — это понятно. — Но с паршивого козла хоть шерсти клок... А тут. Ты подумай! Катьку ты все равно порешь, так что с девочки не убудет, а денег прибудет! Сама бы воспользовалась, но у меня муж! Он не одобрит!
— Ладно, пришли мне ссылку на этого извращенца. В обед по ноуту посмотрю!