На мякине проведем!

   Разбираем Теорию Игр. Кто не знает – это совсем не те игры, в которые играть приятно и весело. Тут все по-другому. Игры экономические. Но сегодня наш Спартак Зенонович чем-то сильно озабочен. Он не называет Галочку «кефирным созданием», не принимает во внимание и не делает трагического выражения лица по поводу фразы Оленьки Олейниковой, что «кушать уже хочется». И не рассказывает нам про своих разбойников-близнецов, чтобы дать нашим уставшим умам остыть от Игр и немножко отключиться.
   А ведь только на прошлом занятии, когда Лена Кусалова, опоздав, объясняла, что не влезла в электричку, Спартак Зенонович театрально заломив руки, сокрушался, что некоторые студентки «в электрички уже даже не взлезают!» А еще совсем недавно он с восторгом рассказывал, как примерная студентка Татьяна (это я) приходит на его занятия за три часа до начала.

   Дорогой читатель, это совсем не так, чтоб ты не подумал!   Я просто была на комсомольском бюро, которое, будь оно неладно, началось в половине восьмого утра, а взяли меня туда по поводу пропуска репетиций Первомайской демонстрации на Красной площади. Ну, куда нужно было приходить, становиться на отмеченный пенек, крутиться направо и лево, вовремя переходить в отмеченный кружок и время от времени разом во все горло вскрикивать «ура». Прямо перед трибунами, где потом будет стоять лично Леонид Ильич.
И присматривал за всем этим действом какой-то институтский комсомольский чин Бабрамов с портфелем подмышкой, восклицая не по делу:

- братва, за мной!

 Я не ходила. Манкировала. И была вызвана по этому поводу на бюро. Сидели там две сестры Конские (вот уж кто оправдывал свою фамилию!) и возглавлявшая подобные мероприятия ленинская стипендиатка товарищ Зина, по прозванию Тыква. Так, маленький штрих для характеристики: сестры Конские называли друг друга «комрад Зоя» и «комрад Нина», что в переводе с немецкого означало «товарищ Зоя» и «товарищ Нина». Не кот начихал.

   Меня не очень долго пропесочивали, принимая во внимание, что я «хорошая студентка», но напоследок Зина Тыква произнесла фразу, чуть не лишившую меня чувств. Она сказала, что ты, Таня, «хорошая студентка» и в стенгазете участвуешь, но иногда своими неразумными действиями, совершаемыми, надо думать, не по злонамеренности, но по недомыслию и политической инфантильности, «льешь воду на мельницу империализма». И лить эту воду она, Зина, и товарищи ее Конские, мне больше не позволят. Потому с меня берется обещание, а не то…

   Поскольку смеяться в этих структурах было все равно что положить голову в пасть крокодилу, я сдержалась, но выйдя за дверь,  совершенно потеряв разум и ориентировку во времени и пространстве, двинулась, хохоча и приседая, в предназначенную для первой пары аудиторию. Там и была восторженно встречена Спартаком Зеноновичем, который потом почти весь семестр начинал лекцию с приведения в пример студентки Татьяны, приходящей на его занятия за три часа до начала и долженствующей служить образцом для остального разболтанного девичьего коллектива.

   Спартак Зенонович заканчивает игры и оборачивается к нам. Скучным голосом делает объявление, смысл которого, почти что «к нам едет ревизор». Только к нам ревизор не едет, а прибывает комиссия из дружеской и братской Болгарии – с целью перенятия опыта создания компьютерных программ, применяемых в геологоразведке, на машине Odra.
   Одра – это наша гордость и она же беда. Это компьютер, вернее, считающий агрегат, занимающий комнату площадью примерно 15 квадратных метров. На практических занятиях мы составляем маленькие целевые программки, запускаем их на Одре, и, если все правильно, она выстреливает перфокарту с приговором «верно». Но чаще программка застревает в недрах Одры, выводя надпись: ошибка в строке такой-то, столбце таком-то. И тогда программу нужно отладить, а процесс запустить заново. Отладить – это иголочкой проколоть дырочку в нужном месте, а ненужную дырку заклеить круглым кусочком картона. Можно, конечно, переписать программку, но иголочкой как-то быстрее и проще. Редко когда процесс отладки заканчивается на «верно», потому что времени на всех не хватает, на Одру очередь со многих кафедр, и потому незаконченные программки нам засчитывают просто так.

   Не то теперь. Теперь процесс будет публичным, действо должно длиться на глазах братской комиссии, опозориться нельзя никак, иначе пострадает престиж всей социалистической системы. И Спартак Зенонович в затруднении.
Он начинает что-то о построении социализма в нашей стране и переходу к следующей формации, что ли широкого социализма…но сбивается и бросается прямо в омут – предлагает нам разбиться на «пятерки» и просто переписать в тетрадки пять составленных им «правильных» программ.   
   И мы, посмеиваясь, переписываем. И бедный Спартак Зенонович, заметно повеселев и уставив в потолок прямой и длинный указательный палец, громко возглашает:

- Поразим в самое сердце братскую комиссию Таниным интеллектом и Олиными румяными щечками!

И на мякине комиссию – что?...

И группа, заливаясь хохотом, заполняя рассчитанную паузу, дружно в ответ скандирует:

- Пра-ве-дем!!!

Лукавые и легкомысленные девчонки! Мы еще не знаем, что нам придется на старших курсах десять потов пролить, изучая три зубодробительных машинных языка – алгол, кобол и фортран. И страшнее того – переводить программы с алгола на кобол, а с кобола на фортран! И в другую сторону. И никаких поблажек, ибо руководить этим процессом будет один из беспощаднейших компьютерных «зубров». И на зачетах прольются реки слез…
Наверное, это нам отплата за прошлое надувательство братской страны.

   Честно говоря, братская страна нам и так не поверила, уж больно складно все тогда получилось. Так быстро отстрелялись наши заготовленные программки, что болгарской комиссии осталось только с сомнением покачать головами.