Сквозь время

      - Так Вы говорите, что понимаете немецкий?
- Его сейчас все понимают. Два года все-таки под ними, … я и говорить не хотел.
- Это еще, почему?
- Так командир отряда  меня далеко не отпускал. А я, изображая дурачка, бродил по селу и … слушал все. Потом рассказывал обо всем, что говорили фашисты.
- Понятно. Пройдите в третий кабинет. Отдадите капитану бумагу.
Василий Глотов ходил по зданию временного военкомата. Выбитые окна забиты фанерой, а на дверях никаких номеров. Вернулся. Отсчитал три двери и постучал.
- Можно?
- Проходи. Возраст?
- Восемнадцать…будет. Документов, правда, нет.
- Это ничего. Восстановим. Пока побудете во временном отряде. Что-то вроде карантина. Немецким, значит, владеете?
-  Ничем я не владею. Кроме одежды и нет ничего.
- Я имею в виду немецкий язык.  Послушайте и скажите, о чем я сейчас говорю …
……………………………………………………………………………………………..
- Так это про десять танков 322 дивизии в засаде у протоки. Так тут не никаких протоков. Днепр.
- Отлично. Основной разговор завтра. А о сегодняшнем, никому. Понятно?
- А как же?
- Отвечать надо «Так точно». Ты уже в Красной Армии, а не в партизанах.
- Так точно, товарищ капитан.

       Через несколько дней Василию выдали красноармейскую книжку. Но никуда не направляли. Василий начал беспокоится, но спросить было не у кого. Прошла еще неделя интенсивных тренировок и хозяйственных работ. Утром, на построении, старшина объявил.
- Рядовой Глотов. Выйти из строя. Потом не официально.-  Иди сынок к машине. Тебя ждут.
Знакомый капитан кивнул на открытую дверцу.
- Садись быстрее. Поехали.

    В новом отряде все было иначе. Никаких хозяйственных работ. Целый день тренировок. По вечерам изучение немецкого языка. Василию было легче. Любое новое слово запоминалось мгновенно.  Стрелять из любого вида оружия было вначале интересно. Потом трудно. Подрывное дело. Парашютная подготовка. Тренировка глазомера. Рукопашный бой. Азарт сменился усталостью.  Постоянное чувство голода последних месяцев сменилось желанием выспаться. Два месяца закончились днем отдыха.
С утра баня. Потом ожидание чего-то.  Потом получение новой формы. Странно все.

      Вечером семь человек собрали в палатке командира. Слушали внимательно.
- Сегодня ночью вас перебросят за линию фронта. Задача, сбор информации о силах немцев на Киевском направлении со стороны юга. Себя не обнаруживать. Если удастся взять «языка», следов не оставлять. Оружие, форма все новое. Легенда. Вы новобранцы, которых переправляли на катере для подготовки  причальных мест. Сухой паек на три дня. Потом обещали сменить. Но вас не сменили, поэтому сами вышли в поисках еды. Из оружия желательно не стрелять. Помимо основного, оборудовать ложный блиндаж. При невозможности вернуться, все сведения оставить в тайнике. Основные операции проводить не ближе 15 км от места расположения. Детали потом, а сейчас вопросы.
- Разрешите. Рядовой Глотов. А почему не в гражданской одежде?

- Понятно. В «гражданке» вас  при аресте  сразу расстреляют, как партизан. А так… будет хоть какой-то шанс уцелеть. Запомните. Нас очень интересует Киевское направление с юга…

     Я смотрю на седого ветерана и слушаю. Двор маленького дома в Запорожской области в сплошном винограднике. На столике вино и изобилие сельской еды. Василий Глотов, на правах хозяина, командует.
-  Мария. Проводи гостью по дому. Чего вам нашу болтовню слушать.
 Хозяйка уводит мою жену на экскурсию по маленьким комнатушкам.
- Так вот теперь самое главное. Мы все живые вернулись через месяц. Рацию, правда, пришлось спрятать. Без батарей это просто груз. А вначале все было по плану. Номера частей и большие перемещения войск мы передали. Но следов… не оставляли. К тому же это были мои знакомые места. И линию фронта не переходили.
- Как это?
- Она сама… перешла через нашу стоянку.
Потом, что-то было не так. Мы помногу раз описывали все наши действия. В штабе их все сравнивали. И я понял, что чем-то были недовольны. Никаких поощрений, не говоря о наградах. Я до сих пор гадаю, почему. Может быть, что наступление с юга не получилось. Киев-то был освобожден с севера. Тебя в военном училище, наверное, учили. К седьмому ноября же.
- Был у нас предмет «военное искусство». Но я не помню этой операции. А что еще беспокоит?
- А то, что наступление с юга было, видимо, ложным. И нас специально могли послать. Мы ведь по существу ничего не умели делать по-настоящему. И нас должны были немцы взять сразу. Нам просто повезло. И никакой заботы о нашей жизни не было. На войне это не аргумент. Вот так-то. Группу нашу расформировали сразу. Я и после войны никого не нашел.
- А потом?
- Были еще три заброса. Третий последний.  Но уже совершенно другого уровня. И подготовка серьезней и задачи страшнее. Награды и ранения уже потом. Приедете в следующий раз, может быть, обсудим. Да ты угощайся.
- Не могу. Нам обратно сегодня же. За рулем. А как удалось выжить под немцами?
- Так мы же на берегу жили. Рыба спасала. Даже повезло в сорок первом. Немцы Днепрогэс взорвали. А может быть и наши, при отступлении.  Так рыбу в огородах собирали. Мы на левом, низком, берегу жили. А кто на правом, им не повезло. Берег крутой. И урожай успели уже убрать, август. Потом, я маленького роста был. От питания видимо. На меня внимания не обращали. Уже в Армии стал расти. Ты лучше расскажи, нашел ли родственника?
- Да  мы за этим к вам и приехали. Спасибо сказать. Там около восьмисот фамилий. На одной из плит фамилия Ирининого дяди, «Страшевский Валерий Иванович, капитан». Это его Ваша жена нашла на берегу. После того как лед сошел. Потом документы отнесла в военкомат, а все деньги отправила почтой на Урал к его сестре Нине.
- Я помню, что запах был ужасный.
Хозяйка дома стоит в дверях и продолжает.
- Деньги просто чуть бледнее от воды были, а вот запах, никогда не забыть. Я и одеколоном их брызгала. Потом на веревке, как белье, с прищепками сушила.  А в планшете фотография и адрес был. А чего же вы раньше не приезжали. Почти сорок лет прошло.
- Я на Севере служил. А матери Валерия сказали, что могилу затопило водохранилищем. Вот она и не рвалась.
- Какое водохранилище? Все могилы перенесены были. Здесь с этим строго.
- А мы вас только с третьей попытки нашли. Да и то через военкомат. И сестра Валерия обещалась приехать. Я им ваш адрес дал. Это мать Ирины.

     Какое-то время хозяева молчали. Видимо не хотели продолжать неприятную для гостей тему. Чтобы как-то разрядить обстановку спросил.
- А как вы сейчас живете? Работаете?
- Вот пусть он и рассказывает. Теоретик научного коммунизма. Пошли Ирина, я тебе огородик покажу.
- А вот и расскажу. Если человек грамотный, то поймет. Не то что некоторые… Вот ты майор, я вижу. Просветы на погонах голубые. Это что?
- Штурман я морской авиации. Недавно с Севера перевели в Очаков.
- Значит, в политэкономии разбираешься.
- В училище четверка была…с воспитательной целью.
 Сразу о себе. Чтобы не думал, что бред слушаешь. После войны окончил экономический факультет. Кем только не был, но карьеру в Совнаркомах не сделал. Причин много. В конце – концов, попал преподавателем в техникум. Мне бы успокоиться. Ан, нет.  Вот ты политэкономию капитализма учил по какой книге?
- Капитал Маркса. А что?
- А политэкономию социализма?
- Не помню. Но книга была.
- Вот и я о том же. Книга была, а политэкономии … не было.
-  Не понял. А по «чему» мы тогда живем?
- Соображаешь. Скажи чем отличается арифметика в Америке от нашей.
- Ничем. Кроме методики обучения.
- Так и политэкономия. Она одна. Методики разные… к сожалению.
- И какой вывод?
- Страшный. Мы вернемся в… капитализм.
- Вы об этом кому-нибудь говорили?
- Не говорил.  Писал в ЦК КПСС.
- И результат?
- На пенсии я. Хорошо, что не посадили. Но ребята в штатском строго предупредили.
Вот теперь занимаюсь хозяйством. Выращиваю лимоны. Хочешь ростки дам. Шампанское свое. Могу научить.
- Интересно с Вами. Надо обязательно еще встретиться. Вот тогда Вы мне расскажете, все что сочтете нужным.
- Давай приезжай. А вино я вам с собой дам. Дома попробуешь.   

      Обратная дорога шла по правому берегу Днепра. Мы ехали молча. Впереди около трехсот километров до дома и двадцать лет, чтобы убедиться в правоте преподавателя политэкономии из техникума.