Лютодар. Гл. 30. После огня

После огня

Горячая река кружила князя и полоскала, как прачка белье, то увлекая в пучину, то вышвыривая наверх. Он не боролся, руки его были заняты младенцем, который уже наверняка задохнулся. Но выпустить малышку князь не мог. Вдруг спиной он почувствовал жестокий удар, потом еще один. Сквозь брызги разглядел, что волна почти выбросила его на берег и теперь тщится разбить о прибрежные камни. Одной рукой покрепче обхватив отяжелевший от мокрых пеленок сверток, князь, повернувшись, попытался ухватиться освободившейся ладонью за валун и встать, но его тут же сбило с ног потоком и ударило головой так, что он на мгновенье потерял сознание.

Однако он повторил попытку – еще и еще, так как теперь видел, что бороться нужно и надежда на спасенье есть. От берега его отделяло каких-то семь-десять шагов. Он попытался плыть, ползти по дну боком, подняв в вытянутой руке младенца. Когда до земли оставалось совсем немного, он выбросил девочку на мягкую подушку из черного мокрого пепла, и выбрался, наконец, сам. Больше всего сейчас ему хотелось упасть и заснуть, но он дополз до свертка.
 
Распеленал девочку и, перевернув ее вниз головой, принялся неистово трясти и шлепать по спине, пока изо рта и носа у нее не потекла вода. Миласт обнаружил, что у него содраны локти и колени, страшно ломит спину. Но в худшем состоянии была голова. Она буквально раскалывалась от боли, а пощупав затылок, он нашел большую кровоточащую рану.

Но надо было идти, малышка начинала плакать от голода, да и ему на помощь на этом пустынном выжженном берегу не стоило надеяться.

Он осторожно ступал по толстому слою пепла, так как то тут, то там из глубин черного мягкого ковра выныривали обожженные коряги. Попадались ему и обугленные трупы животных, а когда он вышел к какой-то деревне – остовы домов и потемневшие человеческие кости. Князь очень устал, все тело ныло, голова взрывалась горячей резкой болью, заставлявшей зажмуриваться на несколько мгновений. Ребенок на руках извивался и кричал.

Но Миласт повторял себе, что надо идти вперед. Ночь застала его в очередной полосе леса. Князь нашел ручей, а неподалеку – почти полностью обгоревшего оленя. Мясо его пахло гарью и хрустело на зубах. И все-таки оно было съедобно, а вода утоляла жажду. Князь напоил младенца, а сам плотно поужинал, преодолевая отвращение. Ему нужны были силы.

К середине следующего дня он выбрался за территорию, сожженную огнем. Поле сгоревшей пшеницы упиралось в небольшую речушку. Дальше пламя не пошло. За рекой начиналась крошечная деревенька, домов пять-шесть.

Миласт постучал в первую избушку. Дверь открыла старуха с лицом как печеное яблоко. Узнав его историю, она быстро засуетилась, закричала. Откуда-то появилась совсем молодая женщина, забрала у князя ребенка. Приложила к груди. Тем временем старуха, шамкая, рассказывала про то, как огонь охватил лес и выжег пшеничное поле буквально за час. Они боялись, что пламя перекинется и на деревню, через речку горящие камни и куски деревьев залетали прямо во дворы. Но жители тут же тушили их, забивая лопатами и заливая водой. О том, коснулся ли огонь Приреченского княжества и усадьбы Чернозерской, старуха, конечно, не ведала. Миласт узнал, что находится на землях князя Светостара – в Краснополье.  И счел лучшим решением отправиться для начала именно к нему.

Вез князя Чернозерского старухин внук, здоровый беловолосый детина. Малышку перепеленали в простые крестьянские пеленки, но зато чистые и сухие. Она была сыта и, кажется, вполне довольна жизнью. Миласт хотел попросить молодуху поехать с ним в качестве кормилицы, но старуха уверила, что жена князя Светостара недавно родила, и в тереме будет, кому позаботиться о девочке.

В Краснополье они прибыли уже к вечеру. Князь с трудом узнал Миласта в почерневшем оборванном мужчине. Главный видец уже сообщил по всем усадьбам о том, что княгиня Дария и Великий Летон,  обвиняемые в отравлении принцессы, бежали вместе, и Светостар довольно неуклюже принес Миласту свои соболезнования.

Князь Чернозекрский вспыхнул, но ничего не сказал, только учтиво поблагодарил кивком Светостара. Позже, уже отужинав, Миласт спросил, не приходили ли из деревень Краснополья известия о спасшихся мальчиках. Но Светостару нечем было его утешить. Он лишь пообещал, что разошлет во все деревни гонцов завтра на рассвете.

Видецу Светостара приказали связаться с Чернозерском, но усадьба не отвечала. Молчало и Приречье. Единственное, что удалось – послать весть в Большой Круг, что Князь Миласт и его дочка спаслись и находятся в Краснополье. О судьбе принцессы и мальчиков было сказано очень туманно – пропали.