Голубой самолет

Клептократий Казнокрад и Святозар Ревизор ожидали посадки в самолет. Уставший Святозар прижался к любимому, положил голову ему на плечо и закрыл глаза. Казнокрад обнял его и смотрел по сторонам. Через некоторое время он позвал:
-Свят!
-Что? - приоткрыл глаза Ревизор.
-Ты пилотов видел?
-Нет, а что?
-Посмотри сам. Вон, видишь, идут.
Святозар повернулся, но никого не увидел. Он посмотрел на Клептократия и понял, что тот напуган.
-В чем дело? - спросил Ревизор, - они пьяные?
-Хуже. Они женщины.
Святозар немного помолчал, потом спросил:
-Может, тебе показалось?
-Нет, я точно видел.
   

Уже сидя в салоне самолета, Клептократий сказал:
-Все! Больше мы этой... как ее... «Орхидея-авиалинии» не летаем!
-Почему? - удивился сидящий возле иллюминатора Святозар.
-Потому! У них пилоты — женщины, а стюардесса — мужчина. Это нормально, по-твоему?
-Он не стюардесса, а стюард. А насчет пилотов, да ты перепутал, наверное. Может, ты не пилотов видел, а представителей авиакомпании?
-Я не перепутаю!
-Ладно, Клёп, успокойся. Если хочешь, больше с ними не полетим.



Когда принесли напитки, Николас потянулся за соком, задевая при этом Алана. Алан взял себе стакан воды, раздумывая, смог бы он по правилам надеть кислородную маску  - сначала себе, а не Николасу. За окном потемнело. Загорелось табло «Пристегните ремни».
-В чем дело? – спросил Ник.
-Турбулентность, - ответил Алан, - пей быстрей, пока не сильно трясет.
-А почему там темно?
-Наверное, мы влетели в облако. Из-за него и турбулентность.
-А это не опасно? – спросил Мамонт.
-Нет, это нормально, - ответил Алан.
Мамонт увидел, что руки Лика теребят ремни безопасности. Он взял ремни и сам пристегнул дворника.
-Теперь еду долго не принесут, - грустно сказал Клептократий, - я же говорил, не надо было лететь этим цветочком!
-А при чем тут они? – удивился Ревизор, - небо для всех одинаковое.
-Это их пилоты умудрились влететь в грозовое облако! Знаешь, сколько катастроф из-за этого уже было!
-Не надо об этом. Мы прекрасно долетим. Все будет хорошо.


Андрей уютно полулежал в кресле под пледом, положив голову на плечо Милка, и играл в игры на ноутбуке. Когда ему это надоело, он включил видео и сказал священнику:
-Милки, посмотри.
Милк недовольно оторвался от молитвенника и увидел на экране загоревшийся падающий самолет.
-Андрей! – воскликнул он, - немедленно выключи!
Аршавин засмеялся и спросил:
-Что? Ты такой суеверный?
-Смотреть неприятно! И не только мне.
Аршавин выключил компьютер и заметил, что самолет стало трясти. Загорелось табло. Вздохнув, он убрал ноутбук и пристегнулся. Милку было не по себе после просмотра таких кадров. Андрей и перед полетом пугал его всякими авиационными происшествиями, но домам они казались такими пугающими, как сейчас, на высоте примерно 10 000 метров. Когда загорелось табло, Милк крепко сжал молитвенник и придвинулся ближе к Аршавину. Тот повернулся, заметил его взгляд и, усмехнувшись, сказал:
-Милк, да ты что? Все в порядке. Расслабься. Посмотри в окно.
При этих словах Андрей сам взглянул в иллюминатор и увидел сплошную темноту. Он слегка растерялся, за все его полеты, такая темнота в дневное время ему не встречалась. Заметив спешащую к своему месту бортпроводницу, Аршавин спросил у нее:
-Извините, а почему…
-Это гроза, - ответила девушка.
-Гроза, - изменившимся голосом повторил Андрей. Его лицо побледнело.
Стюардесса хотела пройти дальше, но заметила его состояние и пояснила:
-Это абсолютно безопасно. Самолет не заземлен. Пилоты постараются улететь отсюда как можно скорее. Оставайтесь на своих местах.
Бортпроводница ушла. Андрей вцепился в стоящее перед ним кресло, взглянул в иллюминатор и воскликнул:
-Милки! Я ее видел!
-Андрей, не кричи! Успокойся. Кого ты видел?
-Молнию! Она там!
-Да нет там никакой молнии.
Священник взял Андрея за руку, она оказалась влажной и холодной. Милк быстро спрятал молитвенник. Он уже знал, что до конца грозы Андрей не успокоится. Оставалось только надеяться, что она закончится быстро.

Через несколько минут самолет вылетел из облака, за окном посветлело. Андрей расслабился и лег в кресле. Самолет перестало трясти.
-Когда же ты перестанешь их бояться? – сказал Милк.
Уже успокоившийся Андрей хотел ему ответить, но в эту секунду погас свет.
-Что это? – спросил Милк.
Мамонт быстро взял за руки Лика, опасаясь, что в темноте он может что-нибудь себе сделать.

-Почему выключили свет? – спросил Ревизор.
-Не знаю, - мрачно ответил Клёпа, - но обеда мы явно долго не дождемся.
Через несколько секунд темноты в салоне самолет опустил нос и с большой скоростью полетел вниз.
-Эл, мы падаем! – закричал Николас, - Эл!
Алан быстро прижал племянника к себе и ответил:
-Нет, мы не падаем, нет. Все хорошо.
Сидящий рядом Казнокрад с сочувствием посмотрел на них и протянул руку в проход. Там его взял за руку Ревизор и сильно сжал.
-Я тебя люблю, - прошептал Клёпа, но за криками и охами пассажиров его никто не услышал.

Самолет продолжал лететь вниз. Милк читал молитву. Андрей, который в первые секунды надеялся, что самолет просто снижается, заметил изменение в шума самолета, и понял, что они действительно падают. Тогда Андрей закрыл глаза и медленно перекрестился. Милк, глаза которого уже привыкли к темноте, увидел это.
Руки дворника до боли сжали запястья Мамонта, но тот терпел.
-Это… конец? – дрожащим голосом спросил Лик.
-Нет, - твердо ответил Мамонт.
Через некоторое время самолет прекратил снижение. Свет в салоне включился. Все стали оглядываться и успокаиваться. Казнокрад и Ревизор убрали руки и с улыбкой посмотрели друг на друга. Алан обнаружил свои губы в волосах племянника и тут же отстранился. Дрожащий напуганный Николас прижимался к нему.
-Никки… все хорошо. Все в порядке, успокойся, - говорил Алан, обнимая племянника.
Андрей открыл глаза, но тут же зажмурился от света.
-Андрей, это кончилось, - радостно сказал Милк.
-Конечно, - ответил Аршавин, усаживаясь поудобнее, - а ты, я смотрю, уже настроился попасть прямо в ад? Тебе есть за что, правда?
Священник ничего не ответил.
-Покурить бы сейчас, - сказал Андрей.
-Лик, отпусти меня, - сказал Мамонт, - мне больно.
Дворник попытался разжать руки, но у него ничего не получилось. Мамонт стал пытаться массировать ему пальцы, но это не очень получалось.