Жаловаться мне грех

ЖАЛОВАТЬСЯ МНЕ ГРЕХ
(Из книги «О людях и для людей»)

 Приближение весны всегда радует Евгения Алексеевича Панина. Любит он ранними весенними  рассветными минутами выйти на балкон, вдохнуть всей грудью утреннюю свежесть наступающего дня и прислушаться  к тому, как пробуждается мир.  Именно в такие минуты жизнь ему, кажется, особенно  прекрасной и многое вспоминается. Ведь таких свободных, спокойных и радостных минут в жизни у него было не очень-то много. А только одна работа, работа и, ещё раз, работа!..
 Впрочем, и сейчас, находясь на заслуженном отдыхе,  он тоскует по ней, казалось бы, трижды должной надоесть работе, прислушивается к дыханию доменных печей, что живут теперь иной, отличной от его пенсионной жизни. И может быть  потому он теперь с ещё  большим вниманием и остротой прислушивается к разговорам своих соседей по дому, друзей-товарищей доменщиков, навещающих его время от времени,  о том, что происходит там, в цехе. И о чём бы они между собой ни говорили в его присутствии, то обязательно их разговоры заканчиваются именно доменным цехом.
  А вот сегодня  тоже такой особенный необычный день! В гости к нему обещались прийти товарищи по бригаде, такие же пенсионеры, как и он. За окнами март, весна, всё радуется и ликует, сверкает солнце, и лишь чуть  пригреют утренние лучи, как вновь побегут ручьи по двору и улицам посёлка. Зажурчат они  тогда весёлую песню, а в его душе с новой силой вспыхнет желание наполненной работой жизни, всё чаще его взгляд обращается в сторону завода.   И это радостное весёлое солнце, и этот новый день осветили радостью его лицо –  так пусть  чаще заглядывает солнышко в его квартиру сквозь вот это, выходящее во двор, большое балконное окно, пусть всегда оно будит в нём желание жизни!
  Никак не может привыкнуть пока Евгений Алексеевич к своей нынешней свободной пенсионерской жизни. Но унывать ему некогда!
 – … Вовремя пришли, – впуская меня в свою трёхкомнатную квартиру, своего   нежданного гостя, а не тех, кого он ожидал,  смеётся он мне в ответ, – а ведь могли бы и вовсе не застать меня дома, если бы чуть раньше пришли! К вечеру сегодня у меня друзья-пенсионеры должны собраться, чайку попить, телевизор посмотреть, в домино или в карты поиграть, так днём я решил в цех сходить, помыться!  Только-только я из бани-сауны вернулся! Решил в цеховой парилке свои старые кости пропарить!..
 – Таки уж, и старые?! – в тон ему поддерживаю шутливый разговор, – есть ещё, оказывается,  порох в пороховницах, раз в баню ходим!..
  В посёлке нашем, на Косой Горе, имя Панина знает почти каждый. Личность эта, прямо скажем, легендарная! Его жизнь неотделима не только от заводской жизни, но и от трудовой жизни всей  нашей страны. А тот, кто о нём ничего не слышал и сомневается,  пусть откроет книгу  Маркова и Юрченко «Косогорский металлургический завод»,  так  сразу же увидит его  портрет.  Панин – это  легендарный обер-мастер  всех доменных печей  нашего завода, кавалер ордена Ленина, Почётный металлург, один из самых уважаемых людей в посёлке.
  И вот  эта самая легендарная личность сидит сегодня передо мной на диване в домашнем халате и простецки рассуждает о жизни, шутит и смеётся! Просто не верится: так неужели на самом деле сам обер-мастер Панин  в этот мартовский весенний день пропускал меня вперёд в дверях своей небольшой квартиры? И, всё-таки, он несколько постарел, не так строго выглядит, как в цехе, здесь он просто радушный хозяин-пенсионер. И вовсе не такой, как в молодости –  человек с той книжной фотографии. Всё верно – годы берут своё, мы все не такие, какими были  в молодости. Однако гостеприимный наш хозяин по-прежнему крепко стоит на ногах,  хорошо сложен и высок ростом, силён и подвижен, полон энергии.
       Заметив брошенный мной взгляд на диван, где лежал развёрнутый  свежий номер  «Дзержинца», он ещё раз широко улыбнулся и, как бы быстрее подтвердить наши мысли, торопливо произнёс: «Читаю! Да, да от корки до корки читаю. Без газеты, без завода просто скучаю, не могу без жизни заводской! Вот в этом номере о Сергее Дмитриевиче Соловьёве прочитал. А, значит, и молодость свою тоже вспомнил.  Как мы на танцы ходили, как в Ленинском саду отдыхали, как свой Дом культуры строился, и какие мы там концерты смотрели!..».
       Да, большую наполненную интересным делом прожил трудовую  жизнь этот человек! Впрочем, почему прожил?! Все эти  годы его работы на заводе останутся навечно с нами, они, его опыт работы на доменных печах – это, прежде всего,  уверенная дорога доменщиков в будущее!
  – Ещё мальчишкой  я попал на Косую Гору, – делится сегодня со мной своими воспоминаниями Евгений Алексеевич. – Во время войны! Лет шестнадцать или семнадцать мне тогда было. На третью доменную печку работать пришёл…
 А тут, на этой третьей печи, такие знаменитые мастера огненных дел были, как Филонов Алексей Маркович, Волков Михаил Аркадьевич, Крицкий Илья Афанасьевич. То есть, было с кого брать пример и у кого поучиться! Люди это все ловкие, знающие своё дело.
И ещё – был Ирха  Фёдор Николаевич. Это и был первый его учитель. Вот кто сделал из него металлурга! Потом, когда Донбасс освободили, он к  себе на родину уехал. Оттуда он родом был. «…Так вот, когда мы вместе с Ирхой работали, –  вспоминает сегодня  Панин, – он за что-то меня очень полюбил. И всё меня опекал. Во все горновые операции втягивал. То есть, приучал.  Бывало, скажет: « Жень! Иди хоть футляр очисть!..». А я что, мальчишка, семнадцатый год шёл! Ничего не умею. Правда, ко всему присматривался. А Ирха это скажет и сам уйдёт. Мне, конечно, неохота. Но раз сказали, то,  как я могу не сделать? Вот так и привык работать…
  И вот уже с  сорок четвёртого по сорок седьмой год отработал Панин в доменном цехе на Косой Горе вторым горновым, довольно долго, а всё никак не мог ощутить себя полновластным хозяином печи. Ответственность очень большая. « Когда вторую печку пускали, –   говорит о том времени май собеседник, – пусть хоть она и самая маленькая в нашем доменном цехе, то туда взяли с третьей печи опытного горного Николая Семёновича Кузнецова. И ещё меня, тоже с третьей печи, хоть я и не хотел. Но любыми судьбами, всё-таки,  определили работать там  старшим горновым !..».
  Почему не хотел? Да страшно было девятнадцатилетнему мальчишке взять на себя такой груз ответственности, но он справился. Потому что не мог плохо делать дело, которое ему доверили, кого-то в цехе подвести.
  – То, что опыта не было, – вздыхает Евгений Алексеевич, – это одно. Другое дело то, что  не на Косой горе, а в Туле я тогда жил, очень далеко по тем временам. Приходилось до работы очень долго добираться! Трамваи тогда ещё не ходили, не было восстановлено их движение, а автобусов и в помине не было. Вот и цеплялся я, то за рабочий вагон, то за проезжую машину, чтобы добраться на работу и обратно. Если с шести утра надо было работать, то выходил я из дома в двенадцать часов. Чтобы патрули в городе не задержали. Когда же тут отдыхать? Да ещё с едой слабовато было! Откуда же брать силы? Но силы брались. И мы делали во время войны и после неё своё дело!..
   Умение и старание Панина в цехе нельзя было уже не заметить. Всё у него получалось. Живым он был, сообразительным и ловким пареньком. Как и его учителя, докапывался в своём деле  до любой мелочи.  Потихоньку и он стал подменять мастера. То есть, он стал подменным мастером на печи.
   – … Мы ходили в смены втроём, – вспоминает он теперь. – Мастер, старший и младший газовщики. То в одной смене поработаем, то в другой. На всех печах  поработать перепробовали. А когда мастер Филонов ушёл работать на Новотульский завод, так как он на Урал уезжал в эвакуацию с Новотульского металлургического завода, а вернувшись с Урала,  работал до окончания восстановления своего завода и пуска его в эксплуатацию на нашем заводе, то вот тогда-то меня и назначили мастером на третью печь….
  Так и работал мастером  на этой третьей доменной печи Евгений Алексеевич Панин вплоть до сорок восьмого года. Работал он добросовестно, с полной отдачей всех своих сил, как только он умел это делать. И вспоминает он теперь с большим уважением и благодарностью обо всех тех людях, с кем ему приходилось в те годы работать. О газовщиках Позднякове и Зубакове, горновом  Никишине. И здесь умелая работа Панина в должности мастера не осталась на заводе незамеченной. Обратил внимание на этого молодого мастера в ту пору уже довольно известный в заводском коллективе металлург Павел Иванович Миненко. Стал к нему присматриваться более тщательно.
  Два года он доверял Панину его подменять в качестве обер-мастера доменного цеха. А когда  Миненко настала  пора уходить на заслуженный отдых, то есть на пенсию, вот он тогда и заявил, что в цехе его способен  заменить не кто- то, а именно Евгений Алексеевич Панин. И это случилось в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году. И с тех пор, до самого тысяча девятьсот семьдесят шестого года, то есть до самого того времени, когда настала пора и самому Панину уходить на пенсию, он работал в этой должности, продолжив традицию Миненко. Полным хозяином на всех трёх доменных печах!
   –… Так про меня Борис Николаевич Калиничев сказал, – слегка улыбнулся мне Панин, – в заводской газете «Дзержинец» пропечатал, именно так и называлась его заметка обо мне: «Хозяин доменных печей». И слова в ней такие есть: « Гонял Женька голубей, а теперь он хозяин на доменных печах…». Очень правильная заметка была!..
  – Вы её до сих пор помните?!
  –  А как же не помнить, я всё помню.  И хорошее и плохое. Да разве можно забыть дело, ради которого живёшь?! Свой смысл жизни?! А Борис Калиничев всё верно во мне подметил!
  – О  смысле жизни и о деле, которому служишь? Вашей профессии металлурга, вашем хозяйском глазе на печах и умении руководить людьми, что вы переняли у Миненко? Так ведь? В истории завода имя Миненко занимает достойное место, а ваше?
 –  У Миненко я перенял постоянное беспокойство и великое терпение. Я молодой тогда был, а Миненко уже был в возрасте. И я тогда всегда удивлялся: вчера вечером он был весь грязный и мокрый от пота, уже рано утром, на другой день, чисто и опрятно одетый?! Даже следов усталости на нём не отыщешь! С утра до вечера он в цехе, на работе, а всегда свеж и энергичен.  Вот это на меня в первую очередь подействовало и передалось.
   – То есть, любовь к профессии?!
   – Можно и так сказать. Но больше, думаю, это лучше назвать чувством ответственности. И в выходные дни Миненко, бывало, на работу обязательно придёт. По всем печам пройдёт. Хозяйским взглядом всё окинет. И если видит, что всё нормально, то домой пойдёт. Вот такое же качество и отношение к делу выработалось и у меня. И особенно этому я уделял внимание в первое время, как я стал обер-мастером, когда в выходной день в цех сходишь и всё проверишь, то и душа спокойна.
  – А неудачи и аварии всё-таки были?
  – Были. Как им не быть? То, что опыта ещё не хватало – это одно! Другое дело – профессия у нас очень сложная и опасная! Да и условия работы у нас были не те, что ныне у вас ныне. Ведь когда немцев отогнали от Косой Горы, у нас в цехе совершенно ничего не было. Даже песок где-то далеко выгружали! И мы, на четырёхколёсной вагонетке за тем песком ездили. Женщины глину на себе на печи метров за триста таскали! Жёлоб горновой набивал в каждой смене! А это физически неимоверно трудно. Скрап после выпуска  убирали вручную! Разбивали его тоже вручную и  в бункер на носилках таскали!
 Но уже с сорок седьмого года, –  как мне  поведал Евгений Алексеевич, –  в доменном цехе, на Косой Горе, стали «переходить на технику». Поставили стопора на шлаковых лётках. А до того ведь вручную шлаковой запоркой закрывали!  Потом бурмашину поставили, отбойный молоток появился, затем и электрическая пушка заняла своё место. И тут работа стала совсем иная! –  Евгений Алексеевич оживился в разговоре, глаза засияли, –  к примеру, –  говорит он, –  электропушка. Стоишь в будке, кнопку нажал, и… она сама пошла. А, бывало, завалит коксом, а глину-то, гнать нужно?! Железных листов набросаешь на жёлоб, горишь против лётки, а стоишь! Также шлаковую лётку приходилось пробивать! Прут железный, в палец толщиной, длиною в три с половиной метра, в руки берёшь и также на жёлоб листы железные набросаешь, да пробивать этим прутом! А кто-нибудь из горновых лётку лопатой прикрывает! Да разве лопатой всё, что в это время в печи удержишь?! Иной раз как брызнет из печи по ногам!.. И от того у меня все ноги в метках!
 –   А вот когда поставили бурмашину, – продолжает рассказывать Панин, – и когда появился отбойный молоток, то эта вся тяжёлая и опасная работа отошла. Большое облегчение горновым сделали! Особенно и когда кран в цехе, на печах, поставили. Ведь до того мы на литейном дворе песок вручную туда-сюда таскали!..
   – Но, особенно, – отмечает Панин, – облегчился труд горновых, когда стали применять высокотемпературный пек. В результате увеличилась стойкость желобов. То есть в результате более высокого качества глины. Если раньше приходишь на смену, то обязательно набиваешь жёлоб. То теперь такая набивка стала доставаться один раз в четыре месяца?! Вот какая разница!
  – Ощутимо! – восклицаю я, –  насколько легче и безопасней стало работать ясно и непосвящённым в горновое дело, вроде меня!
   – Конечно, же! – ощутив мой искренний интерес к разговору, с ещё большим энтузиазмом продолжил Панин посвящать в историю металлургического дела в нашем доменном цехе, – но и тут всякое бывало! Металлургия – есть металлургия! Вот как-то работали мы на Киреевской руде. Ужас, а не руда! Восьмой класс! Агломерата у нас не было. Известь – вот такими глыбами! – И он размахнул в стороны и вверх руки. – Потому и было тяжело «вести» печь, была осадка её за осадкой! Но, даже и тогда, мы старались не допускать аварий!
  – А как сейчас работают доменщики, вы следите за их работой?
  – Конечно. Условия работы у них сегодня, не те, что были у нас. При таких условиях – только и работать! Что же касается  аварий, тех, что были в доменном цехе в прошлом году, то они только по вине самих доменщиков!  Рабочих, десятника рудного двора и начальника смены. Не высыпался кокс полностью в печь, а это же значит не тот её подогрев! Шихта-то рассчитана не на то количество кокса!  В результате получается, что шлаки, чугуны похолодали. Из печи не лезут! Начались затягиваться фурмы, и пошло всё, поехало, остальное! А, казалось бы, чего проще?! Стоит на этом деле человек и видит: пришёл скип с коксом назад! Посмотри: почему? Сам этого не понял, тогда позови десятника! Или начальника смены! Вот и всё. И аварии не было бы!..
  – …Как-то я  собрался пойти получить свои в цехе «харчевые», – немного помолчав, продолжил свои размышления на эту тему Евгений Алексеевич. – Сел в автобус, доехал до завода. А когда ехал мимо завода, подумал: « Дай-ка, как прежде, пройду по печам!.. Посмотрю, что там изменилось?..».  На вторую печь вначале пошёл. На горно посмотрел. Потом на первую зашёл и на третью. И на всех печах все сидят в будке мастера?! И тогда я им всё, что думал, прямо в глаза и высказал: «Как же вы работаете в таком ужасе?!». На второй печи не пробраться! Всё песком завалено! А что на первой печи твориться?! Вместо того, чтобы жёлоб ниже выломать, его сверху набивают?! Бровки делают из песка?! А если пойдёт чугун и смоет эти бровки? То тогда он пойдёт прямо по площадке! Так, что в сегодняшнем положении на печах, есть полный недогляд обер-мастера! Почему же я раньше всегда раньше смены приходил на работу и проходил по всем печам?! Всегда пройду и всё увижу. Когда, бывало, прохожу по печам, а впереди уже слышу: «Панин пришёл!». И все свои недоделки в момент устраняли. Провести меня было очень трудно, с горновых я начинал! Все операции знал, как выполнять нужно. А почему сейчас не так? Не знаю!..
 Наш уважаемый собеседник вздохнул, внимательно посмотрел на меня и добавил:
 – Возможно, на меня кто-то и в обиде: «Пришёл пенсионер, глянул со стороны и начал поучать!..». Но я так думаю, поучиться никогда не грех! Да мне это всё равно, что подумают. Я всегда и всем в глаза правду говорил! И в старости этому не изменю. Да и в нашей профессии металлургов иначе и нельзя.
  Да, об этой черте характера Панина на заводе хорошо известно. Многое мы о нём знали раньше – как он живёт и трудится на рабочем месте. А вот как он поживает на пенсии? Не скучает ли по работе, своим доменным печам?
– Жаловаться мне грех! – твёрдо и прямо говорит он  о своей сегодняшней жизни. – На заводе меня помнят и этого мне достаточно! Относятся с уважением. В любом цехе, если мне что-то нужно сделать, без всяких слов помогут. И в котельно-монтажном цехе, и в фитинговом, я уже не говорю о доменном цехе! Также помогут, если нужно,  и в отделах заводоуправления. Здоровье у меня пока нормальное. Только вот…  с палочкой я стал ходить! Нога что-то болит. Но это ещё в молодости было! Я тогда жутко любил в волейбол играть. И вот как-то, где-то на выезде мы играли. А тогда спортивных залов не было, на открытом воздухе играли. Так вот, на волейбольной площадке мне под колено камешек попал. Когда я за мячом упал. Вот, видимо, всё это и дало сейчас осложнение.  Когда был ещё молод, да по доменным печам бегал, то не чувствовал, а на пенсии в раз почувствовал! Теперь вот болит!..
  Спрашиваю:  – А как, пенсионер, живёт ныне материально?
  – Материально? Квартира есть, мебель есть. Правда, деньги, что на старость копил (когда ещё работал!), ныне в сберкассе обесценились.  Так мне же теперь дочь помогает! Хорошая у меня дочь! В Москве она живёт. Как ко мне приезжает со своим мужем, так всё, что мне надо и привозит. Брюки, рубашки, еду всякую! Говорю ей: «Так у меня же всё это есть!». А она мне в ответ: «Ладно, пап, носи!..».
  А что касается скуки? Так мне скучать совсем некогда. Зимой дел немало и летом. Во-первых, у меня есть дача. Вторая отрада   – это велосипед! Люблю природу! И потому имею  свою дачу! Хорошо мне там.
  – Так вы ещё  и на велосипеде ездите? С больной ногой? – искренне удивляюсь.
  – Ещё как! А что там сложного? На одну педаль нажмёшь, а вторая сама поднимается. На пятидесятилетие мне его завод подарил. А если завод подарил, так на нём мне и ездить надо?
  – Конечно же, надо! – подхватываю его шутку, – здоровья вам, счастья, всего самого лучшего! С наступающим юбилеем!
А.Бочаров
1995.