Благодарность

Пятница выпала не на тринадцатое, а на двадцать девятое. На двадцать девятое августа выпала пятница, но, тем не менее, день не задался с самого утра. Три часа глава администрации Катанайского района Дегтярёв провёл на медеплавильном комбинате – градообразующем, кстати, предприятии города. Да что города – всего округа, в который входили ещё десяток посёлков.

Так вот, он там провёл три часа в переговорах с дирекцией, но проблему так и не решил. Комбинат не собирался отапливать город, пока администрация не погасит долги. Договорились встретиться через неделю, на том и разошлись.

А осень, между тем, была не за горами. Листья на деревьях пожелтели. Впрочем, они пожелтели ещё в июле – комбинат ведь пока работал. Правда, на треть мощности, но работал, а значит, трубы дымили исправно.

Едва зашёл в кабинет – звонок из Бочагово – самого отдалённого посёлка. Позвонил директор школы и сказал, что их коллектив объявляет забастовку, то есть,  первого сентября и последующие дни учителя работать не будут, пока не выплатят зарплату и отпускные.

- Я уже не могу, Александр Иванович, влиять на коллектив, - говорил директор школы Петровский, - люди не могут жить без денег, да и школу не отремонтировали, а обещали.
- Ты подожди, подожди, Николай Иваныч, надо встретиться. Я к вам после обеда выеду и спокойно поговорим.

Однако, через полчаса позвонили из областного центра и сказали, что главу администрации ждут в департаменте ЖКХ. Александр Иванович вызвал  одного из своих заместителей Клюшкина Игоря Кузьмича. Он через минуту уже вошёл, как будто под дверями сидел. Дисциплинирован был и исполнителен Клюшкин. Только Богу молиться нельзя его заставлять. Лысоват, полноват, но подтянут и резок в движениях и заявлениях. Двадцать пять лет протрубил в армии на интендантских должностях.

- Игорь Кузьмич, ты ведь три дня назад в Бочагово был. Что там в школе?
Клюшкин полистал ежедневник:
- Докладываю. В школе имел разговор с директором Петровским. Он просил срочно заменить часть окон – рамы сгнили. Это мы ещё весной планировали. И зарплату, конечно. Я уже докладывал. Учителя, говорит, не выйдут первого сентября. А я ему – ты для того и поставлен, чтобы решать эти вопросы, чтобы учителя работали. А если не хочешь – пиши заявление.
- Так и сказал?
- Так и сказал! Директор, понимаешь, а такие заявления…
- Не понимаю, как ты с людьми работаешь?
- Легко! А что с ними?
- С людьми, Игорь Кузьмич, легко работать только снайперу. А нам другой результат нужен. А если Петровский напишет заявление? Директором школы ты сам туда поедешь работать? Так что ли?
- Я, Александр Иванович, везде ездил, куда Родина посылала.
- Сейчас Родина тебя посылает найти десять оконных блоков для Бочаговской школы, на бартер. К понедельнику надо решить.
- Какого размера? На что менять будем?
- Какого размера – я у тебя спросить должен, а на что менять … Ты узнай, у кого они есть и договорись в принципе. Детали потом, в понедельник. А в Бочагово сегодня Зайченко съездит – начальник управления образования.
- Да,  что от него толку! Александр Иваныч, с ним надо что то решать. Каждую пятницу, понимаешь, на стакане…
- Иди работай, с ним я сам разберусь.

Зайченко был в одной из городских школ. Через полчаса подъехал. Невысокий,  худой, в очках, он больше походил на студента. Таких ботаниками называют. И лет ему было немного – только за тридцать перевалило.
Дегтяреву уже пора было выезжать, поэтому он сразу изложил суть вопроса и поставил задачу:
- Николай Фёдорович, твои в Бочагово собрались бастовать… Уже знаешь? Вот и поезжай, поговори по душам с коллективом, объясни ситуацию. Как будет возможность, зарплату выплатим, а окна для ремонта, возможно, на следующей неделе будут. Нельзя нам сорвать первое сентября. Для ребятишек праздник должен быть.
- Я понял, Александр Иванович, прямо сейчас и поеду.
- Да, пообедай и поезжай.
- Я там на месте перекушу, чтоб время не терять.

Через пятнадцать минут УАЗик начальника образования, вырвавшись из города, уже мчался вдоль скал Катанайской гряды в сторону Бочагово.
Прибыв в посёлок, Зайченко нашёл Петровского и попросил собрать коллектив педагогов. Это заняло немного времени – посёлок был небольшой и расположен компактно меж рекой и покрытыми лесом горами.

Пока собирались, Зайченко с директором ещё раз осмотрели всё, что требовало ремонта. «Если деньги найдём – в сентябре успеем сделать, не нарушая учебного процесса», - подумал Николай Фёдорович. А Петровскому сказал:
- На следующей неделе, Николай Иванович, наверное, окна привезут.

Через полчаса двадцать педагогов собрались в одном из классов Бочаговской школы. Николай Фёдорович решил сначала выслушать педагогов. Выступили, если не все, то многие, и довольно резко. Зарплата не выплачивалась с марта. Отпускные тоже не получали. Естественно, у людей терпение лопнуло.

Итог учительских выступлений подвела Ксения Михайловна Петровская – жена директора и профсоюзный лидер школы:
- Вы вот, Николай Фёдорович, опять приехали нам обещать и уговаривать, а глава администрации не приехал. Значит, ему нечего сказать. А вы, между прочим, начальник управления образования, должны защищать интересы учителей, и зарплату платить обязаны, как работодатель. А то был тут у нас недавно заместитель главы Плюшкин…  Что? Да, Клюшкин, конечно. Так он вообще сказал, что надо нас всех уволить.

Николай Фёдорович в своей речи попытался всё объяснить – уже в который раз, воззвать к исполнению гражданского долга.  Но по лицам женщин понял – всё бесполезно. Они уже не верят и настроены решительно.
Когда все разошлись, они с директором, проговорив ещё минут пятнадцать, вышли на крыльцо. Тут Зайченко вспомнил, что он ещё не обедал.
- Хоть бы чаем напоили, что ли, - буркнул начальник управления образования.
- О, Николай Фёдорович, это пожалуйста! Милости просим ко мне в хату, - директор школы испытал некоторое облегчение, когда тяжёлый разговор закончился.

Подошли к дому Петровских. Палисадник благоухал яркими цветами. Хозяин пригласил и шофёра, но тот отказался, сказав, что успел пообедать.
Жена директора подала жареную картошку, солёные грибочки:
- Угощайся, Николай Фёдорович, чем богаты, тем и рады. Извиняй, колбасы и деликатесов нету.
- А что, великолепная закуска, Ксения Михайловна. Какие ещё деликатесы нужны?
Петровский замялся:
- Ксения, может, мы по маленькой? Гость, всё-таки, с дороги… А?
Ксения Михайловна, поворчав для виду, достала бутылку первача. Она немного переживала, что так резко выступила, и ей даже было по-женски жаль Колю Зайченко. Он то чем виноват? Такая уж ему работа досталась. Да и время сейчас тоже ненормальное.

Мужчины выпили по рюмке. Покушали. Зайченко поднял голову и показал вилкой на жёлтые фотографии, висевшие на стене:
- Николай Иванович, а это кто, в военной форме?
- Отец мой. Ротой командовал, когда Ленинградскую блокаду прорывали. Тяжело ранен был подо Мгой. Так от ран и не оправился. Умер уже после войны, в сорок седьмом. Мне тогда семь лет было.
- А у меня дядя там погиб, на Балтике служил.
- Давай за них выпьем.
- Давай.

В это время раздался стук в двери. Вошёл Климов – учитель физкультуры:
- А я иду, думаю, кто там громко разговаривает? Окно-то открыто. Дай, думаю, зайду, спрошу ещё у Николая Фёдоровича…
- Чего ты спрашивать собрался? Давай, садись! Мы тут за фронтовиков выпили, щас снова нальём. Ксюша, Ксюша, дай ещё одну рюмку!
Хозяин снова наполнил посуду:
- Ну, за тех, кто командовал ротами!
Зайченко, закусив, поправил очки и затянул:

Выпьем за тех, кто командовал ротами,
Кто умирал на снегу…
Мужики подхватили:
Кто в Ленинград пробирался болотами,
Горло сжимая врагу…

Песня лилась в открытое на палисадник окно, летела над домами и, отражаясь от Катанайских скал, эхом звучала в посёлке. Редкие прохожие, кто удивлённо, кто с улыбкой оглядывались на окно, где два баса и баритон старательно выводили:

Выпьем за Родину, выпьем за Сталина,
Выпьем и снова нальём!

Начальник управления образования снял очки и смахнул слезу.
- Чего ты, Коля?
- За что воевали, Иваныч? Первого сентября дети в школу не пойдут…
- Пойдут, Коля! Пойдут! – Петровский стукнул кулаком по столу. – Вот им! – Он сунул кукиш куда-то вверх. – Правда, Ксюша? Дай мне телефон!
Ксения Михайловна махнула рукой:
- Вон телефон, на тумбочке, звони…
Петровский поднялся и подойдя к аппарату, стал накручивать диск, набирая домашний телефон завуча:
- Тамара Васильевна, дети должны первого сентября учиться, мы тут порешали… Что ты молчишь?
- Так я уж поняла, что должны учиться – мимо вашего дома проходила…

Провожая Колю Зайченко, Петровский сунул ему банку солёных грибов. Тот начал отнекиваться.
- Бери, бери! У нас тут их полно, а ты в городе… Тоже ведь зарплату не получаешь.
Приехав в администрацию поздно вечером, Зайченко набрал номер главы района:
- Александр Иванович, я только что приехал. Зайти к вам?
- Договорились с педагогами?
- Договорились.
- Ну, и хорошо. Подробности потом расскажешь.

Глава администрации торопился разобраться с документами. Услышал, как в приёмную кто-то вошёл. «Зайченко, всё-таки,  решил зайти», - подумал. Однако вошёл не Зайченко, а Клюшкин:
- Александр Иванович, я считаю нужно прекратить это безобразие, - начальник управления образования пьяный в администрации, с закуской по коридору… Знаете, что он мне сказал, когда я ему замечание сделал?
- Как я могу знать, что он тебе сказал?
- Он мне сказал: «Иди к е…й матери!».
- Да? А ко мне-то зачем пришёл?
- Кто?
- Ну, ты, кто… С окнами решил?
- Нет. Мне сказали позвонить в понедельник.
- Вот видишь, Игорь Кузьмич, с окнами ты не решил…А с тобой мне что делать?
- По крайней мере, я трезвый…
- И что? Благодарность тебе за это или премию выписать?
- Знаете, - Клюшкин занервничал, - если в сравнении с некоторыми, то можно и благодарность, и премию…
- Я понял, Игорь Кузьмич. До свидания.

Клюшкин вышел. Дегтярев швырнул на стол авторучку. Выругался. Закурил. Посмотрел в окно, уже темнело. Взял авторучку, чистый лист, написал: «Распоряжение…».

Когда в понедельник Клюшкин зашёл в здание администрации, увидел у доски приказов хихикающих девушек. Подошёл. Там висела только одна бумага. Стал читать: «Распоряжение… Заместителю главы администрации Катанайского района Клюшкину Игорю Кузьмичу объявить благодарность за то, что он в пятницу, двадцать девятого августа целый день был трезвый…».