Уроки доброты. Глава 12. 1982 год

       http://proza.ru/2015/01/31/1152

           С каждым днем становилось все холоднее, на море появлялась шуга. Температура воды опустилась ниже нуля. Вода не замерзала,  соленой воды температура  замерзания на  несколько градусов ниже, чем  пресной. Сразу охладиться такой объем воды не мог, с морских глубин  поднимались теплые слои. Дул ветерок и на воде было небольшое волнение. Команда занималась своими обычными делами. Офицеры перестали выходить на мостик, сигнальщики стали полными хозяевами самого главного командного пункта. Мерзли по несколько часов, вахты у них зимой делали короче, чем внутри корабля. Но и это спасало их мало, приходили с красными носами, обветренными лицами и мокрых регланах.

    На хорошей волне при боевом режиме, хода вода долетала и до мостика. Особенно ныл и плакал новый рулевой. Это был здоровый кабан с Алтая. Валерка Алешкин принял обязанности боцмана  ушедшего Мигуры. Валерка - хозяйственный мужичок, встревал во все мелочи быта и был корабельным  парикмахером. Еще к этому делу, талант был у свеженького радиста. Валерка на беду всем нам  назначил гарсоном и приборчиком офицерских кают своего земляка, нового рулевого. Этот мудила, после новогоднего праздника делал приборку в каюте зама и механика. 

    Механик Володя перед пенсией стал плох памятью, оставил запас спирта на койке во фляжке и пошел в машину проверить состояние дел и посмотреть на толпу, убедиться, что все нормально перенесли праздник. При случае он мог и плеснуть в стаканчик, молодежь он не баловал, со старшинами   иной раз после трудных ремонтных работ не считал зазорным пропустить с устатку. В этом случае он оставался на корабле дежурным. Обычно тогда  заканчивали работы по срочному ремонту поздно ночью, со временем в такие дни считаться не приходилось. Молодежь он отправлял в душ, а старшины  с ним уходили в кают-компанию. Кок готовил с вечера нехитрую закусь и они  бывало, еще часика два прихватывали в разговорах за жизнь. Потом сами шли в душ,  отмывшись отправлялись спать, предварительно сказав дежурному, чтобы завтра раньше обеда не будил.

      Заму всегда было не по себе, он любил шляться по кораблю, особенно по старшинским каютам и кубрикам,  вся команда уже занята делами, а в носовом кубрике тихо и дрыхнут мотористы и электрики. В старшинской каюте левого борта спал Виктор с «Фанерой». Сама каюта напоминала купе в поезде, только по центру, у борта, были сделаны шкафчики  для личных вещей. С нами в каюте жил еще Санька Хадонович, четвертым был «Нормалек». Кровати внизу, были точной копией поездной нижней полки, верхние были помягче, на резиновых ремнях, в изголовье у каждого был ночник, пара кроватей закрывалась обшей  ширмой. Можно было читать, не мешая соседям спать, был один недостаток, прямо по каютами проходили гребные валы, на  ходу  был повышенный шум.

      «Фанере» было плохо спать ночью,  вахты Виктора постоянно были ходовыми. В тамбуре перед каютами стоял умывальник, до гальюна ходить нужно было через столовую. Швец посмотрел, все нормально и отправился на обед. Нас по трансляции еще в столовую не приглашали. Вдруг слышат шум и беготню по коридорам, спрашивают, руля не видели.  Что случилось, не поймут, оказалось,  руль распечатал у механика фляжку со спиртом, сам выпил, и налил туда полфляжки воды.

       Володя захотел угостить офицеров в кают-компании, похвалился какой он запасливый. Разлили,  а там разбавленный напиток. Давай все искать руля, были то в море. Найти нигде  его не могут, облазили весь пароход, уже думать стали, может, спрыгнул за борт. Дело было днем, сигнальщик говорил, что на верхнюю палубу он не выходил. Заглянули даже в собачник, нет. Пошли на второй заход, ищут. Наконец спускаются в ахтерпик, где рулевые машины, глядят, стоит.

       Включили свет, оказывается,  висит. Но башка на плечах у человека работала, взял самый толстый конец, изобразил петлю. Убрал из-под ног пайолу, прыг в ямку, мелко, ноги касаются рулевых редукторов. Собственно он бы так не повесился, такую веревку трактором нужно затягивать. Матросам,  конечно,  не по себе как-то, первый раз такое зрелище.  Вытащили этого козла, отнесли в кубрик и положили  его на койку. Наверху в офицерском коридоре Володя механик грозится руля додушить. Замполит  его уговаривает, не делать этого, совсем как дети. Позвали командира, тот выгнал из кубрика толпу и переговорил с повешенным. Минут сорок он был там, о чем говорили, ни он, ни руль, так никогда не сказали. От вахт он его отстранил, пришлось боцману тряхнуть стариной, его вызывали на руль при заходе в базу.  Командир решил поначалу это дело замять, докладывать об этом не стал. Руль, наверное, пообещал больше не дурить. 

       Опять стало тихо и спокойно, но в память это засело крепко.  После десятого января вмерзли в лед, до бригады переход на три часа, а приказа на заход все нет.  Уже пошли разговоры, что оставят мотористов, чтобы поддерживать электростанцию, а  остальных вывезут берегом в бригаду. Но потом пришло радио, вышел тральщик из бригады. Обколется корабль  кругом, и будет вести его  до бригады вместо ледокола. На тральщиках корпус крепкий. 800-ый  же    на плавание во льдах не рассчитан, главным образом из-за винтов. Так и прибыли в бригаду, впереди тральщик, следом  800-ый, как собачонка цепная.

      В этот день, Виктор  первый раз с борта своего корабля наблюдал заход в базу.  В ПУД-е  остался «Билл», «Фанера» мерз наверху, двигал ручки телеграфа.  Стоял у иллюминатора в столовой весь путь, с рейда до разворота возле бочки в центре ковша, видел створные знаки обозначающие фарватеры. Если спросить мотористов с судов пограничных войск, лишь единицы могли лично наблюдать, как это все происходит. Нашего старшего электрика «Билла» это зрелище уже  не  впечатляло, он больше года стоял на управлении якорным шпилем, после него по расписанию это место занял Гребенюк. Наступила его очередь в любое время дня и ночи выбегать по команде на бак.
 
       Ютовые и баковые бросили выброски, на причале и соседних кораблях закрепили концы. «Билл» и Серега пошли подключать корабль к береговому электропитанию. Механик спустился в пост, подписал и забрал вахтенные ходовые журналы. Он их сдавал в архив начальника электромеханической службы, предварительно выписав и сосчитав израсходованный моторесурс главных машин. Сказал:
     — Мы закрыли навигацию, теперь плановые ремонтные работы, прошу представить  список работ и заявки на запасные части и расходные материалы.
 
      С вахтами мотористы всегда определялись сами. По заходу в бригаду на вахте в машине оставался моторист, чье время вахты шло в во время захода. Дежурным с ним оставался  старший вахты. Только после семи часов вечера  их меняла очередная смена, уже по суточному расписанию. Пока вахтенными ходил год Виктора, было просто, трое дежурных по БЧ и соответственно три вахтенных, больше народа и не было. Теперь при полном комплекте штата с дежурным по БЧ каждый раз ходил другой вахтенный.  Вовка попадал к Вахте Виктора раза два в месяц.

        Пришел на корабль зам НЭМС, бывший инженер-механик, спустился в ПУД, поздоровался, спросил о жизни и отправился в машины, посмотреть свое наследство оставленное им Швецу.  Признал, лучше стали содержать технику, в машинах чисто, даже после боевого похода. Виктор  частенько ходил по другим кораблям бригады, спускался в машинные отделения и мог сравнивать. Его корабль был вторым по возрасту в бригаде, остальные  803-й, 807-й , 900-й были выпущены промышленностью позже его корабля. Но в машинах идеальный порядок был только у них и на 807. После трех недель постоянного шума, тишина действовала  на нервы, не было и привычной уже вибрации корпуса. 

         Начинались три месяца тишины и каждодневной прогулки по морозному воздуху на суше.  До моряков стали доходить слухи о разногласиях у отцов командиров. Сам капитан-лейтенант Лавров  появлялся на виду только на подъеме флага, потом уходил в свою каюту и проводил там время до обеда. Помощник тоже ходил хмурый. Оказалось, замполит  написал рапорт о происшествии с рулевым, решил использовать момент и повыситься по должности. Копал он под Сергея Ивановича. Видно решил залезть на его оклад, но не учел, что из замполитов никогда не возвращаются, это почти полная потеря квалификации и в штабе отношение к ним было соответственное.

       Комбриг Ивчатов был грозой для всех, даже в гарнизоне он был старший начальник, без его одобрения не принималось ни одно решение. Дяде было уже за пятьдесят, однако имел молодую супругу мечтавшую стать адмиральшей. Дамочка была колоритного вида, на улицах народ сворачивал головы, глядя ей вслед. Она хоть и не служила в части, бывала на территории части довольно часто.  Начальник штаба, капитан второго ранга Сисюков, был уважаем на кораблях, нос в отличие от комбрига не задирал, имел со всеми ровные и добрые отношения.  Сисюков пришел на разбор рапорта замполита, он был опытен в тайных течениях человеческих душ, пообещал заму дать ход его рапорту, сам убрал эту бумажку подальше и  посоветовал Лаврову попытаться убрать этого склочника с корабля.  Началась тихая и молчаливая война между кэпом и замом. У зама был ангел хранитель в виде политотдела.

      С ними связываться никто не хотел. Эти ушлые парни всегда могли покрасить белое черным цветом.  Матросы  тоже притихли и старались не навредить командиру, упаси боже, было выкинуть  фортель. Беда пришла, откуда ее не ждали. Этот гад, руль, опять вздернулся. И конечно, понарошку, в том же самом месте и на той же веревке. Дело было днем, Виктор  сидел в курилке, наслаждался папироской и вел беседу с Вовкой Галактионовым. Заглянул к нам дежурный по кораблю Карась:
    — Руля  не видели!
    — Давно уже не видели, — Виктор пошутил, — Сходи, глянь в ахтерпике.

     «Карась» заржал и покрутил пальцем у виска. Побродил еще, вызвал его по трансляции. Руль не пришел. Карась решил сходить посмотреть по указанному адресу. Точно, висит и хрипит, гад. Ершов позвал на помощь, спустился в ахтерпик и Виктор, первый раз он  этого зрелища не видел. Торопиться было некуда. Они уже сообразили для чего эти выходки, руля просто ломало от службы. Хотелось человеку домой, дома папа с мамой. Умные люди эти дела решали раньше, еще в Приморске, зачем было тянуть полтора года. В учебной роте Виктора  пара таких героев нашлась. Один прыгнул со второго этажа казармы и специально приземлился на две ноги. Сломал свои конечности и отправился в госпиталь, числился он во взводе Виктора. Он его не видел до этого, прибыл в роту уже позже. Весной пришли с занятий, сидит в парадной форме и хихикает. Вечером ему выдали документы и на этом, у этого умника служба закончилась.

      Стоят,  смотрят  на висельника. «Карась» дернулся снимать, Виктор  и Нормалек говорят:
      —Погоди! Что человек мучается, может попросить стесняется, давай поможем!
Руль задергал ногами и захрипел. Испугался,  похоже. Ведь правда, кто потом, что  докажет. Мысль мелькнула, но на душу грех брать не хотелось, человек все-таки, хоть и поганый. Собаку и ту жалко. Пришлось вытаскивать эту падлу из петель.

     Да, Виктор  не ошибся, именно из петель, их было четыре. Вытащили его на палубу и отвели в кубрик. Карась пошел, доложил командиру. Он больше скрывать не стал и написал рапорт о случившемся. Свой рапорт настрочил и замполит. Контора заработала, мотористы устали от проверок, а того козла на следующий день увезли в Южно-Сахалинск в госпитальный дурильник. Комбриг решил отыграться на Лаврове и заодно решить кадровые проблемы своих любимчиков.

      На корабль наслал особый отдел. Те, кто сталкивался с этими парнями, понимает, дело с ними лучше не иметь. Потом всю жизнь будет за тобой хвост волочиться, отделаться от них не будет никакой возможности. Явились эти два молодца на борт, один засел в кают-компании и начал душещипательные беседы с командой.

       Старшинский состав понадобился ему в последнюю очередь. С начала беседы он вел с молодежью, они выползали из кают-компании красные и злые. Говорили, что он провоцирует на всякую гадость,  просит раскаяться и оказывать им всяческое содействие. Слушать это одно, наконец, попросили и Виктора.

        — Вячеслав Владимирович!— назвался контрразведчик, — можете так ко мне и обращаться.
        —  Кравцов Виктор! Мне так будет  неудобно,  лучше по воинскому званию, — сказал он.
       — Хорошо, — согласился особист.  Начал издалека, видно перед разговором читал личное дело.
       —А какие  причины разногласий с бывшим механиком? Рассказывайте  все без утайки.
       — Я уже не помню  сути конфликта, я не злопамятный.
       — А, вы не находите странным, что при вашей отличной службе, вас всегда забывают отметить в приказах о поощрениях.
       —Ничего  удивительного, служить еще лучше нужно.
       —А вы большой дипломат, — улыбнулся Вячеслав Владимирович! — Мне уже доложили, что произошло больше года назад. Если бы вы пришли с докладом к нам, то ваш механик  был бы уволен из войск.
       —У него был трудный период, возможно, замотался человек.
       —Про вас самые лестные отзывы у молодежи, как вы смогли не сломаться при таком отношении к вам бывшего механика.
       —После того случая в каюте механика, практически со мной он не общался, хватало руководителей и без него.
      —А что  вы думаете о происходящем на корабле.
      —Меня  устраивает все, ничего особого не происходит.
      —А как вы можете оценить поступок рулевого, что могло его к этому подтолкнуть?
     — В чужую душу залезть нельзя, в себе не разобраться, есть на корабле человек который за эти копания деньги получает, ему лучше знать все нюансы произошедшего.
      — Почему никто не доложил о происшедшем  в море в первый раз?
      — Я не могу знать, мои люди служат и о подобных вещах даже не задумываются,— отвечает Виктор.
      — Вы рассказывайте,  не бойтесь ничего.
      — Я уже все рассказал!
      — Если что вспомните, милости просим.
      — Всего хорошего, надеюсь, больше не увидимся.
      — Воля ваша, могли долго и плодотворно сотрудничать.

Продолжение: http://proza.ru/2015/01/31/1528