Бабушкина печка

...Пестрые ситцевые занавески, на окнах - буйно цветущая герань в старых глиняных горшочках, в углу - раритетный буфет прошлой эпохи и видавший виды, потертый кожаный диван. Натертый до блеска пол с разноцветными ковриками-дорожками ручной работы ивановских мастериц. Старинные образа икон глядят мудрыми и добрыми глазами из угла, тихо тикают часы с кукушкой, а посредине комнаты - величавая барыня - настоящая русская печка. Это кухня моей бабушки в глухой, затерянной от мира цивилизации ивановской деревни Караваево.
   Время и его правила, казалось бы и внесли лепту в устройство кухни - газовая плита, стиральная машина... Но они как-то терялись от масштаба русской красавицы печки, занимающей половину бабушкиной кухни. Помню, когда папа помогал бабушке с ремонтом - на семейный совет был вынесен вопрос - как поступать с печкой? После долгих раздумий и размышлений, жарких споров нескольких поколений, в том числе нашего детского мнения - единогласно было принято решение - печку оставить, заново оштукатурить, обложить глиняными изразцами и точка. К нескрываемой нашей радости и радости моего отца, который был доволен больше всех нас. Для него печка была теплым кусочком детства, воспоминаниями, которых уже нельзя было вернуть. А для нас с моим младшим братом - печка была приключением. И каждый наш приезд к бабушке зимой начинался именно с нее, так как сразу же появившись на пороге, расцеловавшись с бабушкой, мы карабкались на печку, взбирались на ее теплую "спину" и засыпали под разговоры взрослых.
    От печки всегда исходил уют и тепло. Утром нас будили запаха кухни. Пахло свежими пирогами с малиной и сладким местным щавелем, молоком. Бабушка ко времени нашего пробуждения уже несколько часов хлопотала на кухне: пекла, варила, подметала пол, чистила посуду. На диване, томно жмурясь сидел кот Васька, лениво наблюдая за бабушкиной возней и изредка позевывая.
    Бабушка авторитетно считала, что пироги испеченные в печке, ни в какое сравнение не идут с теми пирогами, которые вынули из обыкновенной духовки. Мы с братом с ее мнением с удовольствием соглашались. Уплетали тающие во рту пирожки с молоком за обе щеки. В такие минуты меня охватывало состояние полного счастья и умиротворения. Дома было тепло, за окном сыпался снег, а мы с братом сидели на печке, смотрели в окно, как падали снежинки и не думали ни о чем. Когда эта приятная лень надоедала - мы слезали с печки,наскоро умывшись, садились за деревянный стол. Как правило, именно в этот момент бабуля доставала из печки румяные пирожки, от одного вида которых текли слюнки. Пирожки молниеносно сметались и просилась добавка, которая давалась нам бабушкой с великими удовольствием. Тут же крутился кот Васька, мурлыкая, терся о наши ноги. Бабушка наливала ему молока, и он, довольный, завтракал вместе с нами.
    В этот момент мне казалось, что оживает и печка. Скромно поглядывая на нас, она оставалась довольной, что угодила всем.
    После завтрака, папа обязательно водил нас с братом на Волгу. Река находилась всего в нескольких метрах от деревни и другой ее берег всегда был еле-еле заметен. Волга была подо льдом, и нашему взору открывался сплошной белоснежный океан, не тронутый следом человека. По дороге папа всегда нам рассказывал истории из своего детства, показывал, где они катались на санках и где свои гнезда над рекой вили волжские стрижи.
    Вернувшись с прогулки, печь уже ждала нас. Она жарко топилась, потрескивая последними поленьями, да в ее трубе гудел ветер. Мы с братом снова взбирались на печь и начинали листать сказки с картинками и старый бабушкин фотоальбом с чудными фотографиями, на которых женщины были в длинных платьях а мужчины носили чудные широкие штаны. Мне всегда нравилась одна фотография. На ней, в цветущем саду, возле гипсовых клумб в виде ваз,стояли мужчина и женщина. Мужчина был одет в костюм офицера царской армии, а женщина в длинное платье с белым воротничком, и у нее была потрясающая прическа из длинных волос, затейливо уложенная. Папа рассказывал, что изображенные на старом фото мужчина и женщина - наши с братом прабабушка и прадедушка.
     А потом дома ждали гостей. В гости всегда приезжала моя крестная с мужем и наш двоюродный брат Женька. А еще к папе приходили друзья его детства - дядя Паша которого мы с Сережкой обожали за его шумность, веселость и потрясающие рассказы и очень серьзный дядя Сережа в честь которого назвали моего брата. Взрослые усаживались на стол, где, как по волшебству возникали местные наливки, холодец, квашеная капуста, пироги, тушеное мясо с картошкой и наши, купленные по дороге в Москве деликатесы - в  виде вареной колбасы и апельсинов. Взрослые, пропутив по рюмочке наливки, начинали вести свои нескончаеые разговоры за жизнь. Очень часто в их разговорах все сводилось к тому, как не просто живется крестьянину, какие новые постройки сделаны в деревне, кто у кого родился, как летом на полях выращвают лен. Потом взрослые смеялись, рассказывали смешные истории из своей жизни, делились впечатлениями о нас, детях. Под их разговоры - мы  засыпали. Нашим папам и мамам приходилось стаскивать нас с печки и укладывать на кровать. В такие ночи нам всегда снились сказки.
     Когда отпуск у отца заканчивался и приходило время собираться в обратный путь, мы с братом делали это с нескрываемой грустью и большушей неохотой. В дорогу бабушка обязательно пекла нам пирожки. Но до дома это великолепие не доживало. Все это мы непременно съедали в дороге и горевали, что пирогов так мало, и что поездка закончилась.
     Успокаивало лишь одно - Караваево было тем местом - куда мы всегда могли вернуться...