Ласточкино лето. Гл. 13

***
Мы лежали с Мишкой на кровати на втором этаже нашей дачи и смотрели в распахнутое окно. Веяло прохладой вперемешку с лёгким запахом дыма, как будто где-то недалеко топили баню, и ароматами летних трав, особенно чувствовалась приятная горечь полыни. Тихонько стрекотали сверчки, а в темноте комнаты шуршал крыльями заблудившийся  мотылёк.

Небо было усыпано сотнями и сотнями звёзд. Мы часто так лежали допоздна, рассматривая их, но сегодняшний вечер унес нас куда-то далеко в свои мысли, и мы заворожено плыли по чёрному океану, сверкающему блеском тысяч неизвестных миров.

Мысли, поначалу тихо копившиеся в моей голове, уже не могли сидеть там спокойно, мне не терпелось расспросить обо всём Мишку, и я заговорил, нарушив затянувшуюся тишину. В ту самую секунду он повернулся и обратился ко мне.

- Тогда ты первый говори, про моё можно будет потом до-о-олго, - прошептал Мишка.

- Про моё тоже, - сказал я, слегка возмутившись. Но так как мысли и слова рвались на свободу, я решил не спорить, а задать вопрос. – Скажи, а если бы ты сейчас мог оказаться на любой-любой звезде, то на какую ты бы полетел? Как там?

Мишка слегка подскочил.

- Об этом я и думал! Вот бы отправиться на планету, которую выдумал сам! – и он рухнул обратно на кровать, расплывшись в мечтательной улыбке.

- А что там, на твоей планете?

- Ну-у-у… Там всегда лето. Нет, там иногда бывает зима, но это редко. Когда, например, очень хочется покататься с горки или на коньках, или поиграть в снежки, тогда раз – и приходит зима. А ротом снова лето, жарко, солнце светит, на речку бежать можно.

- И снег зимой весь как мороженое! Ванильные горки, шоколадные сугробы… Красота!

- Да, это ты здорово придумал, - радостно подхватил Мишка. – А ещё чтобы только интересные уроки в школе были, - задумчиво добавил он.
Здесь мы оба вздохнули. У каждого из нас был свой особенный урок, которого точно не было бы на выдуманной планете. Если я вместо математики с удовольствием поставил хоть два урока литературы, то Мишка был готов навсегда распрощаться с географией. Что было удивительным, куда бы мы не отправились на прогулку, он всегда ориентировался на местности намного лучше меня, мог привести нас к нужному месту кратчайшим путём и никогда не плутал там, где бывал хоть однажды. Но каждый раз, когда он оказывался у доски на уроке географии, страны и столицы менялись друг с другом местами самым неожиданным образом, моря переплывали в новые места или меняли свои названия, и пыхтящий, с пылающими ярко-красными щеками Мишка начинал отчаянно размахивать указкой по всей карте в надежде, что чем шире он машет, тем больше шансов попасть в нужную точку. Я знал, что на самом деле у Мишки самый настоящий, но ещё скрытый, географический талант, однако как помочь ему показать это на уроке, я не представлял.

- А ещё бы я хотел, чтобы на моей планете все были бы радостными и счастливыми. Вот бы никто никогда не злился, не плакал и никого не обижал!

- Это сложно. Все же грустят по разному, кто-то из-за двоек, кто-то из-за сломанного велосипеда, а кто-то ещё из-за чего-нибудь. Нам такое правило не придумать, чтобы ни у кого не было причины грустить.

- Это же наша планета, значит, мы должны придумать, как сделать, чтобы у нас все счастливые ходили…

Мы погрузились в раздумья.

- Миш, а что ты делаешь, когда тебе грустно?

- Нууу… Играю с Джеком, мне кажется, он меня всегда понимает и пытается утешить. Или к маме иду, она какая-то тёплая и уютная, сядешь с ней рядом и уже не грустно, если, конечно, у неё настроение хорошее.

- Вот и я чаще всего иду к маме или папе. Мама весёлая, она так рассмеётся, что хочешь не хочешь, а тоже с ней веселиться начинаешь. А папа ловко всё так объяснит, что удивляться начинаешь, чему расстраивался? А если что-то сделать нужно, обязательно поможет или подскажет. Я и подумал, что нужно просто, чтобы если человек грустит, то обязательно был у него другой человек, который его порадует.

- Не знаю, а как же мы каждому такого человека найдём?

- А нужно так, чтобы каждый был готов помочь и порадовать! Вот представляешь, катался ты на велосипеде и вдруг он у тебя сломался! И не нужно тебе его тащить до дома или ещё куда-то, а любой дяденька, который в велосипедах разбирается, видит твоё грустное лицо и помогает тебе его починить. Или иду я голодный-голодный, а денег дома не взял. Увидит меня тётенька-продавец и угостит вкусной булочкой, а я ей за это помогу коробки переставить или ещё что-нибудь сделать. Ну?

- И правда, здорово! Только нужно, чтобы все честные были. А то кто-нибудь состроит грустное лицо, все его жалеть будут, угощать, а ему только этого и надо, а на самом деле у него и деньги есть, и велосипед сам починить умеет.

- Конечно, у нас на планете врунишек не будет! Тот, кто наврёт, тот сразу – бааам! – и улетает на планету врунишек!

- А если немножко-немножко будет нужно? Чтобы маму не расстроить, например?
Я задумался. Ведь и правда, иногда мне приходится немножко врать, чтобы маму с папой не огорчать. Хотя иногда мне кажется, что они всё равно понимают, когда я обманываю. А если так, то не проще ли сразу правду говорить?

- Нет, Миша. Если уж не врать, то совсем. А то потом такой беспорядок на планете начнётся, падать с неё никто не будет, и не поймешь, кому можно верить, а кому нет. А так всем можно будет.

- Сложно это будет. А давай попробуем, совсем-совсем не врать?

- Идёт, только если кто соврёт, должен честно об этом сказать!

- Договорились.

И мы погрузились в тихие мысли о том, от чего теперь предстояло отказаться.