Ич - иван четвёртый

Рассказ.

Иван Васильевич стукнул посохом и вошедшему опричнику коротко приказал:
— Позвать ко мне Малюту Скуратова.
Через пару минут явился «Главный царский головоруб».
— Отруби ей голову, — коротко приказал царь, указав взглядом на Марфу и, брезгливо выпятив губы, отвернулся.
Малюта схватил Марфу за толстую косу и поволок через царский двор в свой подвал.
— Что натворила, баба?
Сейчас Марфа была для него просто баба, а не царская жена. Он привык к такой работе. Марфа была уже восемнадцатой, кого он обезглавил. Малюта тяжело вздохнул и подумал: «Ведь так–то и красивых баб на Москве не останется. Тоже мне — секс–символ Великой Руси,- подумал Малюта о Грозном». У Марфы мелькнула мысль, что, может, Малюта смилостивится, и стала торопливо рассказывать:
— Опять кучу книг накупил. Сколько денег тратит, а всё без толку: читать–то не умеет. Ты только посмотри, Малюта, как он расписывается. Это ж позор один — «И 4». Одну букву выучил, да цифру четыре какой–то араб из Персии показал, как надо писать. Иностранцы смеются над ним, а один, кажись, Эразмом зовут, так тот прямо написал:

Иван–дурак — библиофил.
Он очень много книг скопил,
Хотя читать их не любил.

— Ну, ты баба и умна! Не зря, видно, Ваня башку–то тебе решил отрубить. Только, врешь ты всё. Во–первых, Эразм Ротердамский написал: «Вот вам дурак — библиофил». Во–вторых, «не мог читать» и «не любил читать» — вещи разные. А в–третьих, когда умер Эразм, Ване было шесть лет, и Ивана Васильевича он не мог иметь ввиду. Так что всё ты, баба переврала.
Малюта приволок Марфу в свой подвал, бросил её на плаху и привычным взмахом топора обезглавил красавицу. Намотав на руку толстую косу, понёс царю для отчёта о проделанной работе голову очередной его жены. Царь равнодушно посмотрел на «отчёт» и спросил:
— Как дела с библиотекой?
— Всё сделал, как ты повелел. Обоз только получился уж очень большой. Тридцать восемь кибиток.
— А причём здесь кибитки?
— Так ведь путь до Нижнего немалый. Вдруг дождь пойдёт, попортит книги–то.
— Верно, Малюта! Вот за это я тебя люблю… и держу при себе. Теперь я спокоен за свою библиотеку. В Нижнем Новгороде воевода обещал пристроить книги в башне Кремля. Сказал, что схорон вельми надёжен.
При выезде из Москвы на заставе дежурил дьяк Фуфлопыринов. Согласно порядку у первого извозчика спросил:
— Что везём?
— По царскому указу!
Второй, третий и все остальные отвечали так же. «Как попугаи, подумал дьяк, твердят одно и то же». Он насчитал тридцать восемь телег. В конце обоза шёл здоровенный опричник и нёс толстую книгу. Он тоже рявкнул: «По царскому указу», и дьяк решил, что места в кибитках не хватило, а из–за одной книги целую телегу туда–сюда гонять негоже, и записал в амбарной книге «Тридцать восемь попугаев». Немного подумав, добавил: «… и одно попугайское крылышко». Отложив амбарную книгу в сторону, дьяк решил немного проветриться, для чего полез на сторожевую вышку, где ветерок был повеселее.
— Какая змея получилась! — удивился дьяк.
Длинный обоз, повторяя изгибы дороги, сверху походил на огромную змею.
— Удав! — прокомментировал стражник, стоявший в карауле.
— Точно!.. Безразмерный, — а, подумав, решил. — Почему безразмерный? Тридцать восемь попугаев и одно попугайское крылышко.
Дьяк спустился вниз, ещё раз взглянул на свою запись и жирно замазал её чернилами, решив, что какой–нибудь плагиатор воспользуется его записью и выдаст за собственное авторство.
*  *  *
Революционные матросы с криком «Долой самодержавие!» ворвались в книгохранилище одной из башен Нижегородского Кремля и с упоением жгли книги, принадлежавшие самому жестокому кровопийце Ивану Четвёртому, или попросту Грозному. Несколько дней из–под крыши башни валил чёрный дым, а нижегородцы приходили погреться у раскалившихся докрасна стен. Всё это было сделано настолько неожиданно, что никто ничего не понял, и потомки до сих пор ищут «злополучную» библиотеку Ивана Грозного.