Подарок

   
ПОДАРОК

                Цель  обучения – научить  обходиться  без  учителя.
                Элберт  Хаббард
       Весь их стомильный путь в Сити обычно щебетливая и активная Марго просидела, как канарейка, прочно привязанная к шестку в клетке, накрытой плотной, непроницаемой для света, материей. Сжавшись и точно окоченев, она с угрюмым, немного испуганным выражением лица смотрела в основном на шоссе впереди, лишь изредка бросая короткий и встревоженный взгляд в боковое окно машины.
       Эдвард не пытался расшевеливать зажатую дочь, которую, как обычно, пугала потенциальная опасность, всегда скрытая в их дальних поездках. Плюс ко всему, Марго всё больше тревожило прогрессирующее серьёзное недомогание отца.

       В пяти милях от окраины Сити Эдвард внезапно остановил машину, и виновато встретился взглядом с испуганными глазами Марго, смирно сидевшей рядом.
       - Передохну немного… - точно попросил он дочь. – Сердце у меня сегодня что-то совершенно никакое…
       Он выпил таблетки из своей дорожной аптечки, запил их почти горячей от уличной жары водой из пластиковой бутылки, и посидел несколько минут неподвижно, тревожно прислушиваясь к самому себе внутри, потом снял с потолка машины закреплённое там ружьё, многозначительно посмотрел на дочь, и поставил его себе между коленей.
       Марго покорно вздохнула, достала из бардачка заряженный револьвер, и положила его к себе на остренькие коленки.
       - Кажется, отпустило… - сказал Эдвард виновато, снова трогаясь с места. – Лет вот всё больше, а здоровья почему-то – всё меньше…
       Он сделал несколько глубоких вдохов, насыщая свой слабеющий организм кислородом.
       - Если в Сити будет вдруг что не так, я решу, когда можно, и что именно, - в сотый раз за последние годы сказал он, глядя на пустынную дорогу впереди. – Постараемся обойти без стрельбы, если только это будет возможно…

       Предосторожности в очередной раз оказались совершенно излишними. Они медленно ехали по уж несколько лет совершенно безлюдным улицам Сити, заваленным насквозь проржавевшими от времени остовами автомобилей, и сильно истлевшими, уже неполными человеческими скелетами, которые растаскивали уцелевшие звери и птицы, но всё было спокойно, как всегда, и с некоторых пор это их уже больше огорчало, чем радовало.
       Слева и справа от дороги стояли полуразрушенные взрывами и Временем дома без стёкол в окнах; лужайки перед ними уже сильно заросли сорной травой, густым кустарником и низкорослыми деревьями. Покрытие дороги полопалось от лет и событий, а местами просто вздыбилось, и они ехали по давно проторенному и надёжному маршруту.
       Эдвард, уже заученно лавируя среди ржавых и измятых ударными волнами остовов бывших « Фордов », « Кадиллаков », « Линкольнов » и « Доджей », подогнал их старенький фургон к уже не раз опробованному ими гипермаркету со снесённой когда-то теми же взрывами крышей, и удивительным образом уцелевшими стенами.
       - Как обычно, - сказал Эдвард, глуша мотор, и тяжело вылезая из машины с ружьём, которое он тут же повесил себе за спину. – Загружаемся под завязку всем необходимым, потом традиционно обедаем в кафе и едем домой.  Сегодня у тебя день рождения, мы его отпразднуем, когда вернёмся, а у меня там есть для тебя подарок…
       Марго согласно кивнула, и с револьвером наизготовку тоже полезла из машины. Снаружи она внимательно осмотрелась, потом с облегчением засунула оружие в ковбойскую кобуру на девчоночьей осиной талии.

       Они работали недолго. В гипермаркете, как ни странно, было ещё достаточно много не проржавевших от немалых прожитых ими десятилетий консервных банок, и пока не заплесневелых упаковок с концентратами и крупами, бутылок с растительным маслом и алкоголем. Они таскали коробки и мешки, забивая ими фургон, а Эдвард отчётливо чувствовал, что с каждой поездкой в Сити за продуктами он слабеет всё больше, и это означает лишь одно… Он крепился, стараясь не подавать виду, как ему тяжело, чтобы раньше времени не огорчать Марго.
       - « Рано… - с нарастающей тоской думал он. – Пока  рано… Надо  ещё  хоть  немного  продержаться… »
       Потом они прошли в любимое кафе, когда-то находившееся в том же супермаркете. Эдвард из осторожности открыл дочери приличную на вид банку с консервированной кукурузой, содержимое которой пахло больше вкусно, чем как-то иначе, а себе – фасоль в соусе « Чили ». У него сегодня с утра всё настойчивее кружилась голова, и всё больше подташнивало, хотя он и не завтракал на дорогу, и Эдвард надеялся, что острая еда слега укрепит его для обратного пути.
       Тошнота действительно прошла, но с головокружением жгучий перец так и не справлялся. Марго запила сытную еду пепси-колой из хорошо сохранившейся банки, а Эдвард на всякий случай не стал делать в и без того капризничавшем желудке никаких адских смесей.
       Марго во время обеда смотрела на отца с нескрываемой жалостью, и Эдвард видел, что она в свои сегодняшние двенадцать – уже достаточно взрослый человек для понимания его непростого состояния.

       После еды они убрали за собой любимый столик, и на пути к своей машине выбросили мусор в контейнер у дороги, который сами же заполнили почти наполовину.
       - Если мне вдруг станет совсем плохо, за руль сядешь ты, - сказал Эдвард, почти падая на сиденье фургона.
       Марго скорчила горькую гримасу.
       - Я понимаю, Маргарэт, что ты ещё не совсем доросла до всего этого, и боишься водить сама, но я не хочу ненароком свалить нашу машину в кювет, или уронить её с обрыва. Другую на ходу взять будет негде, даже если мы и уцелеем после аварии. Тогда будет гораздо хуже нам обоим.
       Марго преждевременно избавилась от тоже пугавшего её оружия, спрятав револьвер в любимом им бардачке, и виновато посмотрела на отца.
       - Ладно, - сказал он великодушно, поправив ружьё, за последние пять лет так ни разу и не работавшее, у себя между коленями. – Не волнуйся, если потребуется, стрелять я смогу лучше, чем водить…
       Эдвард достал из кармана рубашки походный пузырёк с тонизирующим напитком, и выпил его весь. Пустой пузырёк полетел в открытое окно, а Эдвард сделал несколько уже традиционных глубоких вдохов, как того требовали сопроводительные инструкции лекарства, потом завёл машину, и они двинулись в обратный путь.
       - Ты знаешь, когда всё это случилось, и мы с твоей мамой чудом уцелели, сначала мы подумали, что это всё равно конец, и приготовились к смерти. Но потом, когда прошёл первый испуг, мы всё-таки решили рискнуть и заказать Богу тебя… - начал вдруг Эдвард уже за городом. - Твоя мама была молодцом. Она выносила тебя, родила, и жила после этого ещё целых пять лет. Я оказался чуть крепче и поэтому пока с тобой, но мой природный ресурс тоже заканчивается. Лекарства больше не помогают, и я слабею с каждой неделей. Последняя стадия лучевой болезни – это слишком серьёзно. Собранных продуктов нам хватит на три месяца, а потом тебе, возможно, придётся возить меня сюда в качестве пассажира и условного помощника в погрузке. Можно рискнуть и завтра приехать сюда снова за новой партией продуктовых запасов, но по дороге сюда очень высокий для меня радиационный фон, а другие магазины в радиусе ста миль от дома мы уже давно опустошили вместе с теми, кто здесь так и не дожил с нами до сегодняшнего дня. Мне нужно основательно подкрепить себя хотя бы уколами и капельницами, иначе я не протяну эти три месяца…
       - Ты уйдёшь к маме?.. – спросила Марго, глядя на заросшие сорняками поля за окном машины.
       - Да, она меня там уже давно заждалась… Целых семь лет, хотя я ей обещал когда-то прийти через пару…
       - А как же я?..
       - А ты будешь жить дальше. Мы с твоей мамой не случайно рискнули когда-то, надеясь, что у тебя будет хотя бы чуть больше шансов на жизнь в этом новом мире. У тебя действительно с рождения очень хороший иммунитет к радиации, которая, хотя и медленно, но ослабевает. Другие тоже пробовали рожать, но у них ничего не вышло. Дети появлялись на свет мёртвыми или уродами, тоже умиравшими уже в младенчестве, а вот ты - хороша во всех отношениях…
       - Мне страшно… - сказала Марго жалобным голосом. – Вы там будете вдвоём, а я здесь останусь одна…
       - Не думаю, что ты во всём права, - сказал Эдвард. – Да, здесь все погибли или потом умерли от последствий войны, но в других местах просто обязаны быть и другие счастливчики, и для тебя не исключена возможность однажды с ними встретиться. Если что со мной и случится, ты уже сама сможешь ездить в Сити за продуктами. Я посоветовал бы тебе не спешить с поисками остальных выживших, и посидеть на месте ещё года два-три. В четырнадцать–пятнадцать лет ты достаточно вырастешь и окрепнешь даже для дальних поездок.
       - Не спеши… - сказал Марго, имея в виду не скорость машины, и Эдвард понял намёк.
       - Я пытаюсь из последних сил… - печально сказал он. – Но их может не хватить даже до ближайшей осени… А ты теперь не пропадёшь. Ты уже достаточно взрослая и самостоятельная девочка, чтобы позаботиться о себе. Ты умеешь готовить еду, стрелять и водить машину. Через пару лет ты повзрослеешь до такой степени, что будешь готова и к поискам других уцелевших. Может быть, за два-три года ожиданий они всё-таки и сами до тебя доберутся. Ты объединишься с ними, и в их обществе у тебя будет гораздо больше шансов уцелеть и продлиться в своих будущих детях.
       Эдвард вдруг опять остановил машину посреди дороги, и закрепил уже ненужное ружьё на потолке кабины.
       - Смени меня… - почти со стоном попросил он. – Что-то мне сегодня слишком уж нехорошо… Сердце совсем не тянет…
       Он с трудом вылез из машины, и стал обходить её перед широким горячим капотом, держась за него рукам, а Марго со вздохом перебралась на жутко нелюбимое ею место за рулём.
       Эдвард тяжело забрался на сидение пассажира, закрыл за собой дверцу, пристегнулся ремнём безопасности, натянул на глаза шляпу, и только после этого позволил себе всё остальное…
       Марго осторожно тронулась с места и поехала прямо, привычно не разгоняясь быстрее двадцати миль в час. Она очень внимательно смотрела вперёд на то, что видела с высоты своего сидячего роста поверх капота грузовика, потом чуть расслабилась настолько, что краем глаза уже видела отца, дремавшего или спавшего рядом, и на этот раз, видимо из деликатности, никак не комментировавшего почти трусливое поведение дочери за рулём.

       Она доехала до знакомого своротка на просёлок, на тех же двадцати милях в час с пылью добралась до их дома, и заглушила перегревшийся от длительного путешествия двигатель.
       - Можно, я сначала сбегаю в туалет?.. – попросила Марго, стыдливо глядя не на отца, а на то, как лёгкий ветерок уносит в сторону поднятую ими пыль. – А потом мы будем разгружаться. Я переволновалась…
       Эдвард так же деликатно не ответил.
       Марго восприняла молчание отца, как знак согласия, и почти радостно покинула машину с одной-единственной целью…

       Когда она вернулась, Эдвард всё так же неподвижно сидел в кабине, уронив голову на грудь. Он часто и неожиданно просто отключался от слабости в последние месяцы, и Марго это уже не удивляло. Она не стала тревожить измотанного болезнью и поездкой отца, и начала сама небольшими партиями перетаскивать запасённые в городе продукты из фургона в дом и погреб.
       На это нелёгкое дело у неё ушло больше часа. Марго взмокла от жары и усталости, но была чрезвычайно горда своей самостоятельностью и выносливостью.
       Закончив все дела, она открыла дверцу машины, и положила руку спящему отцу на плечо.
       - Папочка, идём в дом. Я всё сделала сама. Ты сказал, что у тебя есть для меня подарок на мой день рождения…
       Эдвард даже не шелохнулся.
       - Папочка!.. – уже требовательно сказала Марго, и на этот раз слегка потрясла отца за плечо.
       Шляпа свалилась с до блеска очищенной радиацией от волос головы Эдварда, и Марго увидела его ужасающе синее лицо.
       Марго всё поняла.
       - Папочка… - она упала перед мёртвым отцом на колени и зарыдала. – Я же тебя просила, папочка… Я же ещё маленькая, я одна не справлюсь… Почему же ты меня бросил?..

       …Она плакала, пока не иссякли слёзы и не сел голос. Странно, но ей стало значительно легче.
       Марго потерянно, но точно по приказу отца, вернулась за руль, завела машину, очень медленно, как в траурной процессии, которой она никогда не видела, доехала до одиноко стоящего за их домом надгробия, и остановила фургончик нужной стороной рядом с вырытой Эдвардом ещё несколько месяцев назад могилой, накрытой от непогоды брезентом.
       Она оттащила в сторону брезент и с инстинктивным ужасом заглянула в яму, уже принадлежащую другому миру…
       Дно могилы было сухое, и устлано толстым слоем сена. Всё так же борясь с суеверным страхом в душе, Марго проверила на отце все карманы, забрав необходимое ей ЗДЕСЬ, а не ему - ТАМ, потом отстегнула ремень безопасности, и потянула его на себя за закатанный рукав рубашки, вздрогнув от случайного прикосновения пальцами к пугающе холодной коже неживого тела, и когда мёртвый Эдвард, впервые послушный своей малолетней дочери, стал клониться из машины, она отпустила его, и шагнула в сторону, с его пути в иной мир, где терпеливо ждала его жена и её мать…

       …За её спиной тело с мягким шелестом и почти без стука упало на дно могилы. Марго сбросила в неё же брезент, сходила в дом за лопатой, не заглядывая в яму, долго засыпала её слежавшейся за месяцы землёй, горкой ожидавшей рядом, потом сходила в дом ещё раз, принесла тоже заранее подготовленную отцом табличку для будущего надгробия, и положила её на свежий холм. На табличке было уже вырезано ножом и залито краской почти всё нужное: « Эдвард Хьюз. 04.16.1986 - … » Снизу ещё была короткая эпитафия « Он любил Жизнь больше, чем она его ненавидела… »
       Марго принесла из дома баллончик с чёрной краской и закончила композицию граффити: « … - 06.19.2031. »
       - Прощай, папочка… - она поцеловала табличку. – Передай от меня привет нашей мамочке…
       Она тяжко вздохнула, потом немного постояла перед могилой матери с надгробием « Саманта Хьюз. 08.29.1990 – 02.03.2024. », вернулась в машину, уже надолго загнала её в гараж, и вошла в теперь пугающе большой для неё дом, в котором она теперь осталась совсем одна. Ей было очень страшно, но она обещала папе, и не могла обмануть его ожиданий.
       В своей комнате она обнаружила роскошную куклу Барби, сидящую на столе в окружении цветов в вазах и коробок с конфетами. Это, наверное, и был обещанный папой подарок любимой дочери.
      Марго поморщилась, как от новой боли в душе, и убрала опоздавшую ко всему куклу подальше в шкаф.

       Сегодня ей подарили на День Рождения целый Мир, в котором Маргарэт отныне предстояло жить самостоятельно…

                Жизнь –
                это  ожидание
                хорошего  Начала,
                а  не  плохого
                Конца…