Зина, ты Тыква

   Зина Недозорова приехала в Москву из деревни Большие Поляны, что в колхозе «Красная Заря – 50 лет Октября».  Была она смышленой пермячкой, пышной, дородной, вороногорлой и дальновидной. Первое время присматривалась, наивно восторгалась: «Ой, как у  тебя воротничок изящно оттопырен!», «Да я перед тобой, что неоперившийся птенец, ты на целый год старее и мудрее».

Потом заматерела, перестала громко топать при ходьбе, выучилась значительно ронять негромкие  слова, слегка исхудала, правда, переменить румянец на аристократическую столичную бледность не удалось. Постепенно изжила из лексикона «шашнадцать» и «коклеты», а главное – не ленилась многократно пересдавать абсолютно все экзамены, пока преподаватель, сдавшись ее могучему деревенскому напору, не поставит наконец «отлично».

Так, непрерывной зубрежкой, дошла Зина до третьего курса, когда при виде целой линии «отл» в ее зачетке, ни у кого уже не поднималась рука поставить отличную от «отл» оценку. К третьему году обучения Зина стала комсомольским секретарем курса, и теперь  одна только жившая в другом измерении математичка Ольга Сергеевна, живописно одетая и элегантно рисующая на доске ряды бесконечно малых величин, осмеливалась, небрежно отодвинув подготовительный листок ленинской стипендиатки, недовольно сказать:

- Ах, Недозорова, что за глупость Вы опять написали, сядьте-ка к Шамординой  и пусть она Вам объяснит, как это правильно делается

 Милка Шамордина была негласным гением группы, она умела выделывать на машине Оdra такие сногсшибательные кундштюки, что изумлялись даже специалисты. Графики, которые Милка строила «от руки», набрасывая свои теоретические измышления, машина Оdra вычерчивала неделю. Правда, Милка не выполняла комсомольских поручений, всегда опаздывала или забывала уплатить профсоюзные две копейки, а на пятом курсе вообще влюбилась в артиста из Улан-Удинской богемы, приехавшего в Москву на гастроли.

Забегая вперед, скажу, что Милка бросилась-таки за любимым в Сибирь, отказавшись от рекомендации в аспирантуру. Любимый же  оказался женат и многодетен, довольно обычная история. Умная Милка, таким образом, не стала конкуренткой бравшей преграды упорством и задним умом хитрованке Недозоровой, упрямо, как Т-34, идущей к цели – аспирантуре при кафедре в Москве.

   Итак, Зина научилась деликатно двигаться, с придыханием, тихо  и томно говорить, заняла видное место в активе комсомола, получила звание ленинской стипендиатки и повесила в общежитской комнате большой портрет дедушки Ленина. На  революционные праздники Зинаида собирала у себя представителей угнетенных африканских народов и за чаем с лимоном из граненого стакана внушительно и весомо толковала о светлом коммунистическом будущем товарищам из Верхней Вольты.
На полочке над кроватью у нее красовалось новенькое,  в синих блестящих обложках, полное пятое издание ПСС Владимира Ильича в неразрезанных 60-ти томах. Наши юмористки-девчонки посмеивались, как перед таким значительным портретным лицом и его собранием бесстыдная Зинаида надевает утром колготки? Но это они, наверное, от  зависти сердца. 

   На еженедельные танцульки в вестибюле первого корпуса общежития «Рудознатоков» товарищ Недозорова выходила с красной повязкой на плече и брошюрой «Лучше меньше да лучше». И под грохочущие, как высокогорный камнепад, звуки, извлекаемые местным «Кристаллом» или конкурирующим с ним ансамблем «Сердца семерых», Зинаида стоически дежурила до победного конца, то есть полного обезлюдения вестибюля. На приглашающих к танцу ребят смотрела уничижительно-уничтожающе и зорко следила, чтобы чья-то нахальная рука не нажала на «выкл.» кнопку рубильника, пока вахтерша тетя Валя семенила за горячим чаем на кухню.

   Своих товарищей, то есть всех нас, Зинаида воспитывала в духе победившего социализма, с большой долей уверенности надеясь вырастить из каждого отдельного индивидуума физически здорового и душевно богатого коллективиста. Делала она это так. Подходила к хохочущим или целующимся парочкам, вольготно расположившимся у раскрытых в шумящие тополя и весенние дожди окошек, и наставительно замечала:

- Товарищи, вы ведете себя, как распоясавшиеся хиппи. Вы мешаете заниматься своим интернациональным вьетнамским друзьям в рабочей комнате

На что моя подружка, голос которой напоминал иерихонскую трубу в миниатюре, начав хохотать, быстро зажимала себе рот и,  давясь и кашляя, переходила на стремительное диминуэндо: «Ха-ха-ха-ха!…ха-ха…то есть, хи-хи-кс… Тсс!».
А сокурсница Зины длинноногая, не разбирающаяся в международной политике и примитивно гадающая на блюдце «когда я выйду замуж?» Валька, наклонясь с высоты своего двухметрового роста, просто и грубо заявляла:

- Зина, ты Тыква

Валька не испытывала к Недозоровой никакого пиетета и однажды четыре станции метро до самой общаги везла в капюшоне не подозревающей об этом Зинаиды кулек дефицитных новогодних мандаринов, которые некуда было положить по причине отсутствия авоськи. И так пристала эта Тыква к моральному облику товарищ Зины, что многие считали название этого овоща фамилией знаменитой стипендиатки.

P.S. Зина Недозорова-Тыква закончила аспирантуру, стала преподавателем кафедры, постепенно выдворила из комнаты  пятое издание ПСС с портретом Ильича, заменяя его последовательно на изображения Михал Сергеевича, Борис Николаевича и последующих вождей. Научных трудов и званий не имеет, воспитывает студентов в духе развитого капитализма. Любит цитировать шутку: проскочили коммунизм и не заметили.

Ха-ха. То есть, хи-хи-кс…