Завещание Розанова 11

Взгляд Розанова на религию отличается такой же сложностью и многозначностью, как и все прочие. Он, безусловно, верующий человек, христианин и православный, атеизм для него неприемлем и вызывает яростный отпор вместе с сокрушительной критикой. Но Розанов не простой верующий, он ещё и философ, для него нет предметов, закрытых для анализа и обсуждения. И обращаясь к христианству, он видит как его сильные, так и слабые стороны, вытекающие из абстрактного отношения к человеку, невнимания к его половой природе. Так под пером убеждённого христианина рождается резкая критика христинского мировоззрения.

"Христианство - безъяично. В этом его метафизика (сущность. И.К.). Евангелие - книга Премудрости. Ни одного слова - "от ярости блуда" и "похоти". "Кровь не шумит в голове". Это не люди. Это тени человеков. Так и хочется скзать: "им очень легко было не грешить", "попробовали бы на нашем месте". Так ведь и сказано: Святая книга. Святые люди". Если вдуматься, христианство осуждается за безжизненность. Ведь из него старательно вытравлено всё плотское, сексуальное, чувственно-волнующее.  Потому все персонажи Евангелий представляются схематичными и бескровными фигурами, им очень трудно, почти невозможно, подражать.

Писатель идёт ещё дальше. Поскольку христианство лишено полового начала как вечного двигателя жизни, постольку оно есть религия смерти, религия мёртвых, Царствия небесного: "Какой же игрок ведёт игру без желания скорее выиграть, какой автор пишет сочинение без желания скорее кончить книгу, и путник без желания закончить путь; так и всякий настоящий христианин не может не жаждать скорее умереть, скорее кончить земной, слезный путь - и перейти в вечную радость. По мысли русских (православия) - жизнь есть грех, а умершее тело...есть "святое", икона. Отсюда высокое торжество погребения, где перед телом, как перед образом, зажигают церковные свечи".

 И такую религию навязывают и поддерживают всеми средствами идеологического воздействия и государственного принуждения! Если продолжают поклоняться бесполому Христу и называть себя христианами люди, немыслимые вне и без секса, то лишь потому, что никогда не задумывались над своей верой, а принимали её слепо, подражая всем остальным. А если бы задумались, то неизбежно задали бы вопрос: неужели смысл жизни заключается в умирании, приближении и ожидании смерти? В переходе от живой в неведомую "вечную радость"? Нужна ли такая религия, которая зовёт умирать Здесь, чтобы воскреснуть Там? К счастью, помимо загробного блаженства в хритианстве проповедуются и другие, более важные для живых идеи: мира, добра, согласия, преодоления зла, прощения и нестяжательства. Ещё резче, беспощаднее Розанов судит монашество.

Монастырская братия и не скрывает "высокой" смертной цели. Она уверяет, что "спасается" в обителях, чтобы отринуть житейскую скверну и чистой предстать пред Господом. Розанов наносит удар в самое уязвимое место монастырского общежития: "... Монастыри и монашество издревле были как бы цитаделью половых извращений, где эти противоестественности ... были сосредоточены и неприступно сохранялись под защитой молитв, ладана, свеч, "святой воды" и "мощей". ... где... предупреждена всякая возможность какого-либо нормального отношения к другому полу, т.е. всё сохранено и сбережено для анормального". И в эти заповедники содомии и лицемерия идут за утешением, "спасать душу"! Поистине, не ведают, что творят. Оптинских монахов, например, в наше время ядовито назвали "сектой васильков", т.е. "голубых".