Пан Анджей

Новые шаги в доселе неизвестное, новые открытия  подстерегают человека не только при исследовании безбрежных и бескрайних просторов и глубин Космоса с его туманностями, дырами, карликами и гигантами, но и в, казалось бы, с детства знакомых явлениях. И не только в явлениях природных, но и в проявлениях человеческой жизни, деятельности, в человеческих отношениях.
Простой пример, тем не менее, взбудораживший историческую да и просто любознательную общественность. Стихотворение Владимира Владимировича Маяковского «Левый марш».
Чеканящие тяжёлый шаг рубленые фразы осязаемо зовут встать в ряды плечом к плечу марширующих к победе борцов с несправедливостью.
«Там
за горами горя
солнечный край непочатый.
За голод,
за мора море
шаг миллионный печатай!»
В критических же ситуациях на сцене, или поле боя, как вам угодно, появляется даже огнестрельное оружие, в качестве довольно весомого аргумента в пользу правоты марширующих.
«Тише, ораторы!
Ваше
слово
товарищ маузер».
И вот здесь кроется неточность, так, малая ошибка, допущенная редактором, готовившим к печати первое издание «Левого марша», оставшаяся во времени и пространстве, тиражируемая уже без малого век, искажающая истинную историю.
Дни, недели, месяцы работы в архивах с их будоражащим рецепторы воображения запахами, с предвкушением всяких разных интересностей, извлекаемых из забытых толстых и не очень папок с хрупкими от времени листами.
На таких вот листах с черновиками «Левого марша», его вариантами и вариациями слово «маузер» упорно повторялось написанным с большой буквы – Маузер.
«Ваше
слово
товарищ Маузер».
Интересно – а почему? Быть может, это не просто название популярного в начале прошлого века оружия?
Новые дни, новые недели, новые месяцы поисков в архивах дали архипоразительнейшие результаты. Оказывается, Маузер – это фамилия.
Слово, как говорится, за слово, строчка за строчкой – и вот уже выплелась нить истории товарища Маузера, коему в далёком 1918-ом было всего восемнадцать.
Да-да, в 1900-ом году в польском селе Стембарк, что в гмине Грунвальд, родился Анджей Маузер. Место это знаменито на всю Европу гигантским сражением, бывшим между деревеньками Стембарк и Грунвальд за полтысячелетие до рождения Анджея. Дух так называемой Грюнвальдской битвы, витающий в этих местах, и закалил волю мальчика, твёрдо решившего посвятить свою жизнь борьбе с несправедливостью.
В 1912-ом году, в Варшаве, где тогда нелегально жил Феликс Дзержинский –  будущий председатель Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем – Анджей, подрабатывающий разносчиком газет, и познакомился с весьма радикальными взглядами Феликса Эдмундовича на мировой порядок. Взгляды эти оказались весьма созвучными крепнувшим тогда настроениям Анджея.
Да и будущий Железный Феликс по достоинству оценил твёрдый и ясный взгляд мальчика на окружающую их действительность.
Захваченный вихрем революции, предполагающей отчаянную борьбу с несправедливостью, Анджей Маузер оказался в 1917-ом  в охваченной революционными пожарами России.
Молодой пан Маузер смыслом своей жизни сделал яростную борьбу с несправедливостью, откуда бы эта несправедливость ни исходила.
Он жарко поддерживал жестокую политику Всероссийской чрезвычайной комиссии против врагов молодой Советской России, на стене в его маленькой комнатушке висела фотография Дзержинского: «там, где пролетариат применил массовый террор, там мы не встречаем предательства».
Поэт Революции – Владимир Маяковский не раз читал свои стихи на встречах с чекистами. В один из таких вечеров Анджею посчастливилось познакомиться с Владимиром Владимировичем – иначе его не называли подавленные его громадным талантом люди – и даже поговорить с ним несколько минут. Незадолго до этого дня Анджей Маузер сумел обезвредить серьёзного и опасного преступника. Не один, конечно, с коллегами, после долгих и выматывающих засад, слежек. Но заслуга Анджея была весьма весома, и начальник его, знакомя своего подчинённого с Маяковским, особо отметил этот факт.
А примерно через полгода появился «Левый марш».
«Глаз ли померкнет орлий?
В старое ль станем пялиться?
Крепи
у мира на горле
пролетариата пальцы!»
Крепко запомнилась Анджею пламенная речь Владимира Ленина о государстве, читанная вождём летом 1919-го в Коммунистическом университете – бывших курсах агитаторов и инструкторов. Не сильно владел тогда ещё Анджей русским языком, но энергичный и жизнеутверждающий призыв ясно и ярко запечатлелся в памяти у молодого пана Маузера: «мы разгромим всякую эксплуатацию, и, когда на свете не останется возможности эксплуатировать, не останется владельцев земли, владельцев фабрик, не будет так, что одни пресыщаются, а другие голодают – мы эту машину отдадим на слом. Тогда не будет государства, не будет эксплуатации…»
Казалось, справедливое будущее не за горами, вот-вот, ещё чуть-чуть…
Но время текло, и всё больше и больше действия товарищей Анджея Маузера стали отворачиваться от незыблемых принципов священной борьбы за справедливость. Как будто стрелка на железной дороге – разошлись пути, но несколько сотен метров ещё рядышком, вместе, чтобы потом разбежаться в разные стороны, и больше никогда не встретиться.
И настал горький день – косые струи дождя, раздираемые ветром  направо и налево, не оставляли ни малейшего шанса спастись от всепроникающей, сковывающей душу и волю сырости, когда пан Анджей вдруг отчётливо понял, что сегодня вчерашние соратники вдруг оказались несправедливыми, деяния их из благих сделались преступными.
Пан Маузер без малейших колебаний ушёл в ряды борющихся с ещё вчерашними друзьями, ибо…
Впрочем, что ибо? – ведь это вполне естественно – идти до конца, до победы, не размениваясь на сиюминутные выгодные сделочки и предложеньица…
Летом 1920-го года Советская Россия решила взять на себя роль несуна миру идей коммунизма.
Выбор пал на соседнюю Польшу, части Красной Армии под командованием Михаила Тухачевского «двинулись к Висле и за Вислу во имя и ради насаждения при помощи силы того, что он называет революцией. Советская Россия вела с нами войну под лозунгом навязывания нам, полякам, своего, то есть советского строя и такую цель она назвала «революция извне».
Так определил задачи противника Юзеф Пилсудский, будущий премьер-министр Польши, а в 1920-ом – командующий польскими войсками в коротенькой советско-польской войне.
По словам пана Пилсудского, он уже в 1918-ом «поставил себе ясную цель – приложить все силы к тому, чтобы сорвать любые попытки навязать нам чужую, не самими поляками устроенную жизнь».
Анджей Маузер вернулся в родную Польшу. Но он не принял многочисленных предложений занять тот или иной высокий пост в Варшаве.
По-прежнему очень тщательно пан Маузер взвешивал и оценивал действия свои и людей, которые его окружали. По-прежнему, даже ещё сильнее владела им идея всеобщей справедливости, и там, где её не было, пан Маузер отчаянно за неё боролся.
Село Стембарк, овеянное славой Грюнвальдское поле, да и просто мысль о том, что он дома, вернули Анджею потерянное было душевное равновесие.
Но до всеобщей справедливости было ещё ох как далеко!
Вторая мировая война вновь разделила поляков. Крайние настроения – от симпатий и сотрудничества с Советским Союзом до открытой поддержки нацистской Германии, угнетали и удручали. Ни националистические силы, ни Гвардия Людова не нашли поддержки у Анджея Маузера.
Летом 1944-го Анджей Маузер активно готовил восстание в Варшаве, окончившееся, правда, поражением восставших.
Но кто говорил, что борьбе за справедливость всегда сопутствует успех, что она легка, а тем более благодарна?..
Многочисленные действия пришедших к власти после войны коммунистов, далёкие от принципов справедливости, иногда просто бесили пана Анджея. И он смело пользовался своей популярностью, своим влиянием на людей. Имя Анджей Маузер стоит за рабочими протестами в Познани в 1956-ом, за студенческими волнениями в университетских центрах в 1967-1968-ом годах, за многотысячными демонстрациями люблинских рабочих в июле 1980-го.
Символ рабочего движения в послевоенной Польше – Анджей Маузер, непреклонный и последовательный борец за справедливость…
В августе 1980-го началась легендарная забастовка на судоверфи имени Ленина в Гданьске.
Пан Маузер слишком хорошо помнил слова Ленина, слушанные им в 1919-ом, слишком хорошо видел, как коммунисты, именующие себя продолжателями дела Ленина, похерили эти слова, как и многие другие…
После Гданьских событий в Польше ввели военное положение, начались аресты, и пан Анджей вернулся в Стембарк, где родился, где Дух Грюнвальдского поля закалил характер мальчика, где крепло желание добиваться и добиться для людей добра и справедливости.
Силы уже оставляли пана Маузера, и соседские мальчишки на коляске вывозили старика к невысокому холму с гордо взметнувшимся к плывущим над миром облакам памятником свободе и независимости, а проезжающие мимо автомобили громкими гудками салютовали человеку, посвятившему жизнь борьбе за справедливость.
А когда жизнь ушла от пана Анджея Маузера, его похоронили на южной стороне скромного Стембаркского кладбища с видом на овеянное славой Грюнвальдское поле.
На грубом сером камне, привезённом с Грюнвальдского поля, высечены строчки:
«Мы приходим из тьмы и уходим во тьму…
Для чего? Сколько думал – никак не пойму.
Прочитать пару книг? Выпить бочку вина?
Так зачем этот миг пробужденья от сна?»