Где-то в позднем плейстоцене

                Если спросите — откуда эта сказка,  я отвечу.  В  Арктике, однако, где-то в позднем плейстоцене  на просторах мамонтовой степи,  влажны свежести долины. Тут вблизи от водоёмов и паслась сылгы-лошадка. Было ей в степи привольно, в шуме рек и водопадов.                Мамонты и носороги, львы, медведи и гиены, что таились по пещерам, быстро вымерли, однако, вместо них якут в кухлянке, сапоги из замши — саары. Изукрашена одежда, словно луг цветочный летом в ослепительном сиянье.
Оглашая диким ревом, как в горах раскаты грома в эти мамонтовы степи заявился раскрасавец Большерогий, быстроногий плейстоценовский олень. Видит он простор широкий, шелковой травы в нем много  и решил  наш Большерогий в мамонта степях остаться. Сылгы  не стерпев  такого хамства  Большерогого оленя, обратилась к якуту                — Помоги, саха,  прогнать оленя с изумрудов, свежести долин широких нашей мамонтовой степи.   На  зеленых, на просторах буду я пастись одна.   Как же выгнать мне оленя? Больно он меня  пугает диким ревом на рассвете. Я догнать его не  в силах, слишком  резвый тот пришелец. Нет, не уступлю оленю зеленеющих просторов необъятной дикой степи.                — Если ты бы согласилась на себя надеть уздечку и понесла меня верхом, мы бы справились с оленем -  отвечает ей саха. Лошадь быстро согласилась  на себя надеть уздечку и принять к себе на спину удалого седока.                Не удалось прогнать красавца. Тут же лошадь  распрощалась с вольной жизнью, служит ураанхай сахалар. Стала лошадью якутской по прозванию Сылгы. Оседлал саха лошадку, так и едет, по сей день. 
                В наше, в нынешнее время сылгы дружит с яками, овцебыками, дружит с зубрами, лосями, вместе с   северным оленем на прогулке круглый год. Не страшны ей жар и холод под якутским синим небом.  Ей с короткими ногами и  большою головой, не до требовательности больше, лучше больше соображать, ориентироваться в беге  и копытить из-под снега прошлогоднюю траву. С  овцебыками и лосями, сылгы самостоятельно себя питает. На  праздниках Ысэх в честь божеств айыы, как угорелая под всадником летает.                Дает и молоко для пенного кумыса, для строганины мраморное мясо, лишь лошади незнающей седла, ценимое гурманом.                Дождалась-таки сылгы свободы — гуляет в заполярье, в парке плейстоцена. В друзьях и северный олень, и житель Белоруси зубр, и полорогий бык высокогорной Азии питомец, арктический беляк ей тоже  другом стал. 

                Учитывая стоимость кобылы, она должна смотреть фильмы. О красивых залитых солнцем долинах. О  тёплом безмятежном покое. О лошадином счастье, счастье без людей.