Уроки доброты. Глава 14. Опасные игры

         http://proza.ru/2015/01/31/1528
      Время шло. Почти месяц ничего необычного не было, вдруг стали замечать, молодой радиометрист стал много читать книг. Интерес к литературе необычайный, даже Виктор  читающий со скоростью немного отстающей  от вождя мирового пролетариата, не мог переварить такую массу литературы. А ведь у молодого  еще, куча разных занятий и работ. Свободное время, только после обеда до трех часов, отдых, с возможностью залечь и поспать днем  два часа.  Молодежь охотно использовала эту возможность, тем более, что спать можно было прямо в робе, поверх одеял. Да вечером, после развода на пирсе вахты на сутки. Фамилия его была интересной, честь и совесть партии  Хрущев, абсолютно серьезно. Этот  оказался активистом, стучал лихо и в больших количествах.

         Только не может Виктор  понять, кому в особом отделе, эти сказки были интересны. Может на их языке такое называется – держать руку на пульсе. Смеем сказать,  пульса никакого не было, просто жизнь двадцати с лишним человек собранных на куске железа длиной сорок метров. Была ежегодная осенняя  смена  половины команды и новой притиркой и подгонкой  друг к другу оставшихся на службе. 

        Обнаружили его похождения просто, стоило немного раскинуть мозгами, минуты через три отправился в библиотеку еще один человек из команды, Хрущева там не оказалось, но на одной площадке с библиотекой было то самое заведение, которого так панически боялись офицеры. Лишние глаза на корабле, агент безопасности, регулярно докладывающий все их художества. Сказали Соболеву и напомнили про свои интересы.

        Соболев сказал, что начал писать представления на отпуска. Старшинам  БЧ-5 Швец пообещал до апреля  отпустить домой в отпуск. Виктор  сказал, что даже думать про это не желает. Настолько бесполезная эта затея, пока его «друг» бывший механик  в штабе визирует все документы электромеханической службы. Швец обещал решить эту проблему. А пока на подъеме флага  Соболев зачитал приказ по части об отпуске,  предоставленном Витальке Ковтуну.
               
      «Фанера» уехал быстро, проживал он в деревне возле Казахстана, на краю Омской  области. При  отпусках, считают время нужное на дорогу при проезде на поезде, от Хабаровска же все летали самолетами. Экономия времени получалась суток пять в один конец, при возвращении требовалось вылетать на сутки раньше, на острове день начинался раньше, чем в Москве на восемь часов. Экономия времени на дорогу давала возможность дольше побыть дома, вместо десяти суток «Фанера» пробыл дома двадцать.

         Подошел день прибытия его из отпуска, Виктор с «Биллом» уже замучились нести дежурства по БЧ через ночь. Практически перестали ходить на вечерние поверки в столовой, пользуясь возможностью отдыхать после дежурства, еще одна привилегия, на которую покушался неугомонный помощник, тут у него тоже ничего не вышло.

       Сидит Виктор в курилке, замполит  оставался на корабле ответственным. Ходил с докладом на стоянку об отсутствующих и не прибывших из отпуска. Отбой официально в одиннадцать часов, «Фанеры» все нет, мог прибыть и в двенадцать часов. Толпа пошла по кубрикам, ложиться спать. Вдруг в дверях старшинской  каюты появляется «Фанера».

       Видок  озабоченный:
       — На заборе висит трех литровка самогона, через проходную тащить эту тару постеснялся,— рассказал, где висит и пошел показаться замполиту.

       «Нормалек»  накинул шинельку и помчался за банкой, пока её, кто-нибудь не пригрел. «Фанера» божился о необычайном вкусе сего изделия. На закуску достал домашней свиной колбасы и зажаренного гуся, сбегали, принесли стаканы, позвали корешков и принялись за дегустацию. Замполит душевный человек  проявил тактичность, не стал мешать оргии. «Фанера» отнес ему крыло и кусок грудки, налил стакан, чтобы сухой кусок горло не оцарапал.

       Часов до трех ночи продолжались посиделки, потом легли спать, вставать то придется в семь, одному «Биллу» дрыхнуть до одиннадцати утра после дежурства. Швец сказал чтобы Виктор готовился, следующий. Кэп подписал приказ и ушел в штаб.
 
       В клубе было собрание всех экипажей, там начальник штаба зачитывал приказы по бригаде об очередных отпусках. Читал долго, наконец, назвал фамилию Кравцов. Санька ткнул пальцем на Виктора. Тот покачал головой и  показал на него.
      — Вопросы товарищи матросы!
Виктор встал:
      — Попрошу назвать имя и корабль, с которого Кравцов едет в отпуск!
      — Вас же двое, — засмеялся Сисюков — Вас же двое, я совсем запамятовал, посмотрел в приказ и говорит
     —Александр!

      У Швеца стала красной шея от злости.  «Друг» Виктора, который сидел на первом ряду повернул голову и ехидно улыбнулся.

       По прошествии стольких лет Виктор  все-таки ему благодарен ему за эти проделки, сколько нервных клеток он сберег ему и его родителям. Виктор помнит и ценит эти уроки доброты. Когда выходили из штаба, Санька спросил
      —За что он тебя так не любит, я точно знаю, что на меня приказ пока не подавали.
      —Желаю  хорошо отдохнуть в Астрахани! Забудь все эти дела и езжай со спокойной душой, видно судьба у меня такая.

     — Я добьюсь  своего, домой ты съездишь, — уже на борту сказал Швец
     — Теперь уже вряд ли. Скоро  откроется навигация, старшим вахты ходить будет некому, — ответил Виктор.

      С верхней команды, в отпуск ездили мало.  В штабе  слушали мнение помощника, у него было не высокое мнение о заслугах нынешней команды. Как в прочем и мнение команды о нем. В глазах корабельных людей это был хулиганистый клоун, еще он напоминал обиженного ребенка, у которого забрали любимую конфету. Вечно недовольное сморщенное лицо, да и сам по себе выглядел не красавцем.

      Много раз из штаба на корабль приходили посыльные, штаб требовал от командира списки на поощрения, представления на знаки отличник погранвойск. Ответ был всегда один. На 800-м достойных нет. На корабле, который, в ту   бытность, намотал  больше всех морских миль,  в бригаде не находилось, кому повесить эти побрякушки на грудь. Народ с других кораблей спрашивал, почему вас никогда не отмечают в приказах на получение очередных званий, не дают знаки отличников. Вы же самые большие  труженики в бригаде. 

      Спросите у Соболева – отвечали моряки. Видно тот разговор в кают-компании  засел крепко ему в память. Так потихоньку и подкралась весна.  Время действительной службы нашего героя таяло.  Числа десятого апреля вышел его корабль  на рейд, простояли там два дня. Проходили процедуру размагничивания, головная боль для электриков и механика.

     Но сам выход прошел безобразно, прежними пятнадцатью минутами уже не пахло, сия процедура растянулась на час. Чем можно заниматься столько времени, непонятно. Завели концы на бочки и встали на этих растяжках, нужно было добиться устойчивости корабля в одном положении.  Началась тягомотная процедура протаскивания под днищем корабля кабеля, прямая связь с электриками, которые крутили в ПУД-е рукоятки прибора размагничивания. 

      У Кашля настали золотые денечки, теперь можно было даже домой не ходить, любимая кнопка всегда под рукой. Хоть бы только названивал, мало ему этого, притащил на борт дымовые шашки и начал дымить по помещениям. Объявлял пожарную тревогу и требовал полных действий, разматывать пожарные рукава и заливать водой эту дымовую шашку.

       Ночью Виктор стоял на вахте, вдруг слышит, хлопнула дверь в умывальник и удаляющиеся шаги по штормовому коридору. Выскочил из ПУД-а,  посмотрел за дверь и видит  дымовую шашку. Она только - только начинала дымить. Он  взял ее и отнес к каюту помощника и поставил на стол. Двери  в море на замок не закрывали. Этот герой на мостике звонит пожарную тревогу. Народ  действует уже, как автомат. Видят дым идет не из умывальника, а из каюты, и не долго думая, заливают всю каюту водой из ствола.

       Виктор и Вовка  вышли в коридор посмотреть это зрелище. Нужно  было видеть эту морду, когда он увидел результат своих игр. Вещи и постель то высушить можно, но у него на столе лежала куча бумаг, по заходу в бригаду которые нужно было ему сдавать в штаб. Все пропало, писать нужно заново. Вот и  занятие полезное у человека появилось. Поднял такую вонь, слюна летит, руками водит. Вроде и все правильно, сетовать не на что придраться не к чему. Все как сам учил,  сам же требовал максимально приближенных  к боевой обстановке действий, получи все точно, только место действия немножко  поменяли. Ничего страшного,  очень часто пожары на кораблях  начинались из кают офицеров, забывали гасить сигареты или оставляли включенными электроприборы.

       Соболев вышел из своей каюты, посмотрел на эти дела, глянул в  сторону Виктора и с укоризной покачал головой. Потом сказал Кашлю, чтобы не мешал спать и зашел опять  в каюту. По заходу в базу остался на ночь ответственным, слышат по Каштану
       — Старшинскому составу собраться в кают – компании.
Пришли,  Соболев долго молчал, разглядывал каждого, будто видел всех в первый раз, потом начал свой спич.
       — Я пришел к выводу, наше джентльменское соглашение нарушено, что явилось причиной, объясните.
       — Мы и не считали, что оно выполняется со стороны командования, старались как могли не ввязываться  в скандалы, но мы тоже, не железные. Кашель достал всех, а нас в первую очередь.
      — Такой он человек. Я беседовал с ним, снова берется за старое. Я понимаю вам сложно, но ничего с ним сделать я не могу. Будет докладывать, что ему мешают проводить занятия с командой.
      — Других,  вам все равно не дадут. Не можете приспособиться к нам, дайте спокойно дослужить. Нам осталось пять месяцев. Потом мы уйдем на берег, хоть на голову вставайте.
       — Хорошо. Не хотите так, начнем жить по уставу и правилам, которые я установлю.
        — Ничего подобного, мы выполняем свои обязанности по обслуживанию техники. Несем вахты в море, при  попытках с вашей стороны сильно давить, мы прекращаем контроль за молодежью, ее дальнейшее обучение.  Будет нарушен естественный ход. После нашего ухода вы получите команду, не знающую навыков обслуживания техники и с низкой морской практикой. Этому учить должны офицеры, это их прямые обязанности, а они ничему не учат. Вот вам и будет чем заняться, вместе со своим помощником, у кого голова – предмет, на который вешают фуражку.

       На этом разговор был окончен, до него так и не могло дойти, что он командир только по приказу, в головах у старшин  оставался Лавров. С этим никто не справится, как первая любовь не забывается, так и постоянное сравнение Лаврова  и Соболева не оставляло в их головах и места для нового кэпа. 

       Со временем Кашель начал понемногу успокаиваться, вместо одной блажи, сходило на него другое озарение, с усиленной энергией начинал напрягать толпу на очередную свою авантюру. Ребятишки рвения проявлять не желали, старшинскому составу было после того разговора с Соболевым, все до фени. А в машине  все выполнялось только лишь потому, что без БЧ-5, корабль мертвая груда железа.

     Мотористы   были на корабле всеми, и коммунальщиками и энергетиками, касались всего, откуда торчали болты и гайки,  где текло по трубам. Они просто не могли позволить обесточить и обездвижить корабль, каким  бы он теперь не стал.

      Хозяйство у «Бациллы»  стало потихоньку приходить в упадок. Оно чахло,   без должного внимания и рвения он начал проводить корабельные работы. Матросы была не слепые, быстро сообразили, что спроса особого не будет и спустили рукава.   Механик  через полтора месяца уходил на пенсию, больше ни в какие дела старался не вмешиваться. Бывали случаи, когда он не сдерживался и влезал в конфликт. Позже, за это пришлось раскаиваться и ему.

Продолжение: http://proza.ru/2015/01/31/1753