Северный путь к благодати Часть 1 глава VI

VI

Где полнолуния груди касались тела,
Где  полутень бедра скользила в такт
Твоим движеньям, вдалеке летела
Печальная любовь – судьбы конечный акт.

Мы знали – бесконечность недалёко,
И в пять секунд обрывки бренных тел
Не ветер унесёт, но смерть до срока
Начертит на скрижалях наш удел.

        Неожиданно лиричные строки, не свойственные Загору, отражают страстность и глубину его отношений с Ладой Оночкой. «Часто мы совершали многодневные переходы. Плечом к плечу, молча. При этом мы чувствовали друг друга, словно любовники в момент наивысшего экстаза, двигаясь по заполярским бескрайностям одним телом и одной душой. Нередко, мы несколько дней не выходили из яранги.  В звенящем от комарья северном лете или в жутчайшей в этих краях зимы ни я, ни Лада не чувствовали времени, не замечали других людей и не чувствовали мира. Мы были одни друг для друга…», – так писал  Инойк в «Сгоревших дневниках»*.
        С другой стороны эти два четверостишья можно воспринимать в виде констатации бренности земного существования в теле людней. В этом ключе плотская любовь являлась и для Инойка, и для Лады квинтэссенцией конечности в человеке, актом включения в Земную любовь и одновременно чувственным пределом Универсума для любого адепта Пути.**
  Отмечу, что, несмотря на современное звучание шестого стиха, текст стилизован учёным под напевы людней Среднеполярья. Незначительное количество заполярцев, проживающих в Северных пределах, постоянная кочевая жизнь и суровые условия этих широт уравнивали мужчину и женщину в правах. Свободные отношения населения Срединного За-Полярья удивляли ещё древних путешественников, которые, в зависимости от личных воззрений, или негодовали по этому поводу, или восхищались. 

                *  Загор, Инойк.  «Сгоревшие дневники…», фолд № 4.

** Возможно, в силу ориентации коренных северян на выход в непосредственную экстатичность Ангойяны, отношение заполярцев к сексуальности было достаточно ровным и нередко удивляло поверхностных исследователей. Отношения между женщиной и мужчиной определялись телесностью человека и, в силу этого, минимально табуировались и ритуализировались. Одновременно с восприятием секса, как одного из видов  реализации живой плоти, народы Северного предела отлично использовали экстатические состояния, инициированные плотской любовью для достижения тех или иных результатов в трансцендентной сфере.