Над Одессой туман

Виктор Матюк

Над Одессой туман

Шестнадцатый этаж над туманной пропастью завис, туман клубится и падает вниз с пологих крыш,
Едва видны вечерние огни, и тебе никак не выбраться из глубокой западни! Вниз взгляни
И твои дни будут тут же сочтены! Боже, помилуй и сохрани! Одессу накрыли туманы и дожди,
Вся Одесса, Молдаванка и Пересы, смотрит на молчащие уличные фонари,
И нет в том взгляде прежней любви! В мыслях подспудных, надоедливых и нудных,
Только клубящийся туман, издали похожий на несостоявшийся любовный роман,
Держи шире карман, туда вот-вот влетит незваный самообман, что во всём виновен океан!
Морские воды плещутся вдали, старые постройки на его бескрайних берегах давно уже снесли,
Мой вигвам расположен высоко, до земли лететь далеко, но через открытое настежь окно
Нельзя рассмотреть никого! Видно одно и то: пасмурное городское лицо, город пустой,
Лишь редкий шум за бетонной стеной нарушает душевный покой! На душе тоскливо,
Если бы не пиво можно было бы засунуть собственное рыло в обычное чтиво,
И лениво созерцать на жизнь в чужом краю, но не могу, тоска мне не по нутру!
Авось, туман рассеется к утру, на улице сыро, грязно и некрасиво, грязь опостыла,
Но в этом мире ты, как песчинка в пустыне мрака и суеты,
Ты один среди морских пучин и горбатых седых вершин,
Не  дурак и не кретин, но не умнее других рано лысеющих мужчин,
Гул современных машин отвлекает твой взгляд от старых  городских руин!
Прядь седин сродни густому туману, а глубина морщин напоминает овраги
Среди привольных равнин, нарисованных акварелью в минуты безделья на белоснежной бумаге!
Клин выбивается клином, похоть - отцовским дрыном, надо было стать раввином,
Чтобы опосля твёрже под ногами чувствовалась отчая земля! Нынче тверди нет,
Что же чувствует одинокий человек, которому в диковинку одесский туман, похожий на снег?
Перемен не дождаться, надо восвояси срываться, клубы тумана кружатся внизу и вверху,
Тьфу, рыло в пуху, не видно Луну, я же хочу увидеть толпу, но не могу, мешает конвульсия,
Хотя в курсе я, что это за фигня! Тяжко дышится, а туман клубится и резко колышется,
Все грехи на нашу безграмотность небом спишутся, но это будет опосля!
Я же пытаюсь во всём разобраться, чтобы до сути жизни когда-то добраться!
Клубы тумана закрыли небо синее, на душе - тоска и подлое уныние,
Высь сумрачна, как голова после глотка дешевого вина, она мои думы колыхала,
И себя превыше всех светил считала, громкого крика страждущей души не услышала,
Лишь молча, опорожнила бокал терпкого вина! Перед ней лишь тлен и суета,
Из-за тумана не видно ни черта, вокруг внеземная пустота! Пока я скромно молился,
Перед глазами сизый туман неистово порхал и клубился, словно бы взбесился он!
Очи затуманил заумный сон, это он игривую мысль увёл на туманный небосклон,
Там его родимый дом! Вдруг зазвонил телефон, это позвонил толстячок – почтальон,
Он принёс кучу новостей, но ничего от них через краткий миг не осталось в душе моей!
Кто-то в дверь звонит опять, чувств у меня пять, надоело головой в чужую сторону кивать,
Что-то томит, то ли внешний вид земного бытия, то ли во всём виновен я? Пусть человек знает,
Что небо людей от бед предостерегает, но сразу в пятый угол их загоняет!
Из всех известных городов мне на память приходит вновь и вновь город,
Вынырнувший из-за облаков, стоящий на перепутье семи ветров,
На дворе стужа и холод, на стареньком пальто поднят истёртый до дыр ворот,
Да и тот немного по краям распорот, каждый шорох, как вспыхнувший порох,
Вот-вот бабахнет и растает покрывшийся пылью давнишний снег! Сил нет слушать бред!
Ямы на асфальте разбиты вширь и в глубину, ты в них попадаешь и быстро идёшь ко дну,
Своим криком растревожишь тишину, но нигде в мире ровнее улиц нет, там дневной свет
Рассеивается иначе, он тоже знаменит, как и любой одесский бандит, который днём спит,
А по ночам местных богачей бомбит! Пусть будет он здоров, ведь он таков, что ударит в глаз,
А потом пожурит вас, скажет пару фраз с матом и без мата,
Так когда-то здесь толковала вся братва, нынче под ногами шуршит лишь пожухлая листва!
Жемчужина у моря знала немало людского горя, никто в Одессе приличных пацанов не боится,
Но одесситом надобно родиться, чтобы не жить отшельником в медвежьей берлоге!
Видят боги блики строгие издалека, хотя местная братва, как и в старые времена, уходит в бега!
Дух крылатый мчится к звёздам измятым, но и там нет покоя мятежным думам и мечтам,
Где-то летят светила, но жизнь в тумане очи застила, затух пламень свечек,
Мы же напоминаем заблудших овечек! Подойдя к огромному окошку,
Увидел на чужом подоконники хлебные крошки, рядом с ними стояло старое лукошко,
Рядом с ним бегает толстый карапуз, он на самый лоб надвинул клетчатый картуз,
Выглядит, как трефовый туз! С другими детьми много сходства, но, сколько в нём благородства?!
Всматриваюсь во тьму ночную, мысленно по своей земле кочую, бог весть, где ночую,
Грешу всуе до сих пор, на улицу никто не выходит из собственных бетонных нор!
Небо тень наводит на плетень, мне же лень раскупорить итальянский портвейн,
Маюсь целый день, словно молодой и безмозглый олень, в голову лезет разная хрень, а зачем?
Туман вечерний в час заката опускается  вниз и цепляется за треснувший и облупленный карниз,
Всю жизнь пытаешься вырваться за строгие рамки земного бытия,
Но по своему уразумению петляет извилистая стезя земного бытия!
Она обросла косматым кустом, и торчит посреди пути,
Её ни проехать, ни  пройти, да и стороной никак не обойти!
Тяжесть веки заплела, но из-за куста слышны чужие голоса!
В сиянии бледной Луны высокие здания едва стали видны,
С губ матерное слово незаметно слетело, в хилой груди что-то закипело,
И рухнуло на диван израненное тело, но в голове просветлело! Люди измельчали
И даже те, кто играли на чужом рояле, стали его следом за собой таскать, никого не узнать!
Лица под фиговым листком спрятаны, а те, кто ходят вблизи всем известных статуй,
За свободу ратуют, из последних сил орут, что их родина тут, и они никуда отсюда не уйдут!
Жили – были, в морду от соседей получили, ответ на своё послание изучили, дальше поскакали,
Но нигде нет жизни в идеале! Теперь живут, попискивая, носят лонгеты гипсовые,
Былые идеалы отлетают, но местные люди обретают былое величие,
Хотя морщинистые обличья сохраняют прежние различия народов и рас,
Здесь я не в первый и не в последний раз! Встречается местная шваль нечасто, а редко,
Бабы, как конфетки или птички, порхающие с ветки на ветку, палку кинуть не жаль,
Но ради неё ехать в такую даль и трудиться как впредь? Я – немощен и сед, сын и отец,
Да и здоровья нет! Сам себе – хулитель, господа, извините, но дети рабства
Привыкали за кусок хлеба драться, им не впервой падать и подниматься,
Потом вновь оступаться, радость проявлять, когда им что-то посулят! Нынче не думаю об этом я,
Туманом скрыта моя таинственная стезя! Мужик одинокий давно отправился в путь жестокий,
Окрики пьяные, дали туманные, встречи нежданные, речи спонтанные, а в конце – кровать,
Пусть она утихомирит статных баб! От неё пошло грехов начало,
Зачем незнакомка впервые закричала, когда в ночи кончала? Нынче страсть обмельчала,
Здесь воздух пахнет поцелуем, мы же страсть смакуем, гуляем и пируем, бог весть, где ночуем!
Готовы трудиться, чтобы жизнью вдоволь насладиться! Гаснет ветер усталый,
А дума запоздалая с рвением небывалым летит навстречу бурям и штормам,
Что там уготовано всем нам? Дум нагроможденье звучит, как предупрежденье всем,
Кто не знает, зачем прожигает собственную жизнь, но досужая мысль допекает душу так,
Что та не замечает ни тьму, ни мрак! Воздух содрогнулся, какой-то мужик слегка улыбнулся,
Холодный пот блеснул на покатом лбу, а что делать ему, коль всё, что ранее снилось,
В жизнь никак не воплотилось! Спать расхотелось, но баба - прелесть, она ждёт, застыв,
И рот слегка приоткрыв, когда стыд, словно невольничий хлыст, вновь над её головой просвистит!
Он награду уж точно не посулит, но никто не будет забыт даже тот,
Кто казни своей совести избежит и сам себе соврёт, что он идёт в народ
Не с пустыми руками, он ищет истину под грозовыми облаками, но не находит её,
Мимо проходит всё, а дальше что? Рядом не рабы и не люди, кем они будут,
Когда холодные ветры их души остудят? Грешники они, но всё же небо их души растревожит
И заново страхи умножит, а потом все грехи подытожит! День прожит и ладно,
Пусть жизнь сложилась нескладно, пусть другим грешить будет неповадно,
Жизнь сложилась несуразно, люди говорят, что под ногами грешников ручьи горят!
Свят! Свят! Свят! Звучит набат из старинных колоколов, ясно приличным людям без слов,
Что надо бежать в тесную каморку, положить зубы на полку и тихо наблюдать,
По каким правилам предстоит играть в поддавки! Слегка поддатые мужики
Едва не умирают от тоски, на их долю выпали нелёгкие деньки, приходится спать прямо на полу,
И рано поутру искать золотую жилу, люди бесятся с жиру! Быть бы живу
И не нажить врагов строптивых, чтобы рассеявшая тьма не свела грешников с ума!
Кругом идёт голова! Я бы по-иному жил, но кто добавит мне мощи и сил?
Я был бы рад отказаться от желанных наград, но я ни настолько богат,
Чтобы благодетелей хулить, а потом безбожно грешить! Пришлось к небу взлететь,
Чтобы опосля на земле распластаться и в дураках не остаться! Не ропщу, не плачу,
Изредка с бабами о сути бренной жизни судачу, не могу иначе, жизнь растрачу
И ничего не получу взамен! Трудно подняться рабам с колен, когда рядом с ними суета и тлен!
Бог нам жизнь в награду дал, я же ему осознано солгал, что чище духом стал,
А сам страстям понукал, безбожников от кары скрывал! В скитании земном
Не увидел свет за раскрытым настежь окном и прекратил бороться со злом!
Туман с избранного пути не свернёт, но бог его, куда захочет, туда и повернёт!
Моя грешная плоть узнало немало забот, и вот она с испугу сбежала, бог весть, куда,
Промозглая зима лишила её родного очага, уюта и семейного тепла! Холод лютый
Не даёт ни минуты покоя, вьюга стонет и злобно воет, от тумана не осталось ни следа,
Душу манит к себе неприступная высота! Молчат уста, их дело сторона, для них суть важна,
Но она вблизи не видна, дело в том, что темень за окном, на ресницы уселся верхом
Тяжёлый и непробудный сон, уста издали глухой стон, оглушили всю каморку,
Заскрипели деревянные переборки, начали шататься дубовые подпорки старинной избы,
Как не суди и как не ряди, свет яркой звезды не виден впереди! Прозри и воду в ступе не мути!
В сторону отойди - неисповедимы господние пути, каждый готов до седьмого пота трудиться,
Чтобы в силе божьего слова на личном примере убедиться! Как бы спать не хотелось,
Сон отвлекала ересь, грехи между собою спелись и верхом на шею грешнику уселись!
Надоело мне спать на холодном полу, я полночи смотрю на несусветную тьму,
И молча, жду луч рассвета, но его нету! Туман набросил собственные сети на утреннюю звезду,
Накликал жуткую беду, отяжелели ресницы, восток заревом дымится, я же шатаясь,
К двери прислоняюсь, молюсь и каюсь, но вновь и вновь мысленно к детству возвращаюсь!
С цепи, как пёс срываюсь, неистово злюсь, лишаюсь чувств, но не проходит надоедливая грусть!
Озноб прошёл по телу, ночь сутки надвое поделила, масла в огонь подлила, а сама прочь ушла,
Но неизвестно куда? К богу взываю, что-то прошу, но что - толком не знаю? Жизнь проходит,
В ушах звенит, что никто из нас не будет забыт, душевный мир людей для общения закрыт!
В каком ухе звенит? Всю нечисть ты не в состоянии обеспечить мыслями святыми,
Но что делать с ними, когда вокруг безлюдье и люди все бегут налегке по чужой стезе,
Грехи с ними на одной ноге! Все стремятся к богу, теряют совесть понемногу,
Им некуда торопиться, хотя от стыда сгорают бесстыжие лица! Что творится вокруг?
На лицах жуть и испуг, потускнели крыши зданий, черными стали силуэты бронзовых изваяний,
От их громких названий кругом пошла голова, мигом перепутались все мысли, фразы и слова,
А смрад, тьма и холод настойчиво повторяют тебе, что ты далеко уже не молод и есть повод
Назвать себя злодеем, но мы чистосердечно каяться до сих пор не умеем! Легче быть ротозеем,
Чем жить под чистым небом с открытым лицом
И не обращать внимания на сизый туман за окном!
Мысли внезапно задрожали, клубы тумана перед очами предстали,
Мне как-то неудобно рассказывать о своих чувствах подробно,
Ведь бедные люди спят подобно мне на изношенной дерюге
И лучше жить никогда уже не будут! Лишь во время передышки
Появится часовой на лагерной вышке и крикнет на всю округу: « Люди, вам всем крышка!»
Пришла пора оставить сладкий бред, толка от разномыслия давно уж нет!
Оно прожужжало все уши, вывернуло наизнанку обескровленные души,
Туман вцепимся двумя руками в грозовые тучи, он кого угодно до полусмерти замучит!
Потом помчится дальше, остановится на краткий миг на крутом вираже,
Словно на чужой меже и тут же скажет самому себе: «Это мне не по душе!
Я остаюсь царствовать навеки на этой земле! Моя жизнь прошла, словно во сне!
Смесь скорби и тщеты оставили душевное богатство за порогом нищеты!»
Боже, ты грешника прости! Он жил для семейства своего, не нажил ничего,
Прогулял нажитое добро, в его душе осталось только зло! Появилась странная мысль,
Что наша жизнь похожа на истрёпанную кисть старого художника, уже ветхого старика,
Он всю жизнь куражился слегка, пока не вникнул в суть бытия, и круто изменилась его стезя!
Он ринулся бежать, упал, чтобы заново встать, собрался орать на всю округу
И позвать на помощь друга, но нищенка в лохмотьях показалась в настежь открытых дверях!
Её он видел в юношеских снах и то лишь на первых порах! Зато сизый туман клубится по полям,
Падает под копыта бегущим лошадям, у людей свои заботы и никому из них неохота
Гулять пешком в такую ночь! Только бестолочь может грязь толочь, но не сможет себе помочь!
Хочется людям в военном и штатском подойти к дверям кабацким, сдвинуть шапку набекрень
И гулять всю ночь, и весь светлый день, пока тебя силком не вышвырнут за дубовую дверь!
Неинтересна им жизнь без утрат и потерь, коль в душе поселился злющий зверь!
Кто-то воюет за свободу, свою жизнь отдаёт народу,
Мы же переливаем воду с пустого в порожнее,
Живём навеселе и не даём отчёт самим себе, сколько ещё будем жить в узде?
Прожито немало лет, но тебе дела нет, что на всех твоих мечтах лежит небес запрет!
Лает во дворе маленькая собачонка, тихо и не звонко, но напрягает ушные перепонки,
Кажись, это была старенькая болонка, которая сбежала от молоденькой девчонки!
Её увез с собой старый кучер, искусству любви он давно уже обучен, но ходит мрачнее тучи,
У него взгляд, как у змеи гремучей! Он погнал коней в сторону донских степей,
Жить стало веселей, но мгла темней и темней и ничто не сравнится с ней!
Ночь прячет коней вороных среди просторов степных; они - для сердец двоих,
Словно триптих, но старый жених, кажись, здорово влип! Посторонись, старик,
Неужто тебе надоела затворническая жизнь или ты своей свободой не дорожишь?
Мы выслушиваем разный бред – он источник всех наших несчастий и бед,
Лениво смотрит им во след, но своих мыслей, как не было, так и нет! Убийца и грабитель
Попытался ворваться в нашу общую обитель, он дал команду собственным рабам
Палить по нам, стал работать «Ураган» по весям и городам, он низвергал пламень,
Плавился металл и камень! Потом туман о тот камень споткнулся, по сторонам оглянулся
И в один клубок свернулся, я же ему ничего не говорю, лишь на него со стороны смотрю!
Не хочу что-то доказывать своему врагу! Хочу, чтобы враги от холода и голода в воздухе зависли,
А от жары раскисли в прямом и переносном смысле! Один из врагов спросил меня:
«Ты кто таков? Какого чёрта оказался здесь? На тебе же православный крест,
Дай что-нибудь поесть, можешь рядышком присесть!» На всё воля небес,
Долог процесс взаимопонимания, вначале должны прозвучать раскаяния,
А опосля очистится стезя от гари и огня, я же присяду на табуретку, поставлю свечку у иконы,
Перекурю на балконе, брошу в землю весной семена, чтобы к зиме были полны закрома!
Частокол из фраз и слов оставил на сердце немало следов в виде постинфарктных рубцов,
Рядом немало пошлецов, неучей и ослов, между нами глубокий ров и по нему кружится туман,
Шуршит по взъерошенным седым волосам, что-то ищет там, но находит лишь самообман!
Повсюду – разноцветная фальшь, впереди – сиюминутный мираж,
А позади – фарс во всём и вся! В зеленый лог спускается моя стезя!
Как же разнимся мы, ты и я,  зачем путаем свои следы без особой на то нужды? Жизни горечь
Трудно сбросить с хилых плеч, как и самого себя от греха уберечь! В Одессе прохладно,
Ну, да ладно, не надо обращать внимание,  что жизнь толкует о счастье нескладно!
Воздух чистый я там вдыхал, как бабочка в том тумане порхал, и никогда не забывал,
Кем был и кем я стал? Жаль, что мир не вечен и хорошо, что туман скоротечен!
Одесса - Мариуполь
30 января 2015 г.