Уроки доброты. Глава 10. Новое пополнение

         http://proza.ru/2015/01/31/1052

      Так проходило время в делах и заботах. В августе узнали, прибыло пополнение. Это значит, что  самые старшие стали усиленно собираться домой.  Им присваивали очередные звания и добавляли классность. Все  старшие специалисты получили первый класс. Нужно признать, по делу. Ребята свою работу знали и выполняли  отлично.

           Случился тогда  один конфуз по содержанию противопожарного оборудования, но в этом вины матросов не было. Решил НЭМС части проверить исправность пожарного оборудования. По  очереди со всех кораблей выносили ручные пожарные насосы, огнетушители, пожарные рукава и стволы. Все то, чем никогда  не пользовались. Была на корабле система объемного пожаротушения, централизованная. Возле ПУД  стояла одна станция. Емкость наполнена   огнегасительным фреоном. Он  поступал по трубам в горящий отсек.  Для этого требовалось открыть  баллон со сжатым воздухом и регулировать поступление смеси в нужный отсек открыванием нужного вентиля. Даже если не открывать баллон со смесью, просто продуть трубы воздухом, запах там куда дуют  получался ужасный. Смесь хоть и связывала горящие компоненты и этим тушила пожар, но была ядовитой. Матросы этим способом пользовались, чтобы вытаскивать радиста из его конуры. Он всё шифровался, дверь держал всегда закрытой, бывало, зовет его братва, а он даже дверь не открывает, приходилось выкуривать.

          Потом как только скажешь, будем систему ОХТ проверять, сразу стал выползает из своей конуры. Вторая такая система стояла напротив дверей на камбуз, ее форсунки были выведены   так же во все  посты и старшинские каюты.

          Стали испытывать огнетушители, нормально работали только углекислотные, а химические пенные не желали давать требуемое количество пены. Пену выплёскивали только на метр от себя. Это барахло пришлось  менять. Насос ручной РПН вообще качать отказался, какой то клапан завис, пришлось Виктору с «Фанерой»  эту беду разбирать. Смотреть его потроха, потом вроде стал качать, но занятие это довольно нудное и требовало много физических сил, а где их напасешься. Углекислотные огнетушители сносили взвесить на весах, в которых была недостача, подзаряжали углекислотой. 

         Наконец помощник позвал за пополнением. Пошел Латушкин и старший рулевой Валерка Шемет. С ним перед этим произошел конфуз. Корабль постоянно отыгрывает на   якорь – цепи, то натягивая ее, то отпуская. Эти колебания повторяет и трап на корабль. Ездит на колесиках вслед за кораблем. Вахтенный у трапа обычно смотрит за этим, а тут просмотрел. Как раз в тот момент, когда рулевой сходил на берег трап съехал с пирса и рулевой упал в воду между пирсом и кормой.

          Вылез через ограждение «мартышки» и ушел переодеваться. Виктор в то время сидел в курилке. Слышит Латушкин, от хохота чуть не охрип, забегает и кричит:
          —Руль утоп. Я хотел вперед пройти, а он меня обогнал и буль – буль. Ха-ха, так за молодыми поторопился.

          Сходили, привели себе смену. В тот же день корабль ушел на границу. Новичков правда искупать успели и водой запаслись. Всех посадили пока в кубрики, чтобы под ногами при выходе не путались. Давно ли сами такими были. Блин. Как  стали на якорь на рейде пошли знакомиться и своих разбирать.

         В этот раз  достался полный комплект, три моториста и электрик.  Себе в машину Виктор  присмотрел Вовку Галактионова из города Октябрьский. Это был  толковый и шустрый парень. «Фанера» забрал Леху Илюшкина и Сашку Ноздричева. Санька был земляк  «фанеры», жил где - то рядом от его деревни. Начали обучать их уму разуму. К «Биллу»  попал молдаванин Серега Гребенюк. Ходят слухи, что молдаване немного туповаты, но этот попался толковый и с головой, работающей в правильном направлении.

        У верхней команды дело обстояло похуже, впрочем, в их дела мотористы влезали  мало, своих забот было много. Стало ясно, старших скоро спишут на берег, ожидать отправку домой. Они потихоньку отошли от дел, просто ходили на вахты, отсиживали время, когда корабль был на ходу, в остальное время или спали или курили на юте, смакуя предстоящее увольнение. Виктор, «Фанера» и «Билл» понимали, что чем лучше обучат пополнение, тем легче будет потом самим, не будет нелепых вопросов с их стороны.


         Виктор своего Вовика таскал по всему кораблю. Знакомил, как выглядит его хозяйство, из чего состоит, как это все работает. В Приморске  обучали только устройству и обслуживанию двигателей, в реальности приходилось иметь дело с компрессорами, баллонами со сжатым воздухом. Пуск всех дизелей на корабле производили сжатым воздухом, при большом опыте на все двигатели при пуске хватало и одного баллона, его запас использовался всего на треть. Из 150 кг давления они научились расходовать около 50 килограммов на сам пуск трех машин и еще столько же, на проворачивание их перед пуском. Проворачивание на два оборота коленчатого вала, было обязательной процедурой.

        При не соблюдении этого условия мог наступить гидроудар в нижних блоках М-504. Это условие должен помнить моторист  обслуживающий данные машины.  Дело в том, что М-504 представляет из себя семиблочную звезду с приводным  турбокомпрессором и реверсивной муфтой, обеспечивающей передачу крутящего момента на гребной вал. Нижние блоки двигателя находились ниже уровня самотека масла в картер муфты вращения, и из них масло откачивалось принудительно, масло откачивающим насосом расположенным вне двигателя, его включали после остановки машины минут на пять и за это время масло откачивалось в бак.

         Иногда бывало в практике, что мотористы забывали включить этот насос, если при пуске машина не проворачивалась, наступал гидроудар, в цилиндрах первого и седьмого блока. Показывали пацанам, куда идут трубы водоснабжения, пожаротушения, воздухопроводы. У мотористов  была еще одна обязанность по обеспечению торпедиста сжатым воздухом давлением 200 кг/см. Воздух  ему требовался, чтобы из торпедного аппарата выплюнуть торпеду. Мотористы всегда посмеивались над «Мамонтом».

          —Когда из торпеды стрелять то будем, — спрашивали они. И вот такой день наступил. Подъехал автокран с завода, следом машина с болванкой торпеды. По форме как настоящая торпеда, только нет заряда и аккумуляторов, чтобы не включился электродвигатель торпеды. На другой стороне ковша стоял дивизион ракетных и торпедных катеров Тихоокеанского флота. У них корпуса были копией пограничных, только были приделаны подводные крылья. Главные двигатели были такие же, но команда не жила на катерах постоянно, на ночь уходили в казарму, которая находилась рядом.  Общими усилиями загрузили торпеду в аппарат и пожелали «Мамонту» не подстрелить союзников. Все  стали смотреть, что же это такое, выстрел торпедного аппарата. Шипения получилось много и в самом деле,  аппарат болванку выплюнул метров на шесть вперед в воду. Всплыла эта железяка, подцепили ее и подняли обратно на машину. «Мамонт» закрыл вентили воздушные на аппарате и все. Его война закончилась.

         С тех пор стал он нужен только в качестве вахтенного у трапа и сигнальщиком в море. Почти так же проходила служба и артиллеристов, с разницей, что их заставляли стрелять  два раза в год. Попадали они в мишень или нет, Виктор  не видел. Они сами говорили - да, попадаем. Верхняя команда смеялась - опять белый свет расстреляли. Слава богу, по людям стрелять не пришлось ни из пушек, ни из автоматов, ни из пистолетов. Пистолеты были у смотровой группы, в случае, когда происходила высадка на иностранные суда.

         Как внушал матросам  замполит, от проклятых капиталистов можно ждать всякие гадости. Ждать то ждали, вот только дождаться не могли. Время показало, что правильно делали, что ждали. Когда перестали ждать, то и в Украину полезли.  На осмотры пока ездили старшие, но скоро наступила и  очередь году Виктора.  Пошла мода, наколки делать, наверное, больше половины команды разрисовывалась. Виктору  память на всю жизнь оставил Коля Всеволодов,  старший электрик. Он был творческой натурой, имел склонность к рисованию. Как- то ночью на вахте притащил он пузырек черной туши и иголку с намотанными на нее нитками, нитки намокали в туши и держали некоторый запас  туши. Что он собирался делать, Виктор  не знал, но тут же ему в   голову пришла идея сделать отметку на руке.

         Виктор  предложил ему нарисовать рисунок и сказал, что, желает видеть его всю жизнь. Сказано,  сделано.  Утром Виктор уже ходил с вечным рисунком на руке. С тех пор  как глянет на руку, так  вспоминаешь кудесника Колю и службу в погранвойсках.  «Фанера» не захотел рисовать картину от руки и пошел на тральщик. Там был умелец с богатой подборкой картинок и машинкой. Спору нет, после машинки тату более привлекательный вид, но нет своеобразия, свойственной единичному экземпляру. Он выбрал бабью голову и наколол ее на плечо.

         «Билл», то же, какую то бяку наколол.  Пошли на ежегодный медосмотр, лекарь  старший лейтенант схватился за голову и принялся заносить рисунки в карточки, графа называется особые приметы. Ну, ничего, зато теперь мотористы  нигде не потеряются. В разведчики идти поздно, это они серые, без особых примет, не запоминающиеся лица. Это настоящие разведчики. Но есть еще контингент, который называется спецназ. С ними мотористы столкнулись вплотную. Прибыли ребята с Русского острова.

          Все мичманы, или сверхсрочники, быки здоровые, накаченные. Задачу им поставили проверить взаимодействие войск по поиску и уничтожению диверсантов. Задача корабля была скрытно развести их по местам высадки. Точки дали командиру в штабе, а пока мотористы  имели с ними приватную беседу. Они  сказали, что у них задача особо не упираясь, побегать по прибрежной зоне, пощекотать сухопутных пограничников, в некоторой степени  поиграть в войну. При желании, хвастались они, что  могли бы взводом захватить весь остров, никто ничего не успеет сделать. И мотористы им с удовольствием верили.

          Выгрузили их ночью в разных местах. Занялись своим делом, днем стояли на якоре  занимались корабельными работами, по ночам начиналось хождение  туда- сюда с кратковременными перерывами для   дрейфа.  Рутина, до того привыкли к этому расписанию, что если подходило время и не было команды на запуск машины, Виктор  отправлялся на мостик к сигнальщику, узнать в чем дело. Просто помощнику, если это была его вахта, лень было торчать на мостике. Он предпочитал следовать на якорную стоянку прибывать на быстром ходу, так ему меньше требовалось времени на ходовую вахту. Мотористам тем более, особой разницы не было. Иногда они  сами просили ГКП давать кораблю ход больше двадцати узлов на трех машинах. Происходило это когда подходило время так называемого «прожога» машин  после работы    холостых и  малых оборотах. За этим механик наказывал следить строго.

           Бывали случаи, Швец упускал эти часы из вида. Может, специально проверял, как мотористы считают ресурс, может, и в самом деле забывал. Но если мотористы забывали, то шуму хватало. Когда уходили в море, то кроме пополнения провианта, «Нормалек» всегда ездил на кино базу менять фильмы. Сначала зондировал почву, кто хочет что смотреть. В те года еще не было видео, и фильмы крутили на пленке, ставили кинопроектор «Украина», заряжали бобину с пленкой. Экран вешали в первом  кубрике, проектор стоял во втором против дверей. Позже экран  тихо дембеля порезали на бескозырки. Уж очень красив с материала экрана белоснежный  кант. Тонкая полоска отрезалась от самого края экрана. Постепенно экран становился все уже, пока, наконец вешать его вешать стало стыдно.

         «Нормалек» начинал сеанс. Кино это хорошо, но отдыхать тоже нужно, а толпа смотрит кино в море чуть ли не каждый день. Сменяется Виктор с вахты в восемь вечера, пьет вечерний чай с дополнительным пайком.  Выкуривает на юте папироску и идет в кубрик,  мечтая, поспать до двух часов ночи,  до следящей вахты, а там кино.
      —Что опять?
      —Ато!
      —Что смотреть будем?
—Пиратов двадцатого века!
       Идет Виктор,  ложится на койку, только сон находит, как набивается толпа и начинается сеанс. И действо это может продолжаться до часу ночи. Ребята молодые, здоровья много, в базе отсыпаются. Дрыхнут и днем после обеда, с часу до трех, так называемый адмиральский час. А вот у Виктора  организм устроен по-другому. Днем спать практически не мог. Если только уж с ног валился, то только  пол часика, а так спать нормально мог только с вечера до утра.  С морской службой Виктор про нормальные часы  сна, вспоминал только зимой, в отстое. И то через два дня на третий опять приходилось этот режим ломать, вахта БЧ-5 постоянная. Да и в кубрике днем постоянно шарахались местные жители по своим делам, досаждал  топот ног на палубе.   

       В бригаде, когда было тепло, народ ходил курить на бак, а носовой кубрик БЧ-5  как раз под ним. Он  был на восемь человек. Стоял кондиционер, стол с  намертво прикрученными к палубе кубрика ногами. А вот крышка просто лежала в пазах на ногах. Когда корабль был на ходу, а на море волнение больше трех баллов, нос подбрасывало вверх, соответственно подлетали и мотористы  лежа на кроватях.

        Однажды волнение было особо сильным. По обстановке  кэп гнал корабль, не снижая скорости, за бортом раздавались сильные шлепки волн о  корпус. Виктор спал, вдруг чувствует, летит, пусто перед ним. Приземлился на палубу, прилично  стукнувшись, еще не проснувшись и  тут же его накрывает крышка от стола. Вес у нее порядочный, хорошо, что обошлось без тяжелой травмы.  Бывало,  что народ падал и со второго этажа. Первый кубрик полностью принадлежал БЧ-5, из других команд с ними жил только один «Мамонт». Тот, кто составлял расписание по койкам, поселил торпедиста в кубрике БЧ-5. Вся остальная команда проживала во втором кубрике, был он на двенадцать человек.

        Офицеры жили в море по каютам надстройки. У командира была самая большая отдельная каюта, напротив нее располагалась кают-компания. За кают-компанией была каюта помощника и штурмана. Штурмана тогда два года не было и помощник жил один. Это тогда когда в море не выходили штабные. Когда же кто то из штаба решался заработать себе морские доплаты, то он селился рядом с помощником. Напротив была каюта замполита и механика. Конструкторы в этом коридоре еще умудрились, разместить трап в рубку, которая была выше кают. Корабельный пес долго не мог подниматься по трапу на ГКП. Это случилось во время корабельных стрельб. В несколько касаний оказался наверху. 

         Из рубки был прямой выход на ходовой мостик, управлять и кораблем и двигателями можно было из этих мест. В рубке стоял навигационный прибор самого последнего поколения, автоматически определяя координаты корабля, на табло всегда горела и широта и долгота,  постоянно обозначающего место корабля. Стояли мягкие кресла и были широкие обогреваемые  иллюминаторы, с трех сторон для хорошего обзора. Но когда качало, находиться на этой верхней части корабля, удовольствие было маленькое, мотало, как на качелях.

          Напряжение корабельной сети было  127 вольт. Утюг и тот был на это напряжение, бритвы электрические приходилось переключать на это напряжение. Забавно было смотреть на новеньких, они этих тонкостей еще не знали, и совали вилки от бритв в розетку, а бритвы только гудели, и работать не желали. Телевизор в столовой был ламповый, они выпускались в Советском союзе на 220 вольт. Использовались повышающие трансформаторы.  Заместитель командира бдительно нес службу, следил, чтобы моряки не смотрели японское телевидение, находясь возле Японии. На корабле постоянно транслировалась радиостанция   Маяк, иногда радиостанция Тихий океан.  К этому  привыкли. Когда на большую приборку радисты выводили в сеть магнитофонные записи с хитами современных песен, то случалось просили их вернуть радио.

          Большая приборка означала еще одну прожитую неделю.  Корабль любили, мыли его и чистили. После чего народ начинал мыться сам, стирать свои пожитки. Потом, все это хозяйство летом вешали на верхней палубе, корабль становился похож на табор. Офицерам из штаба это не нравились, как будто сами не жили корабельной жизнью.  На воздухе  сохли быстро, часа через два, шмотки, уже можно было гладить.

          Отдельная тема почта. В те года почта работала на высшем уровне. Простое письмо Виктора шло домой пять дней. А конверты авиа ложились в почтовый ящик Магнитогорска на третий день. По нынешним временам скорость фантастическая.   Читать вести из дома было приятно, писать свои новости не очень, писать то было о чем. Все  было однообразно, приедалось, все  уже неоднократно прописывалось. Фантазировать не хотелось, да и не имел Виктор привычки жизнь приукрашивать, писал домой всегда, как  были события на самом деле.

         «Фанера» тот по простоте души, любил попугать своих родных, читал он нам отрывок из письма домой. «Шторма сильные, качает, аж кишки выворачивает, волны выше сельсовета». А ведь самому было плевать на все эти дела. Он тоже качку переносил очень хорошо. «Билл»  со временем тоже привык к постоянной болтанке, перестал плеваться в плафон, начал нормально есть, один «Гнус» мучился от этой напасти.  Молодежь тоже попалась не шибко больная, мучился один новый рулевой, с виду здоровый бык, а нутро с гнильцой оказалось.  Где же вы теперь, корабельные  друзья Виктора?

Продолжение: http://proza.ru/2015/01/31/1152