Уроки доброты. Глава 13. Смена командования

        http://proza.ru/2015/01/31/1477

      Так закончилось   знакомство  Виктора с особистами.   Второй особист ходил по офицерским каютам и беседовал с командирами. За два дня они управились с секретным  расследованием. На корабле стало опять тихо. Но в курилке пошли разговоры, добром дело не кончится, что-то будет.  И вот, в конце февраля пришел механик и говорит:
      —Комбриг снял командира Лаврова и его помощника. Приходят другие люди, замполит остается.

      Большего удара трудно было ожидать. В промежутке этих событий пришел приказ  о присвоении старшинских званий, всем старшим специалистам, так же присвоен второй класс. Это  обещало еще прибавку к денежному содержанию. Жили они  уже давно в старшинских каютах, лычки были лишь косвенным подтверждением своего  статуса.

       Это было последнее представление к званиям за время службы Виктора на этом корабле. Дальше званий только лишали. Капитан- лейтенант Лавров попрощался с матросами. Следом добрые слова сказал матросам  Сергей Иванович. Сошли они с корабля пониженные в должностях до штурманов. Лавров ушел дослуживать до пенсии на тральщик. Сергей Иванович перешел на 807. Командиром на 800-ый  пришел капитан-лейтенант Соболев,  до этого служил помощником на тральщике. Помощником прибыл «Кашель», фамилию этого офицера Виктор не помнил, очень его корабельный  народ «уважал». Было впечатление, что у него туберкулез. Где он бы не находился, постоянно подкашливал, по этой привычке и приклеили ему погоняло.

       Офицеры пришли с явным желанием переделать всех и вся. Мотористам эти переделки были совсем  необязательны. В  БЧ-5 практически ничего не изменилось, Соболев был не опытен в управлении 205-м, не знал всех возможностей и режимов работы энергетических установок. Он привык к неспешным переходам, малой скорости и большой автономности. Попал то на катер, который именовали ПСКР. Он сам этого не скрывал. Ему предстояло врастать в иной быт и  иные технические возможности.

       Кашель был человек себе на уме. Постоянно лазил по кораблю, совал свой нос во все дыры. Есть такие люди, смысл жизни которых создавать трудности другим, не очень заботясь о последствиях. У корабельного  замполита была присказка о глупости начальства, он всегда заявлял при видимом абсурде в приказах командования: квадратное катать, круглое носить. Очевидно, глупо, но исполнить нужно.

      Два новых командарма, пока не могли привыкнуть к своему новому положению. Кашель решил, на корабле слишком много дежурных и сократил должность дежурного по низам. Те, кто ходил на дежурство, по его приказу должны были перейти на вахту у трапа корабля. Явное ущемление старослужащего народа, те, конечно, возмутились. Кому хочется после года стояния, у этой лестницы, возвращаться назад, к тому же еще на улице были холода. Их обязанности он решил возложить на старшин, дежурных по БЧ-5.

       Когда вам читатель, дают вторую работу в нагрузку к основной и не собираются за это платить, то, как  говорят в Одессе – вам это надо. Мотористам это было не надо. Они спросили у Швеца его мнение на эти перестройки, тот дипломатично ответил
      — Есть  инструкция дежурного по БЧ-5, с вас я требую полного выполнения ее положений, на дела верхней команды мне глубоко плевать, делайте выводы. 

       Вывод получился ясный и понятный. Кашлю он сильно не понравился, в ответ ему дали прочитать инструкцию и сказали, чтобы он принес новую, подписанную НЭМС бригады. К начальнику электромеханической службы бригады со своей прокламацией он не пошел, он пошел на три буквы. Это стало для злопамятного помощника занозой, незаживающей раной. Его великого реформатора поставили на место три умника из БЧ-5.

        Явно своего  недовольства он проявлять не стал, просто стал постоянно и мелко пакостить. Соболев   был без меры нагл, считал, что только он знает, чем и когда должны заниматься члены его нового экипажа. Команда считала  их случайными людьми, зашедшими по ошибке на борт чужого корабля. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, эти приперлись.

       В курилке мнения не расходились. И молодежь и старослужащие, считали, что дело начато не правильно. Боцман Алешкин имел тесный контакт с Кашлем, они должны заниматься хозяйственными делами, Кашель же на хозяйственные дела внимание обращал редко, сразу стало чувствоваться и перестало хватать необходимых вещей.   В машине возник дефицит ветоши, хозяйственного собачьего мыла. Прежде на это даже не  обращали внимания.

        Виктор  всегда считал, если тебе за твою работу платят деньги и деньги не малые, будь добр, выполнять ее без понуканий и напоминаний. Кашель же решил, его прямая обязанность повышение боеготовности корабля, он даже не понимал, что обеспечение корабля необходимым довольствием тоже является составляющей  его боеготовности. И почему он решил, что боеготовность упала. С кем и как он собирался воевать не рассказал матросам. Стало ясно, что офицер не умеет расставлять приоритеты, не умеет работать с личным составом. Вместо добывания хорошего провианта, смены постельного белья не реже, чем это положено, Кашель принялся давить на кнопку звонка и давать сигналы тревоги.

         Даже во время принятия пищи командой, этот тубик занялся своим черным, любимым делом. Поднимался в ходовую рубку, доставал секундомер и начинал  в его представлении учебную работу. Первые дни думали, ничего скоро успокоится. Ничего подобного, человеку просто нравилось отрывать других людей от полезных и нужных занятий.

       Соболев смотрел на эти проделки сквозь пальцы.   Наверно, та же дурь, сидела в голове и у него. Не может нормальный человек, с фанатичным упорством, мешать людям: нормально кушать, спать, смотреть телевизор и просто курить, после трудного насыщенного работами дня.

      У этого были отморожены все человеческие чувства. Ивчатов подбирал их для себя, вертел ими, как хотел, в ответ, получая полную лояльность. До 800-го  корабля, он выжил из части командира 803-го. Тот не стал с ним собачиться,  просто написал рапорт о переводе в другую бригаду. Виктор случайно слышал разговор Лаврова с ним, пока еще тот был командиром. Ни одного хорошего слова в адрес комбрига. Он уговаривал Лаврова тоже написать рапорт. Кэп  говорил, что тоже подумает об этом. Да видно не думал о таком повороте дела. 

       Особенно было обидно от того, что хотя офицеры днем были на  борту, на тревоги помощника они не реагировали. Ты должен по мнению этих господ вертеться юлой, а офицеры, как баре спокойно сидят по каютам, ничуть не заботясь о том, что по тревоге они должны, так же прибывать на свои боевые посты.

       С них,  думал Виктор, с офицеров  начала гнить армия. Простой матрос имеет глаза, видит отношение к службе, видит, как начинают они шевелиться перед комбригом и начальником морского отдела округа. Соболев с помощником сотворили для команды еще одну гадость, отпустили кока Серегу на 803-й. Пацан, когда уходил с корабля ревел навзрыд, до чего привык к толпе, потом жаловался, жизнь там у него складывалась хуже.

        На 800-ый перевели коком Валерку, с берегового камбуза. Тот, хвалился, что  готовил для комбрига и его замов, но судя по тому, что начал вытворять на корабле, раньше работал он поваром на зоне. Сергей старался из этих продуктов готовить разнообразно, у этого фуфела, в котле всегда получалась какая-то гадость. Народ накрепко запомнил и эту «подлянку» новых отцов командиров.

       Они вечером уходили домой, и хряпали домашнюю еду своих мамок.  Матросам   приходилось жевать теперь эту гадость, которую новый кок называл едой. «Бацилла»,  боцман Валерка имел с ним продолжительную беседу, но изменений к лучшему, не последовало. Со стороны нового командира неслось только одно, как из болванчика: —должен, обязан.

       Да обязан, но ты меня накорми, как человека, выдай свежую постель, другие причиндалы, а уже потом заводи свою волчью песню. Боцман затеял покраску внутри корабля, пошел к Кашлю, нужно выписать кисти, красить нечем. Отвечает: красьте теми, которые остались. Но ведь кисти бывают разные, для каждой дырки своя. Трудно человеку бумажку для склада написать, ломает его от писанины. Так какого ты хрена явился на эту должность. Тут неожиданно старшин собрал Соболев.

     Пришли они в кают-компанию, он уже там.
     —Садитесь!
Они сели на диваны и стали слушать.
     — Я прошу вашего содействия и понимания. Да, я был во многом не прав, Кашля я  придержу, вам свобода в действиях, нужно найти стукача. Кто-то стучит в особый отдел, о событиях на корабле, все становится известно в штабе. Комбриг требует у меня достать эту сволочь.
     — Мы, конечно, поищем, но это дело не одного дня. Из нашего года этого исходить не может, нам нет смысла ковырять это болото и мутить воду, осталось нам восемь месяцев службы и разойдемся в разные стороны. Просим мягко намекнуть Кашлю, пусть прекратит ковыряния в отсеках и трюмах, он там положить еще ничего не успел.  В апреле открывается навигация, корабль на ходу сильно трясет и бывали случаи, когда за борт выпадали люди, особо беспокойные и надоедливые. 
Соболев посмотрел внимательно и спросил.
      — Вы это без шуток, вполне серьезно.
       — Конечно, мы не привыкли слова на ветер бросать, требуем уважения и все будет на корабле в порядке, в противном случае неуправляемый хаос, никто не сможет сдержать распустившуюся молодежь, мы на это закроем глаза и конец вашим карьерам.
      — Мы также просим восстановить дежурного но низам. Как видите ничего особого, все в соответствии с Корабельным уставом и уставом внутренней службы, который грубо нарушены.
     —Хорошо, но мне нужен стукач. Жду с хорошими вестями. Все.

      Вышли старшины  в курилку, обдумать все сказанное. Мнения разделились, много мыслей с чего начать. Решили, дежурному по кораблю внимательно отслеживать перемещения по берегу молодежи и вновь прибывших для прохождения службы.

Продолжение: http://proza.ru/2015/01/31/1572