Жизнь мирянки часть вторая

               
               
                ДОРОГА  ДОМОЙ

Серая дорога лентой извивалась между зелёными посадками, то опускаясь в долину, то поднимаясь на взгорок. Машина легко скользила по дороге, обгоняя неуклюжие тяжелогрузные фургоны, «Жигули» и «Лады». Шофёры удивлённо посматривали на обгоняющий их красный «Форд», за рулём которого сидела женщина.
  А Ольга, ни на минуту не сводя глаз с дороги, вела разговор с подругой Анной. И чувствовалась в ней уверенность и даже некая расслабленность при управлении машиной.
- Люблю водить машины. Я с двенадцати лет управляю мотоциклом «Урал». Этому искусству меня отец научил. В нашей семье было пятеро детей. И все дочери. Я постоянно находилась с отцом. Никто из моих сестёр не проявлял интереса к машинам, а мне нравилось рассекать на «Урале».
- Так он же тяжёлый, «Урал»!
- Тяжёлый.
- И откуда у тебя, девчонки, силы брались ездить на нём? – искренне удивлялась Анна.
- Отец научил не бояться ни машин, ни мотоциклов.
- Я бы так не смогла!
- Видимо, во мне было заложено что-то мальчишеское.
- Тебе, наверное, завидовали не только девчонки, но и мальчишки.
- Ещё как!
Ольга рассказывала о своей семье:
- Мой отец был родом с Орловщины, из Новосильского района, как и Герой Советского Союза Сергей Тюленин. Волею судьбы оказался вместе с земляками на Донбассе. Там и познакомился с моей матерью. Кстати, все говорят, что я – её копия.
- Оля, у тебя действительно характерная внешность хохлушки: и овал лица, и карие глаза, и вся твоя миловидность…
- Да, встретились русский парень с украинской девушкой на шахте и полюбили друг друга. Сыграли свадьбу, и я, первая их дочь, родилась в шахтёрском городке Донецкой области. С детства любила музыку, особенно игру на гармошке. Бывало, если услышу на улице заливистую плясовую, бегу домой и ещё с порога кричу: «Мама, срочно одевай на меня мою новую матроску! Я на свадьбу иду!». С пяти лет пела «Шумел камыш». Так я любила эту песню, и сама не знаю почему. Её мелодия всю мою душу переворачивала, настолько увлекал меня её мотив. Когда пошла в первый класс, на уроках робела, отвечала еле слышно, а учительница говорила: «Громче! Песни орать на улице ты можешь, а на уроках у тебя голос пропадает!».
 Родители отца жили в новосильской деревне, и отец вместе с семьёй вернулся на родину. На шахте он работал запальным, то есть производил взрывы угля. Оставшуюся неиспользованную взрывчатку прятал в укромном месте на шахте, чтобы не вписывать её в отчёты. Бригадир знал об этом и однажды пригрозил отцу, что сообщит о нарушении руководству шахты. Тогда, в сталинские времена, по доносу бригадира отец легко мог загреметь на Колыму. Я до сих пор помню частушку, распространённую среди простого народа:
Колыма ты, Колыма,
Чудная планета!
Двенадцать месяцев зима,
Остальное – лето!
Позже бригадир в своём письме очень жалел, что бригада потеряла добросовестного, исполнительного работника. Предлагал отцу вернуться на шахту, а у него в это время умерла мать, и его отец, то есть мой дед, в то время работал почтальоном и женился второй раз, будучи уже немолодым. В доме хозяйство пришло в запустение. Почти ничего в огороде не сажалось.
Появление моей матери, хохлушки, в деревне стало событием. Это теперь в российских деревнях и городах считается делом обычным  присутствие людей других национальностей, а тогда язык моей матери воспринимался как что-то экзотическое. Да и её хозяйственность и деловитость вызывали настороженность. Многие в душе завидовали отцу: мать моя была и красива, и умна, и трудолюбива.
Стали мать и отец строить свой дом. Завели корову, овец, пчёл. Жили мы справно. Всегда на столе были и хлеб, и мясо, и молоко, и мёд.
Армейскую службу отец проходил в Уссурийском крае, славящемся безграничными природными богатствами. Красную рыбу во время нереста кололи вилами, икру ели вдоволь, а кто держал пасеку, мёда получал очень много. Вот отец и мечтал: «Подрастут мои девки (а нас уже было пятеро) – махнём на Дальний  Восток! Там рай!»
Не скрывая, всем признавался, что жалеет о том, что так скоро пришлось уехать с Донбасса.  Говорил открыто, что городская жизнь легче деревенской.
Он первым на деревне купил мотоцикл. Так уже повелось, что я ему заменяла сына, и куда бы он ни ехал, всюду брал меня с собой. Мужчина он был видный, любил побалагурить с женщинами. Не прочь был пофлиртовать с молодыми бабёнками, поэтому мать меня всегда охотно отпускала с отцом, надеясь, что в моём присутствии он ничего не позволит себе лишнего. Только отец всё равно от любовных утех с хорошенькими бабами не отказывался.
В соседней деревне была у него любовница, к которой он вместе со мной заезжал. Она давала и мне, и своим детям конфеты и говорила: «Идите, погуляйте на улице, а мы тут с Иваном о делах поговорим». Только позже, повзрослев, я поняла, о каких-таких делах они говорили…
Отец рассказывал о жестоких боях с немцами на новосильской земле, о том, как генерал Горбатов освобождал многострадальный новосильский народ от фашистов, и из-под Вяжей вместе со своими орлами дошёл до областного центра и освобождал Орёл.
После жестоких боёв местные жители закапывали убитых, а их было множество – и своих, советских, и немцев. Их никто не считал. И немудрено, что спустя ещё многие десятилетия на полях боёв и в лесах находили неразорвавшиеся мины, а в стволах деревьев – застрявшие пули. Сколько же подростков погибло во время войны и после неё! Любопытство их и приводило к смерти, когда ребята разряжали мины и гранаты, в кострах взрывали патроны… А сколько инвалидов напоминало о той проклятой войне! В нашей местности многие и до сих пор ещё живут или с оторванной кистью руки, или с покалеченными ногами, а кто-то лишился зрения. Всё это эхо страшной войны!
От села, где жили Ольга и Анна, до города  - восемьдесят километров, но время пролетело незаметно в разговорах. Говорили обо всём: о жизни, о семье, о детях. Ещё успевали замечать изменения в природе: радовались, что весной деревья покрываются зеленью, летом восторгались буйством красок в палисадниках домов возле дороги, осенью – богатым урожаем тыквы, яблок, картошки (всё это в вёдрах было выставлено вдоль дороги на продажу), зимой – белизной снега и необыкновенно ярким небом,  синевшим между голыми деревьями. Выпадали и ненастные дни, но тогда получалось само собой, что женщины говорили обо всём, но только не о погоде.
Ольга – предприниматель, а Анна – просто пенсионерка. Обе в годах, но выглядят моложаво. Женщины настолько сблизились между собой за последние четыре года, что казались сёстрами, хотя внешне разные: Ольга чуть полноватая, невысокая, с красивым округлым лицом. Её живые, мягкие карие глаза доверчиво и по-доброму смотрели на мир. Чистый невысокий лоб обрамляли пышные каштановые волосы. Небольшой точёный носик, по-девичьи полные малиновые губы довершали облик этой привлекательной женщины. Неспешные движения, мягкая речь – всё говорило о порядочности, деловитости Ольги. В свои шестьдесят четыре года она прекрасно выглядела.
Анна была старше Ольги на пять лет. Но, глядя на неё со стороны, и не скажешь, что ей уже шестьдесят девять лет. Моложавая и подвижная, смотрелась она на пятьдесят пять. Так создала её природа. Анне завидовали не только сверстницы, но и более молодые женщины. Пожалуй, Анна и сама удивлялась своему внешнему виду. Хотя горя в её жизни хватило бы на десятерых, Бог распорядился именно так, и на её лице мало было морщин – признаков старости.
Обе женщины бескорыстны и правдивы, это их и объединяло. Редка в жизни такая женская дружба. Обе имели детей, но по сути были одиноки. И у Ольги, и у Анны дети давно жили сами по себе, а обе женщины изо всех сил старались ради детей и внуков.
Ольгу не утомлял её труд. Она получала моральное удовлетворение от работы. Пекарня, два магазина, продуктовая палатка в районном и областном центрах требовали от своей хозяйки постоянного напряжения. А она крутилась как белка в колесе. Ни минуты покоя! На личную жизнь времени не хватало. Только в этой круговерти она чувствовала себя в своей стихии. Необыкновенное трудолюбие выделяло Ольгу из среды окружающих людей. Она не зацикливалась на больших доходах. Понятно, что прибыль бизнес давал, но очень мало она пользовалась плодами своего труда. Зачем же тогда
она столько трудилась? Для людей. Звучит пафосно, но это так. Не будь пекарни, жители деревни лишились бы возможности иметь на столе хлеб. Хлеб – всему голова! И это правда. Привозного хлеба просто не хватало людям. Продуктовый и хозяйственный магазины тоже необходимы в селе.
- Умер Денис, мой муж, - все вокруг заговорили о продаже пекарни, а я подумала: а почему бы не продолжить дело, начатое им.
- Правильно сделала. А завистников всегда хватает, как и недоброжелателей.
- И не дождались мои недоброжелатели закрытия пекарни после смерти мужа. Вот уже шесть лет, как пекарня работает, да ещё и ассортимент продукции расширился.
- Молодец! Твои сайки, белый хлеб просто замечательные. Большим спросом пользуются пирожки. А чёрный хлеб с луком даже вот в город внуку везу.
- Технолога у меня нет. Приходится самой в пять утра вставать и печь пирожки.
- И когда ты только спишь? – искренне удивлялась Анна.
- Ночной сон – пять часов. Иногда на часик-полтора удаётся прикорнуть днём.
                *      *        *
Дружили Ольга с Анной уже четыре года. Их, ко всему прочему, объединяло православие. Некоторое время Анна была в церкви старостой. Работала бесплатно. Это она    отстояла здание бывшего магазина, что стояло на месте храма, построенного ещё при графе Шереметьеве. Председателю райпо Анна так и написала: «Уважаемая Мария Степановна, отдайте здание магазина прихожанам. Вам оно досталось бесплатно, и стоит оно на месте бывшего храма. Не всё покупается деньгами. Проявите бескорыстие и доброту, и Господь Бог воздаст Вам сторицей!».
Здание     реконструировали на спонсорские деньги, и появилась церковь с двумя куполами-маковками и заливистым колокольным звоном.
Спонсоров тоже нашла Анна. Видимо, Сам Господь Бог да Никола Угодник через Анну помогли в строительстве храма. Появился и священник, который изредка приезжал в их церковь. А так хотелось, чтобы храм работал не от случая к случаю, а постоянно.
Ольга бескорыстно помогала Анне в создании церкви на селе, и прежде всего финансами. Не у всех людей находила Анна понимание в деле восстановления храма на селе. Но её это не останавливало.
Зависть к войнам приводит. Многие завидовали успешности Анны. И храм за год появился на селе, и стал он его лучшим архитектурным украшением. Только было одно «но»: не понимала Анна, почему священник церковную кассу считал своим доходным местом. Он всё до копейки забирал себе, а Анна за свет и за газ платила деньгами, которые давала на церковь Ольга.
«Не суди, да не судим будешь». Анна и не судила священника, но после случая, который чуть не привёл храм к разрушению, Анна в священнике совсем разуверилась. А случилось вот что. В декабре, в самые холода, обнаружилась утечка газа.
- Анна, - услышала она в телефонной трубке взволнованный голос служительницы Раи, которая работала в свечной лавке, - в храме газ.
- Как газ? – не поняла Анна.
- Приходи быстрее, увидишь.
То, что увидела Анна в храме, её поразило до глубины души. В здании нечем было дышать, запах газа чувствовался даже в притворе – маленьком коридоре. Испуганная Рая сидела за столом возле алтаря и непонимающими, расширенными от ужаса глазами смотрела на ворвавшуюся в храм Анну.
- Двери открывай! - скомандовала Анна, а сама побежала в котельную перекрыть газ. Хорошо ещё, что Рая не стала зажигать свечи, иначе бы точно произошёл взрыв.
Вызванная Анной газовая служба устранила утечку газа, а от священника Анна получила нагоняй.
- Зачем вызвала газовую службу? – кричал он на Анну.
- Мы бы взорвались! – оправдывалась она.
- Не взорвались бы! Надо было позвонить мне. Теперь меня оштрафуют!
- За что?
- За неуплату за газ!
- Но я же давала вам деньги для этой цели. Точнее, не я, а Ольга Ивановна сама вам в руки отдала восемь тысяч.
Не объясняя про деньги ничего, священник долго кричал на Анну, а она уже поняла, что он непорядочный человек. А ей, наивной, так он нравился поначалу, когда служил в храме! Он подкупал прихожан своей эрудицией, убедительным  и  сильным голосом, добродушной улыбкой. Вот только его поспешность в проведении службы настораживала Анну, не нравилась ей его незаинтересованность в хозяйственных делах церкви. Эти обязанности лежали на её слабых женских плечах.
Во всех неурядицах Анна находила поддержку у своей незаменимой подруги Ольги.
- Плюнь ты на всё! Не расстраивайся! – успокаивала Ольга Анну.
- Не могу я относиться к таким вещам хладнокровно. Церковь – святое место. Священник для меня – кристально честный, добрый и отзывчивый человек! Почему наш батюшка с одной стороны хороший (я люблю бывать на его службах), а с другой стороны – меркантильный, не заботится о храме, забирает все деньги себе? Почему?
- Он уверен, что ты деньги на храм найдёшь.
- Так это только благодаря тебе. Это ты нас во всём выручаешь. Спасибо тебе!
- Мне мать ещё говорила: часть своего дохода всегда нужно отдавать церкви.
- Ты точь-в-точь как наши московские спонсоры, которые построили нам храм!
- Так испокон веков было, так и будет, - заверила Ольга Анну.
- Ну, не говори! – не соглашалась Анна с Ольгой. – Не все такие бескорыстные и добрые, как ты. Иные из-за копейки с ума сходят.
                *              *              *
В одну и поездок Ольга рассказала Анне, как она познакомилась со своим мужем.
- Был он неброским на вид, но удивительно обаятельным. Меня сразу привлекли его огромные голубые глаза и подкупающая улыбка. Среднего роста, крепкого телосложения, расторопный и говорливый – вот таким я его полюбила.
- Оля, прости за сравнение, но ты – красавица, а вот он, на мой взгляд, ничем особенным не выделялся.
- А разве можно в девятнадцать лет объяснить, за что кто-то кому-то нравится? А Денис мне сразу понравился, запал в душу. Короче, мы с первого взгляды влюбились друг в друга.
- А где вы с ним первый раз встретились?
- Возле дома моей подруги. Я училась в училище на маляра. Весна, май. Вместе с подругами сидели в палисаднике около дома, пили чай. Был солнечный чудесный день, лёгкий ветерок, жужжание пчёл на сирени и розах. Красота! Беззаботно болтали с подругами, а он шёл по дороге мимо нас. «Здравствуйте!» - поздоровался он со всеми нами. Мы пригласили его зайти к нам на чай. Денис не отказался. Посидели, поболтали, а потом Денис рассказывал, что из нас четверых приглянулись ему две – я и моя подруга Светка. Но всё-таки предпочтение отдал мне. И мне он сразу понравился. Короткие светло-русые волосы, голубые глаза. Он умел занять разговором. Я тоже была не из робких. Сын Виктор – копия отца, и характер отцовский. Что задумает  - непременно добьётся!
- И долго вы встречались?
- С год. А потом я «залетела». Денис сразу же сделал предложение.  Первые годы жили дружно и хорошо. А потом такое началось…
- Что?
- Ревновал к каждому столбу. Я не имела права кому-то улыбнуться, переброситься с кем-то шуткой. Сразу же слышала от Дениса – «проститутка», «шлюха», а то ещё и почище…
- И ты терпела?
- Не то слово… Он был необыкновенно деловым и трудолюбивым. Где бы и кем бы он ни работал – а был он и директором кирпичного завода – мы имели большую пасеку, только там с пчёлами больше приходилось возиться мне.
Незаметно в разговоре пролетало время, и когда подъезжали к городу, беседа оставалась незаконченной – до следующего раза.
                *              *            *
Выдался свободный день у Ольги, и подруги отправились в лес за грибами.
У Анны слабое зрение. Грибы есть она любила, а собирать их не умела, глаза подводили.
Чувствовалось, что Ольга получает огромное наслаждение от леса. Неторопливо, раздвигая веткой высокую траву, она метр за метром исследовала место, где предполагала найти грибы. И находила.
- Ань, я а нашла беленький! – негромко восклицала она.
А Анна только что прошла мимо того места, где Ольга нашла гриб.
- Поздравляю.
Перекликаясь, не теряя из вида друг друга, в течение  двух часов подруги искали грибы. На отдыхе, присев на старое поваленное бревно, делились впечатлениями. У Ольги уже было полведра грибов. Она их высыпала на траву и, перебирая, говорила:
- Для меня собирать грибы – одно наслаждение. Жаль, что у меня мало свободного времени.
- А я нашла всего три гриба, - посетовала Анна.
- На тебе, - и Ольга половину грибов предложила подруге.
- Не надо. Я, может быть, когда-нибудь ещё схожу в лес, а тебе когда теперь придётся выбраться?
- Боже! Как в лесу хорошо! Какой чудесный воздух! – и Ольга, устремив взгляд на берёзки, будто впитывала в себя эту природную красоту. Неподдельное восхищение окружающим миром слышалось в её голосе.
А кругом и правда было так здорово! Тихонько шелестела листва на стройных берёзках, макушки которых клонились то в одну сторону, то в другую, да так плавно и величаво, что казались девичьим хороводом. Ветки касались друг друга, будто тонкие ладошки девчат, и листва пела чуть слышную мелодию покоя и умиротворённости. Солнечные лучи, скользя по веткам, ласкали нежностью зелёный наряд берёз. Игривый ветерок иногда шаловливо пушил верхушки деревьев, как юбки девушек в танце, а то утихал и давал веткам отдохнуть. Тогда тонкие веточки низко опускались и на минуту замирали неподвижно, чтобы с новой силой при дуновении ветра призывно взмахнуть и позвать за собой в необъятную синь неба.
Русская природа, как и русский народ, - прекрасна и неповторима!
Всего-то часа три пробыли женщины в лесу, а заряд энергии получили надолго. По крайней мере для Ольги эта поездка в лес была маленькой отдушиной в её полной забот и трудов предпринимательской жизни.
- Оля, а твои внучки Люба и Надя не устают, работая в магазинах с восьми утра до десяти вечера?
- Они так сами захотели работать. А работают они по сменам: три недели одна, три недели другая.
- Так это же утомительно! Без перерыва, без выходных. Постоянно на ногах, постоянно в напряжении, да ещё клиентам надо улыбаться…
- У них обеих есть дети. Вот ради своего будущего и ради будущего своих детей они и работают. Деньги – не манна небесная, падающая по воле Бога. Деньги надо зарабатывать своим трудом.
- Оля, твой рабочий день ненормированный. И как ты всё это выносишь!
- Привыкла. Работаю для себя и на себя.
- А личная жизнь как же?
- Какая личная жизнь? Мужики, что ли? Это не для меня!
- Но ты же очень привлекательная женщина! Обеспеченная.
- Ну и что?
- С мужем прожила нелёгкую жизнь…
- Это так. Конечно, бывают моменты, когда и мне кто-то нравится, но мужики-то сейчас какие пошли: одни видят во мне недоступную леди, такой я с первого взгляда кажусь, другие пытаются подкатиться ко мне, но получают отпор. Нет ни одного мужчины, который бы задел в моём сердце струнку.
- Да так и жить неинтересно!
- А тебя есть кто-нибудь?
Анна рассмеялась:
- Ведь ты права! И я такая. После смерти  мужа я не встречала никого, кто бы запал мне в душу.
- А я потому и потянулась к тебе душой, что мы с тобой одинаковые.
- Спасибо. А ты для меня стала самой настоящей сестрой.
- Взаимно.
                *  *  *
В работе да в делах и время летит, как одно мгновение. Во время одной из поездок Ольга рассказала о своём детстве.
- Жили мы в небольшой деревне, местность кругом холмистая, леса сосновые. Воздух ароматный, как нектар! Дома стояли на взгорке, внизу – широкий луг возле речки, похожей больше на полноводный ручей. Вода в речке чистая-чистая, как слеза. Глянешь в воду – каждый камешек на дне видишь. Помню себя лет с пяти. Я – самая старшая из всех своих сестёр. Летом всё время проводили на речке или в сосновом бору, где маслят было видимо-невидимо. Они росли просто на глазах. Грибы набирали плетушками, рыбу ловили вёдрами.
- А чем ловили рыбу?
- Чаще руками.
- А какую рыбу?
- Были и плотвички, и пескари, но больше всего – силявки.
- Я первый раз слышу о такой рыбе…
- Их ещё называют уклейками – тонкие рыбёшки размером с пескаря. Делали из камешков запруду, оставляли лишь узкий проход. Силявки стайками набивались в запрудах, а когда мы видели, что их много, быстро закладывали камешками проход и тогда прямо руками ловили рыбу и опускали в вёдра. Часть домой несли, а иногда разводили костёр на берегу и жарили рыбу на больших чугунных сковородках.
- Мои отец и мать, - продолжала рассказ Ольга, - водили овец, держали и  корову, и поросят. Семья у нас была большая, но мясо и молоко не переводились почти круглый год. Мы подростками помогали родителям и на огороде, и со скотиной управляться. Деревня у нас небольшая, но мне она казалась лучшей на свете, самой красивой. Точнее, места вокруг неё были неповторимые
- А школа в деревне была?
- Была. Причём школа начальная и клуб – в одном здании, только входы с разных сторон. Чем бы отец ни занимался, всюду меня с собой брал. Если он что-то мастерил, я ему гвозди разгибала.
- Как разгибала?
- С малолетства отец научил меня владеть молотком и рубанком. Гвозди были старые, обычно отец вынимал их из каких-нибудь ящиков, а я их выпрямляла. И строгать меня отец научил. Вообще мы отца очень любили. Он не пил, не курил.
- А как с матерью жил?
- По-моему, он любил мать, и она его тоже любила.
- И не ссорились?
- Нет. Один лишь раз помню, он приревновал её к своему зятю, мужу сестры. Тогда они очень сильно ругались, кричали, а для меня их ссора стала потрясением. После этого я долго не могла сразу уснуть, да и на родителей  смотрела со страхом. Жили-жили дружно, мирно, а тут вдруг друг на друга с кулаками кидались… Мне этот случай запомнился на всю жизнь. Вот тогда я и решила: когда выйду замуж, при детях никогда не буду с мужем отношения выяснять.
- Получалось?
- Не всегда.
- А в школе ты училась охотно?
- Охотно.
- А в какие игры играли?
- Когда научилась писать и читать, вместе с подругами в школу играли. Бумаги чистой не было, так я выбирала подходящие листы бумаги из ямы, в которую выкидывали мусор из школы. Никогда не забуду, как отец мне впервые подарил цветные карандаши. Сколько был радости, восторга! Я так любила рисовать, и помогал мне соседский мальчишка лет на пять старше меня. Незабываемое детство!
- А с сёстрами сидела?
- А как же. И мать, и отец были вечно заняты. Отец работал конюхом, он слыл мастером на все руки. Его очень уважали в деревне.
За окнами машины пролетали посадки вдоль дороги, небольшие поселения, а Ольга и Анна отдавались воспоминаниями о детстве. И эти воспоминания были частицей их жизни.
- Помню, как с отцом впервые в город ездила.
- А в какой?
- Сначала во Мценск, а потом в Тулу. В конце лета на деревне резали овец и возили мясо на продажу.
- А на чём ездили?
- Нанимали грузовую машину. Все сидели в открытом кузове, а я с отцом – в кабине. Сначала доехали до Мценска, до автостанции. Потом отец нашёл попутную машину, и мы пересели в неё. На базаре в Туле продавалось много мяса. Отдавали по дешёвке. Отец дал мне несколько рублей, чтобы я купила себе гостинцев. А я, десятилетняя, боялась от отца отойти. Народу толпилось много, можно было потеряться. И что купить, не знала. И покупать не умела. Встала в очередь в магазине, а сама прислушиваюсь, что люди просят у продавца. Подошла моя очередь, а я растерялась. Продавец спрашивает, что мне нужно, а я протягиваю ей пять рублей и говорю: «Дайте мне конфет». Вот так-то…
- Могла ли ты тогда представить, что станешь предпринимателем, владелицей пекарни и магазинов?
- Да ну… И в голове такого не было.
- Вот теперь веришь, что всё в жизни происходит по воле Божьей?
- Конечно. Веру в Бога нам ещё бабушка закладывала. И мать была верующей.
- И какое впечатление у тебя осталось от первой поездки в город?
- Запомнился мне шофёр, который вёз нас в Тулу, - молодой, симпатичный. Помню, как он сказал отцу: «Дочка у тебя красивая». А я про себя подумала: «Ну, почему я ещё такая маленькая?» Уж больно он мне понравился. А потом он снял свою шляпу и мне на голову надел. А шляпа с широкими полями закрыла мне глаза, зато я себя почувствовала такой довольной.  Когда приехали во Мценск, на автостанции меня неприятно поразила царившая здесь атмосфера: толпы людей, запах бензина… По дороге мельтешили машины, автобусы. Я невольно сравнила деревню, пахнущую цветами, спелой рожью, смолистыми соснами, что росли на взгорке над речкой, - и город с его суетой и духотой. Про себя подумала: «Нет! В деревне лучше!» Я до сих пор не люблю город, где кажется, что многоэтажные дома заслоняют собой небо и солнце, где шум и гуд от машин давят на голову, где тяжело от сутолоки и толкотни. В деревне простор, воля. Выйдешь из дома, и как на ладони природа: небо с пушистыми облачками, бегущими по голубому безбрежному океану, сосновый лес со стройными вечнозелёными деревьями. А какой чистый и бодрящий воздух в сосновом лесу! Я любила бродить по лесу, не торопясь, глядя под ноги. То и дело взгляд натыкался на коричневые, чуть лоснящиеся, будто смазанные жиром шляпки маслят. Как-то сама собой незаметно наполнялась корзинка грибами.
В моей памяти детство осталось солнечным, незабываемым и счастливым. Я действительно в детстве была очень счастливой: рядом со мной были любящие родители, сёстры, подруги, да и вообще все люди вокруг меня казались хорошими, добрыми и щедрыми. В деревне по своим законам живут. Там, где людей не так уж много, они стараются друг другу помогать и по хозяйству, и в беде, и в горе. Но главное, у меня натура впечатлительная, мне природа деревенская нравится. В деревне ощущаешь себя частицей окружающего мира. В деревне души человеческие чище, меньше зависти и злобы. Здесь Бог ближе к человеку. Так уже получилось, что нас никто к вере в Бога не тянул, да и время было безбожное, но в моей семье вера в Бога сохранялась – ненавязчивая, но душевная. Видно, это в нашей семье оставалось от предков. Церкви тогда были разрушены, а вера всё-таки не умирала. Нас никто не принуждал креститься, читать молитвы, но когда бабушка и мать за столом перед едой шептали негромкие слова молитв, обращённые к Богу, в душе появлялось чувство, что мы все – и взрослые, и дети – находимся под незримым оком Всевышнего. И тогда приходило понимание, что мы, люди, должны жить обдуманно, не делая плохих поступков. Боже упаси, чтобы кто-то из нас был способен украсть, взять чужое. Нас учили говорить только правду. Были случаи, когда мы хитрили, чтобы оправдаться, но обман считался большим грехом.
                *              *              *
Появился в их приходе новый алтарник. С первого взгляда и не подумаешь, что он городской человек. Очень усердно отбивал поклоны. На первых порах помогал в хозяйственных делах, и предложила Анна на приходском собрании избрать его старостой, а её священник назначил казначеем приходской общины.
Вроде бы дела в приходе наладились. Только священник по каждому поводу обращался к Анне. Так и повелось: старостой значился Кирилл, а всю работу по-прежнему делала Анна. Она старательно выполняла все поручения священника.
Нашлись спонсоры, которые сами предложили реконструировать церковь, чтобы здание бывшего магазина приобрело вид храма. Первый московский спонсор строил колокольню. Он не просил отчёта о проделанном. Два раза в год сам приезжал в село. Систематически спонсор посещал реабилитационный центр для несовершеннолетних. Помощь детям была довольно-таки осязаемой и весомой. Да и церковь он добровольно взял на себя. Этот бескорыстный и добрый человек с пониманием относился к просьбам священника. Да и сам священник проявил деловитость: нашёл бригаду строителей,  заказал в Ростовской области купола.
Анна взяла заботу о рабочих на себя: поселила у себя на летней кухне, готовила им еду. Обед носила сама на стройку, а в душе радовалась, что колокольня растёт не по дням, а по часам. Каждый кирпич был надписан ею рукой. Постоянно в мыслях она, по совету кукшинского монаха, обращалась к Николаю Чудотворцу, чтобы он способствовал в строительстве храма. Нелегко Анне было приспособиться к привередливому Виктору, бригадиру строительства, которому не нравилось, как Анна Семёновна заботилась о рабочих: то в супе мало мяса, то спать неловко на раскладушке. Постоянно ей грубил, хамил. Она всё терпела и продолжала радоваться, когда видела, что с каждым днём стены колокольни поднимаются всё выше и выше. Верная подруга Ольга бесплатно давала продукты для строителей.
Строить колокольню начали в августе, а в конце ноября два золотистых купола украшали храм, и два креста высились над крышей. Купола ставили в ненастный ветреный день. Под напором ветра туго натягивалась стрела подъёмного крана, купола то один, то второй медленно поднимались от земли всё выше и выше, где их укрепляли строители. Казалось, что невидимая тёмная сила не отпускает купола с земли, будто не хочет, чтобы они встали на свои места.
Анна Семёновна стояла чуть в стороне и восторженно следила, как преображается обычное неброское здание магазина в настоящий храм. И стал  храм самым лучшим зданием в центре села. Правда восторжествовала. Это была победа добра над злом. У Анны на глазах появились слёзы радости.
А когда зазвенели колокола над селом, встрепенулись души односельчан, и потянулись люди в церковь.
Хрустальный звон колоколов
Ведёт нас в поднебесье,
И этот мирный дивный звон
Зовём мы райской песней.

И звон плывёт, как облака,
В Вселенной необъятной.
Мы на земле живём пока
Любимой и понятной.

Придёт же время, мы уйдём
В заоблачные дали,
А колокольный чудный звон,
Останется он с нами.
Только редко, очень редко велись службы в церкви, потому что священник служил ещё настоятелем городского храма.
За всеми работами следила Анна, а Кирилл гараж себе строил. Священник изредка наведывался в село посмотреть на строящуюся церковь. А когда в конце стройки Анна обнаружили хищение материалов, спросила Кирилла, почему он позволил бригадиру разбазаривать их. В ответ услышала:
- А какое твоё дело?
- Ничего себе! – возмутилась Анна. – Я здание отстояла, спонсоров нашла, за стройкой следила, рабочих кормила, а теперь мне Кирилл затыкает рот!
Сумел Кирилл клеветой убедить священника, что Анна выступает против него. И он ему, а не ей поверил. Такой поворот дела обескуражил Анну. И решила она обратиться к благочинному за помощью.
Такое поведение Анны оскорбило священника, и он, как самый плохой мирянин, оболгал Анну. В своё оправдание он заявил благочинному, что Анна присвоила себе десять тысяч рублей из церковной кассы. Анна опешила:
- Церковь не работала, и откуда же у неё взялись десять тысяч рублей?!
Даже не сумма её поразила, а сам факт бесчестного поведения священника. Как он мог пойти на обман, наговор? Как не боится справедливого гнева Божьего?
Тут уж и Ольга возмутилась непорядочностью священника. Кто-то, а Ольга знала, что Анна на этот счёт кристально честна. Обычно после службы священник всё до копейки забирал себе, а она ухитрялась ещё набирать денег и для платы за газ и за свет, и на оплату труда работнице в свечечной. Иногда выручали кружки, что стояли по магазинам, а чаще всего – подруга. Она давала деньги на церковные нужды.
Умный благочинный поверил Анне, а священник настойчиво вымогал у неё десять тысяч рублей. Он приходил в ней домой, но она ему не открыла дверь.
С согласия благочинного Анна до выяснения обстоятельств перестала посещать храм. Вот тут-то такое началось… Будто попала Анна в ад. Священник и Кирилл приходили к ней домой, но она их не пускала.
- Открывайте! – громовым голосом возвещал священник.
- Дома она, дома, - приглушённо поддакивал староста.
Под напором мужчин дверь заскрипела, а у Анны от страха сердце сжалось в комочек. «Сейчас дверь снесут!» - мелькнуло у неё в голове. Дверь выдержала.
- Мы ещё с вами у Владыки встретимся! – слышала Анна за дверью голос священника. «Зачем? – недоумевала она. – Будто это я похитила церковно имущество, а не Кирилл. И это благодарность за то, что я добровольно взвалила на себя всю церковную работу?!»
Наутро священник ей упорно звонил и на домашний, и на сотовый телефоны. По домашнему требовательно заявлял:
- Верните кассу!
- Какую кассу! Она у нас была?! – возмущалась Анна.
- Я до Владыки дойду! Верните кассу!!!
И Анна клала трубку. А сотовый звенел часами, падал с тумбочки. Анна подверглась настоящей психической атаке со стороны священника. Обо всём этом она рассказала благочинному, а он успокаивал её и призывал к терпению.
Несколько дней священник приезжал к дому и стучал в дверь. От его стука дверь дрожала, дрожало от страха и сердце Анны. Но самое главное, она не понимала, как может нагло врать именно священник, который должен быть образцом правдивости и честности. Это же уму непостижимо!
Выпал первый снег, и утром Анна обнаружила под окнами своей квартиры огромные мужские следы. Анну охватила паника. Настоящими бандитскими приёмами преследовал её священник. А она находила поддержку у подруги, у благочинного. Зато народ под воздействием клеветы священника и Кирилла стал косо смотреть на Анну. Не дремали недоброжелатели, упорно распространяли слухи, что Анна присвоили церковную кассу. Были и среди соседей непорядочные, завистливые люди, стремящиеся раздавить, растоптать, опорочить её честное имя.
Наступил полный кошмар. Не могла Анна мириться с таким положением дел. Но больше всего, до слёз было обидно: столько сил вложено в церковь, а теперь она оказалась в ней лишней. Успокаивало одно: церковь на селе есть, и люди ходят в неё. Умом Анна понимала, что ничего не достигнешь без борьбы. Но даже в страшном сне не могла представить, что борьба может вестись и в храме. В святыне святынь!
 Священник  приезжал почти всегда в промежутке между десятью часами утра и двенадцатью часами дня, то есть когда в доме и людей-то почти не было, все находились на работе. Были случаи, когда ночью дверь кто-то надавливал, хотел взломать. Анна это слышала. Хорошо ещё, что она подпирала дверь шваброй. Когда в очередной раз священник хотел взять приступом дверь её квартиры, она села за стол и обо всех проделках священника написала Владыке – архиепископу Орловскому и Ливенскому.
А утром вновь ей позвонил священник:
- Вы думаете отдавать кассу?
- Какую кассу?! Разве она есть?
- Я обращусь в милицию, - решительно возвестил священник.
Днём из окна своей кухни Анна увидела машину священника. Он вышел из неё, долго смотрел на дом, а потом, быстро обойдя зачем-то машину, сел в неё и  с места резко рванул вперёд. «Он что, пьяный, что ли?!» – удивилась Анна. А в обед в квартире раздался звонок, и на пороге она увидела двух милиционеров. Улыбающиеся парни в милицейской форме стояли возле её двери.
- Мы с наручниками пришли за вами, - пошутил один из них.
- Батюшка вас ко мне прислал?
- Он, он…
-Тогда нате вам письмо, почитайте, я сегодня его отправлю Владыке, - и Анна подала парням ещё не запечатанное письмо.
Оба по очереди внимательно прочитали письмо.
- А почем вы не пишете, что он приезжает пьяным? – спросил у Анны один из милиционеров.
- По-моему, этого писать не надо.
- Надо, надо, - убедительно заявил второй.
- Вот такие священники в первую очередь будут гореть в аду! – уверенно произнёс один из милиционеров.
- Вы обязательно отправьте письмо, - посоветовал второй.
- Да я его сама сейчас отвезу.
                *   *  *
День пролетел незаметно. А после обеда Анна опять заметила напротив своих окон машину священника. И она решилась. Не остановил её хмурый, пасмурный день. Не остановила гололёдица. Не остановило позднее время. Анна решилась ехать к Владыке. На автобусной остановке узнала, что автобус только что ушёл в город.
Липкий сырой снег не переставая падал на землю. Машин на дороге не было. И вдруг возле неё остановился автомобиль – это был заметивший её в снежной круговерти друг её погибшего сына.
- Володя! – удивилась Анна.
- Вы в город? Садитесь.
- Спасибо.
Уже в салоне машины они разговорились. Володя ехал в город на приём к зубному врачу.
- А почему так поздно?
- Назначен приём на семнадцать часов. А вы куда на ночь глядя?
И Анна рассказал парню обо  всех своих перипетиях. 
- Да, вот тебе и священник! А ведь на вид такой добрый, такой порядочный. И  не подумаешь, что он способен на вымогательство.
- Вот-вот, именно вымогательство.
- Анна Семёновна, будьте уверены, всё разрешится положительно, - заверил её Володя.
- Только я теперь уже боюсь, выдержит ли у меня сердце.
- Вы сильная. Удачи вам!
- Спасибо.
А за окном гас серый день. «Дворники» не успевали смахивать с лобового стекла налипающий снег. Дорога настолько была скользкой, что в некоторых местах машина юзила, и её заносило из одной стороны в другую. В ловких  руках Володи на небольшой скорости машина продвигалась вперёд.
От районного до областного центра Анна ехала на автобусе. В сумерках она приехала в областной город. Смутный свет сквозь серую пелену снега освещал дорогу.
В епархии она передала письмо охраннику.
Домой вернулась в восемь вечера. От района до дома ехала на такси. Шофёр бурчал всю дорогу: «И зачем я только согласился ехать! Дороги совсем не видно, да ещё  и скользкая…» Анна молчала. На это путешествие она истратила последнюю свою тысячу рублей, а до пенсии было ещё далеко. «Ничего, займу у кого-нибудь», - успокаивала она себя.
                *    *   *
Случилось это в конце ноября. И до мая Анна не посещала церковь. Лишь поездки в город с Ольгой отвлекали её от мыслей о родном храме. А подруга как могла успокаивала её. Ездили они в другой районный центр, где было много церквей, - в город Болхов. Много раз бывали в главном соборе, где находятся мощи священноисповедника Георгия Коссова. На исповеди, вся в слезах, Анна рассказала настоятелю собора о своих бедах, и он предложил ей примириться со своим священником.
Но обиду побороть нелегко. Поразмыслив, Анна решилась преодолеть себя и первой пойти на примирение.
И в семье у неё творилось неладное. Запил старший сын, почти совсем отказался от встреч с ней младший. Он жил в областном городе, приезжал в их село к бабушке своей жены. Анна не обижалась на сыновей. Значит, Богу так угодно. Лишь внучки от младшего сына и от среднего, погибшего девять лет назад в автокатастрофе, скрашивали одиночество этой многострадальной женщины.
Тонко чувствующая натура Анны не могла мириться с несправедливостью. Умом понимала, что нехорошие силы желают ей зла. Отлично знала, кого эти силы избрали, чтобы сжить её со света. И жили эти люди, если можно их назвать людьми,  рядом с ней. Бог призывает всех к любви, но Анна кожей ощущала ненависть завистливых женщин, хотя в лицо они ей улыбались. Свою фальшь в общении с ней они прикрывали показной доброжелательностью. Но когда Анна находила на своём огороде закопанные в грядки куриные яйца, пустые бутылки из-под алкогольных напитков, чёрные тряпки,- понимала, что ей желают беды и горя, которого и так у неё было выше головы.
Посещение церкви, ежедневные молитвы стали нормой жизни для Анна, да и для Ольги. Про себя решила ни с кем больше не вступать в ссоры, терпеть козни сатаны в лице своих соседей, молчать и терпеть. Когда она видела, как одна из соседок выкапывает с её клумб цветы, портит крыжовник (поливает его каким-то раствором), сбивает весной завязь на сливах, на вишне и на винограде, то про себя шептала: «Господи! Помилуй их, Господи! Они не ведают, что творят. Верни зло им же!»
А сама неутомимо продолжала ухаживать за ягодником, разводила новые цветы и делала новые клумбы, молча и упорно, и чувствовала, что завистницы чуть ли не зубами скрежещут от досады и злости. Цветы для Анны были всем: отдушиной в её непростой жизни, упоением и душевным наслаждением.
Сплетни, пересуды вокруг её имени, неприкрытая грязь коробили честную душу Анны, но не сломили её. Верная подруга Ольга всегда была на её стороне.
Дружила Анна сорок лет, с молодости, ещё с одной женщиной, Любой. Судьбы у них были схожими: обе потеряли сыновей, которым всего-то исполнилось двадцать восемь лет. Их сыновья были друзьями. Оба красавцы, спортсмены, обоих любили и родители, и жёны. Парни прожили недолгую, но счастливую жизнь. Сын Любы умер от белокровия, а сын Анны погиб в автокатастрофе. И что удивительно: Люба, как и Анна, находила на своём огороде закопанные в землю яйца. Любе, как и Анне, люто завидовали её красоте, успешности по жизни, её обеспеченности, хотя Люба, как и Анна с Ольгой, жила без мужа.
Иногда все три женщины собирались вместе. Ольга частенько возила своих подруг на кладбище, где были похоронены сыновья Анны и Любы.
                * * *
В конце апреля Ольга предложила Анне поехать с ней в Белгород. Ольга ехала по делам, ей нужно было приобрести цепи для оборудования пекарни на одном из белгородских заводов, а Анна просто сопровождала её.
Дорога до Белгорода была недолгой, добирались около пяти часов. Отличная трасса, разговоры в пути не утомили женщин.
- Признаться, Оля, ты очень  требовательна к своим детям.
- А как иначе? Вот сын вечно всё делает не так, как нужно. Дети должны слушаться своих родителей, учитывать их жизненный опыт, всё делать обдуманно. А мне приходится их долго убеждать, доказывать, что я права.
- А может быть, и тебе следует поменять свою позицию в общении с детьми? Ведь в современном мире наших знаний и умений недостаточно, в чём-то и мы, взрослое поколение, уступаем молодёжи.
- Может быть, ты и права. Были абсурдные случаи, когда я убеждалась, что чересчур придирчива к детям. Вспоминаю, как однажды я была несправедлива. Было это давно. Отдыхали мы как-то без Дениса на речке: я, Олеся с её молодым мужем, сын Виктор. У нас тогда был «газик». С речки ехали мимо своего огорода, заехали посмотреть, нет ли на картошке колорадских жуков. И что ты думаешь? Жуков сидело на ботве море. Заставила я детей собирать их. Собирали до одури, а вредителей не уменьшалось. Олеся мне и говорит: «Вот что, мама, это бесполезная работа. Жуков надо травить. Обобрать их всех просто невозможно». А я как свеча вспыхнула: «Делайте, что я говорю! Обирайте!» Олеся и Володя мне отвечают: «Если хочешь обирать – обирай. А мы не будем». – «Тогда топайте домой ножками! Я вас не повезу». Они не стали со мной спорить и ушли домой пешком. А ведь они абсолютно были правы. Жуков потом потравили.
- Вот и я об этом говорю, надо прислушиваться к мнению детей.
*                *       *
В сам Белгород они не заезжали, а взяли цепи на заводе, что находился в пригороде. День стоял чудесный, солнечный, тёплый. На деревьях уже появились листья, а яркая молодая зелёная трава ковром стелилась вдоль дороги. Ольга любила скорость, а Анна ничуть не боялась быстрой езды.
Вечером они уже были в своём селе. А утром в одной из телепередач в новостях Анна услышала, что в Белгороде один мужчина расстрелял несколько человек. Его задержала полиция.
«Какой ужас! - про себя подумала Анна. – Это же дикость! Стрелять в беззащитных людей! И откуда только берутся такие скоты, как этот? Удивительно! Ведь мы с Ольгой были совсем недалеко от места происшествия. Случайность?! Но ведь это роковая случайность! Ни за что, ни про что погибли люди». 
*    *    *
Перед сельским праздником Анна на всенощной примирилась со священником. Во время помазания она подошла к нему и сказала:
- Простите меня!
Хотя она сама не знала, за что просит прощения. Он улыбнулся:
- Бог простит!
А на следующий день во время праздника в честь Николая Чудотворца приехал и сам Владыка. Священник просил Анну написать опровержение на своё письмо Владыке, и она категорически отказалась это сделать. Зато Владыка объявил, что храм ему нравится, и он пообещал ещё заехать, причём бесплатно.
А ведь староста, да и сам настоятель храма перед приездом Владыки говорили, что архиепископ берёт по пятьдесят тысяч за посещение рядового храма. Анна ужаснулась: «Откуда же взять такие деньги?» И тут опять подтвердились подозрения Анны о вымогательстве священника. Он отлично знал, что Анна расшибётся в доску, а деньги найдёт. Как расценивать такой поступок настоятеля? Ведь и староста твердил, что надо искать пятьдесят тысяч рублей.
Надо… А где?
Анна поделилась своими сомнениями с Ольгой.
- А мне кажется, все церковнослужители работают бесплатно, - ответила Ольга.
- И я уверена, что люди, которые несут веру в Бога бескорыстно, деньгами не интересуются. Я-то не ради денег работаю в церкви.
               
*     *     *
Казалось бы, всё встало на свои места. Анна вернулась в церковь, священник с ней был предельно вежлив. Она стала петь в хоре.
Лето пролетело в заботах. Анна не пропускала ни одной службы. И однажды в конце литургии, когда все прикладывались к кресту, одна женщина из городской группы поддержки священника обратилась к нему с просьбой провести приходское собрание.
- Мы (то есть городские) слышали, что Анна писала Владыке  жалобу на нашего настоятеля, и его подвергли гонению.
Конечно, Анну возмутило беспардоннее вмешательство совершенно посторонних людей в дела их прихода.
- Я требую провести приходское собрание, и пусть Анна объяснит своё отношение к нашему настоятелю.
А настоятель покрылся бурыми пятнами. Анна спокойно ответила, хотя её душил гнев на эту женщину:
- Мы с батюшкой не держим друг на друга зла, мы примирились. Батюшка, не так ли?
Он не ответил, но подал знак этой женщине, чтобы та замолчала.
- Да кто она такая? – возмущённо кричала городская.
- Я христианка. И я вместе с нашим батюшкой строила этот храм.
Собрание не состоялось, но на каждой литургии городские стремились уколоть Анну, задеть её, короче, они в прямом смысле стали её терроризировать.
В конце июня настоятель объявил, что его переводят в областной город. Что же тут началось! Все кричали, что это Анна во всём виновата, что из-за неё они теряют такого замечательного батюшку.
Словно в ледяную прорубь с головой окунулась Анна, сердце сжалось от боли и несправедливости, но оправдываться не стала.
На следующей литургии службу вёл молодой священник. Во время исповеди он попросил Анну написать объявление о следующей службе.
- Батюшка, я обязательно напишу объявление, - заверила его Анна. Она и раньше это делала.
- Ты украла церковную кассу! – громогласно возвестил Кирилл. Он стоял перед алтарём рядом со священником.
- Кто украл? – переспросила Анна.
- Ты! Тебя выгнали из церкви! – продолжал староста.
- Подонок! Это ты вор! Ты позволил растащить церковное имущество! - уже не сдерживая себя, выкрикнула Анна. Всё она вытерпела: ложь, преследование и вымогательство денег у неё и священником, и старостой, но такую клевету она не вынесла. Не сдержалась.
- Он врёт перед крестом! Такое кощунство!
- Замолчите! – вынужден был остановить их священник.
Как в бреду Анна шла домой. Её успокаивала подруга Ольга. Слёз не было. Всё тело пронзала невыносимая боль. За что? Почему? В чём она провинилась? Ответов не находила.
Только спустя время Анна удивилась, как и такое оскорбление она вытерпела, и упрекала себя за несдержанность и за грубые слова, сказанные в церкви.
Через несколько дней ей позвонил благочинный. Она рассказала ему всю правду.
- Анна, я знаю, что вы ни в чём не виноваты.
- Виновата, батюшка. Я его тоже назвала вором и подонком. Каюсь!
- Через неделю я приеду в ваш приход, и мы проведём приходское собрание.
- Батюшка, я обязательно приду в церковь.
На собрании собрались все сторонники прежнего настоятеля и старосты. Сам настоятель не приехал, не пришёл и староста. Все кричали и обвиняли Анну в том, что настоятеля переводят в другое место. Была и городская группа поддержки. Уж они-то не жалели нелестных слов для Анны.
Вёл собрание благочинный. Был и молодой священник, в присутствии которого произошёл скандал между старостой и Анной.
Ни Анне, ни Ольге разъярённые люди не дали говорить. Даже уравновешенный, умный и тактичный благочинный был вынужден окриком «Да замолчите вы! Вы как колхозные доярки кричите!» прекратить пререкания. В конце концов он предложил всем примириться.
А спустя некоторое время в храме появился новый настоятель – друг прежнего. Анне он был знаком. Этот священник и впрямь был человек от Бога. Им двигала любовь к людям. Умный, просвещённый не только в богословии, но и во всех областях жизни, тонкий политик, прекрасный хозяйственник, Анне он с первого знакомства пришёлся по душе. Его проповеди, эмоциональные и трогательные, доходили до сердец прихожан. Требовательный, он учил людей на службе быть внимательными и послушными.
Конечно, не все прихожане сразу прониклись доверием к новому настоятелю. Много козней испытал он.



                *        *   *

Впервые священнослужитель дарил время проведения большого праздника – Крещения Господня – подарки прихожанам. Это были и сладости, и кассеты на православные темы, и книги. Сам факт, что священнослужитель проявляет заботу о прихожанах, подкупил жителей села. Хотя некоторые упорно не хотели видеть в новом батюшке заботливого настоятеля. Но это произошло немного позже, а пока на Анну бросали уничтожающие взгляды. Почти все видели в ней врага церкви.
Нелегко на первых порах было новый настоятель. Бывший  староста открыто агитировал народ не  посещать церковь, а бывший священник,  назначенный в соседний приход, даже присылал свой ритуальный автобус, чтобы люди ехали на службу к нему.
Но ни слова неудовольствия, ни слова возмущения прихожане не услышали от своего нового священника в адрес бывшего. Он говорил: «Раз Бог это допускает, значит, пусть так и будет».
Преобразился храм внутри: каждая икона заняла своё место на стенах, появились стенды при входе в храм со стороны колокольни, где люди знакомились с правилами поведения в храме.
Не оставил без внимания новый настоятель хозяйственная деятельность храма – появились новые подсвечники. После службы возникла традиция приглашать всех прихожан к трапезному столу, где велись непринуждённые беседы священника о жизни с православной точки зрения.
Яркими и запоминающимися стали православные праздники, и особенно престольные в честь Николая Чудотворца. На приходских собраниях настоятель рассказывал, как и на что тратятся церковные деньги. Все финансовые дела стали прозрачными. А на Рождество он на спонсорские деньги дарил прихожанам подарки: сладости, диски с беседами на православные темы. Необычными и впечатляющими стали крестные ходы во время больших праздников с молебнами и водосвятием.
В осенне-зимнее время устраивались просмотры и художественных, и документальных фильмов христианского содержания. Чувствовалось, что новый настоятель всей душой стремится к истинному воцерковлению своих прихожан.
Несмотря на занятость, Ольга и Анна потянулись в церковь.
                *    *    *
В делах и заботах время летит незаметно.
Быть истинным христианином в современном мире непросто. И Анна, и Ольга поняли, что они, по сути, не знают азов православия. Да, в душе обе верующие, но не всегда исполняющие заповеди Божьи. А жизнь – это жизнь. И, несмотря на годы, на все заботы, они оставались привлекательными женщинами и часто замечали, что всё ещё не безразличны мужчинам. Как и всем, им было приятно ощущать на себе задерживающиеся взгляды мужчин.
Между собой они настолько сблизились, как будто были сёстрами по крови. Во всём доверяли друг дугу и всем делились. Их точки зрения на жизнь совпадали.
                *     *     *
У Анны был давний друг Владимир. Их сближало литературное творчество. И Анна, и Владимир писали рассказы. Оба образованные, начитанные и просвещённые люди, они с уважением относились друг к другу. Владимир был на пять лет моложе Анны и относился к ней как к старшей сестре. Жил он с больной престарелой мамой и  очень трогательно заботился о ней. С женой он поддерживал дружеские отношения, но интимная супружеская жизнь не связывала их уже более двадцати лет. В наше время такие взаимоотношения встречаются редко.
Владимир вместе с матерью жил в отдельном доме на окраине города, а его жена Елена в двухкомнатной квартире. Связывал их сын Алексей. Поддерживая семейные отношения ради сына, они оба не признавались ему, что  не живут как муж и жена. Их связывали простая человеческая порядочность и обязанности перед сыном и семьёй сына.
К Анне Владимир испытывал уважение как к творческой личности. На протяжении многих лет он обращался к ней на «вы». Для Анны Владимир был хорошим другом. Вместе с Владимиром они написали и издали две книги.
*    *       *
В октябре на свой день рождения Анна пригласила и Ольгу, и Владимира. Так произошло их знакомство. На следующий день при встрече с Ольгой Анна узнала, что Ольга давно знает Владимира.
- Аня, ты понимаешь, что вчера я встретила человека, которого я давно знаю  и даже была влюблена в него.
- Не понимаю.
И Ольга, и Анна во время разговора находились на Ольгином огороде, где хозяйка сажала чеснок.
- Ещё до рождения моего сына Владимир работал на кирпичном заводе моего мужа. Денис был директором кирпичного завода, а Владимир у него – секретарём партийной организации. Однажды Денис пригласил Владимира к нам в дом, где он налаживал электропроводку. Уже тогда Денис гулял. Мои оскорблённые чувства к Денису искали выхода. И тут в моём доме появляется статный, высокий, серьёзный молодой мужчина. Веришь, я с первого взгляда в него влюбилась. А он, такой серьёзный, был настолько занят делом, что совсем не замечал меня, а я не сводила с него взгляда. Я напрочь забыла про Дениса. Конечно, я не подала и вида, что он мне очень нравится. Промолчала, а он ни о чём не догадывался. Я любила его всю жизнь. Никто об этом не знал. И вчерашняя встреча всколыхнула мои чувства к нему. Мне шестьдесят пять лет, а ему шестьдесят четыре года.
- Олечка, ваша встреча не случайна.
- О чём ты говоришь, Аня? Мы старики!
- Кстати, вы очень привлекательные старики. А ты знаешь, как вы здорово смотритесь вместе?
- Мы сидели с ним рядом на диване. Он ногу свою прислонил к моей, и мне показалось, будто между мной и им электрический ток пробежал. Мне было так приятно ощущать тепло его тела, его заботу обо мне и его ухаживания.
- Оля, это же здорово!
- Мне стыдно об этом говорить, но я вспомнила те годы, когда я думала о нём и днём, и ночью.
- Оля, ты была счастлива с Денисом?
- Нет.
- Значит, пусть на старости лет, но ты встретила свою любовь?
- Да.
- Оля, позволь мне рассказать Владимиру о твоих чувствах к нему.
- Аня, он женат.
- Формально. Они  с женой не живут уже более двадцати лет.
- Аня, мне стыдно в этом признаваться,  но я его люблю. Конечно, я не смогу ему об этом сказать.
- Тогда я ему об этом скажу.
- Оля, ты помнишь, что я тебе сказала весной, когда на водонапорной башне поселились аисты?
- Ты сказала, что аисты принесут мне счастье и любовь.
- Я не права?
- Не знаю.
- Помнишь, как мы с тобой наблюдали за ними? Башня радом с твоим
домом. Мы видели, как эти красивые и грациозные птицы хлопотали, делая себе гнездо, как заботился аист-отец о своей жене-аистихе. Помнишь, как выглядывали птенцы из гнезда, когда их родители улетали за пищей? Как они подрастали, как учились летать? Эти сильные и красивые птицы – вестники хороших новостей. И селятся они возле жилищ  добрых и хороших людей. Поверь, придёт время, и вы с Владимиром будете вместе, и ваша старость будет счастливой.
- Твоими устами мёд бы пить, Аня.
- Так оно и будет, поверь!
На следующий день Анна позвонила Владимиру:
- Владимир Иванович, здравствуй!
- Добрый день, Анна.
- Владимир Иванович, как доехал до дома?
- Нормально.
- Не ругаешь меня?
- За что?
- За вчерашний вечер.
- Я был вчера с замечательными женщинами.
- Да ну? Я тебя сейчас удивлю.
- Чем?
- Ты стоишь или сидишь?
- Стою.
- Тогда сядь. Ты знал Ольгу до вчерашней встречи?
- Конечно, знал. Она была женой моего начальника.
- А ты знал о её чувствах к тебе?
- О каких чувствах? Я был женат, она была замужем. О каких чувствах могла вестись речь?
- Она давно тебя любит.
В трубке – тишина. Видимо, настолько огорошила Анна своими словами Владимира, что он замолчал.
- Ты меня слышишь?
           - Слышу, слышу, - прерывающимся голосом проговорил Владимир.
- Ну так что?
- Я  не могу поверить своим ушам.
- Почему?
- Такая женщина… Такая женщина…
- Да. Она мне разрешила сказать тебе об этом.
                *      *     *
Непросто складывались отношения Ольги и Владимира. К сближению их подталкивала Анна. Она интуитивно чувствовала не только их взаимную симпатию, но и тягу друг к другу. Оба скромные, ответственные, любящие своих детей, они долго не решались быть вместе, а когда это произошло, Ольга призналась Анне: «Я счастлива». Анна порадовалась от души, что эти два прекрасных человека обрели друг друга.
- Это аисты принесли вам любовь и счастье.
И Анна была всегда рядом с ними, как член их семьи. Владимир Иванович пришёлся по душе детям Ольги, а Ольга – сыну Владимира и его невестке.
                *    *     *
Семья и церковь – испокон веков они были рядом и неразделимы. И в преклонном возрасте люди имеют право на счастье и на полную личную жизнь. А в церкви Анна и Ольга по-прежнему чувствовали себя свободными и нужными людьми.
В церкви особая обстановка. Обе испытывали потребность в своих мыслях обращаться к Всевышнему. Обеих привлекали проповеди нового священника. Молодой, энергичный, просвещённый человек, искренне желающий свой приход сделать ещё лучше для прихожан, а главное, он очень хотел как можно больше людей привлечь в церковь, чтобы  христианину преодолеть все соблазны и беды. Он умело вёл литургию, был терпелив во время исповеди, и души людей потянулись к нему.
Домашняя, раскрепощённая обстановка в церкви располагала к откровенности и к вере в то, что искренняя исповедь поможет кающимся облегчить свою душу.
Хороший психолог, священник интуитивно без труда мог видеть истинную натуру человека и определить, кто открыто стремится к вере в Бога, а кто ходит в церковь ради любопытства. К сожалению, и такие люди есть.
Община с семейными устоями всё крепла и пополнялась новыми христианами.
Жизнь скоротечна, но за свои поступки человек должен держать ответ на Страшном суде перед Богом, когда жизнь на земле подойдёт к концу.
Наша христианская вера позволяет людям быть свободными в выборе жизненного пути, но каждый человек должен знать, что за нераскаянные грехи, аборты, сквернословие, пьянство, богохульство понесут наказание наши дети, внуки и правнуки до третьего, а то и до четвёртого колена.
Нельзя быть равнодушным к современным порокам жизни: наркомании, проституции, когда молодые люди в минутах порочного кайфа гробят свои жизни.
•           *       *
Во время проповеди в храме царит тишина. Люди отдаются всем своим разумом восприятию ценных и очень нужных слов священника.
Пастырь ведёт своё стадо в нужном направлении. Его слова – на вес золота. Каждое слово продуманное, взвешенное и ценное. Одна прихожанка сказала: «Нашего священника послушаешь – будто чашу мёда выпьешь».
С ним легко. С ним люди расковываются, открывая свои тайны. Он умеет дать дельный и нужный совет. Он всегда готов прийти на помощь. Он умеет убедить в своей правоте.
Конечно, и все обряды и ритуалы, которые стали исполняться в церкви, играли не последнюю роль в жизни каждого прихожанина.
Для Анны стало открытием назначение каждого цвета, используемого в убранстве храма и облачении священнослужителей. Она стала понимать, почему священник меняет ризу: на Пасху она красная, в пост чёрная, а то бывает белая, голубая, зелёная.
Невольно Анна сравнивала первого настоятеля храма со вторым, и хотя отлично понимала, что не вправе судить о священниках, душа её тянулась ко второму настоятелю. Случались курьёзы: не раз Анна получала от духовника наказание: бить поклоны до ста двадцати раз за разговоры в храме. Доводилось и Ольге отбивать поклоны за болтовню во время службы, но ни одна из них не таила обиды на священника: они понимали, что заслужили наказание, разговоры мешают ведению службы. Справедливость – главная черта настоятеля их храма. Анна несла послушание и во время трапезы: читала яркие и образные высказывания святых отцов. Её жаждущая душа обогащалась христианскими познаниями, укрощалась её гордость, появлялась кротость. Она осязаемо понимала, что её послушание несёт пользу прежде всего ей самой и всем остальным.
Так вот и получилось, что ей, женщине почти семидесяти лет, стал примером в вере молодой просвещённый священник тридцати пяти лет. В нем она видела истинного духовного пастыря.
Она часто в жизни делала поспешные, необдуманные выводы, а тут и  душа, и сердце были созвучны.
Ольга, как и Анна, полностью доверила свою судьбу настоятелю. Господь Бог благодаря этому чуткому человеку привёл немолодых уже женщин в церковь, чтобы познать сущность православия. Обе не были фанатично верующими. После долгих лет безбожия, после густого тумана в мозгах они будто попали на прекрасную, залитую солнечным светом лесную поляну, где тёплые лучи отогревали их души. Обе жили обычной повседневной жизнью, но каждая ощущала себя частицей Божьего мира.
Часто обе посещали Кукшинский монастырь. Своеобразное место, где глубокий овраг пересекал рощу с берёзами, клёнами и ясенями, действовало на них умиротворяющее, вызвало благоговейное чувство
Благоуханный воздух, словно чистое и прозрачное миро, заполнял их лёгкие. Перед святой купелью со звонким ручейком отступали все чёрные мысли, ни  чём не думалось, а просто хотелось дышать глубоко и свободно да ощущать свою причастность к чему-то высокому, духовному.
Девятое сентября – день памяти Иоанна Кукши. Теперь, когда среди красавиц-берёз высится храм Воскресения Христова, величавый, необыкновенно красивый, олицетворяющий мощь русского народа, его твёрдость в вере, обеих женщин всё чаще тянет в это святое место.
Праздничные службы в монастыре святого Кукши запоминаются своей благолепием, музыкальными напевами стихир, пробирающих людей до озноба.
Анне порой кажется, что в её душе натянуты тонкие струны, и стоит ей услышать православную музыку, как она наполняется волшебными звуками – не земными, а небесными, необыкновенно гармоничными и проникновенными.
Да, наша жизнь находится во власти Всевышнего. И никто не знает своего будущего, потому что всё делается по промыслу Божьему.
В этом месте, где когда-то святой Кукша совершил свой мученический подвиг, особенно ощущается гармония природы и человека. Созвучие души и природы необыкновенно.
                *     *    *
Молодой священник умело и эмоционально читал проповеди.
- Возлюбленные браться и сёстры! – говорил он. – Сегодня церковно новолетие -четырнадцатое сентября, по старому стилю первое сентября. Так случилось, что сегодня проходят выборы. Всем понятно, что необходимо проявить гражданскую позицию и проголосовать. Тем самым мы покажем своё неравнодушие в вопросе формирования органов власти – от низшей до высшей. Но не следует забывать о том, что сегодня воскресенье, Божий день, когда мы должны посещать Божий храм и думать  о Боге. Когда люди с чистым сердцем обращаются к Господу, то по Его воле в жизни всё складывается хорошо и успешно. Надо помнить и о том, что главный человеческий защитник – это Ангел-хранитель. Он нас ведёт по жизни. Только в храме люди приближаются к Богу. Только молитва, исповедь и святое причастие могут помочь человеку направить свою жизнь по заповедям Господа Бога. И нужна не фанатичная любовь ко Христу, а осознанная, через покаяние. Если человек обращается к Богу со словами «Прости меня, Боже!», то Бог слышит эти слова. Люди часто вольно или невольно грешат, но на то и есть покаяние.
Господь дал нам праведников, святых, которые являются для нас примером. На нашей Орловской земле жили святые угодники Иоанн Кукша, Георгий Коссов, Макарий Алтайский – архимандрит Болховского Оптина монастыря, просветитель Алтайского края. Своей безграничной верой в Бога, своими богоугодными делами они вели народ к истинной вере.
На пути святых людей вставал сатана, но, не жалея своих жизней, святые шли путём Христа, доказывая те самым, что жизнь бесконечна и после смерти нас ждёт или Царство небесное, или геенна огненная. Сатана и нас искушает суетой, торопливостью, ложью, самомнением.
Какова жизнь в церкви? Это конкретные поступки человека в духовной и душевной жизни. Благочестивые дела людей по молитвам Николая Чудотворца, Серафима Саровского и других святых не допустят ненависти, вражды, неприязни людей друг к другу.
Благочестие – это жизнь для других, забота о близких и соседях.
Мы просим у Бога прощения за недобрые дела, недостойные христианина. Крестом мы защищаем себя от недобрых дел. И не надо стесняться креститься перед церковью, перед кладбищем.
Пусть Господь дарует нам доброту и любовь друг к другу!
 *       *      *
По телевизору шёл сериал «Пока станица спит», и ни одной серии Анна не пропускала. А почему? Да потому что её душе был близок сюжет, рисующий быт и простую жизнь казаков. Она показывалась в сопоставлении с жизнью и бытом дворянства и купечества. Создатели фильма явно утверждали, что христианская вера на Руси почиталась в прошлом и позапрошлом веках всеми людьми независимо от их социального положения. Да, почти все герои по-своему грешны, но даже у главной героини, Марыси, просыпается раскаяние за свои грехи
А разве в нашем обществе мало грешников? Намного больше, чем в кино!
Вздумал сосед Анны Семёновны строить гараж напротив её окон, а она воспротивилась. Не замедлил Иван ей за это отомстить. Анна слышала часа в два ночи, как сосед дверью своей квартиры хлопнул, а утром на своём огороде она обнаружила поваленный забор. А дня через два, тоже ночью, разбудил её телефонный звонок.
- Ваш сын попал в аварию.
У Анны ноги подкосились.
- Мам, я разбил чужую машину, - сообщил ей плачущий голос. Про себя Анна отметила, что этот голос не был похож на голоса её сыновей.
- Это ты, сынок? – машинально отреагировала Анна.
- Я, мам, я…
А кто «я», она так не поняла.
- Я – следователь, - услышала она в трубке грубоватый голос первого собеседника.
  - Так кто из моих сыновей попал в аварию? Николай?
- Да, Николай.
- Что от меня нужно?
- А вы не догадываетесь?
           Уж больно голос следователя похож на голос моего соседа, мелькнуло в голосе у Анны.
- Деньги нужны, деньги. Ваш сын сбил девочку, она умерла. Пока не поздно, можно всё замять.
- Где произошла авария, в Орле или во Мценске?
- В Орле.
- Сколько нужно денег?
- Чем больше, тем лучше. Сколько вы можете дать?
            - У меня совсем нет денег.
            - А на книжке?
            - У меня нет сберкнижки. Но я могу попросить в долг у подруги.
            - Сколько?
            - Тысяч пять
            - Мало.
            - Сколько надо?
            - Тысяч тридцать-сорок.
            - Я не смогу найти такие деньги. Хотя я сейчас позвоню тёще сына.
            - Не надо! Не звоните! Об этом никто не должен знать!
            Как-то странно ведёт себя следователь, снова подумала Анна.
            - Дайте трубочку моему сыну.
            - Его уже увели в камеру.
            - Пожалуйста, дайте!
            - Мам, помоги, - снова услышала Анна плачущий мужской голос.
             Мой сын ни на что плакать не станет, опять констатировала про себя Анна.
            - Убедились? – это был голос следователя. – Торопитесь! У вас ещё есть минут тридцать.
            - Как я за эти  тридцать минут доберусь до Орла? И где я возьму деньги?  На какой улице я могу вас найти?
            - На … (Анна не разобрала).
            Машинально она опустила трубку, а потом взяла сотовый телефон и набрала номер Николая. Ответа нет. Тогда Анна позвонила старшей невестке и чуть не плача сказала:
            - Нина, мне сейчас сообщили, что Коля попал в аварию. Я звонила ему по сотовому, но он не отвечает. Помоги! Позвони Вере, спроси, что случилось!
            Через несколько минут звонит Нина:
            - Не переживай, Коля дома, спит. Это тебя «развели», деньги вымогают.
            Ещё долго Анна не могла уснуть. Ночь… Внезапный звонок… Тревога в душе… А вдруг? Ведь у неё уже один сын погиб в аварии. И кто эти подонки, которые хотели обманом выманить у неё деньги? Да разве они люди? Как хорошо был поставлен этот спектакль! На горе и на беде людей мерзавцы наживаются. А ведь и у них есть матери. Неужели эти люди совсем без сердца?! О каком милосердии, о каком сострадании может вестись речь?!
Всё это не случайность. Почему Господь допускает плохим людям безнаказанно творить зло? За что праведным он даёт испытания?
Никогда Анна Семёновна не считала себя лучше других. Горько и обидно ей было, что её дети страдают и за её грехи. Во всех грехах она раскаялась. А в сердце боль. Боль и печаль.
Он вспоминает своё детство: скудная еда (утром – картошка, в обед – пустые щи ли суп, а вечером чаще всего про ужин забывали). Тогда только что окончилась война. Кругом – нищета и разруха. Кусок белого хлеба считался лакомством. Помнит, как бабушка иногда открывала сундук, где в холщовом мешочке лежали большие куски рафинада. На седьмом небо от счастья была Анна, когда бабушка давала ей кусочек. Сахар она берегла для гостей, а гости приходили по большим праздникам, вот тогда-то и устраивались чаепития. Иногда Анне так хотелось сладкого, аж было невмоготу, и она со злостью смотрела на большой висячий замок, что запирал сундук, где хранился сахар. Она мечтала, чтобы бабушка хоть раз забыла бы закрыть замок. Так Анна ни разу и не взяла хоть осколочек рафинада из сундука.
Бабушка ей всегда говорила, что без разрешения брать ничего нельзя, это большой грех. А что такое грех, Анна не понимала. Нельзя брать чужое, нельзя быть непослушной, нельзя спорить со старшими. За это боженька накажет. Анна смотрела на угол с иконами и не понимала, как боженька сойдёт с доски, где он изображён, и как он будет её наказывать. А в школе говорили, что Бога нет. Так кому верить, бабушке или учителям? Ни матери, ни отца рядом с Анной не было.
Мировоззрение Анны формировалось спонтанно, общество влияло на её воспитание. Родители  далеко. Дедушка – атеист, бабушка – верующая, но мужу она ни в чём не перечила. Однако любовь бабушки и дедушки к ней была безграничная. Вот любовь к людям и стала главным критерием, по которому оценивала Анна всех, и смыслом её жизни.
Двадцать первое сентября – двунадесятый праздник, Рождество Пресвятой Богородицы.
В своей проповеди священник отметил, как по молитвам  к Пречистой Деве Марии православные получают то, о чём они просят Матерь Божию. Чаще всего мы просим здоровья, успеха в достижении каких-то поставленных перед нами целей, избавления от бед и скорбей. Бог исполняет просьбы людей по молитвам Пресвятой Богородицы. Если человек молится искренне, от  всего сердца, то эти просьбы исполняются.
Молитва в храме – это великая сила. Люди раскрывают свои сердца перед святыми иконами. Тут их слышит Сам Господь. Неправославные не пускают в свои души Бога, любовь, прощение. Только Господь даёт силы православным. «Отче наш» -  обращаемся мы к Богу и просим принять нас в Царство Небесное, но только Господь будет решать, достойны мы этого или нет.
Гордыня – один из людских грехов. Гордость на нашу Родину и гордость перед людьми – это два разных понятия. Если человек считает себя выше других, то эта гордость во вред ему и его душе. Если человек готов жизнь отдать за Родину и за своего ближнего, то он заботится о спасении своей души.
Все православные считают свою Родину матерью. Как Матерь Божия бескорыстна и щедра на благодать, так и православные не должны жалеть сил и любви для своего Отечества. В своих молитвах мы призываем Матерь Божию держать над нами свой Покров от всех бед и несчастий.
                *    *    *
А через месяц, в конце октября, прихожане Свято-Никольского храма стали свидетелями яркого и запоминающегося события – посвящения в казаки.
Впервые Анна и Ольга видели такое торжественное и до глубины души волнующее мероприятие. Четверых кандидатов принимали в казаки. Ритуал был необыкновенно красочным.
Кто такие казаки? Это люди, которые в любой момент готовы встать на защиту своего Отечества, своей Матери-Родины, своей семьи. Казак верен государству, православной вере, супружеству. Пока у казаков нет единой формы, зато их христианские души объединены в едином порыве – быть настоящими воинами Христовыми.
Клятва на Евангелии обязует казаков отдать жизнь за православную веру, а целование шашки – символ верности Родине.
Вот это и есть нравственное и патриотическое воспитание молодежи!
Казаки давали клятву на верность казачьему братству перед святыми иконами и крестом, а клятву казаков с хоругвями в руках принимали атаман и помощник атамана. Такое не забывается.
И Ольга, и Анна пожелали о том, что их дети уже взрослые и у каждого свой жизненный путь, к сожалению, далёкий от православного пути.
Только с верой в душе человек может жить свободно и праведно! Дай-то Бог, чтобы эту простую истину поняло подрастающее поколение! Хорошо, что в школах ввели новый курс – основы религиозных культур и светской этики, и большинство родителей выбирает для своих детей изучение именно основ православия. В школах есть православные кружки, при храмах – воскресные школы.
И обе подруги едины в своём мнении: только православная вера поможет всем обрести мир, покой и любовь, а возрождающееся казачество на святой Руси будет всем верующим примером жизни и служения Отечеству!
И теперь уже втроём – Ольга, Владимир Иванович и Анна – ездят они по святым местам России.
Замечательное стихотворение самобытного поэта Александра Бородина «Варвары» всегда в памяти Анны:
На крутых берегах полноводных рек
Вятичи крепости ставили…
Христианству пошёл двенадцатый век,
А они всё идолов славили…
Лишь хитростью их уломал Святослав
За защиту от Поля платить.
Печерского инока Кукшу прислал
Град дикарей крестить.
Свет веры Христовой, легенда гласит,
Инок нёс, чудеса являя.
И многих крестил он, но сам был убит
И умер, Спаса благословляя.
А варвары-вятичи продолжали
Жить в невежестве и темноте.
Долгие годы ещё пробежали,
Пока Бога приняли во Христе.
Долгие годы ещё пробежали…
Монастыри и храмы Божьи
Во множестве земли их украшали,
И люди шли в них по бездорожью.
Храмы строили знатные зодчие,
Этим храмам столетья стоять.
Всё благолепие разворочала
Безбожная варваров новая рать…
Не чувствуя святости и красоты,
Предков труды не уважая,
Как смерть, пронеслись эти зомби-скоты,
Тлен и скелеты лишь оставляя…
Партийные капища вместо храмов –
Вершины безбожных дерзаний.
Итог деяний – бездонная яма,
Гнев Господень и наказание…
Двадцать первый идёт, а двадцатый век
След кровавый в душах оставит.
Нужно к людям лицом – живи, человек!
Но… продолжают идолов славить…