Уроки доброты. Глава 11. Конец 1981 года

         http://proza.ru/2015/01/31/1078

     Все. Теперь одни и самые умные. Над ними только один командир, их толстый Владимир Яковлевич. Старшины списаны на берег, будут появляться на корабле, когда  изредка тот будет в базе. В октябре пошли первые партии увольняемых в запас, до средины ноября все разъехались по домам. Перед отправкой в Южно-Сахалинск на самолет, дембеля приходили попрощаться с кораблем и командой, с офицерами. У каждого за плечами почти два с половиной года жизни на этой коробке. Команда собиралась в столовой, прощались душевно. Желали им быстро добраться до дома. Все были из районов не ближе Омска. Саша Кириллов, старший радист был почти земляк, из Челябинска. Остальные с Украины, центральных областей России.

         При сходе их на пирс, включали марш «Прощание славянки». Несильно били их кранцами по спине, такова была традиция в морских частях пограничных войск.  Шли с ними до казармы роты обслуживания, дожидались их посадки в автобус и провожали до ворот части. На душе радостно, через год очередь Виктора. Шутки,  дембель наступит неизбежно. Сахалин  остров с удивительным климатом. Сезоны на нем меняются быстро, за одну ночь. Особенно это заметно в ноябре. До десятого числа обычно тепло, до десяти градусов, ходили в обычных робах без свитеров и бушлатов. Потом  резко выпадает снег, за одну ночь ложится до полуметра. Зрелище прекрасное. Снегопад начинается обычно без резкого усиления ветра, просто небо затягивают тучи и начинают падать тяжелые хлопья снега,  падает как стена, метров за десять от себя уже ничего не  видно.

         Утром народ вместо зарядки отправляется лопатить, и сбрасывать  снег с надстроек и палубы корабля. Жизнь продолжалась, не было особых  проблем в четко налаженном хозяйстве. У Виктора  с «Фанерой» вахты были расписаны по привычному для  их графику. Он с Лешкой и Санькой стоял на вахте с восьми до двух часов. Виктор  по привычке нес вахту с двух до восьми, с Виктором  ходил мотористом Вовка Галактионов. «Билл» никак не мог определиться с кем из старших вахты ему лучше. Один выход проводил с «Фанерой», не нравилось. В следующий раз перебегал к Виктору. В смену Виктора  народу было в машине мало, три человека. Виктору  было без особой разницы, кто из электриков будет работать в его смену. Сережка Гребенюк справлялся с обязанностями тоже достаточно хорошо. Вовка сразу приклеился к нему, прозвал его с ехидцей «Семенычем», а какой там Семеныч, на полгода старше. Мы знаем, что Виктор был молодым по возрасту в своем призыве, ушел в армию через месяц после 18-летия.

       Вовка никогда не стеснялся прийти посоветоваться с ним, вопросы возникали часто, всего сразу не узнаешь. Они с «Фанерой» уже были профессионалами в своей области. Для них на корабле по БЧ-5 уже не было  секретов. Знали все, куда идут - какие трубы, для чего куча клапанов и вентилей, где какая запчасть. Швец интересно разобрал ЗИП. После прошлого меха обследовал хозяйство, добрался весной и до трюма носового кубрика, где лежали запчасти. Стояли ящики с новыми и старыми деталями.

       Включили свет, открыли ящики, механик глянул, присвистнул:
       —В кулацком хозяйстве и бычий хер  веревка, но на ней не повесишься.
       Встали мотористы цепочкой, и полетело все не нужное железо  за борт. Оставил только  необходимое:  шланги и нарезанные по размеру дюриты. Прокладки под крышки головок главных машин. Все медные и асбомедные кольца, они  были развешены по размеру, толщине и диаметру. Сальники также были разобраны по размерам. Остались только запасные  водяные насосы, забортной и пресной воды, хомуты и гайки, также нашлись новые воздухораспределители главных машин. Швец записал в книжку, что нужно добавить и уже в ближайший заход в базу  все  получили на складе. НЭМС ему верил и подписывал без разговора все требования на запчасти, если таковые были.

        Можно было  подумать, что механик был ангелом без пороков. Ничего подобного, была одна черта, выпить был не дурак. Выпить, мягко сказано, иногда с трудом мог вылезти из ПУД-а. Если это происходило в море, мог дня два не показываться в машине, ходил только в кают-компанию поесть. Мотористы спрашивали у гарсона:
     — Как самочувствие у шефа?
     — Ничего, аппетит хороший, — шутил «Груня», а потом его младший акустик, по наследству принявший должность гарсона.

      Пришло время назначать на должности, стали вызывать по одному в кают - компанию и предлагать Виктору занять должность старшины команды. С «Фанерой»  было соглашение, Виктору  не хотелось лишних забот, больших амбиций не было. Поэтому на собеседовании он  сказал, что вопрос уже давно между ними решен и на должность старшины команды я не претендую. Швец сказал, что имел  виды на Виктора, но неволить  не стал. Кэп недовольно покрякал, сказал, не  пожалеешь,  в деньгах теряешь. Назначите, никуда не денусь, но не хотелось бы, сказал Виктор. «Фанеру»  вызвали следом, про что они там беседовали, Виктор не знает. Вышел он, лицо красное, недовольное.

       Подобную процедуру проделали и с остальными должностями. Через неделю зачитали приказ, подписанный комбригом о распределении должностей на корабле. Швец потом по секрету говорил Виктору:
      — НЭМС хотел тебя сделать старшиной команды, а его заместитель  долго  уговаривал не делать этого. Что у вас с ним, кошка пробежала.

       Виктор  причину знал хорошо, по прибытию на корабль Виктор  с ним поцапался очень сильно. Механик обещал ему испортить всю службу и старался гадить ему,  где мог. Бывает личная неприязнь людей. Яркий пример отношения Виктора с ним.

       Однажды вызвал Виктора к себе в каюту по молодости, достал из сейфа пистолет и пригрозил шлепнуть его как врага народа. Виктор вскипел. Сказал, что у него козла кишка тонка, а будет сильно доставать, может случиться несчастный случай, вода за бортом холодная, долго не живут, особенно худые.

       Намек понят буквально, народ даже потом заметил, что он никогда впереди Виктора  не ходил. Ну, кто здесь виноват. Сглупили оба. Виноват больше начальник, так справедливее.  Потом он тщательно тормозил все приказы о поощрениях Виктора Кравцова. Просто не ставил свою подпись на эти документы, а штаб такая бюрократия, без его подписи дальше ходу делу не давали, или просто менял номер корабля.  На 807 служил его однофамилец и должность и звание, первое время были одинаковые.  Рутина службы продолжалась. Почти постоянно в море, в базу заходили только на заправку и пополнение провизии. Самый большой перерыв был в декабре, почти неделю простояли в базе. Через десять дней должен был наступить Новый год.
Матросы поторопились на всякий случай сделать запас спиртного, притащили даже такую экзотику, как египетский ром. Клюнули на красивую этикетку, хорошо, хоть мало взяли, этого творения из тростника. Водки прикупили изрядно, все это добро сложили подальше от глаз, постарались до праздника забыть об этом загашнике. Предчувствия их не обманули.

       Прибыл посыльный из штаба и притащил приказ о выходе в море. Менять должны были опять 900-ый, хотя они вышли в море всего неделю назад. Бывалые моряки,  уже поняли куда попали и вопросов лишних на этот счет не задавали.  Сбегали в военторг,  купили папирос « Беломорканал»,  чтобы до середины января с куревом не было проблем, загрузили харчи и прощай база, до встречи в Новом году.  «Билл»  больше не ходил на носовой шпиль поднимать якорь, теперь при выходе из базы он сидел в ПУДе.

       «Фанера» бегал управлять машинным телеграфом на ходовой мостик, Виктор  по команде пускал главные машины и командовал мотористами. Теперь их был комплект и каждый садился на телеграф, на ручное управление машинами. По их  молодости на правый главный двигатель приходил Юра Обухов. Вася Зайцев был в ПУД-е, а механик мерз  на ходовом мостике и дергал рукоятки машинного телеграфа. Теперь Виктор  вел записи в  журналы и смотрел за работой главных машин по приборам.

         По выходу и заходу работала вся боевая часть, делать все нужно было быстро, и не упускать из виду любую мелочь. А мелочей всяких в голове нужно было держать кучу. У каждой из машин был свой характер. Левый двигатель нужно было дольше прокачивать перед пуском маслом, на правую машину требовалось для пуска больше воздуха, средний пускался и при давлении воздуха около 70 кг/см.

          Так и начинал запуск машин. Левый, правый, средний. Сразу в посту становилось шумно, мотористы в машинах одевали наушники или беруши. Без них уши закладывало, но не столько  от шума, а от разрежения, которое создавали 56 цилиндров каждого двигателя, воздуха им нужно было очень много. Зимой ощущение было не из приятных. Сидят и смотрят на телеграф, одна рука на рукоятке управления реверсом, другая на кнопке сброса сигнала. А через шахту воздухозабора сверху льется поток зимнего холодного воздуха. Уйти никуда нельзя, так и сидят и потихоньку замерзают.  Если баковая команда быстро вытаскивала якорь, все это удовольствие заканчивалось довольно быстро.

         Но бывали случаи, когда на телеграфе  зависали минут до сорока, а на улице минусовая температура. Подключив по команде из ПУД-а гидравлику управления двигателями, мотористы выходили из машин и долго не могли согреться. В последний выход перед Новым годом  из базы выскочили  быстро. Время было вахты первой смены, в машине остались «Фанера» и два моториста с электриком Сережкой Гребенюком. Виктор, Вовка и «Билл» пошли отдыхать и посмотреть   на рейд, какие суда стояли в очереди на заход в торговый порт Энска.

         В те годы рейд был постоянно забит всякими разными судами, были там и огромные контейнеровозы, и простые сухогрузы, танкеры, лихтеровозы. Постоянно стояли БМРТ и другие рыболовные суда.  Пошли спать, попив чая и перекусив.  Ночью встали на вахту, сразу же кэп дает команду пускать машины.
       —ГКП-КП-5  машины к пуску.
       —Есть, — мотористы запустили машины, доложили, что готовы к принятию нагрузки.
      —Три вперед, — командует Кэп, набрать 1500 оборотов.
      Понеслись по ночному морю, прыгая по волнам. 
      —Куда спешим, — спрашивает Билл
      —Сходи в рубку спроси, — ему в ответ Виктор. «Билл» пошел не рубку, а к радиометристу, посмотреть куда идем. На  вахте с ними всегда стоял Серега Плещенко. Приходит и говорит:
      —Получили штормовое предупреждение, командир торопится успеть на якорную стоянку, пока не поднялась волна и сильный ветер. Через час встали в месте  постоянного укрытия.  До утра дожили спокойно и отправились спать до одиннадцати часов, сдав вахту «Фанере» и компании. Зимой темнеет рано, днем море успокоилось и командир решил досмотреть сухогруз  Хатанга. На судне капитаном оказалась женщина, одна на весь СССР, командир дал команду им остановиться, пронюхал это дело и засобирался к ним на борт. Капитан-лейтенант Лавров был парень нее промах. Завис у этой дамы часа на три.

       Вдруг с их борта кричат: принимайте своего. Сам он идти уже не мог, принял на грудь лишнего. Торгаши загрузили его в сетку, которой разгружают различные грузы, и опускали пограничного  кэпа грузовой лебедкой. На морозе, он немного оклемался, и пошел в рубку, отдать распоряжения, куда будем идти. По прямой связи  прямой связи дал команду запустить бортовые двигатели, что и было исполнено. Сам сел в кресло механика и давай нажимать кнопки звонка. Звонок брякнул один раз,  Виктор включил двигатели вперед. Тут же раздалось два звонка, выполнил команду стоп. Потом прошла команда двигатели назад и сразу последовала команда стоп. Виктора  дело маленькое, сиди, слушай команды и дави кнопки управления. Вдруг  по общекорабельной, громкой связи помощник вызывает КП-5,  приказывает - команды телеграфа не выполнять. В БЧ-5 правило, исполнять команды только прямой связи Кравцов запросил  дело в том. Помощник сказал: командир плохо соображает, что делает,  еще не отдали швартовы от сухогруза. Как офицеры уложили спать командира, Виктор не видел. Пришел механик посмотрел журналы, приборы и говорит:
—Молодец, не растерялся, — Виктор ему показывает на звонок и прямую связь с КП-5, мол делал, что должен по расписанию, у меня там глаз нету, я не вижу, кто кнопки нажимает.

       Механик ушел, Виктор  следом вышел наверх покурить, в курилке - народ хохочет, болтаемся у борта сухогруза, как собака на привязи, то вперед, то назад. Ничего страшного, подергались и отвалили, зато человек немного развеялся.  Будет, что потом вспомнить. На других сторожевиках народ, поди так не куролесит.
      —«Семеныч», ты не перейдешь в другое время несения вахты, — спросил Вовка
      —Привычка хуже неволи, будет казаться, что время идет слишком долго. Два года уже в одно и то же время встаю по ночам каждый день, а сам по природе жаворонок, ночью должен спать.

      Молодость, есть молодость. С высоты прожитых лет смотрит Виктор  на прошедшие годы, уже не верит, что это было  с ним, но было же. Все выше описанное правда, без соблюдения точных дат. Упущены многие, казалось мелочи, но это мелочи  Виктора. Для его сослуживцев эти пропущенные мелочи, не очень важные  для Виктора  могут быть важными для них. У каждого на корабле был определен штатным расписанием круг обязанностей,  которые выполняет тот, кому они предписаны. Например, никогда простой моторист не стоящий на должности, не получающий по этой должности деньги, не будет стоять старшим смены в ПУД.

       Швец мотористам  особо не докучал с обучением их молодежи, хотя тех, молодежью можно было назвать с большой натяжкой, третий месяц уже с нами болтаются в море.

       Тихоокеанский флот больше времени проводит у причалов, пример перед глазами,  дивизион катеров стоявший в то время в Энске  в одном ковше. На  памяти Виктора в море они выходили раза три, за два с половиной года его наблюдений. У них не было никаких оперативных задач. У пограничников  постоянная готовность. На Сахалине у военных год службы засчитывался за полтора. Механик на 800-ым дослуживал последний год, собирался в конце июля 1982 на пенсию. А было ему еле-еле за сорок. Он мечтал уехать на родину, в Донецкую область в город Снежинск. Родом оттуда был корабельный радиометрист «Гнус».  Он после демобилизации, решил остаться в Южно-Сахалинске, служить в милиции,  говорил, что дома особо не ждут. Вся остальные матросы года Виктора, выпучив глаза, рвалась домой, не понимали по молодости открывавшихся перспектив. Досрочная военная пенсия, минимальный стаж службы, при возможности можно было подать рапорт о переводе на Камчатку или Шикотан, там год службы считался за два, притом полное обеспечение и хорошая зарплата по выслуге лет.

       У Володи механика был второй оклад по кораблю, получал он рублей на пятьдесят меньше командира. У кэпа со всеми доплатами  денежное содержание было около 900 рублей, их мичман,  заколачивал, чуть больше 800, а ответственность не сравнить. В 1981 году ввели звание старшего мичмана, для Кравца  это было уже не актуально, человек собирался домой, лишняя звездочка на погоне для него ничего не значила. Пенсия была заработана, впереди светлое будущее на юге, сказка и мечта для всей его семьи, жены и сына лет тринадцати.  Можно  и понять молодого человека, прослужившего уже два года, про себя решившего, что стал настоящим морским волком. Сравнение недалекое от истины, попадали в столько всяких передряг и случаев,  требовавших принятия единственно правильного решения, принимали и эти решения, по ночам не бегали за советом к механику в каюту.

        Жили последние дни в море в предвкушении Нового Года. Кок Серега спрашивал у сослуживцев, что они желают видеть на праздничном столе. Особых разносолов не наблюдалось, народ заказал ему испечь пирог с повидлом и решили сляпать толпой пельмени. Серега обещал еще пожарить картошку и запечь уток. Стол на новогодний праздник собирался неплохой. Но главное ждало своего часа, уже давно остыло и покрылось влагой на стеклах бутылок. Молодежи было интересно, как встречают праздник в море, приставали с расспросами. Просто это был этап для каждого поколения моряков пограничников. Для одних это последний год и потому это требовало особого подхода, для молодежи половина общего срока службы.

       На 800-ым корабле была почти демократия, простые ровные отношения между членами команды. Уверен Виктор, по сей день, про него, «Фанеру» и «Билла», плохого слова никто не скажет. Верхней команды это не касается, у их молодежи свое начальство из старшинского состава. Мотористы их совсем не касались, для них лишь бы всегда был помощник  на камбузе. В основном его помощь сводилась к накрытию на стол и мытью посуды. Народ становился крут, потребовались деревянные ложки, персональная у каждого. Сказано, сделано, каждый хлебает в обед персональной ложкой. До деревянных вилок не додумались. При Лаврове на эти дела смотрелись сквозь пальцы, но с точки зрения гигиены, полнейший маразм, дерево отмыть от жира было делом хлопотным. 

        Наконец наступило 31 декабря, день как день, до вечера ничего особого, обед и ужин по расписанию, но все находятся  в ожидании, когда на часах будет 12-00. Кок хлопотал на камбузе, по столовой витали ароматы жареной птицы, почистили ему картошку и сели свободной вахтой лепить пельмени. Все надеялись на лучшее, положение казалось прочным и незыблемым. Перемен ожидали только в БЧ-5, летом должен был прийти новый механик, остальные думали дослужить под прежним командованием.

        Без десяти двенадцать в столовую пришел КОМАНДИР и пожелал удачи в Новом году, повышения в чинах, которых еще ни у кого не было. В тот  момент служило двадцать три матроса, должности на корабле, определялись только боевыми номерами на робах. Пошутил, много не пить, гуляйте, мешать никто не будет. Сказал, что  запретил совать к матросам  нос.  Да и мы, сказал,  тоже люди, выпьем и закусим. Вы мотыли смотрите, обратился он к  вахте, вам, как обычно, везет больше всех, в половине третьего даем ход и совершаем переход до мыса Крильон, на ходу будем до шести утра. Виктор его поблагодарил, что про них помнят и не забывают по праздникам подогнать ходовую вахту. Кэп ушел в кают-компанию. В столовой личного состава  нас началась гулянка, с обильным возлиянием. Своим пацанам Виктор  сказал, чтобы они очень не увлекались. Поспать  не получиться, а  впереди еще бессонная ночь и ход, почти до утра. Так и наступил последний год службы, в плавсоставе морских частей пограничных войск.

Продолжение: http://proza.ru/2015/01/31/1477